Драбблы

Приближался к концу 2351 год. Франкенштейн вышел из поезда метро, которое двигалось быстрее, чем самолёты начала двадцатого века, на тридцать седьмом уровне Сеула. Да, Сеул ещё существовал, но разросся так, что подгрёб под себя ещё несколько десятков городов, а без нового метро добраться с одного его конца на другой было бы весьма проблематично. На скоростном лифте Франкенштейн поднялся на девятый уровень и, привычно проигнорировав самодвижущийся тротуар, зашагал пешком. Мог ли он предположить, что человечество разовьётся до подобных технологий? Кажется, нет. Навстречу шли люди в очках дополненного пространства. У Франкенштейна тоже были такие, чтобы не выделяться излишне, но он предпочитал виртуальности реальность. Иногда его спрашивали, сколько пластических операций он сделал. Не верили, когда говорил - ни одной. Пластика стала обыденностью, как и кибер-протезы. Кажется, Франкенштейн был едва ли не единственным, кто не имел какой-нибудь улучшенной части себя. Ну, не считая Копья. Но тут бы он поспорил, кто из них "лучшая часть". Франкенштейн поправил лиловый рукав классического комбинезона, такие вошли в моду ещё лет сорок назад и только видоизменялись, как в своё время джинсы. Покрой комбинезона Франкенштейна уже можно было считать классическим. Его дом находился на двенадцатом этаже престижного девятого уровня, робот-домохозяин получил сигнал и готовил ужин к его возвращению. При его появлении датчики слабо пискнули, узнавая хозяина дома, двери разошлись в стороны. - Добро пожаловать, Франкенштейн-ним. - Привет. Ужинать буду после. Сначала отдохну. Не беспокой меня немного. - Как скажете, Франкенштейн-ним. Он упал на широкий диван ультрамодного дизайна и, наконец, позволил себе расслабиться. Отпустил напряжение суетливого, взбалмошного дня, погрузившись в умиротворяющую тишину дома. Как вдруг. Это невесомое ощущение. Этот отголосок, слабое эхо силы. Франкенштейн вскочил на ноги. Нет, нет, не может быть. Ему показалось. Мастер умер много лет назад, теперь уже окончательно, и этот отголосок - просто иллюзия, рождённая той частью сознания, которая никак не могла смириться. Он потёр виски, пытаясь придти в себя. Он просто заработался последний месяц, вот и всё. Просто слишком... устал. Датчики пискнули. Франкенштейн бросился к экрану. Эту фигуру он узнал бы среди всех людей, ноблесс и оборотней, живущих и живших на этой планете. Эта выверенная, идеальная походка давно отпечаталась у него под сетчаткой. Не может быть. Двери разъехались в стороны. Франкенштейн не верил, что Мастер жив, он сам убеждал в этом модифицированных и благородных... но всё же ввёл в компьютер параметры Мастера с полным доступом. Серебристый комбинезон отлично вписывался в общий стиль города, но при этом был безупречно элегантен. Каждое движение, каждый жест были безупречны. - Добро пожаловать, Райзел-ним, - поприветствовал дом. - Мастер... Франкенштейн упал на одно колено. Потому что иначе упал бы всё равно - ноги не держали, сердце билось в висках. - Вы живы... Взгляд Мастера, до того сонный и потерянный, потеплел. - Франкенштейн. Я вернулся. Франкенштейн взял ладонь Мастера в свою, коснулся губами, прижался лбом и замер. Собственные пальцы мелко подрагивали, плечи - тоже. Франкенштейн всё ещё не верил. - Я думал - вы умерли. Тогда. Все видели алые огоньки. - Я тоже полагал, что умираю, - кивнул Райзел. - Но то были огоньки Раскреи и других благородных. Я же... снова уснул. Сколько я спал? - Триста тридцать три года. Я более не ждал вас. Я думал, вас нет на этом свете. Мне нет прощения. Мастер мягко, почти невесомо провёл рукой по волосам Франкенштейна. - Но всё же твой дом узнал меня. Франкенштейн выдохнул. Надо взять себя в руки. Надо... Он с трудом поднялся на ноги. - Может быть, вы желаете чаю? У меня есть отличнейший сорт, выращенный по старой технологии под настоящим солнцем. Вам обязательно понравится.