– Не знаю… Всё сложно, Тэиль.
Тэён кашляет в кулак и в очередной раз хватается за чашку с отвратительным на вкус и запах отваром. Или отравой – тут уж как посмотреть. На этикетке пишут, что конкретно этот набор трав способствует очищению бронхиальных путей, так что терпение, терпение и ещё раз терпение, и, может, не придётся переходить на более серьёзные лекарства. Вообще, надо быть «редкостным лоходроном» (право собственности на это меткое определение принадлежит небезызвестному Ким Донёну, с которым они частенько переписываются в «катке»), чтобы заболеть летом, за два дня до собственного дня рождения. Однако Тэён справляется на ура, и без того глубокие тени под глазами превращаются в неотъемлемую часть его образа на уровне с чёрными бейсболками.
– Просто только у мёртвых, так что не стесняйся.
– Я не имею ни малейшего понятия, где он сейчас, так что ты от меня хочешь?
– Я знаю: он перевёлся в Пусан. А от тебя я хочу простого смертного разговора. Об отношениях.
Тэён вздыхает:
– Лучше б о погоде поговорили. Или препаратах с кальцием для суставов.
– Я ещё не настолько стар, спасибо.
Тэён соврёт, если скажет, что ни о чём не думал после выпуска и спокойно работал в банке, пока не запустил лёгкую форму простуды до бронхита. Четыре вечера подряд после ссоры с Джехёном он приходил домой и подолгу пялился на своё имя, как «лучший вариант партнёрства, 99,98% совместимости». Четыре дня он наблюдал за ним, Чон Джехёном, издалека, потом началась подготовка к защите дипломной работы, в которой Тэён затерялся, а затем… Затем Джехён исчез, и Тэён решил, что так даже лучше.
Сам решил, сам пострадал, сам отошёл – полное самообслуживание, и всё бы хорошо, если бы не жизнь, а существование в режиме автопилота, когда еле встал утром, едва пережил рабочий день и со спичками в глазах посмотрел четверть сезона криминального сериала за четыре часа до будильника.
Он всё пытался обвинить Джехёна в том, что не сказал с самого начала, и не смог. Потому что чётко понимал: если бы к нему, в момент крайней ненависти к Системе и всему, что с ней связано, подошёл какой-то парнишка и начал заливать о родстве душ, он бы попросту отослал его куда подальше. Не стесняясь в выражениях и не испытывая угрызений совести после. Прав был Тэиль, когда посоветовал выждать немного, но всезнающий профессор Мун ошибается, когда:
– С Ютой не хочешь встретиться? – Хотя, возможно, и нет.
– Нет.
– Он уже покаялся и даже скучает.
– Всё равно не хочу.
– Твоя принципиальность уже вылезла тебе боком, а ты продолжаешь складывать на её алтарь живых людей, – у Тэиля, помимо прочих, есть поразительная суперспособность говорить умные вещи с лицом дебила, затолкавшегося в рот почти целый батончик гранолы и теперь старательно жующего. И обидеться хочется, и добить, чтобы не мучился. Именно по этой причине Тэён не вскидывается и не возмущается, а, подперев ладонью подбородок, смотрит в окно своей кухни и считает птиц, замерших на линиях электропередач. – А ещё я считаю, что тебе нужно поболтать на досуге с Тэном. Уедет же через пару дней в Штаты, насовсем. Они с Джонни помолвлены, чтобы ты знал.
– Здорово.
– Не «здорово», а «да, Тэиль, я хоть сейчас ему позвоню и попрошу встретиться».
Молчание.
Тэиль хрустит завтраком, запивает молоком и старательно выискивает на лице сидящего напротив него за столом парня признаки просветления. Он не ждёт, чтобы Тэён вскочил на ноги, схватился за телефон и начал судорожно вспоминать старательно забытые цифры, – он ждёт, чтобы Тэён понял, зачем это нужно сделать. Нужно конкретно ему. Не Тэну, не, тем более, Джонни, и не Тэилю, который достал. Старик всех стариков, умнейший из умнейших, он решается на свою последнюю (на сегодня) речь:
– Видишь ли, Тэён, что произошло… Предположим, ты сломал ногу. Ну, метафорически. Я, твой личный сорт врача, помог тебе наложить гипс и понадеялся, что дальше ты уж как-то своими мозгами сообразишь, как лечиться. Но ты, идиота кусок, решил быть самостоятельным: гипс снял и поскакал чёрт знает куда. Естественно, нога срослась неправильно и сейчас отвратительно ноет, боль мешает тебе на каждом шагу. Что я должен сделать, если врач я толковый и совестливый? Правильно, сломать тебе ногу повторно и наложить новый гипс. Давай ты хоть в этот раз будешь умнее и будешь слушать меня? Не как врача, а как друга.
– Ты всегда был самым умным из нас четверых.
– Будь я ещё умнее, не стал бы связываться с вами вовсе. Дурачьё. – Тэиль ставит на стол пустой стакан и широко улыбается.
– Тебе бы в психотерапевты.
– О нет, спасибо. Мне и в младших управляющих неплохо. Вправка мозгов – всего лишь моё маленькое скромное хобби.
– Тогда… спасибо?
– Скажешь спасибо, когда я выпрошу у Юты новый номер Джехёна. Будет непросто, но я справлюсь. Всего лишь несколько вечеров без обмена интимными фотографиями.
– Что? – Степень ошарашенности Тэёна описать одним наречием сложно.
Он смотрит на бессовестно хохочущего друга, пытается принять только что произнесённое вслух – то ли шутку, то ли не очень, – но с треском проваливается. Точнее – убеждается в реальности нереального, потому что улыбается Тэиль так широко и счастливо, как только может полноценный, довольный собой и своей жизнью человек. Он сам был таким не так давно, только по дурости и по глупости всё упустил.
– Ладно, расскажешь мне потом как-нибудь за банкой пива, как это произошло. Потому что мне плохо верится в чудеса в последнее время, – бормочет вполголоса и снова утыкается носом в свой травяной чай.
Немногим позже, неспешно застёгивая все пуговицы длинного бежевого пальто не совсем по размеру (у кое-кого всегда были серьёзные проблемы с модой), Тэиль всё больше становится похожим на серьёзного Мистера Гаджета, разве что широкополой шляпы не хватает. Тэён тут же достаёт одну свою фетровую чёрную с антресоли, водружает на голову ближнему своему и хихикает, оставаясь довольным. Образ прямо как в кино, можно начинать съёмки сию же минуту, только щёчки бы актёру обозначить. И замазать след от акне на подбородке, но это так, мелочь.
– Он превратил снежную королеву обратно в принцессу Розовой Страны, надо же, – со вздохом качает головой Тэиль, бросая последний перед уходом взгляд на пижаму Тэёна. – Жаль, не признался вовремя, что волшебник, пока барышня не накрутила себе вселенских против неё заговоров.
– Ты сам сказал, что всё просто только у мёртвых.
– Ну да, ну да… Номер я тебе чуть попозже скину, как только – так сразу, в общем. И удачи, Тэён, не забывай звонить, когда твоя задница наконец-то будет счастлива.
В каком именно смысле – Тэиль не уточняет. Он просто уходит, не отказывается от щедрого брендового подарка и не просит провести его к машине у подъезда, где парня дожидается Юта. Они ещё наверняка встретятся, и не раз, так что смысла в громких прощаниях с пафосными похлопываниями по спине нет. Всё-таки это не кино. Вместо постановочных сцен – бытовые ситуации, вместо всегда собранных героев в красных плащах – люди с их недостатками, вроде гордыни, вспыльчивости и катастрофического неумения грамотно разруливать конфликтные ситуации.
Не всем же рождаться мун тэилями, верно?
В тот же день, закрыв лицо маской, стараясь кашлять скромнее и молясь всем известным ему богам, чтобы по дороге не встретился никто из сотрудников отделения банка, в котором он работает, Тэён идёт в зоомагазин и покупает крошечную выдру. По паспорту Анна-Мария ведёт себя как настоящая аристократка, сдержанно, но начинает истошно орать на весь вагон метро, когда у неё заканчиваются кукурузные зёрнышки. Тэёну приходится под градом недоумения пассажиров ковырять початок и заталкивать их через щели дверцы переносной корзины. Маленькая графиня с родословной круче, чем у английского монарха, начинает смешно повизгивать-мурчать и спустя минут десять засыпает.
Сказать, что Тэн удивлён, – ничего не сказать.
Сказать, что Джонни орёт вслух от восторга, – значит, принизить мощь его американской глотки. Он почти вырывает из рук добродушно улыбающегося Тэёна капустные листья и принимается подкармливать животное сквозь ту же дверцу маленькими кусочками. К ним подходят дети из числа гуляющих в парке, дети толкаются, шумят и просят погладить диковинное животное, а бедный Читтапон всё никак не отойдёт от потрясения.
– Это что?
– Мой вам свадебный подарок.
– Это худшее, до чего можно было додуматься.
– Не ври, малышка Мэри тебе нравится.
– Ты хоть представляешь, во сколько мне обойдётся оформление всех документов, чтобы посадить её в самолёт? – возмущается Тэн, но сразу же смеётся, запрокидывая голову. – Как… Как ты?
Странно взрослеть, странно отпускать, но Тэёну определённо нравится. Прошёл без малого год, и он не находит в себе ни остатков злости, ни обиды, ни того самого эгоистичного желания «думай обо мне, когда плохо, как о самом лучшем, что случалось». Ищи в прошлом утешения, признай, что ошибся.
– Прекрасно. На самом деле. Хотел извиниться и остаться в хороших отношениях, если вы не против.
– А Ли Тэён выйдет? – Тэн наигранно хмурится, словно не верит в то, что рядом с ним на скамейке сидит его бывший парень, а не тень отца Гамлета. – Что произошло, что ты так изменился? Радиоактивный паук или кольцо Фонаря?
– Слушай, ты достал. Дай побыть умным человеком просто так! Я действительно рад за вас. – Тэён не врёт. Мысленно говорит пока-пока Анне-Марие, с которой они когда-нибудь да встретятся, но точно не в скором времени, улыбается и шутливо бьёт Тэна по предплечью кулаком. – Приглашение на свадьбу не прошу, но фотографии буду ждать. Мама Джонни в курсе, что ты не умеешь готовить? У её сына есть все шансы помереть молодым от голода.
– Йа! Я умею готовить! Омлет. И макарошки. И всё. – Трагизм в голосе, слёзы в глазах. – Но до пенсии у меня ещё есть время научиться чему-то толковому. В том числе и носки складывать по цветам, с этим у меня тоже пожизненные проблемы.
Такой красивой летней ночи в Сеуле Тэён ещё не видел. Оказывается, следовать «лечебным» рекомендациям Тэиля довольно легко, если не думать, а просто делать. Потом и огни фонарей ярче, и витрины маленьких магазинчиков уютнее, и упитанных котов в поле зрения, наслаждающихся теплом нагретого за день асфальта под аккуратными заборчиками, больше. Даже прохожие кажутся не такими загнанными и серыми, как обычно. Тэён улыбается – ему улыбаются в ответ, Тэён подзывает к себе уличных мурлык – те бегом бегут на запах сосисок, Тэён сбавляет громкость портативного проигрывателя в кармане – приходит сообщение с обещанным номером телефона.
Страшно.
«Просто берёшь и пишешь, ясно?».
Запредельно, но ведь будет крайне странно написать просто букву «А», а потом извиниться, мол, случайно получилось. С чего начать? С того, что Тэиль встречается с Ютой и был очень любезен достать страждущему заветный номер? Тэён даже не особо уверен в том, что Джехёну общение необходимо в том же объёме, как ему самому. Сидя у окна небольшого продуктового и дожидаясь готовности дешёвой острой лапши, залитой кипятком, парень достаёт из кармана потёртую бумажку, которую за несколько месяцев изучил вдоль и поперёк, хотя ничего, кроме имени, даты и печати, на ней нет.
В пятьдесят четвёртом Джехёну было шестнадцать, и уже тогда он знал имя своего так называемого соулмейта.
В пятьдесят седьмом он влюбился в друга сонбэ.
Сейчас пятьдесят восьмой, и Тэёну как ведро ледяной воды на голову: больше он не знает о Джехёне ничего, пожалуй.
Дело вовсе не в том, что они давно не общались, не виделись, и за это время Джехён мог не только имя сменить, но за компанию и внешность. Жениться, запланировать двойню, мигрировать в Китай – да что угодно, как фантазия позволит. Тэён не может фантазировать ни о чём, он просто скучает, как собака, оставленная хозяевами на старом месте жительства, где каждый закуток, каждая мелочь, вроде сухого газона или парадной двери с ободранной краской – это очередной прыжок в прошлое, из которого невозможно потом выбраться без боли. Он принимал внимание Джехёна как нечто само собой разумеющееся, ему оно больше льстило, чем было нужно на самом деле, наверное, но сейчас Тэён готов волком взвыть и побежать в Пусан, рыхля лапами пушистый снег.
Жаль, июнь на дворе, и снега нет. Зато есть миллион отмазок, чтобы не писать, не звонить, не выглядеть дураком и попрошайкой. Парень стирает и обычный «привет», и «не знаю, зачем тебе пишу» и даже «не занят?». Конечно, занят, если продолжает учёбу в университете, наверняка готовится к зачёту в вечер вторника, или что-то около того. Может, вообще с новой девушкой целуется. Может. Тэён не контролирует себя и представляет Джехёна, сосредоточенно грызущего резинку на кончике простого карандаша, пока уставший его взгляд бегает по идеально ровным строчкам конспекта. Потом – обнимающего кого-то хрупкого и фигуристого за талию, и тогда становится совсем плохо. Тэён совершенно случайно нажимает на вызов.
Реальность происходящего до него доходит на втором оглушительно громком гудке, Тэён пугается его настолько, что сбрасывает тут же звонок и выключает телефон вовсе, приземляя лоб на деревянную столешницу и безостановочно ругая самого себя:
– Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт…
Он отказывается признавать, что совсем размяк. Что ещё полгода назад у него не было никаких дурацких страхов и предубеждений. Что есть что-то в этой бесполезной Системе, что делает её такой популярной и неожиданно нужной потерявшимся в жизни людям. И «Ли Тэён» – это была не ошибка, а подсказка, которой он не смог воспользоваться вовремя и с умом.
Новенький телефон лежит на столе мёртвым грузом, рядышком парит лапша, но Тэён безразлично жуёт безвкусные макароны и даже не чувствует прелести специй.
Определяется ли совместимость на уровне ДНК или просто Великим Рандомом – ему, по сути, всё равно. Теперь всё равно. Джехён пытался вытащить его со дна, пытался доказать, что на этом всём не стоит зацикливаться – просто принять, прислушаться к себе и понять, что же на самом деле делает тебя счастливым. Пижамка Винни Пуха, коварно похищенная картошка фри, любимые леденцы или со спины объятья. Бестолковые переписки перед сном, короткие прогулки и совершенно ребяческие предложения – «Кто последний добегает до метро – тот завтра покупает бургеры».
Тэиль прав: Джехёну стоило раскрыться чуть раньше, но Тэён ни в чём его не винит. Опять же – Тэён просто скучает.
Он удерживает кнопку питания и с замиранием сердца ждёт приветственной заставки как приговора. Значки часто используемых приложений сонно моргают с экрана сотового, а Тэён до сих пор не придумал, что написать. Зато придумал Джехён: звук входящего сообщения кажется таким громким, что можно оглохнуть. А когда вслед за первым приходят ещё два – можно ещё и ослепнуть.
«У Вас пропущен вызов от…»
«Всё в порядке, хён?»
«Если ты случайно нажал – напиши, пожалуйста, чтобы я не волновался».
Слёзы катятся по впалым щекам градом, Тэён зажимает рот ладонью, и не может пошевелиться, когда вдобавок ко всему – будто и того, что есть, недостаточно, – ему ещё и звонят. И что он должен сейчас ответить? Незаинтересованное «алло», или продолжить реветь, только уже громче? Взрослый парень, надо же, как оно бывает… Пальцы продолжают не слушаться, снять блокировку удаётся раза с четвёртого, и когда слуха касается знакомый бархатный голос:
– Хён? – Тэён разлетается на сотню, тысячу, миллион маленьких бесполезных тэёнов, которые только и могут, что тихо-тихо скулить в микрофон телефона. – Что случилось? Ты плачешь? Ты один? Где ты?
Ничего, без тебя – ничего значимого не случается.
Да, я плачу.
Да, я один.
Где я? Не знаю.
– Хён?..
– М-мне тебя так не хватает.
***
– И в чём ты собираешься прийти?
– Йерим ещё неделю назад позвонила и заявила, что я похож на Таки Тачибану и что она уже выслала мне костюм, представляешь? Думаю, это не очень хорошая идея, потому что Мицуха из неё никакая. И вообще, может, я хотел Тигрой быть. Или Пятачком.
– Я вот тоже думаю о том, что ты свинья. Не думал о том, что я давно купил парные комбинезоны миньонов и выжидал момент, чтобы сообщить тебе радостную новость? Разбил мне сердце.
– Сам ты свинья, хён. И я не собираюсь быть говорящим бананом, понял?
– Понял, понял.
– Как ты?
– Ну… Меня повысили, но радости в этом мало. Больше ответственности, больше часов работы дома, больше нервов. Закрывать кассу мне нравилось больше, чем командовать тупыми людьми. Это проблематично немного.
– Камон! Нет такой работы, с которой ты бы не справился, я знаю. Ты умеешь вырезать сердечки из бумаги, что тебе те люди? Как по мне, держать ножницы в руках сложнее, чем терпеть чужие истерики. А если у вас там не бывает истерик, то всё остальное – вообще не проблемы. Тебе иногда достаточно просто улыбнуться, чтобы всех подкосить. Не забывай пользоваться преимуществами!
– Да конечно! Я ещё не зубоскалил всем подряд.
– Действительно, чего это я… Прибереги свою улыбку для меня, как приеду.
– Хорошо.
– Так а кем будешь ты? Кого должен искать в толпе Таки?
– Я считаю, что это в принципе тупая затея – объединять день рождения с Хэллоуином, и заставлять порядочных людей…
– Хён, не ворчи, а отвечай на конкретный вопрос!
– Я купил толстовку Джека Фроста позавчера в гик-магазине. И сегодня утром окончательно высветлился.
– Вау… Ну и где мои фотографии? Твои мои, в смысле?
– Завтра сам увидишь.
Тэён смеётся в ответ на недовольное фырканье. Нет, нет, и нет, никаких нарушений строгих правил: поток фотографий по средам, долгие разговоры – по субботам. Сегодня суббота, так что болтать им до того момента, пока кто-то из двоих не уснёт. Джехён, судя по звукам, листает тетради, делает вид, что повторяет основы управления предприятием, но на самом деле – отчаянно зевает, так что очень скоро они желают друг другу спокойной ночи, и Тэён прячет телефон под подушкой, прежде чем уснуть. С глуповатым выражением лица, присущим всем мало-мальски влюблённым людям.
Завтра они впервые за четыре месяца увидятся не по видеосвязи, и, несмотря на многочасовое трещание по телефону (строго по субботам, да), им будет о чём поговорить. Волнения, что удивительно, нет. Более того – чувство тоски, с бережностью и заботой хранимое под сердцем, заметно притупляется, и очень может быть, что так даже лучше. Что не получалось раньше. У Тэёна довольно серьёзная работа, которую ему не хочется терять, у Джехёна – сложный период в учёбе и неурядицы в семье, которые не позволяют плевать на всё и всех и нестись в другой город. Таким образом, девять разговоров – цена восстановленному доверию.
Череда незаурядных событий в фильмах довольно часто подводит героев к тому моменту, когда они понимают, что друг без друга не могут, и всё, это конец. Финальные титры, красивая музыка, все рыдают и даже не догадываются, что умные сценаристы самую отвратительную часть этой драмы – реальное признание ошибок – опускают. Что интересного в неловких попытках выяснить тревожные мелочи и сорванных многозначительным молчанием разговорах? В провальных прикосновениях, оборачивающихся гробовой тишиной? Вот именно, что ничего. Так что Тэён благодарен Джехёну за эти четыре месяца и просто не может дождаться наступления утра.
Впрочем, утром он об этом своём желании очень сильно жалеет.
– Застегни мне корсет.
– Боже мой, Тэиль…
– Можно просто Тэиль. Так ты поднимешь свою задницу с кровати и поможешь, или мне вызывать «911»?
Тэён с постели практически скатывается, сонно трёт глаза и искренне надеется, что Мун Тэиль в сказочном жёлтом платье – это плод сонного воображения. Но фрукт всей его жизни смотрит исподлобья, постукивает по полу каблучком и никуда не исчезает; Тэён в шоке. Нужно очень любить мультфильмы «Диснея», чтобы мечтать стать Белль, но нужно быть исключительно Тэилем, чтобы вырядиться в её платье на вечеринку в честь дня рождения своего парня и не краснеть при этом бразильским помидором. Парик он держит в руке, так что, выходит, настроен серьёзно. Тэён подходит к другу и застёгивает молнию на довольно широкой и подтянутой спине со словами:
– А ничего проще ты придумать не мог?
– Мы довольно давно не виделись, так что я решил его удивить.
– Знаешь, если Накамото не поседеет, увидев тебя, то я сильно удивлюсь.
– Знаешь, если посмотреть на твои волосы, то можно решить, что Джехён пол сменил. Месяца два так назад.
– Один-один, но это было низко.
Тэиль пожимает плечами:
– Мне другого не дано. Метр семьдесят, как-никак.
До самого вечера Тэён ощущает себя студентом, как в старые и добрые времена, созваниваясь с Донёном, напоминая знакомым, как доехать до «SOS» и не уставая лайкать новые фотографии Анны-Марии на её персональной инстаграм-страничке. Тэн по громкой связи просит поцеловать Юту в красные уста, лишний раз поздравить с днём рождения, который был неделю назад, – Юта привычным жестом выставляет средний палец и от комментариев отказывается. Он спрыгивал с самолёта и заказывал такси не для того, чтобы терпеть издевательства, а чтобы в спешке подвести глаза в каморке за сценой и как можно быстрее встретиться с Тэилем.
И лишиться дара речи.
Когда японцу на шею бросается напомаженная дама, будто бы пять минут назад сбежавшая от Чудовища прямиком в нежны ручки Эла из «Тетради Смерти», он только и может делать, что бешено вращать глазными яблоками и крякать. Тэён решает оставить их наедине и отправляется исследовать зал на наличие знакомых лиц.
Снова громкая музыка, снова огни и свечи, как в прошлое Рождество. Только без снега на улице, пока ещё без ощущения приближающегося праздника и омелы на каждом шагу, на которую у Тэёна аллергия. Он прячется в капюшоне, как несмелый рыцарь – за забралом шлема, и сдержанно улыбается всем, кто его узнаёт. Хотя вот Джису приобнимает и целует в щёку, Сыльги – отбивает звонкое «пять», Марку – подмигивает издалека и показывает большой палец вверх, одобряя его шикарный костюм дровосека. Тэиль специально приехал из Инчона, чтобы собрать самых близких, и у него получилось сделать так, чтобы никто не жался, избегая нежелательных встреч. Наоборот, все тянутся друг к другу, скучавшие, и смех в разных уголках бара взрывается каждый раз громче и звонче.
Когда начинается развлекательная программа – Тэён садится ближе к сцене и самого себя удивляет. Ему хотелось забиться в угол и не отсвечивать, да, но смотреть на Тэиля в атласе и рюшах лучше с близкого расстояния, удовольствие это редкостное и непередаваемое. Он аплодирует и свистит под конец приветственной речи, так что даже не замечает, что к нему со спины кто-то подсаживается – кто-то, кто до безумия приятно пахнет белым чаем и корицей, – пока не слышит на самое ухо:
– Тебе повезло, что я завидный студент, и моё заявление о переводе обратно рассмотрели в срочном порядке.
– Намного больше мне повезло, что на тебя никто не положил глаз к моменту, когда мы первый раз тогда, в июне, созвонились.
– Нет, тут не повезло. Тут уже я слишком переборчивый.
– Да ладно? – Тэён с облегчением откидывается назад и укладывает затылок на чужое плечо, закрывая глаза. Ему не верится, он бы на полном серьёзе сейчас завизжал от радости, но руки Джехёна, держащие в плотном кольце и спокойно уложенные в единственный карман синей толстовки, успокаивают и даже убаюкивают. – Никто не смог тебя добиться? Даже симпатию завоевать?
– Зачем мне кто-то, если у меня есть ты.
– Действительно.
– Я люблю тебя, хён.
Тэён резко открывает глаза и видит самые прекрасные ямочки за всё время своего жалкого существования. Мир не перестаёт дышать, в заведении по-прежнему шумно, то и дело вспыхивают слабые софиты со стороны небольшой сцены, скромная толпа человек в сорок топает ногами, комментирует и хлопает, если довольна, зато самому Тэёну всё равно уже и на конкурсы, и на ведущих, и на выступающих с поздравлениями. Он тянет руку, касается Джехёновой щеки, чтобы убедиться, что он взаправду находится так близко и больше никогда не уйдёт.
– И я тебя тоже.
***
– Чон. Мать твою. Джехён. – Тэён держит в руках идентификационную карту, не свою, случайно обнаруженную на полке в прихожей во время генеральной уборки в воскресенье. Замерший с влажной тряпкой наперевес он со всей возможной строгостью смотрит на Джехёна, выглянувшего на вопль из кухни и застывшего одиноким оленем под прицелом фар внедорожника в ночи. – Не ты ли обещал мне не врать? Я пустил тебя под крышу своей квартиры, на постоянную основу, а ты... а ты... Чон Юно? Серьёзно? Юно? Клянусь всеми богами, это твой паспорт, твоя пухлая, наглая, шестнадцатилетняя морда!
– Хён, я сейчас всё объясню.
– Нет, убирайся, я не хочу тебя видеть.
– Ну хён!
– Ничего не знаю.
– Ты выгоняешь меня каждый день раз по сорок по поводу и без... Можно я хотя бы трусы надену?
– Нет.
