Kein zurück

Данная глава - что-то новое для меня, ведь я никогда не писала подобного... Поэтому прошу все ошибки, недочеты указывать в отзывах. Тихо… Нет вечного шума Тибидохса, наполняющего замок жизнью, гомона голосов, среди которых четко слышны реплики Гробыни или Ягуна, криков Поклепа, угрожающего каждый раз зомбировать всех, закладывающего уши свиста Соловья. Ничего подобного нет и в паре километров отсюда. Вокруг лишь труднопроходимый лес. Здесь тихо, но в тоже время все наполнено звуками жизни: неподалеку дятел пробивается под кору дерева в попытке найти пищу, в противоположной стороне токует группа глухарей, привлекая тем самым самок; где-то скрипнул снег; пробежал заяц-беляк, пока что не поменявший свою «шубку». Солнце еще не взошло, но жизнь снова вернулась в лес, даря незабываемое ощущение умиротворения и покоя. Ранняя весна. Снег только начал таять, но в воздухе просто витает ощущение скорого тепла. Пройдет немного времени, и начнут раскрываться почки, испуская смоляной запах, кружащий голову, звуки капели, означающей конец суровой зимы и приход доброй, радостной весны, природа с каждым днем наполняется все большим количеством различных звуков, все оживает в лесу, как и ты, появляются новые силы, новые цели, мечты. Все обновляется, и ты не отстаешь от матушки природы, будто рождаясь заново каждой весной. Моя первая весна, которую я встречаю в покое. Не нужно никуда бежать, кого-то спасать, выигрывать матчи, метаться меж двух огней. Я так давно мечтала, наконец, отдохнуть от всей этой душевной пытки, что скоро год, как я живу просто как в Раю. Делаю, что хочу и когда хочу, никто не мешает и не ограничивает свободу, нет никаких запретов; не сваливаются на голову обезумевшие артефакты или, того хуже, сумасшедшие некромаги, изматывающие сильнее любого приключения! Такое непередаваемое чувство умиротворения… Хочется постоянно улыбаться и дарить свою любовь и добро каждому встречному. Жаль, правда, что здесь только мы с Ваней; иногда так хочется снова оказаться в Тибидохсе, встретиться с друзьями и разговаривать, разговаривать часами, рассказывая друг другу все новости, делясь эмоциями, впечатлениями; оказаться в комнате с Черными шторами, потрепаться с Гробкой, как это было раньше, поехидничать и посмеяться. Но в тоже время, единственный человек в округе – это Ваня, и вся моя любовь, доброта и нежность достается ему, и я счастлива! А он отвечает мне взаимностью. За много лет я впервые просто купаюсь в этом малознакомом для меня чувстве – счастье. Я знаю, что я люблю и любима, так, как только можно мечтать, а другого не нужно. Теперь я понимаю Ваню, понимаю, почему он не хотел улетать отсюда, даже на пару дней. Здесь особенная атмосфера, редкая в современном мире, кажется, что ход времени идет совсем по-другому в этом месте. Оно тихо журчит вблизи тебя, не вынуждая гнаться за ним, ловить моменты; не бежит, а размеренно идет, давая возможность обдумать свои поступки, дарит спокойствие, ощущение близости к чему-то великому, до чего нельзя дотронуться, невозможно понять, но можно почувствовать присутствие чего-то давно потерянного в суматохе современности. Я скучаю по Тибидохсу, Ягуну, Аньке, драконболу и учителям; но и улетать отсюда не хочу. Не хочу терять духовный покой, который я получила именно здесь, в глуши, вдали от цивилизации. Поэтому и не была давно уже в родном замке, хотя Сарданапал звал и не раз. Но я вежливо отказывала, видя, что он только рад за меня; рад, что я нашла свое место и наконец-то счастлива. Улыбка расцветала на его губах каждый раз, когда он прощался, и я отвечала ему тем же. Я никогда не знала своего родного отца, Леопольда, но его полностью заменил академик, помогая и давая мудрые советы на моем пути, любя и оберегая, что бы я ни делала. Он мне как отец, и та часть моего сердца, несущая любовь к родителям, полностью занята им. Ванька уже скрылся из виду, растворившись в темном лесу, а я все смотрю куда-то в чащу, надеясь увидеть его снова как можно скорее. Мне отчаянно не хватает того времени, что мы проводим вместе; хочется обнять его крепко-крепко и не отпускать никуда. Но я прекрасно понимаю, что никогда не сделаю ничего подобного, потому что животные – неотъемлемая часть его жизни, и, пытаясь изменить это в нем, я, в первую очередь, предам нашу любовь, ради которой мы прошли огонь, воду и медные трубы, как когда-то выразилась Склепова. Простояв на крыльце минут пять, я поспешила вернуться в теплую избушку, нырнуть под одеяло, сохранившее остатки тепла, пахнущее хвоей и таким родным запахом любимого человека. Глубоко вдохнув, я представила лежащего рядом Ваню, и счастливая улыбка озарила мое лицо, в голову же пришли картинки нашего с ним будущего, заставившие меня улыбнуться еще шире. Я даже не заметила, как провалилась в сон, а проснулась от непонятного резкого запаха и, «еще немножко», – подумав затуманенным со сна голосом, попыталась снова заснуть, перевернувшись на другой бок и укрывшись с головой. Спустя минуту вскочила с кровати, осознавшая, что так может пахнуть только горелое, по пути запутавшись в одеяле и упав, сильно ударившись животом и подбородком об пол и тихо охнув от наступившей боли, понеслась на поиски производителя данных ароматов, подожженного не без помощи Тангро, потирая ушибленную часть лица. Ну как от дракончика размером с двухмесячного котенка может быть проблем больше, чем от Гоярына? Как только моя нога ступила на ковер гостиной, вопрос, откуда идет дым, нашел свой ответ, так как зал был совмещен с кухней через арку, и именно оттуда и исходил уже превращающийся в черный дым. Тем более, зная привычки Тангро, я уже догадывалась, что подожжен был кухонный стол, ведь дракончик просто обожал лежать на столешнице, выпуская колечки дыма, а иногда и небольшие струйки огня. Быстро собрав данную «мозаику», упорно начала вспоминать противопожарные заклинания, но как назло в голове крутились рецепты по приготовлению борща и жаркого! Вот почему когда нужно, они не приходят в голову, но как только надобность в них исчезает, тут же всплывают, будто бы дразня! Чаще всего, Ванька забирал дракона с собой, не желая расставаться с верным другом, а когда оставлял в доме, то никаких поджогов не случалось, вот поэтому сейчас я столкнулась с проблемой, заключающейся в том, что с трудом вспомнила слова заклинания. Я уже давно не пользовалась магией, ценя то, что сделано своими руками, методом проб и ошибок. Вначале было очень трудно отучиться от ее использования, да и ляпов было достаточно. Чего стоили хотя бы те пирожки, которые я решила приготовить к приходу Ваньки. Кухня была испорчена так, будто там побывало несколько дракончиков, причем отпоенных ртутью до предела! И подобных случаев было много… Но пользоваться магией я не хотела ни в какую. Не только потому, что теперь у Вани не было и крупицы дара, и я могла обидеть его, расшвыриваясь искрами; но и потому, что хотела почувствовать реальную жизнь, без поблажек в виде магии. И как бы трудно не было, как бы не злилась на саму себя, я должна была научиться делать все сама, и научусь, не будь я Гроттер! И вот сейчас, вспомнив-таки заклинание, я мрачно осматривала наполненную дымом кухню. Вроде, глобальных разрушений нанесено не было, но помещение было видно будто сквозь полиэтиленовый пакет; ничего четко разглядеть не удавалось, всё было размыто, будто кто-то разлил воду и полностью испортил картину. Почти на ощупь добравшись до окна, я распахнула его, впуская свежий морозный воздух, сразу пробравшийся под пижаму и заставивший вздрогнуть от резкой смены температур. Придя к решению проверить всю избушку, дабы скорее избавиться от этого тошнотворного запаха, переодевшись в более теплую одежду, снова вернулась в гостиную, затем приоткрыла входную дверь, создавая сквозняк, сразу потянувший по полу и понижающий температуру в доме на градусов десять-пятнадцать. Вздрогнув от пронизывающего ветра, бросившего в лицо горстку снега, я бегом добралась до печки, в которой тлели только угли, и, быстро растопив ее, как меня учил Ваня, села в кресло, смотря на огонь, неуверенно разжигающийся на поленьях и трепыхающийся от каждого дуновения ветра. Поняв, что так толку будет мало, вспомнила, как мы с Ванькой сидели одним вечером в гостиной, и он топил печку, но я почти не обращала внимание на его манипуляции, разглядывая каждую черточку любимого лица; а зря! Сейчас это все очень пригодилось бы… Не придумав ничего лучше, чем закрыть дверку печки, я довольная собой снова уселась в кресло, накрытое пледом, откинувшись на спинку и почувствовав что-то твердое за спиной, нахмурилась, недоумевая, что там может быть, провела рукой по мягкому ворсу пледа и наткнулась на острый угол книги, оставленной здесь со вчерашнего вечера. Вот дуреха! Сама вчера кинула ее сюда, поленившись возвращать на полку, где лежали остальные ее собратья, перекочевавшие туда из угла комнаты, где были складированы Ванькой очень странным образом: тяжелые и большие тома по ветеринарной магии могли покоиться на маленьких словариках; и казалось, что они вот-вот упадут и погребут под собой кого-то. Не желая мириться с таким раскладом дел, я, тогда еще пользовавшаяся магией, чуть ли не в первую очередь, наколдовала пару полок, разместив там всё чтиво и даже пару сувениров. И теперь, открыв рассказ, пыталась найти место, на котором вчера остановилась, но, как назло, не помнила даже приблизительной страницы! Разозлившись на свою дырявую память, я резко закрыла книжку и кинула ее в другой конец комнаты с такой силой, что она отскочила от стены и пролетела еще пару метров. Зло уставившись на печку, я бы и дальше предалась своим мрачным мыслям по поводу своей непроходимой тупости, уже не раз доказанной сегодня, если бы буквально через пять минут, даже у печки не стало настолько холодно, что терпеть больше было невозможно. Рывком захлопнув дверь, стрелой улетела на кухню, чтобы полностью прекратить поступление ледяного воздуха, и, включив плиту, я поднесла руки к огню, согревая их. У камина, конечно, было теплее, но до него ещё добежать надо! По холодному, между прочим, полу! Оглядев кухню, пришла к безжалостному выводу, что стол безнадежно испорчен, и его придется менять; но, вспомнив о причине будущих затрат, я снова осмотрела всю кухню, так и не найдя этого несносного, но такого любимого дракончика, и тут же испугалась, что он мог улететь через открытое окно, по моей же снова глупости, я бросилась к последнему возможному пристанищу Тангро, молясь всем известным богам, чтобы он был там, иначе я просто не знаю, что сказать Ване! Заглянув в большой медный котел, с меня будто свалился камень, и выдох облегчения сорвался с моих губ, немного потревожив маленькое существо, мирно сопящее на дне так, что вся злость тут же улетучилась, оставляя лишь нежность к этому умному, но такому непослушному животному. Как только я подняла с пола книгу, решив все-таки найти то место, на котором я остановилась, раздался противный писк зудильника, не звонившего уже около недели.