Заместитель

Сентябрьский воздух приятно холодил лицо, забирался под одежду зябким ветерком. Оз поежился, легонько шевельнул поводьями. Изящная гнедая кобылка послушно прибавила шагу, опередив на полголовы черного как смоль жеребца Гилберта. Тот надменно фыркнул и повторил маневр без участия всадника. — Твой Ворон не джентльмен, — со смешком сказал Оз. — Не дает моей Леди ни единой потачки. Гилберт глянул на него искоса. — Просто не хочет ударить в грязь лицом перед дамой, — возразил он. Оз засмеялся. — Мордой, ты хотел сказать? Гилберт хмыкнул. — Ну, мордой. Не в этом суть. Просто Ворону нравится Леди, вот и все. Оз неопределенно двинул бровью, но промолчал. Голос Гилберта звучал так, словно тот говорил с понятными ему одному подтекстами. Тропка вильнула между деревьев, вдалеке ртутно блеснула поверхность небольшого озера. Оз натянул левый повод. — Не поедем к воде, — предложил он. — Там наверняка ветрено и холодно. — Как скажешь, — покладисто согласился Гилберт. Взгляд Оза скользнул по необычайно высоким кустам дикого вереска, мимо которых они проезжали, остановился на белой* россыпи мелких бутонов. Даже издалека чувствовался тонкий медвяный аромат. Вот бы сорвать ветку, — подумал он, но, тут же представив, чем обернется попытка сделать это, не слезая с лошади, отказался от намерения. Ворон ускорил шаг. Ловко свесившись с седла, Гилберт на ходу отломил усыпанную цветами ветку и протянул ее Озу. Весело вздернув брови, тот охотно принял подношение. — Ты угадываешь мои мысли, — сообщил он, улыбнувшись. Гилберт промолчал. Отчего-то он выглядел взволнованным и довольным, и Оз не отказал себе в удовольствии посозерцать его такого украдкой. Гилберт тоже глянул на него, и Оз тут же успешно сделал вид, что безумно увлечен разглядыванием крохотных колокольцев. — Поедем домой, — сказал он, повременив для приличия. — Вечереет. Гилберт выразил согласие тем, что пришпорил Ворона. Леди поспешила следом. Они почти подъехали к поместью, когда Гилберт привстал на стременах и принялся осматриваться. — Что такое? — спросил Оз, настораживаясь. — У меня такое странное чувство, — проговорил Гилберт. — Как будто кто-то на нас смотрит. Тебе не кажется? Нет, — хотел сказать Оз, и вдруг замер: у самого дома, чуть в стороне от парадного крыльца, застыла сгорбленная фигура в просторном балахоне. Лица наблюдателя не было видно из-за низко опущенного капюшона, но Оз был уверен, что человек внимательно смотрит в их сторону. Морщинистые руки сжимали навершие узловатой палки. — Кто это? — почти беззвучно прошептал Оз. Гилберт проследил его взгляд. — Не знаю, — так же тихо отозвался Гилберт. — Никогда не видел ее здесь. — Ее? — Мне кажется, это старая женщина. Нет? — Не знаю. Ни фигуры, ни лица не разглядеть… Переговариваясь, Оз ненадолго отвел взгляд от незнакомки, а когда снова посмотрел в ее сторону, вздрогнул: старухи не было. — Куда она подевалась? Гилберт пожал плечами. Он выглядел встревоженным. — Я не видел. Отвлекся на секунду — а ее уже нет. — Вот и я тоже… Медленно переступая по траве, лошади подошли к месту, где еще недавно стояла старуха. Гилберт спрыгнул с Ворона и осмотрел траву. — Никаких следов, — сообщил он. — Трава не примята, и вообще… — Странно, — пробормотал Оз. В глубинах памяти тревожно ворочалось какое-то воспоминание: он видел уже такое, но когда?.. И вдруг он вспомнил. Вересковая ветка упала из рук, осыпая седло белыми колокольчиками. — Оз?.. — Н… ничего, — выдавил из себя тот, а перед глазами снова вставала картинка: заброшенный особняк, решетчатые ворота — и неизвестный наблюдатель в балахоне на противоположной стороне дороги, исчезнувший, стоило отвести взгляд. — Все в порядке. Холодно только. Пошли в дом. Гилберт одарил Оза встревоженным взглядом, но ничего не сказал, только кивнул вместо ответа. Бросив поводья подскочившему мальчишке-конюшему, они поднялись на крыльцо и вошли в просторный светлый холл. Навстречу вниз по лестнице спешила Ада. — А у нас гость! — подбежав поближе, сообщила она. Оз залюбовался ею: с момента оглашения помолвки девушка буквально расцвела. — Винсент пожаловал? — осведомился он, на ходу стягивая перчатки. Созерцающий это нехитрое действо Гилберт шумно сглотнул. Ада смутилась. — Нет, не он. Какая-то старая леди, — пробормотала она, комкая подол платья. — Действительно, старая: как… как… как не знаю что! Оз резко остановился. — В балахоне? — Д-да. — Где она сейчас? — Разговаривает с дядей в кабинете. Переглянувшись с Гилбертом, Оз рванул вверх по лестнице. Гилберт поспешил следом. Перед кабинетом Оз притормозил, перевел дух, одернул сюртук и постучал. Изнутри глуховато послышалось: — Войдите! — и, повернув ручку, он последовал указанию. Оскар сидел за массивным столом. А перед ним, опираясь на суковатую клюку, стояла та самая старуха. Очевидно, она обернулась на стук, и теперь смотрела на вошедших, но капюшона так и не подняла: Оз видел только сморщенный подбородок, тонкие, стянутые в нитку губы, да прядь тускло-седых волос. — А, это вы, мальчики, — устало сказал Оскар, и потер переносицу под очками. — Вы пришли очень кстати — особенно ты, Оз. Мы как раз говорили о тебе. — Обо мне? — Оз шагнул ближе, требовательно посмотрел на старуху. — Кто вы? — спросил он. Та неожиданно улыбнулась, и Оз едва удержался, чтобы не отшатнуться: уж слишком неприятной оказалась эта почти беззубая улыбка. — Можешь звать меня Присяжной, — любезно проинформировала старуха надтреснутым голосом, и тут же продолжила, не давая и слова вставить: — Моя сущность находится за пределами человеческого понимания, — сказала она торжественно, и забубнила, как давно и прочно зазубренный урок: — Мы, Присяжные, записываем истории, рожденные Ядром Бездны — от начала до конца. В каждой истории-мире есть свои поворотные точки, от которых зависит их итог. В вашем мире итог был давно известен, и все шло по плану… — тут она вздохнула и тыкнула пальцем в Оза: — Пока не появился ты и всё не испортил! Оз попятился. — Что испортил? — Всё! — с чувством повторила Присяжная. В ее речи неожиданно прорезался говорок кокни**. — Только я начала думать, что историю этого мира можно будет закончить, как являешься ты, и — нати вам! Всё заново. А у меня знаешь, сколько миров на приходе? Каждый раз, когда определяю какой-то из них в архив библиотеки Предела — это ж просто праздник! А тут вместо вооруженного конфликта, выхода Цепей из-под контроля и катаклизьма мирового масштаба практиццки новая история начинается!.. — Новая история? — ошеломленно переспросил Оз. — Катаклизма? — одновременно спросил Оскар, поднимаясь из-за стола. Присяжная нетерпеливо вздохнула. — Ну да. Парень, который Джек — он жеш хотел власти, и все такое. Врал он складно, а вот насчет того, чтобы понимать последствия — с этим у него плохо было. Его возня должна была привести к расколу правящих Домов, междоусобице и прочим прелестям гражданской войны, нескольким неконтролируемым прорывам Бездны, самый большой из которых не получилось бы остановить, а потом — прости-прощай, моя столица, а там и до остального мира недалеко. Это было бы идеальное завершение истории! А теперь ее хоть заново переписывай — всё одно финал безнадежно испорчен. Помолвки, свадьбы, пони-радуга… тьху, одним словом, смотреть противно! Никакого драматизьма! — воскликнула Присяжная и пригорюнилась. Оз молчал, переваривая услышанное. Остальные занимались, кажется, тем же. Потом Оскар в два шага сократил расстояние между собой и Озом и крепко обнял его. — Господи, как нам повезло с тобой, — вышепнул он, отстраняясь, и обратился к Присяжной: — Теперь я тем более не хочу отпускать Оза. — Отпускать куда? — жалобно поинтересовался тот, все еще ничего не понимая. Присяжная нетерпеливо вздохнула. — В твой мир, конечно, куда ж еще. Оз застыл. За последние несколько месяцев он уже перестал думать о том, что мог бы вернуться. И тут, вдруг… А Присяжная продолжала вещать. — Вот не сиделася тебе ровно, — ворчала она крайне довольным голосом, и у Оза создалось впечатление, что ей давно и остро не хватало собеседников. — Черт тебя дернул брать ту книгу. И ладно бы, просто взял — так еще и полез искать места пересечения миров. А мир — он ведь отзывается, если его спросить, сбывает желания. Хотел найти энергетический узел? На̀ тебе! Думал, что хорошо было бы попасть в мир, увиденный в книжке с картинками, которую к тому же потащил с собой? Да пожалуйста — тем более, что он существует! И мало того — в нем есть похожий на тебя человек, который фактически умер, но при этом жив! «Плюс» на «минус» дает «плюс», знаешь такое? — Знаю, — пробормотал Оз. В голове щелкнуло, и картинка начала складываться. Было только одно «но». — Только ведь… в книге было сказано, что для перемещения надо подобрать активирующее словосочетание, а я ничего такого не сказал. Присяжная прищурилась. — Точно? — многозначительно спросила она. — Точно, — уверенно ответил Оз. — Ну, кроме «чтоб я провалился», но это же не счит… — Джек сказал то же самое, — внезапно перебил его Гилберт. — Правда, Брейку: «чтоб ты провалился», вот так. Как раз перед тем, как ты на него упал. — Вот! — воскликнула Присяжная. — Сходство устремлений и намерений… И в этот момент все сошлось окончательно. Некоторое время Оз пытался переварить услышанное. Присяжная тем временем продолжала что-то вещать о нарушенном балансе, о том, что один из двоих — лишний, и ее святая обязанность — ликвидировать огрех, «чтобы премии не лишили». В тот момент, когда Оз более-менее пришел в себя и начал вникать в новую информацию, в центре комнаты сгустился воздух, и из него с грохотом вывалилось тело Джека. Оскар вздрогнул. Оз с Гилбертом, успевшие привыкнуть к этим явлениям, сохраняли спокойствие. Присяжная торжественно воздела клюку. — Об этом я и говорю! Баланс нарушен. Энтого парня не приняла даже Бездна, поэтому твой мир не отпустил тебя до конца. И вообще от вас обоих одни проблемы, — обратилась она к Озу. — Смог укокошить своего двойника — смоги его и упокоить! А так-то придется восстановить баланс и снова ждать, пока какой-нить мир соизволит загнуться своим чередом. Способствовать загибанию не имею права. А жаль. Так что собирайся, — снова обернулась она к Озу. — Щас мы тебя и отправим обратно — прямо отсюда. — А нельзя ли решить вопрос восстановления баланса как-то иначе? — спросил Оскар, многозначительно пошевелив бровями. — Вы упоминали некую «премию». Назовите сумму: Дом Безариус не из тех, кто промотал свое состояние… Присяжная грозно нахмурилась. — Взятка должностному лицу, находящемуся при исполнении, карается по закону! — четко оттарабанила она, и продолжила деловым тоном: — А теперь по сути: межпространственные кнаты в активах имеюццо? — Нет, — вынужден был признать Оскар. — Тогда компенсация от Дома Безариус мне нафих не упала. — Но… — Не нужно, — остановил Оскара Оз. — Присяжная права. Я должен вернуться, чтобы история шла своим чередом. Он развернулся и направился к двери. Сзади прозвучали шаги, и на выходе его нагнал Гилберт. — Я с тобой, — сказал он негромко. Оз кивнул. Они медленно прошли по коридору до комнаты Оза. — Ты правда хочешь уйти? — спросил Гилберт, когда Оз подошел к шкафу и зашурудил в нем, извлекая из недр джинсы и толстовку. — Да, — отозвался Оз, но даже ему самому казалось, что уверенности в его голосе маловато. — Почему? — напористо продолжал Гилберт. — Ты не хочешь, чтобы Присяжную лишили премии? Или ты действительно хочешь назад? Или есть что-то еще? Скажи мне! Оз вздохнул и вынырнул из шкафа. — Пойми, я здесь не на своем месте. Я — всего лишь подделка, не имеющая права ни на что в этом мире. Господин Оскар, Ада, ты, Брейк, леди Шерон, и даже Рейм знают и помнят — а значит, и видят вместо меня — «того» Оза, чье место я занимаю, и временами от этого так тошно… — Неправда, — перебил его Гилберт. — Не буду говорить за всех, но для меня ты и есть настоящий. Неужели не понимаешь? Все еще? До сих пор?.. Оз растерянно нахмурился. — Настоящий?.. Гил, я — заместитель того Оза, которого ты знал, — терпеливо, как маленькому принялся объяснять он еще раз. — Я не могу быть настоящим для тебя! — Можешь, — негромко, но решительно возразил Гилберт. И что-то такое было в его голосе, что Оз посмотрел на него особенно внимательно, словно впервые — и от того, что он увидел, замерло сердце. — Ты… — хрипло выговорил он и прокашлялся. — О боже. И… как долго для тебя это так? Гилберт покачал головой и криво, беспомощно улыбнулся. — Не знаю, Джоз, — ответил он тихо. — Не заметил, как все изменилось. Но зато точно знаю, что это — правда. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Оз не знал, что сказать. В голове было бессмысленно пусто, а легкие сжимались, и тупо кололо у сердца. — Прости, — выдавил он. — Я не хотел… Гилберт покачал головой. — В том, что ты — такой, как есть, нет твоей вины, — мягко возразил он. — А будь ты другим, ничего бы не было. Я люблю тебя. И рад, что наконец говорю об этом: пусть — поздно, пусть — безнадежно. Просто хочу, чтобы ты знал; вот и все. Он шагнул ближе, осторожно провел по щеке Оза тыльной стороной ладони, словно запоминая ощущение от прикосновения. — Тебя ждут, — едва слышно шепнул он, и быстро вышел из комнаты. Оз сглотнул, попытался вдохнуть поглубже, но ничего не вышло. Постоял немного, вслушиваясь в тоскливую бездну внутри себя, и потянулся за джинсами. Когда Оз, переодевшись, вернулся в кабинет, его уже ждали, причем все: Оскар позвал гостивших Брейка и Шерон, Ада пришла тоже. Они стояли неподалеку от двери, переговариваясь так тихо, словно в доме был покойник. Взгляд скользнул по распластавшемуся на полу телу Джека, и Оз невесело усмехнулся. Наконец Оза заметили, и замолчали окончательно. Неловко улыбнувшись, он осторожно сжал пальцы стоявшей ближе всех Шерон. — Прощайте, леди, — выговорил Оз с некоторым трудом. Шерон кивнула. Она явно крепилась, но впечатление портил подрагивающий подбородок. — До свидания, Оз, — ответила она старательно ровно. Оз повернулся к Брейку. Тот похлопал его по плечу и легонько оттолкнул. — Нечего разводить телячьи нежности, — ворчливо сказал Брейк. — Решил уходить — значит, иди. — Брейк! — вознегодовала Шерон. Оз невольно вздернул уголок рта — и тут же угодил в объятия Оскара. — А я буду разводить телячьи нежности, — прогудел тот печально. — Мне очень жаль, что ты уходишь. Лучше бы ты остался. С некоторым трудом сглотнув, Оз пробормотал: — Мне тоже очень жаль… — Неправда, — проворчал Брейк. — Было бы жалко — не уходил бы! — Брейк!!! — прошипела Шерон. Ада всхлипнула и тоже обняла Оза. Гилберт стоял в стороне и молчал. Оз двинулся было к нему, но остановил себя. Зачем? — подумал он. — Это бессмысленно. Мы уже сказали друг другу всё, что могли. Между тем, стоявшая возле позабытого всеми тела Джека Присяжная уже призывно махала Озу своей суковатой палкой, улыбаясь во все пять кривых зубов. — Ну же, не копайся! Ты ведь хочешь вернуться домой?.. Оз обернулся, и окинул взглядом остающихся. Брейк смотрел непроницаемо, чуть вприщур. Шерон стояла с прямой, как палка, спиной. Оз заметил, как ее ладонь сжимает длинный рукав Брейка, и сглотнул, растроганный этим полудетским жестом. Оскар прижимал к груди тихо всхлипывающую Аду; Оз так и не смог заставить себя посмотреть в его глаза. Как не было сил смотреть в глаза и еще одного человека… Гилберт сам шагнул к нему, глядя прямо и твердо — хотя желваки под скулами прозрачно намекали, чего ему стоило это мнимое спокойствие. Он ничего не говорил, не просил ни о чем — только смотрел, и от этого было так больно… Гилберт снова терял человека, к которому успел привязаться — и Оз даже про себя боялся признать, как мало это определение отражает действительность. Гилберт, так трудно доверяющий свое сердце, смог сделать это снова — а теперь Оз должен уйти, и оставить его одного. Нет, формально вокруг него будут люди — друзья, брат, знакомые, — но… кому, как не Озу, было известно, насколько это становится неважным, когда ты теряешь по-настоящему любимых?.. Но мне нужно уйти, — почти с отчаянием подумал Оз. — Я должен… Должен. А должен ли?.. И он представил, что его ждет по возвращении. Еще несколько лет работы младшим библиографом научной библиотеки. Выпускной курс и резидентура, и снова — пыльные книгохранилища, полные отзвуков прошлого, и того, что могло быть, но не случилось. Одиночество — потому что… Потому что, пусть он и забирал с собой часть сердца Гилберта, но и часть своего оставлял здесь — тоже. А близких и родных — тех, ради кого стоило бы вернуться во что бы то ни стало — в том мире уже не было. И поэтому — а должен ли он был, кому бы то ни было?.. — Эй, ты! Давай живее! — Воздух вокруг Присяжной сгустился до предела, и буквально потрескивал от напряжения. — Энергетический узел не может быть активным так долго! Он просто схлопнется, и тогда… — Пускай, — сказал Оз. Челюсть Присяжной отвисла. Озу остро захотелось посоветовать ей хорошего стоматолога. — Што? — недоверчиво переспросила она. Сгусток энергии недовольно зарокотал. — Пускай схлопывается, — любезно повторил Оз, и увидел, как у Гилберта явственно перехватило дыхание, а глаза вспыхнули. — Я сейчас здесь, и, наконец, понимаю, что этого достаточно. Поэтому я остаюсь. Присяжная закрыла рот и всплеснула руками. — Тваю налево! — возмутилась она экспрессивно. — Да што ж это деится-та?! Я тут стараюсь, не покладая клюки, а ты, сопляк, снова все херишь?!.. Но говорить этого явно не стоило: энергетический узел загрохотал — как показалось Озу, с некоторым злорадством, — налился чернильной тьмой… и вдруг принялся раскручиваться спиралью лопнувшей пружины, сметающей все на своем пути. Первой под его витки попала, конечно же, Присяжная — вместе с трупом, лежащим у ее ног. Визжа и хрипло матерясь, она попыталась раствориться в пространстве самостоятельно, но захват энергетического узла был сильнее: темень впитала в себя сначала тело Джека, а потом и полупрозрачный силуэт вместе с нецензурным воплем — и тут же потянулась дальше, в поисках новой жертвы. Брейк среагировал моментально: вытолкал за пределы кабинета свою госпожу и герцога с Адой, и, обернувшись, выкрикнул что-то, неслышное за грохотом беснующегося пространства. Наверное, он звал Гилберта; но тот бросился вперед, сбивая Оза с ног, и покатился по полу, крепко прижимая к себе. Глупо, — успел подумать Оз. — Теперь нас обоих затащит неизвестно куда… Но, по крайней мере, затащит только вместе, — решил он, и с силой вцепился в спину накрывшего его собой Гилберта. Ощущение потери себя показалось почти естественным: видимо, к перемещению в пространстве и времени тоже можно было привыкнуть. Оз закрыл глаза — и вдруг вспомнил тот единственный раз, когда поцеловал Гилберта: демонстративно, напоказ, — и подумал, что и теперь не поступил бы иначе; но поцелуй бы получился совсем другим, наверняка… И вдруг что-то изменилось: растекание прервалось на самом интересном месте, появилось кратковременное ощущение полета, потом Оз чувствительно приложился спиной об пол — и на него тут же полновесно навалилось жилистое тело. — Обоже, — просипел Оз, барахтаясь под очумело моргающим Гилбертом. — Ты меня сейчас раздавишь! — Прости, — смущенно пробормотал тот. Приподнялся, потом встал и протянул Озу руку. Оз с трудом перевел дух, уцепился за его ладонь и поднялся, охая — но не ругаясь, просто на всякий случай. — Где это мы? — спросил он, осматриваясь. Впрочем, вопрос оказался риторическим: он знал ответ прежде, чем Гилберт озадаченно отозвался: — В твоей комнате. — Я уже понял, — фыркнул Оз, и покосился на настороженно оглядывающегося спутника. — Знать бы еще, почему мы тут, а не… ну, скажем, не на Альфа-Центавре какой-нибудь. Или не в моем мире — если уж Присяжная изначально целилась именно туда. Гилберт вдруг смущенно хмыкнул, и пожал плечами. — Может, прицел сбился, — предположил он, старательно отводя взгляд. — Ага. Или дуло погнулось, — насмешливо продолжил Оз. — Ну же! У тебя точно есть какие-то мысли по этому поводу! Гилберт замялся, завздыхал, но под требовательным взглядом Оза все-таки неохотно ответил: — Ну… понимаешь, когда мы там лежали… в смысле, в кабинете… на полу, — непонятно зачем уточнил он, едва заметно краснея — и Оз привычно обомлел от этого дивного зрелища, — я подумал… ну, вспомнил, скорее… как мы тогда… то есть, ты меня… А, Бездна!.. Тут он окончательно смутился и отвернулся, забавно нахмурив брови и досадливо покусывая нижнюю губу, словно сожалея, что выложил столько всего важного. Впрочем, услышанного Озу хватило: он тихо захихикал — а потом рассмеялся в голос. Гилберт возмущенно вскинулся, но Оз успокаивающе замахал на него руками — правда, не прекращая смеяться. — Ох, Гил, — выговорил он, немного успокоившись. — Так вот в чем дело. Значит, и ты тоже… — Что — я тоже? — сварливо переспросил Гилберт — и тут до него дошло. — Что, ты тоже об этом вспомнил? — Ага, — Оз вытер навернувшиеся от смеха слезы, и продолжил уже спокойнее: — А ведь Присяжная говорила что-то насчет сходных намерений и устремлений, помнишь? И поэтому мы… Но Гилберт уже не слушал околонаучных выкладок: он обхватил Оза за плечи и притянул к себе. — Ты тоже думал, что сейчас все было бы иначе? — спросил Гилберт почему-то шепотом, и Озу вдруг резко расхотелось веселиться — как и заниматься каким бы то ни было анализом. — Да, — отозвался он так же тихо. Губы сами собой складывались в дурацкую, но совершенно счастливую улыбку. Гилберт сглотнул и решительно подался вперед. — Значит, так и будет, — пообещал он, прежде чем поцеловать. И всё, на самом деле, оказалось именно так: горячо, немного неловко и до безумия искренне — словно в самый первый раз. Так, как и должно было случиться в совершенно новой истории.