Не пой о предательстве, менестрель, я помню сам

      Топать по снегу было не очень. Мужчины шли на своих двоих, а я позволила себе обратиться и теперь то шла по снегу, то прыгала, обгоняя впереди идущего Гэндальфа. На этот раз мы передвигались уже не под покровом темноты, а днём. Ярко светило солнце, искрился снег.  — Фродо! — воскликнул вдруг Арагорн. Я остановилась и обернулась, недовольно дёрнув хвостом. Полурослика поднял Странник, а недалеко лежало на снегу золотистое колечко на серебряной цепочке, которое тут же поднял Боромир. — Боромир…  — Странная судьба, — завороженно проговорил гондорец. — Терпеть столько страха и сомнений из-за такой мелочи… Пустяка…   — Боромир! — громче окликнул мужчину Арагорн, незаметным жестом положив ладонь на рукоять клинка. — Отдай Кольцо фродо.       Боромир медленно подошёл к хоббиту и протянул колечко, которое Фродо тут же схватил.  — Как скажешь, — хмыкнул гондорец и добавил веселее, потрепав Фродо по голове. — Мне всё равно.       Арагорн убрал ладонь с рукояти меча и мы пошли дальше. Вечерело, потихоньку начиналась метель, становясь всё сильнее и сильнее. Идти было невозможно, но мы всё равно упрямо шли. Снег забивался в нос и уши, а как только я отряхивалась, снег налетал с новой силой.  — Это что за злобный голос? — поравнялся со мной Леголас. Сквозь завывания метели действительно можно было услышать чей-то голос, говоривший на незнакомом мне языке.   — Это Сарума-а-ан! — протянул Гэндальф. В этот момент откуда-то сверху посыпались камни различных размеров.  — Он пытается обрушить скалу! — закричал Арагорн, прижимая к себе Фродо. — Гэндальф, надо повернуть назад!   — Нет! — возразил маг и стал что-то громко говорить в воздух.       «Весело» стало, когда сверкнула молния, а на нас обрушилась лавина. Под снегом я вновь стала человеком и на пару с Леголасом начала выбираться. Когда, наконец, это произошло, я вдохнула морозный воздух. Остальные тоже вылезли из-под снега. Как подснежники.  — Нужно убираться с горы! — сказал Боромир. — Пройдём к Вратам Рохана и свернём в мой город!   — Врата Рохана приведут нас слишком близко к Изенгарду! — запротестовал Арагорн.   — Надо пройти через гору, — вынес своё предложение Гимли. — Давайте пройдём под ней, пройдём через Копи Мории!  — Это решит Хранитель Кольца. — выдохнул маг, после недолгого молчания.  — Мы пойдём через Морию, — сказал Фродо, оглядев дрожащих хоббитов и людей. Тот факт, что я оборотень был мне сейчас как раз на руку, ибо, как говорил отец, у нас горячая кровь, то есть мы не мёрзнем.  — Да будет так, — согласился маг.       Этим же вечером на обратном пути мы наткнулись на пещеру, где решили заночевать. Развели костёр из хвороста, что тащил на себе Билл и поели, греясь. Потом я взяла котелок Сэма, набрала туда немного снега, и мы с хоббитом растопили его. Достав из сумки нужные травы, я сварила отвар от простуды и заставила выпить каждого. Хоббиты с радостью его выпили, а потом поморщились, ибо отвар был горьковат. Боромир, косясь на меня, всё же выпил.       Вновь обратившись в барса, я легла между Мерри и Пиппином, которые тут же прижались и зарылись руками в густую шерсть. К ним присоединились и Сэм с Фродо. Так впятером мы быстро уснули.       На утро вновь выдвинулись в путь. Я потеряла счёт дней, но в одну из ночей на нас напали волколаки. К счастью, атаку мы отбили быстро, а после немедленно пошли к вратам Мории.       Билла разгрузили и отправили обратно в Имладрис. Когда все было сделано, мы все стали наблюдать за Гэндальфом, пытаясь понять, чем он занят. Он, похоже, ничего не делал: стоял у стены между двумя дубами, вперив глаза в гладкую поверхность камня, будто надеясь просверлить ее взглядом. Гимли ходил взад-вперед вдоль стены, время от времени постукивая по ней топором. Леголас прижался к камню, словно прислушиваясь. — Ну вот, мы все готовы, — сказал Мерри. — А где двери? Тут даже их признаков не видно. — Закрытые гномьи двери не должно быть видно, — сказал Гимли. — Их даже хозяева не откроют, если забыли секрет. — Да, но секрет этих Ворот предназначался не только для гномов, — вдруг оживился Гэндальф. — Значит, если все осталось, как было, глаза, знающие, что искали, должны найти указания, как их открыть.       Гэндальф подошел к стене вплотную. Самое гладкое место на ней было между дубами, и маг стал водить ладонями по камню, беззвучно шевеля губами. Потом отступил и обратился к спутникам. — Смотрите! — сказал он. — Вам что-нибудь видно?       Взошедшая луна осветила серую стену; первые мгновения ничего не происходило. Затем там, где прошлись пальцы мага, на стене появились тонкие, как серебряные паутинки, прожилки. Сначала они лишь поблескивали под луной, потом превратились в отчетливый рисунок.       Вверху, там, куда Гэндальф едва дотягивался пальцами, выгнулась арка с прихотливыми эльфийскими рунами. Ниже, где линии местами потрескались, можно было различить молот над наковальней и корону с семью звездами. Арочная надпись опиралась на дубы, ветви которых кончались полумесяцем. Яснее всего выделялась звезда со множеством лучей в центре рисунка. — Знаки Дарина! — воскликнул Гимли. — И Дерево — символ эльфов Высокого Рода, — сказал Леголас. — И Звезда Феанора, — сказал Гэндальф. — Рисунок выполнен Итильдином, проступающим только при лунном или звездном свете под пальцами того, кто знает древний язык, давно забытый народами Средиземья. Я сам слышал его так давно, что не сразу вспомнил.       Кто бы не сделал эти ворота, а голову над ними нам пришлось поломать знатно, пока не догадались, что нужно произнести слово «друг» по-эльфийски. Ворота открылись, принеся с собой немного затхлый воздух. И как гномы живут под землёй?  — Тут темно. И глубоко. И темно. Над нами очень много камня. Мили камня. Не знаете, насколько часто тут бывают обвалы? Я не вовремя говорю, что у меня клаустрофобия? — тихо сказала я, заходя через ворота, пока Гимли расхваливал гостеприимство гномов. Тут Фродо закричал, поскольку кто-то схватил его за ногу. — Проклятье!       Я выхватила кинжалы из-за голенищ сапога. Сэм обрубил часть щупальца, что схватило Фродо. Только все выдохнули, как из воды появилось с десяток склизких, противных щупалец. Я вскрикнула, когда одно из таких схватило и меня, а после понесло к появившемуся из воды рту. Нет, даже не так. Я заорала. Не каждый день меня пытаются слопать. Что произошло я не знаю, но полетела я уже не в рот с рядом острых зубов, а явно в стену, об которую приложилась затылком…       Голова жутко болела, когда я открыла глаза, разглядывая чей-то камзол. Было очень плохо, а после кто-то шепнул «отдыхай», и наступила вновь темнота.       Кажется, я бредила. Но когда вновь открыла глаза, надо мной был не тёмный камень, а ткань белого шатра, сквозь который проникал свет. Я охнула и попыталась сесть, но кто-то не дал, а после поднёс к губам что-то горьковатое.   — Пей маленькими глотками, ты слишком долго была без сознания, — сказал вдруг Леголас. Я послушно стала пить.  — Что произошло? — хрипло спросила я.   — Ты очень сильно ударилась, а потом, похоже, заболела. Во время прохода по Мории ты всё время что-то шептала, кого-то звала, кажется, Андера, Марка и Алистера… Сейчас мы в Лотлориэне, Владычица Галадриэль помогла тебе, но ты до сих пор слаба, так что мы тут до твоего полного выздоровления.  — Ты что-то не договариваешь, — заметила я.   — Митрандир… погиб, — выдал эльф. Я окосела.