Я всё никак опомниться не мог От странных слов, чей тон был так суров, А потому, взойдя за свой порог, Был бледен — и закрылся на засов. …………………………………… Зловещий смех по-прежнему звучал В моём воображении больном, И, думая о томе, я гадал, Какие бездны зла таятся в нём. Г. Ф. Лавкрафт (из стихотворений)
Август 1981 года Минерва всё же решилась пойти в больницу Св. Мунго. Прошёл уже месяц с момента поступления туда Северуса Снейпа, и Альбус с каждым днём становился всё мрачнее. Профессор МакГонагалл уже несколько раз слышала из разных источников, что Снейп практически безнадёжен. Она решила убедиться во всём сама, тем более что Дамблдор упрямо продолжал навещать своего бывшего ученика. Минерву легко пропустили в Отделение особо тяжёлых магических травм. Ей достаточно было представиться заместителем директора Хогвартса. Беспокоилась Минерва не столько за Снейпа (она всё ещё не могла отвыкнуть от мысли, что он был Пожирателем смерти), сколько за Альбуса. Она понимала, что директор её не ждёт, что, возможно, он будет сердиться, поэтому с некоторым сомнением подошла к двери отдельной палаты, где держали Снейпа. Осторожно заглянула в практически пустую палату. Вероятно, она была рассчитана на большее количество коек, но сейчас в ней стояла лишь одна: довольно широкая, снабжённая защитными барьерами и (Минерва вздрогнула) ремнями, действовавшими наподобие тех оков, которыми связывали арестованных в Зале суда Министерства. Возле кровати стояло кресло с высокой спинкой, явно начертанное сидящим в нём Дамблдором. Белые, пустые стены сами по себе могли свести с ума кого угодно. — Альбус, — негромко позвала Минерва. Дамблдор обернулся. — А, это вы, Мина? Входите. Альбус уже очень давно не называл её этим уменьшительным именем. Значит, всё было, действительно, плохо. Директор создал по левую руку от себя другое кресло, в которое и села Минерва. Села — и замерла испуганно, лишь только увидела Снейпа. С тех пор, как он закончил Хогвартс, МакГонагалл встречалась с ним лишь однажды. Это было в начале апреля тысяча семьдесят седьмого года. Она как раз приезжала по делам в Лондон. Зашла в Косой переулок, купила пару новых монографий по трансфигурации. Проходя мимо кафе Флориана Фортескью, задержалась, когда заметила Снейпа. Он сидел за столиком у окна и что-то быстро строчил на пергаменте, насколько вообще возможно на пергаменте «строчить», держа в другой руке зажжённую сигарету. Иногда он поглядывал в окно, словно ожидая кого-то. Бросив очередной взгляд на многолюдный переулок, он заметил Минерву и просиял. Улыбнувшись в ответ, она вошла в кафе. Снейп быстро ткнул сигарету в пепельницу и поднялся навстречу. Они тогда хорошо поговорили, пусть и недолго. Минерве понравилось, как он выглядел, его непривычно счастливый вид тоже порадовал. Но Снейп старательно избегал любых упоминаний о директоре Хогвартса. Когда Минерва всё же намекнула: «Альбус недавно вспоминал о вас», он ответил: «Передайте господину директору, что у меня всё хорошо». И только. Сейчас, глядя на Снейпа, Минерва не могла не ужаснуться — настолько он изменился за четыре года. И это даже без скидки на болезнь. Изголовье койки было приподнято. Северус не спал. Его глаза, обычно такие говорящие, а теперь тусклые и замутнённые, смотрели в пространство без всякого выражения. Побелевшие губы беспрестанно шевелились, что-то беззвучно твердя. — Если в ближайший месяц рассудок не вернётся к нему, это уже никогда не случится, — сказал Дамблдор. — Господи! Бедный мальчик! — вырвалось у Минервы. — И никаких улучшений, Альбус? — Единственное улучшение в том, что у него прекратились приступы буйства. Хотя, с моей точки зрения, это зловещий признак. Он перестал бороться с тем, что мучает его разум. Он не хочет жить, Мина. Со стороны кровати донёсся слабый голос, говорящий что-то на латыни. МакГонагалл прислушалась. Когда смысл того, что говорил Северус в бреду, дошёл до её сознания, Минерва почувствовала приступ тошноты. — Что это, Альбус? — она с ужасом посмотрела на директора. Тот, однако, был спокоен. — Это «Liber Ostii» — латинский перевод свитков, которые приписываются Сан-на-Мауа, временщику Хи-шапсауа. Говорят, он был низложен жрецами Амона из-за пристрастия к Тёмной магии, — спокойно ответил Дамблдор. — Мерзкая книга, ничего не скажешь. Не хмурьтесь, Минерва. Вольдеморту нужен был интеллект Северуса, он вёл исследования, в которых необходим был помощник. Так что мальчику пришлось прочитать много такого, от чего раньше он шарахался. Но у него всегда была прекрасная память на тексты. Минерва поморщилась. К счастью, голос Снейпа опять понизился до еле различимого шёпота. — Он хоть на что-нибудь реагирует? — спросила она. — Почти нет. Я пытаюсь проникнуть к нему в сознание, чтобы упорядочить память, но мне приходится нелегко. Знаете, Мина: мальчик всерьёз изучал окклюменцию. Он дошёл до пятой ступени. — Всё же: дошёл или не успел? — уточнила Минерва. — Потому что, если он на пятой ступени, сделать уже ничего нельзя — он полностью изменил сознание. — Скажем так: он сделал первый шаг. Нет, Мина, всё в порядке. Он только начал создавать Замещающего, — Дамблдор вздохнул. Минерва не могла не почувствовать, что Альбус не до конца откровенен с ней, что он тщательно выбирает слова, хотя заметить это может только хорошо знающий его человек. — Отец! — раздалось вдруг со стороны кровати. От неожиданности МакГонагалл вздрогнула. Голос Снейпа окреп, а глаза искали кого-то несуществующего. — Началось! — с болью в голосе произнёс Дамблдор. — Отец! Это будет очень быстро… Ты ничего не почувствуешь… Не проси меня, он тоже этого хочет… Альбус слегка коснулся руки Северуса, но тот перехватил его руку и стиснул пальцы. — Если можно назвать это реакцией, то вот, что мы имеем на сегодняшний день, Мина, — промолвил директор. — Что он такое говорит, Альбус? — Вы же знаете, что Томас, когда ему было пятнадцать, убил родного отца. От всех Пожирателей, у кого были родственники-маглы, он требовал того же. И Северус не стал исключением. — Боже мой! — Минерва прижала ладони к щекам. — К счастью, Вольдеморт не знал, что Тобиас Снейп неоднократно просил сына помочь ему уйти, потому что умирал от рака и был безнадёжен. Тем не менее, убийство, а ещё лучше — преступление против крови, было крайне важно Вольдеморту: оно давало силу Чёрной метке и привязывало Пожирателя к его Хозяину. Не надо смотреть так, Минерва. Северус ничего не мог сделать: был ещё один близкий ему человек, которого угрожал убить Вольдеморт. За Северусом следили, и если бы он попытался связаться со мной, Вольдеморт мгновенно выполнил бы свою угрозу. Я хочу, чтобы вы поняли раз и навсегда: Северус никогда не был Пожирателем в полном смысле этого слова. Не он пришёл к Тёмному Лорду. Это Том, получив отказ, явился к нему и поставил Метку насильно. — Зачем? В чём смысл иметь слугу, который изначально тебя ненавидит? — засомневалась МакГонагалл. — Я уже говорил, что Том хотел использовать его интеллект. А потом, возможно, планировал избавиться от Северуса, как от отработанного материала. Но кое-что узнав о мальчике, он решил, что из него может получиться неплохой шпион. Так что Северус был двойным агентом. Снейп меж тем уже давно отпустил руку директора и что-то шептал на немецком. — У двойного агента позиция хороша тем, что он может убедить обе стороны в своей лояльности, — заметила Минерва, — но только он один знает, кому на самом деле предан. Дамблдор был сердит, и даже не хотел сдерживать себя. — Я прошу вас, Минерва, никогда не говорить мне больше ничего против Северуса. Подчёркиваю: никогда. Я уверен в нём, как в себе самом, и если не открываю вам всех причин, то только потому, что это его личные тайны, и он имеет на них право. — Отец, — позвал Снейп. — Да, Северус, я тебя слушаю, — отозвался Альбус. «Ложь, конечно, но во спасение, — подумала Минерва. — Если Снейп очнётся, он ничего не будет помнить. Но вот каково Альбусу отзываться на это?» — Он прогнал меня, папа, он сказал, что не хочет меня видеть, — Снейп задыхался. — Ты ошибаешься, сынок, — мягко промолвил директор. — Он не любит меня… Он просто боялся, что я перейду на Тёмную сторону… Я ему не нужен… Я ему не нужен… Казалось, он готов твердить эту фразу, как заведённый. Минерва в ужасе смотрела на Дамблдора, который стал бледен ничуть не меньше Снейпа. — Он тебя очень любит, Северус, — возразил Альбус и сжал плечо безумца, — он… сам говорил мне об этом. Северус немного успокоился, но ненадолго: — Какая разница… Пусть не любит… папа, я не могу без него… он мне нужен… я боюсь… Минерва, зажав рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос, всё же внимательно прислушивалась к бреду Снейпа. Она начинала понимать. — Северус, мой мальчик, успокойся, — Дамблдор поглаживал его по плечу. — Я устал. У меня нет сил… Лорд искалечит меня… во что я превратился! Рука Дамблдора соскользнула вниз, к левому предплечью Северуса. — Не трогайте меня! — такого вопля Минерва ещё никогда в жизни не слышала. Снейп рванулся изо всех сил, и ремни тут же опутали его руки и ноги. Кресло под Минервой приподнялось и стукнуло об пол всеми четырьмя ножками. Больничная койка затряслась. — Чёрт возьми! — Дамблдор в ярости направил палочку на путы, которые тут же расплелись. Видимо, эта вспышка обессилила Снейпа. Он на какое-то время впал в оцепенение. Прекратилось даже цитирование чернокнижья. «Если это уже можно не считать приступом буйства, с точки зрения Альбуса, что же было раньше?» — подумалось вдруг Минерве. — Альбус! — она, как испуганный ребёнок, тронула директора за рукав мантии. — Кто этот «он»? — Это я, Мина, — сказал Дамблдор с горечью. — Понимаете, что я наделал? — Но Альбус! — Нет-нет, пусть Северус вёл себя, как заносчивый болван, после истории с Блэком, но я вёл себя, как старый маразматик. Что мне мешало поговорить с мальчиком по душам, тем более я знал его несчастный характер, его мнительность, наконец то, что он ревнив? У Северуса сложилось впечатление, что я защищаю свою репутацию, не желая исключения Блэка из школы. Конечно, он чувствовал себя обиженным. Мне ни в коем случае нельзя было выпускать Северуса из поля зрения и терять с ним контакт. А он целых четыре года был предоставлен самому себе. — Если он поправится, что вы станете делать? — спросила Минерва. — Заберу его в Хогвартс. Гораций давно хочет подать в отставку. — Но Слизнорт ещё и декан. — Верно, — ответил директор, — вот Северус и возьмёт слизеринцев. Кому ещё будут нужны эти несчастные дети? Кроме того, Северусу необходимо делать то, что велел ему Том: быть в школе и шпионить за мной. Когда Вольдеморт возродится, мальчику нужно будет чем-то оправдаться перед ним. Минерва похолодела. Дамблдор впервые показался ей страшным человеком. — Вы пошлёте его к Вольдеморту опять? После того, что он пережил? — спросила она, заранее, впрочем, зная ответ. — Пока Северус не выполнит свой долг до конца, он не успокоится, и не сможет начать жить заново, — ответил Дамблдор не допускающим возражения тоном. — Я позабочусь о том, чтобы с ним ничего не случилось, Минерва. Если возникнет опасность для его жизни, я выведу его из игры. А пока Гарри не поступит в Хогвартс, у Северуса есть целых десять лет, чтобы набраться сил. Если, конечно, он поправится, — добавил Дамблдор устало. Снейп по-прежнему молчал, но успокоился. Его больной разум, видимо, сосредоточился на каком-то мирном видении, на счастливом моменте. Губы Северуса дрожали, словно он пытался улыбнуться. — Ты сама не понимаешь, о чём просишь, — произнёс он неожиданно, — это испортит мою репутацию мрачного типа. Он тихо засмеялся. Пожалуй, это было страшнее, чем всё, что Минерва слышала до этого момента. Ремни на койке стали шевелиться, как змеи, готовясь к новому броску. Внезапно Снейп замолчал, взгляд его застыл, и пальцы стиснули края одеяла. Кресло под Минервой стало подрагивать. Всё начиналось сначала. Дамблдор знаком попросил Минерву уйти. В дверях она обернулась: положив руку на лоб Снейпа, Альбус что-то тихо говорил ему. — 2 —Человек, истинно достойный, может быть влюблён, как безумец, но не как глупец. Ф. Ларошфуко
Первые два года пребывания Снейпа на посту декана Слизерина ввергли школу в смятение. С факультетом у профессора зельеварения проблем не было. Как он нашёл со своими студентами общий язык, было для всех загадкой, но слизеринцы приняли нового декана; факультет, который, несмотря на историю школы, после падения Вольдеморта был на грани закрытия, стал набирать баллы — в прямом и переносном смысле. Учитель из Снейпа получился кошмарный. Его боялись все без исключения факультеты, кроме родного, разумеется. МакГонагалл, конечно, не могла не признать, что дисциплина на уроках Снейпа железная, он оценивает работы студентов справедливо (она сама порой занижала оценки, в расчёте на то, что на СОВ ученики продемонстрируют свои настоящие знания), а зельеварение — предмет, доступный не каждому студенту. Но на уроках Снейпа выживали — и выживали сильнейшие: либо те студенты, которые учились для себя — и ничто не могло увести их с пути истинного, либо те, кто обладал несомненными способностями к предмету. Снейп не делал никаких скидок: ни на возраст, ни на характер ученика. Слабаков он терпеть не мог органически, но при этом и выскочек давил нещадно. Наказания сыпались на провинившихся, как из рога изобилия. Никогда ещё у Филча не было столько подневольных помощников, а утки в больничном крыле мадам Помфри не пребывали в такой первозданной чистоте. Снейп не отсиживался в своём кабинете между занятиями или после уроков. Как гигантский нетопырь, он появлялся в коридорах Хогвартса, пугая одним только видом своей развевающейся мантии. Книга «Вампирские семейства Великобритании» неизменно пользовалась бешеным спросом в библиотеке — ученики пытались вычислить родственников слизеринского декана. Поначалу МакГонагалл понимала тактику Снейпа: он защищал своих. После исчезновения (или гибели, как считали непосвящённые) Вольдеморта, слизеринцев терроризировали даже хаффлпаффцы. Слизнорт в критических ситуациях всегда оказывался беспомощным. С приходом Снейпа положение стало меняться. Но постепенно распоясались уже слизеринцы. Учебный год превратился в бесконечное сражение между ними и Гриффиндором. И уж тут Минерва не могла оставаться в стороне. Накопившееся раздражение нашло выход на очередном педсовете. МакГонагалл высказала Снейпу всё, что она думает о его методах преподавания, о его отношении к студентам и стиле руководства факультетом. Она не повышала голоса — Минерва вообще делала это крайне редко — но не отказала себе в удовольствии съязвить пару раз. Коллеги были шокированы, Дамблдор посверкивал глазами из-за очков-половинок, а Снейп… Снейп выслушал её очень спокойно. Затем встал. — Ну, что же: всегда полезно услышать конструктивную критику, профессор МакГонагалл. С вашего позволения, господин директор, — отвесил поклон Дамблдору, он вышел из учительской. Спустя два дня Минерву вызвал директор. — Садитесь, коллега. Лимонную дольку? — улыбнулся он. — Никогда не думала, что доживу до такого! — воскликнула Минерва. — Вы сердитесь на меня настолько? — Я получаю уже второе прошение от Северуса об отставке, — ответил Альбус. — Как вы понимаете, дорогая, отпустить его я не могу, но и удерживать человека силой не имею права. Так что вы очень меня обяжете, если сами разрешите этот конфликт. — Я была не права? Скажите: я была не права? — возмутилась МакГонагалл. — Если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы вам слова не сказал, дорогая. Но случай с Северусом — особый. Вы лучше, чем кто бы то ни было, осведомлены о некоторых фактах его биографии. Вы же понимаете, что в определённых случаях он срывается, что ему тяжело контролировать себя. Между прочим, он ещё занимается научной работой, которая отнимает у него много сил. Послушайте, дорогая: вы обижены на Северуса — я понимаю. — Я? За что? — Минерва пожала плечами. — Вы привыкли думать о нём, как о своём студенте. А мальчик-то уже вырос, — глаза Дамблдора смеялись. — Вы обижены за Гриффиндор. Но кто вам мешает снимать баллы со Слизерина? — Чтобы я снимала баллы со студентов из-за плохого настроения? Вы этого хотите? — Северус никогда не назначает наказания просто так, Минерва. Возможно, они излишне суровы, но оправданы. В сущности, дорогая, вы же прекрасно понимаете, что эти баллы — всего лишь игра, этакая имитация материального поощрения. Работу же преподавателя оценивают экзамены. Результаты Северуса ничуть не уступают результатам Горация. Просто он не хочет заниматься с шестикурсниками, получившими ниже чем «превосходно». Но это его право. Я даже рад, что у нас в школе есть такой страшный профессор: пусть дети привыкают, что во взрослой жизни их не только будут гладить по голове, но и давать подзатыльники. Вам вообще грех жаловаться на Северуса. Какой факультет лидировал у нас до появления профессора Снейпа в школе, напомните мне? — Ровенкло, — вздохнула Минерва. — Именно. А сейчас? — Гриффиндор. Альбус, пожалуйста! Я была не права! — и Минерва со вздохом взяла лимонную дольку. Дамблдор засмеялся. Когда это случалось, невозможно было удержаться и не присоединиться к нему, потому что смех директора напоминал смех Санта-Клауса в магловском о нём представлении. — Что же будет, когда первое место займёт Слизерин? Вы сглазите бедного мальчика, Минерва? — спросил Альбус. — Слизерин никогда не будет на первом месте! Даже если Снейп снимет с Гриффиндора все баллы. Это наглые, ленивые дети. И есть ещё квиддич, не забывайте. Когда это слизеринцы увлекались спортом? — Ну-ну, посмотрим. А сейчас, если вам не трудно, сходите к профессору Снейпу. Чует моё сердце: он пишет очередное прошение. В подземельях было, как всегда, промозгло. Постучавшись в дверь кабинета, Минерва услышала недовольное приглашение войти. Снейп перебирал какие-то бумаги. Увидев Минерву, он встал ей навстречу. — Не будем ходить вокруг да около, Северус, — с порога заявила МакГонагалл. — Я была не права. Извините меня, коллега. На губах Снейпа промелькнула улыбка, но тут же погасла, когда он подошёл ближе. — От вас пахнет лимоном, — только и сказал он в ответ. — Да, мне пришлось съесть немало долек, — улыбнулась Минерва. Взгляд Северуса смягчился. Присмотревшись к нему внимательнее, МакГонагалл отметила про себя, что ему, и правда, не помешал бы небольшой отдых — уж очень измученный вид был у декана Слизерина. — Вы не станете больше сердиться, мой мальчик? Нельзя быть таким обидчивым, — повторила она фразу, которую уже говорила ему однажды. Снейп взял её руку и поднёс к губам. «Да, мальчик вырос», — подумала Минерва. Поцелуй был странный: почтительный, но, вместе с тем, чуть более личный, чем того требовала простая вежливость. Минерва подумала, что, в сущности, не знает, каково подлинное отношение к ней Северуса Снейпа. — Вы же не покинете нас? — спросила она. — По правде сказать, мне некуда идти, — ответил Снейп.— Не в том смысле, что я пропаду, — добавил он, заметив выражение лица МакГонагалл, — просто люди, которые мне небезразличны, все здесь. Минерва подавила вздох. — Альбус сказал: вы работаете над чем-то глобальным, что отнимает у вас массу времени, — заметила она. — Да. Я покажу вам, если хотите. Только перейдём в гостиную. — Да уж, это не очень-то приятное место, — Минерва окинула взглядом бесконечные полки с заспиртованными тварями. Снейп улыбнулся и проводил МакГонагалл в свои личные апартаменты. Гостиная не выглядела так мрачно, как кабинет. Она, конечно, была несколько аскетичной, но в ней было вполне уютно. Камин здесь, видимо, топился регулярно, в отличие от кабинета. Стол ломился от книг и рукописей, разложенных в строгой системе. «Художественный беспорядок» — это было сказано не о Снейпе. Усадив Минерву в кресло у камина, Снейп предложил ей бокал вина. Она согласилась, и когда увидела бутылку, отметила про себя, что выбор довольно неплох. — Так над чем вы работаете, Северус? — спросила Минерва, отпив из своего бокала. — Над зельем для оборотней, назовём его «волчегонным». — Вы ищете лекарство от ликантропии? — Нет, это слишком громко сказано. Это зелье должно сохранить рассудок оборотня в полнолуние, — ответил Снейп. — И как давно вы работаете над ним? — Порядочно. Как вы понимаете, приходится делать много теоретических расчётов, потому что добровольцев для испытаний у меня нет, — он усмехнулся. — Последний рецепт, который я послал в Учёный совет Визенгамота, был испытан на одном из заключённых Азкабана. Агрессивность значительно снизилась, но до восстановления рассудка ещё очень далеко. Тот, промежуточный вариант, впрочем, был принят к использованию администрацией тюрьмы. Пришлось потратить время на переписку с инстанциями, чтобы запретить его применение. — Почему? — удивилась Минерва. — Потому что снижение агрессии делает оборотня особенно беззащитным перед дементорами. Агрессия компенсирует боль, которую испытывает больной ликантропией при трансформации. А так остаётся лишь боль, и дементоры пользуются этим. Тот несчастный, которому давали неудачный образец зелья, не прожил и года. Снейп говорил всё это сухим тоном, но Минерва не могла не заметить, что между бровями у него обозначилась рано появившаяся морщина. — Почему вдруг оборотни? — поинтересовалась МакГонагалл. — Вдруг? — он пожал плечами. — Я начал изучение ликантропии на седьмом курсе. — Неужели из-за Люпина? — зазвеневшим от волнения голосом спросила Минерва. — Я больше в своей жизни оборотней не встречал, — хмыкнул Снейп. — Мне казалось, что вы его… хм… недолюбливаете. — Почему? — улыбнулся он. — Я очень спокойно отношусь к Люпину как к человеку. Думаю, теперь, когда Блэк в Азкабане, ему нелегко приходится. — Верно. С его болезнью трудно найти работу. Минерве всегда было приятно, когда Северус обнаруживал лучшие стороны своей натуры. Вспомнился вдруг их разговор на четвёртом курсе, когда застенчивый подросток сказал ей: «Вы замечательная». Минерва улыбнулась своим мыслям. Снейп поднялся с кресла, поставил свой бокал на стол и подошёл к ней. Она вопросительно посмотрела на него. Он опустился на пол и прижался лбом к её коленям. Минерва от неожиданности выпустила бокал из пальцев, и он со звоном упал, разлетевшись на осколки. Инстинктивно она достала палочку, но почему-то перепутала заклинания, и осколки исчезли, вместо того, чтобы стать целым бокалом. Потом Минерва дотронулась до плеча Северуса. — Что с вами? — Это правда, что вы навещали меня в больнице? — пробормотал он. Несколько неожиданно прозвучал этот вопрос. «Ему плохо? Одиноко? Что я должна сделать? Приободрить или пожалеть? Что?» — Да, правда, — мягко сказала Минерва. — Но я не могла оставаться надолго, это было слишком тяжело. — Я знаю: иногда я бываю не вполне… адекватным, — вздохнул Северус тяжело. — Не обижайтесь на меня: я хотел бы жить настоящей жизнью, но не могу. Придётся вновь отвыкать. А в Хогвартсе время летит быстро. Снейп замолчал. Минерва машинально поглаживала его по плечу, мучительно раздумывая, что же сказать ему в утешение. Холодные пальцы нашли её свободную руку и сжали. — Я понимаю, — наконец сказала Минерва, — я вас очень хорошо понимаю. Он опять поцеловал её руку. На этот раз невозможно было ошибиться, какие чувства он вложил в этот поцелуй. Минерва сжала его плечо. — Не сходите с ума, Северус. Он не ответил, только прижался щекой к её ладони. — Юноша, вы знаете, сколько мне лет? — она постаралась придать своему голосу оттенок мягкой снисходительности, как будто разговаривала с ребёнком. — Разумеется, — ответил он, не отпуская её руку, а Минерве почему-то не приходило в голову высвободить её. — Я никогда не позволил бы себе… ничего подобного. Но мне показалось… Смущённый Снейп — это подобно солнечному затмению, столь же уникальное явление. — То, что я оцениваю вас, как мужчину, — это вполне естественно. Вы очень привлекательны, я бы даже сказала, — харизматичны, — улыбнулась Минерва. — Может быть... Я допускаю: во время наших словесных баталий с моей стороны и проскочила маленькая искра. Но вас я не понимаю. Это что же, ностальгия? — Ничего подобного, — Снейп посмотрел ей прямо в глаза. Он был открыт, и Минерва могла свободно читать в его душе. Привязанность, благодарность, желание — что ж, всё это не выходило за рамки здравого смысла. — Мой дорогой, простите за это замечание, но могу вполне допустить мысль, что вы слегка потеряли голову, потому что… — Минерва постаралась тщательнее подобрать слова, — вы давно не были ни с кем близки. — Никогда. — Что?! — У меня никогда не было близости с женщиной, — эта крамола на самого себя была произнесена неподражаемым голосом. — Я боялся, — пояснил Северус, опустив голову. — Это из-за Метки. Она побуждает к насилию… любого рода. Минерва запустила дрогнувшие пальцы в его волосы. — Почему, например, не арифмантика? — несколько иронично произнесла она. Недавно появившаяся в Хогвартсе профессор Вектор была весьма симпатичной молодой особой. Снейп выпрямился, и их лица оказались на одном уровне. — О Мерлин! Что за глупости! При чём тут Селина? — с жаром воскликнул он. — Вы потрясающая женщина, вы красавица! Вы изумительны, Минерва! Она усмехнулась: — Я знала, что я умница, но что я — красавица, не знала. — Заключим договор? — Снейп подхватил брошенный мяч. — Какие познания в области классической литературы! — рассмеялась Минерва. — Это невозможно, мой мальчик. Но Альбус у меня легко не отделается. — При чём здесь директор? — удивился Снейп, по-прежнему стоя на коленях перед её креслом. — Хитрый лис. А я-то думала: зачем он послал меня мириться с вами? Он слишком много на себя берёт. Снейп встревожился: — Прошу меня простить за мой вопрос: я не вклиниваюсь в ваши отношения? Мне показалось, или… — Это было очень давно, Северус, — спокойно ответила Минерва. — Настолько давно, что и говорить об этом не стоит. Альбус — маг такого уровня, когда простые человеческие страсти остались далеко позади. Мне вполне комфортно в рамках дружбы с ним. Я ответила на ваш вопрос? Он кивнул, но продолжал пристально смотреть ей в глаза. И тут Минерва вспомнила, что Снейп — легилимент. — Глупый мальчишка! Вам не приходило в голову, что я могу к вам привыкнуть? А ведь я моложе не становлюсь, — совершенно другим тоном произнесла она. — Я же Мастер зелий, в конце концов, — тихо ответил Снейп. — О! Напиток Равнодушия? Или Зелье от Любовного наваждения? — так же тихо спросила Минерва. — Всё, что пожелаете, — он опёрся рукой о спинку кресла, сокращая дистанцию до предельно допустимого уровня, — когда вам будет угодно. Она исчерпала все аргументы. А солгать ему она не могла. Это было бы слишком жестоко. Северус наклонился к ней. Это был замечательный поцелуй: глубокий, нежный, без слов говорящий о том, что они будут на равных. Почувствовав горячие ладони у себя на талии, Минерва чуть подалась назад. Этого было достаточно, чтобы Северус отпустил её. Мантия у него на груди чуть подрагивала — с такой силой билось сердце. Минерва вытянула вперёд руку, удерживая Северуса от ненужных порывов. Почему бы нет? Романы между преподавателями случались в Хогвартсе и раньше. Минерва не строила иллюзий, думая о Северусе, но у неё давно уже не было отношений ни с кем. Северус был молод и явно нуждался в женской ласке. — Не сейчас, — попросила Минерва. — Приходите ко мне позже. Снейпа качнуло, как пьяного. — Вы похожи на человека, упившегося Фелицисом, — Минерва улыбалась, глядя на его сияющее лицо, — но, Мордред вас побери, — добавила она ворчливо, — сделайте что-нибудь с волосами! Он усмехнулся: — Это от зелий, слишком много испарений. — Знаю. Это беда всех зельеваров, — мягко сказала Минерва. — Иногда я забываю, — виновато пробормотал Северус. — Это я тоже могу понять. Но сегодня особый случай. Уже у двери Минерва не смогла удержаться от маленькой шпильки: — Подумать только: сколько нарушителей будут сегодня беспрепятственно бродить ночью по Хогвартсу! Северус от души рассмеялся. Минерве подумалось, что стоит немного потерять рассудок, чтобы чаще слышать этот смех. _________________________ ПРИМЕЧАНИЕ: Название книги, которую цитирует Снейп, выдумано. Сан-на-мауа (Сененмут) — министр при женщине-фараоне Хи-шапсауа (Хатшепсут) из XVIII династии. Считается, что он был устранён из-за обычной коррупции и желания возвыситься до фараона. Так что моё предположение — выдумка. Хотя, кто знает, чем он там занимался?