Comatose

      В ту ночь ей долго не удавалось заснуть. Воображение рисовало картины – одна ужасней другой. Провести всю жизнь в этих унылых стенах или, что более вероятно, умереть с голоду, потому как Гриммджоу на нее откровенно плевать. Или стать свободной в царстве врага – и в то же время продаться в рабство, худшее из всех возможных. Предать ребят, Куросаки-куна… Нет, ни за что! – повторяла она себе с каждым разом все увереннее.       Легкий шелест крыльев окончательно разбудил Орихиме. Что это? Ей не послышалось? Девушка резко обернулась и замерла.       У окна стоял Улькиорра. Без всяких крыльев, но слегка удивленный ее активностью в такой час.       − Что тебе здесь надо?! – взорвалась Иноуэ. День тревог и молчания, бессонная ночь давали о себе знать. Она забыла страх перед Эспадой. – Зачем пришел, предатель?! Отказался так отказался – и скатертью дорожка!       − Женщина, ты сошла с ума? Ты на кого повышаешь голос?       Его тихие спокойные слова охладили пыл Орихиме. Она оценивающе заглянула в бездонную зелень его глаз, пытаясь определить, сколько минут ей осталось жить за все гадости, что она ему наговорила.       − Так-то лучше.       Он неторопливо пересек комнату. Иноуэ внимательно следила за ним. У нее вдруг возникла паническая мысль, что Кватра пришел за плеером.       − Этот тупой Гриммджоу тебя совсем не кормит. – Улькиорра не спрашивал, а утверждал.       − Ничего страшного, я не голодна.       − Да, конечно. День не голодна, два. И в итоге Айзену-сама достанется истощенный труп.       Здесь Орихиме не стала спорить: суровая правда жизни.       − А зачем ты меня бросил? – неожиданно для себя выпалила она.       Брови арранкара удивленно взлетели, но он тут же справился с собой и обрел прежнее хладнокровие.       − Слишком много вопросов, женщина. Ты не в том положении, чтобы их задавать.       − Разве я не имею права знать, по какой причине я здесь обречена умирать с голоду? И с какой целью ты сейчас нарушаешь мое уединение и мешаешь думать над предложением Айзен-сама?       − Хорошо, я уйду. – Улькиорра и вправду направился к двери.       − Постой-ка! Вот так возьмешь и уйдешь без объяснений?       − Да. Я не должен был мешать тебе думать об Айзен-сама.       − Что еще наплел Айзен, чтобы окончательно поработить вашу волю? До каких пор вы, арранкары будете подчиняться придуманным им законам?       − Айзен-сама создал нас. Он имеет право придумывать для нас законы.       − Создал вас? – Орихиме даже не заметила, как встала с кровати и подошла к Улькиорре. – Или сказал, что создал?       − Женщина, чего ты хочешь от меня?       − Он создал арранкаров с помощью Хогиоку из Пустых, верно?       − Из меносов, если быть точным.       − Но ведь Пустые когда-то были душами людей; стало быть личность, пусть измененная, она уже была изначально! Не важно, как преображалась душа, изначально она все равно была человеческой! Как он может быть создателем, если сам ничего не знает о вас? Он сказал мне, что все арранкары в душе такие же, как и низшие Пустые. То есть, вечно голодные, жестокие, беспринципные чудовища. Я знаю, что это не так. Ответь: ты смог бы съесть мою душу?       Взгляд Улькиорры определенно поменялся. Задумчиво и с явным интересом он изучал ее лицо. Она ждала ответа, а Кватра Эспада никак не мог его придумать.       − Теперь понимаешь? Если бы ты сразу сказал «да», Айзен оказался бы прав. Но ты колеблешься, значит, ты другой.       − Это еще ничего не значит. Знаешь что бывает за подстрекательство к бунту, женщина?       − Тебе бы в полиции работать, преступников ловить! – вдруг расхохоталась Иноуэ.       − Абсурд. Абсолютно все твои слова.       − Молчание – золото, Улькиорра-сан, но иногда не нужно таких богатств.       − Выходит, лучше тратить время на пустую болтовню?       − Мне больше не на что его тратить здесь.       − Это заметно. Ты начинаешь бредить.       − Гриммджоу запрещает мне включать музыку.       − Вот как? Пора сделать ему предупреждение относительно морального и физического состояния пленницы. Этот бездельник способен только мечом махать и по пустыне бегать…       − Улькиорра-сан. Ты сделал ошибку.       − Их было много, − проговорил арранкар, отстраняясь от своей пленницы. – Мой приход сюда – лишь последняя из них.       − Я рада, что ты пришел, даже если это прощание. − Орихиме крепко обняла его, прошептав: − Спасибо за всё.       − Тебе не стоило привязываться к арранкару, женщина. Но почему-то я рад этому. Ты права в одном: это прощание.       Улькиорра коснулся её подбородка и заглянул глубоко в глаза. Вместе с волной трепета, пробежавшей по душе Орихиме, на колебания мира извне в ней отозвалось ощущение смутно знакомой духовной силы. Когда же их обоих настигла вторая волна рейацу, в комнату вихрем ворвался Гриммджоу Джагерджак.       − Чем вы тут заняты? Закругляйся. Айзену опять приспичило собрать Эспаду. У нас гости.       Улькиорра, минуту назад казавшийся почти человеком, в один миг захлопнул двери к своей душе. В глазах только что улыбавшейся Ему Орихиме разгоралось радостное пламя совсем иного рода:       − Это Куросаки-кун!.. Он спасет меня!       − Мне жаль, Иноуэ Орихиме, но теперь он вряд ли сможет спасти хоть кого-нибудь.       − Точно. – Гриммджоу уже расплылся в своей хищной ухмылке. – Никто не посмеет сказать, что от Гриммджоу Джагерджака ускользнула его добыча!       − Стойте! – Но крик Орихиме погас во мраке Las Noches. (25.12.10 – 4.01.11)