Lost inside The dream Another realm is so sweet Tonight We’ll meet In uncountable repeat
Эдди то засыпает, то тихо просыпается, когда громкая песня играет в наушнике. Он особо не следит за тем, что происходит. Потому что ему кажется, будто ничего не происходит вокруг, словно весь мир замер. Хотя кое-что все-таки изменилось с того момента, когда его веки устало сомкнулись на измученном лице. Парень нервно сжимает пачку сигарет в ладонях, все еще боясь, что Ричи захочет ее забрать обратно себе. Но Тозиер тоже находится в полусне, уж точно наслаждаясь этой странной музыкой. Они делят его старые потрепанные наушники на двоих. Светлеет. Не сильно, конечно, но черный оттенок медленно сменяется на темно-синий, а это хоть какое, но изменение после сегодняшней жуткой ночи. Дальше процесс идет быстрее, и когда солнце всходит и светит на них, Эдди приоткрывает глаза, полностью уже просыпаясь и контролируя свои беспокойные мысли. — Эта музыка очень мрачная, Ричи, — его голос довольно хриплый и тихий после сна и долгого молчания. — Не знал, что ты такое слушаешь. — Теперь слушаю, — также тихо хрипит кудрявый. — Люди меняются, Эдс. — Даже после того, что случилось ты продолжаешь меня так звать, — невесело усмехается Каспбрэк. — Ты знаешь… Я ведь тебя ненавижу. Очень сильно. Но продолжаю любить. Почему так? Нормально ли это? — Не знаю, — Ричи смотрит на руки друга, судорожно сжимающие пачку сигарет. Они совсем ее уже помяли. — Можно я возьму это? — он прикасается к холодным пальцам Эдди, и они сжимаются сильнее. — Нет, нельзя, — он тянет руки подальше от кудрявого юноши. — Всего одну. Пожалуйста, — Тозиер пытается дотянуться до его рук. — Знаю я твое «всего одну», — пальцы Ричи оказываются слишком близко, и Эдди не задумываясь хватает его за запястья. Тозиер вскрикивает и замирает. — Ч-черт, прости! Прости. П-прости, я не хотел. Ричи шипит и аккуратно дотрагивается до бинтов, не смотрит на Каспбрэка. — За что ты извиняешься, я ведь сам виноват в этом, — он слабо улыбается, поднимая руки и демонстрируя их другу. Ричи не скрывает своих ошибок. Он не носит кофт с длинными рукавами, не говорит всем, что у него все хорошо, не улыбается, пряча боль и отчаяние за маской. Уже нет. Сейчас ему все равно. Но когда Тозиер смотрит в глаза Эдди, то видит там столько боли и переживания и ему кажется, что этот мальчик страдает вдвое больше него самого. Астматик молчит, его руки трясутся, и он кидает пачку Ричи, который ее тут же ловит. В Эдди уже не осталось ни уверенности, ни желания что-то говорить другу, потому что его слова ничего не значат. Он и сам ничего не значит. Пустое место.****
— Я умоляю тебя, Ричи. Прекрати! — его голос дрожит так, что тяжело что-либо разобрать. — Почему ты продолжаешь это делать? Что случилось? Поговори со мной, черт возьми! — Не кричи, Эдди, — вздыхает кудрявый. — Я устал. Мне надоело. Я не испытываю никаких эмоций. Мне не к чему стремиться. Да и сомневаюсь, что родные и близкие, — Ричи морщится, изображая пальцами кавычки, — будут сильно горевать по мне. Ты видел моих предков? Да им же на все плевать. Никто не будет долго плакать. Эдди кажется, что в тот момент в нем что-то треснуло и раскололось пополам. — Вот значит, как, — астматик тихо хрипит, но приступа нет и то хорошо, его дыхание выравнивается с трудом. «Вот значит, как. Получается, что и я для него ничего не значу и мое мнение для него тоже не важно. И он даже не подумал, что я тоже могу страдать, горевать по нему. Потому что я пустое место. Пустышка.» Руки у Эдди трясутся так сильно, а колени подкашиваются, не выдерживая веса тела, и он падает. Ноги сгибаются, и он опускается на землю. Сейчас парень уже не так уверен в том, что приступа нет. Как раз наоборот, он чувствует, как астма напоминает о себе, лезет своими склизкими руками прямо в глотку, заполняя собой все пространство, скребет горло изнутри и направляется к легким. И сил нет ее останавливать, его руки словно ватные, слишком сильно дрожат, Эдди не может их контролировать. Не может заставить себя найти ингалятор. Не может заставить себя просто шелохнуться. Как будто сквозь толщу воды он слышит, как матерится Ричи, отстраненно чувствуя, как тот ощупывает его задние карманы джинс в поисках лекарства. Лицо Тозиера оказывается прямо перед ним, но Каспбрэк не в силах сфокусировать взгляд на нем. Эдди «приходит в себя» только когда слышится громкий пшикающий звук, и спасительная струя кислорода проходит прямиком в легкие. Он долго откашливается и несколько раз моргает, но дрожь в руках, однако, все никак не прекращается. — Черт тебя дери, Эдс, — Ричи устало утыкается лбом в плечо астматика, и голова его кажется очень тяжелой. — Ты заставил меня сильно понервничать. — Ты меня тоже. Понимаешь теперь, что я почувствовал? — Эдди прикрывает глаза, запуская руку в волосы друга, перебирая пальцами густые спутанные локоны. — Ты еще будешь пытаться… Сделать это? Было ясно, как тяжело даются эти слова подростку. Но Тозиер на них ничего не отвечает, ведь он ничего не может обещать. — Наша дружба ничего для тебя не значит? Я для тебя тоже ничего не значу, да? Кто еще остался здесь из «клуба неудачников»? Правильно, Ричи, никто! Никого больше не осталось, лишь мы с тобой. Все разъехались, но я, блять, остался с тобой, эгоистичный ты придурок! И после этого я всего лишь пустое место! Пустышка… Я для тебя такая же пустышка, как и это лекарство для меня, — Эдди указывает на свой ингалятор и хрипло смеется. — Какой же я был глупый и наивный. — Э-эдди, черт. Послушай, ты не пустышка. Ты мой друг и важен для меня! — Что-то не очень заметно. Когда я буду оплакивать тебя, тоже будет все равно? — Эдди чувствует, как слезы наконец текут по щекам, беззвучно рассыпаясь о землю. Ему хочется кричать и реветь. Он будто уже его оплакивает. — Понимаешь, что ты гораздо больше для меня, чем всего лишь друг. За столько лет и мог заметить это. И если ты умрешь… Останется ли у меня смысл жить дальше? Ричи молчит. На самом деле он немного шокирован. Эдди правда влюблен в него уже достаточно долго и молчал все это время? Пока мысли в голове Тозиера проносятся с очень медленной скоростью, Каспбрэк борется с диким желанием его поцеловать. Он не позволяет себе сделать этого, потому что кудрявый так и ничего не говорит, он не говорит, что тоже любит его также сильно. — Ладно, давай просто… Забудем обо всем этом, — астматик отворачивается, отодвигаясь от лица друга подальше. — Я больше не буду. Не буду пытаться покончить с собой, — и это единственные успокаивающие слова, которые слышит Эдди за весь вечер. Некоторое время они просто так и сидят, Эдди тщательно не смотрит на кудрявого, рассматривая свои ладони. А Ричи наоборот не отрывает от него взгляд, смотря в самые глаза, словно пытаясь проникнуть и понять друга. Понять, что Каспбрэк испытывает сейчас. — Почему ты молчал? — от неожиданности и такого серьезного тона астматик вздрагивает всем телом, нервно теребя край свитера. — Потому что это глупо и неправильно. И мне было чертовски страшно. Мне и сейчас страшно, — голос мальчика дрожит, он не знает, куда себя деть. — Я думал, что в лучшем случае ты набьешь мне морду, а в худшем… Не знаю, перестанешь общаться со мной? — Во-первых, я бы никогда тебя не ударил, даже в шутку. Какого ты обо мне мнения? — Ричи нервно смеется, почему-то успокаиваясь. — А во-вторых, мне… Нравится с тобой общаться. И когда ты злишься, то становишься пиздецки милым Эдди-Спагетти! Ричи удается вытянуть их из такой напряженной ситуации. Он щипает Каспбрэка за щеку, а тот в свою очередь сразу же закипает и пытается увернуться от рук кудрявого. — Перестань, Ричи! Сколько тебе лет? — Эдди посмеивается, особо и не злясь даже. Но быстро краснеет, прокручивая в голове только что сказанные другом слова. Могли ли они значить, что Ричи тоже… — Никогда не надоест, Эдс! Мне никогда не надоест с тобой общаться, чертов ты зануда, — его лицо сияет, и Тозиер неожиданно берет лицо друга в свои холодные ладони и целует. Может, шанс того, что все еще наладится, есть. Кто знает, парень все-таки ответственен за свою собственную жизнь. Но в одном Ричи уверен точно, он не хочет оставлять Эдди одного так же сильно, как и не хочет оставаться без него сам.