***
Больно! Как же больно! Прижимая к себе укушенную кровоточащую руку, я свернулся калачиком на примятой от нашей борьбы траве и тихо стонал. Девочка прижималась ко мне всем телом. Я чувствовал, как она дрожит словно осиновый лист, я слышал её плач и шепот. — Прости меня! Прости! Прости! — без конца повторяла она. Где же это случилось? Откуда это воспоминание? Точно! Всё произошло на окраине деревни, на опушке березовой рощи. Мы беззаботно пробирались по лесу, весело болтая и смеясь - ведь наконец-то мы были свободны! Мы сбежали, да, сбежали от этих надзирателей-вожатых, от этих волков в детских шкурах, что травили и унижали нас. Больше мы никогда не вернемся туда! Отныне мы всегда будем вместе! Не обращая ни на что внимания и не оглядываясь по сторонам, мы вышли на опушку рощи. И только тут я услышал низкое рычание. Слишком поздно я заметил собаку. Она была небольшой, ростом не доходила мне даже до пояса, но её застывшая в злобном оскале пасть, угрожающая поза и поджатый хвост мгновенно наполнили мою душу липким страхом. Собака стояла метрах в пяти от того места, где мы выбежали из леса, и уже готова была сорваться с места и напасть на нас. Резко остановившись как вкопанный, я тут же начал вспоминать наши разговоры с мамой, её слова о том, как надо вести себя в таких ситуациях. Главное - не делать резких движений, прижать руки к телу, медленно отступать, ни в коем случае не поворачиваться спиной и не бежать… Но позади меня уже раздался высокий девичий визг. Обернувшись, я увидел, как девочка, запаниковав, вскинула руки и побежала обратно в лес. Собака среагировала на это мгновенно, в тот же момент бросившись на нас. Ни секунду не сомневаясь, я встал на её пути, выставив перед собой согнутую в локте левую руку. Собака почуяла легкую добычу и прыгнула, вцепившись в меня. Сначала я ничего не почувствовал, но в следующую секунду ощутил такую боль от укуса, какую до этого не испытывал никогда в жизни. От удара и неожиданности я повалился кубарем на землю, истошно вереща, пока псина терзала мою руку, как будто пытаясь оторвать её. Меня сковал жгучий страх и оцепенение, я не мог пошевелиться и только смотрел, как из всё новых и новых следов от зубов на моей руке течёт горячая кровь. А потом я увидел, как на голову псины обрушился удар. И ещё один, и ещё. Девочка преодолела свой страх, подбежала к нам и начала бить собаку по голове тяжелой сучковатой палкой, только что подобранной с земли. — Вот тебе! Вот тебе! — в гневе кричала она, раз за разом опуская свою импровизированную дубину на затылок животного. И откуда только у неё взялось столько силы! Наконец, собака отпустила мою руку, и, жалобно заскулив, убежала в сторону деревни. Девочка упала на колени - её всю трясло, а из глаз брызнули слезы. Палка выскользнула на землю из ослабевших рук. Девочка подползла ко мне и обняла, рыдания сотрясали её тело. Я прижимал к себе раненую, кровоточащую от укусов руку, а моя спасительница прижималась ко мне. — Прости меня! Прости! Прости… — повторяла и повторяла она сквозь плач. А я был в таком шоке, что даже не мог сказать, что ей не за что просить прощения.***
Боль в руке стала для меня проводником из грёз в жестокую реальность. Как закончилась та история? Как же звали ту девочку? Почему я никак не могу вспомнить её имя? Моя память мучительно перестраивалась. Я забывал, как меня зовут, сколько мне лет, а затем вспоминал снова, и так десятки раз. Я вспоминал то, что давно забыл, и то, о чем бы никогда не хотел вспоминать. Мне привиделся мой первый взгляд на мир, казалось, что я слышу свои первые слова. Я видел то, что никогда не происходило со мной, то, что могло бы произойти и то, что действительно произошло. В какой-то момент разница между этими событиями стёрлась. Я стал всем, я стал одним и, одновременно, я стал никем. Но потом всё это растаяло, как дым. Сознание вернулось ко мне. Я стал тем, кем был до этого. Я сидел, оперевшись спиной на бетонную стену. Моя раненная рука бессильно свисала вдоль тела. Судя по всему, мы находились под землёй, в каком-то тускло освещенном тоннеле. Чуть подальше от того места, где я очнулся, невысокая девушка пыталась открыть большую железную дверь, преграждающую нам путь дальше. Меня била крупная дрожь, ощущение того, что тело превратилось в ледышку, всё ещё мучило меня. Наконец, ей удалось повернуть штурвал и дверь поддалась с протяжным железным скрипом. За мгновение до того момента, когда сознание в очередной раз покинуло моё измученное тело, я всё-таки смог рассмотреть силуэт кошачьих ушек на голове моей спасительницы. И даже нисколько этому не удивился. А затем я закрыл глаза и снова отдался на волю грёз. Но на этот раз не было никаких забытых воспоминаний. Или, может быть, были, но я в очередной раз забыл о них? Я очнулся от того, что по моей раненной руке проводили чем-то горячим. Боль уходила, а по всему телу разливалось блаженное чувство покоя. Я лежал на чём-то мягком, судя по всему, на кровати, и был закутан в тонкое шерстяное одеяло, словно младенец. Открыв глаза, я увидел нависающий надо мной второй ярус кровати с провисшей сеткой и матрасом на ней, а также часть бетонного потолка, по которому проходило множество кабелей. Старые люминесцентные лампы озаряли комнату неярким мерцающим электрическим светом. Я повернул голову - на большее мой организм был пока неспособен - и внимательнее рассмотрел то место, где я оказался. Оно показалось мне очень странным. Больше всего эта комната напоминала военный бункер, полный непонятного оборудования: на столе, который находился у дальней стены, стояли какие-то приборы со множеством тумблеров, соединённые огромным количеством проводов, а также несколько древних мониторов. Рядом со столом находился большой железный шкаф, который мог наверняка пережить прямой выстрел из гранатомёта, по полкам которого были разбросаны различные текстолитовые платы, лампочки всевозможных форм и размеров, большие катушки с записывающей лентой и ещё много всякой незнакомой мне старой электроники. На полу валялась пара потрёпанных противогазов и какие-то тряпки. У стены ждали своего часа несколько больших огнетушителей ярко-красного цвета. Всё было покрыто толстым слоем пыли - видно было, что люди не заглядывали сюда уже очень давно. Но необычный вид места, в котором я оказался, померк для меня перед другой чарующей картиной - девушка, что меня спасла, стояла на коленях перед кроватью, бережно держа в своих тонких руках мою раненую ладонь. Она то и дело проводила язычком по порезу, а её кошачьи ушки при этом топорщились и подрагивали. Только теперь, в сумеречном свете электрических ламп, освещавших эту комнату, я смог лучше рассмотреть свою спасительницу. В её маленькой и изящной фигуре проскальзывала какая-то звериная грация и ловкость, а волосы тёмно-рыжего цвета неряшливо лежали на плечах, часть из которых была заплетена сбоку в одну скромную небрежную косичку с жёлтой ленточкой. Одета девушка была в короткое красное платье, из-под которого выглядывали стройные ножки. Ни обуви, ни тем более чулков на ней не было. И как она может ходить босиком по бетонному полу? Впрочем, учитывая озорные кошачьи ушки на голове и длинный пушистый хвост с подрагивающим кончиком, обвившийся вокруг её ног, она явно не была обычным человеком, поэтому задаваться таким вопросом было бессмысленно. Девушка зализывала мою рану, словно дикий зверь, не подымая головы. Нельзя сказать, что этот метод альтернативной медицины не приносил свои плоды - боль в порезе утихала, а через какое-то время я даже смог пошевелить рукой. Сделав неловкое движение и осторожно высвободив руку из её ладоней, я погладил девушку по голове в знак благодарности. При этом она блаженно зажмурилась. Мне показалось, или я услышал довольное мурлыканье? И только тут до меня дошло, что лежу в кровати совершенно голый. А та куча тряпок, которую я заприметил на полу минутой раньше, была моя одежда, неряшливо сваленная горкой. Это она меня раздела? И когда только успела! Но сейчас мне было всё равно - мысли мои хаотично блуждали, я ещё не настолько пришёл в себя, чтобы испытать смущение от этого факта. Боль в руке отступила, но на смену ей пришла новая проблема - меня забила крупная дрожь, которую мне не удавалось унять. Мне было очень холодно. Девушка подняла голову, её янтарные кошачьи глаза смотрели на меня взволнованно и с каким-то особым сочувствием, с каким, например, смотрит любящая сестра на болеющего младшего братика. Сорвав со второго яруса кровати ещё одно шерстяное одеяло, она набросила его на меня. Но это не помогло. Даже двойной слой шерстяной ткани не смог меня согреть, зубы застучали, выдавая звонкую дробь. Мне было стыдно, я злился на себя и пытался унять своё тело, но ничего не выходило. Её ушки и хвостик поникли. Она наклонилась ко мне, прикоснулась губами ко лбу, и я ощутил её мокрый и горячий поцелуй. Красивая девичья грудь обнажилась передо мной в низком вырезе платья, и моя память надолго запечатала эту соблазнительную картину перед глазами. Я даже немного согрелся от такого вида. А в следующую минуту девушка выпрямилась, быстро стянула с себя платье, отбросив его куда-то в сторону, и, загадочно улыбнувшись, юркнула ко мне под одеяло, виляя хвостиком. Я успел увидеть, что, как и обуви, лифчика и трусиков на ней тоже не было. Из одежды на девушке осталась лишь белая повязка на ноге, если это можно вообще считать за одежду. Её тело было горячим, словно печка. Нисколько не смущаясь, она обхватила меня руками со спины, положив ладони на мою грудь, закинула на меня ногу и крепко обняла. Голова девушки уютно устроилась на моём плече, а ухом я ощущал её сладкое дыхание. Озорной хвостик всё никак не успокаивался, то и дело щекоча меня мягкими прикосновениями. Она прижималась ко мне всем телом, стараясь согреть, из-за чего я спиной ощущал её восхитительно мягкую грудь и нечто очень горячее где-то пониже спины. Эта поза была довольно волнующей, но я был слишком уставшим и израненным, чтобы как-то среагировать на красавицу, греющую меня своим теплом. Постепенно дрожь в теле прекратилась, я согрелся, а мои глаза начали закрываться. Над ухом я слышал довольное убаюкивающее мурчание, и, решив, что сон - это лучшее лекарство, особенно когда рядом лежит моя спасительница, я закрыл глаза и вновь погрузился в небытие. На этот раз никакие тревожные видения не посещали меня, и я уснул с абсолютной уверенностью, что всё будет хорошо.