Глубокие тёмные воды

Терезу разбудили лучи яркого солнца и ощущение, что она не одна. Остатки сна ещё туманили её голову, и мир вокруг казался немного расплывчатым и слегка сюрреалистичным. Она сконцентрировала внимание на ярко-голубом пятне прямо по курсу, и только через пару секунд поняла, на что смотрит. Рядом с её кроватью стоял мужчина средних лет в голубом халате медика и доброжелательно изучал её поверх очков в металлической оправе.  — Проснулись? Отлично! Мисс Лисбон, я доктор Кассовиц, ваш лечащий врач, — док деловито посветил ей в глаза фонариком и удовлетворённо кивнул, —  Как вы себя чувствуете?  — Спасибо, неплохо, — просипела Тереза и откашлялась. Горло всё ещё саднило, всё тело ныло и было каким-то деревянным, будто затекло, и противно щемило потрескавшиеся губы, — Что со мной случилось? Почему я здесь?  — С вами произошел несчастный случай, или, как утверждает мистер Джейн, на вас было совершено покушение, но это уже дело полиции. Моё дело — поставить вас на ноги. Давайте поговорим о вас. Можете назвать своё полное имя?  — Тереза Элизабет Лисбон, 1975 года рождения, Чикаго, штат Иллинойс. Доктор Кассовиц довольно кивал после каждого слова, произнесённого Терезой, и её начало укачивать.  — Каковы ваши последние воспоминания? Что вы помните из того, что было до вашего пробуждения? Тереза помрачнела, потому что воспоминания были не из разряда приятных. Если честно, она до сих пор сомневалась, правильно ли она поступает.  — Ну, это довольно личное… — замялась она, а потом вдруг задохнулась от запоздалого приступа ужаса, — Господи, я помню… Я ушла от Грега, моя машина сломалась за городом, и я вышла на дорогу, чтобы поймать попутку. И… я помню… Огромный грузовик несётся прямо на меня… Наверное, водитель просто не заметил меня, и… Меня что — сбила машина? — Тереза в панике осмотрела себя, но ни гипса, ни окровавленных бинтов нигде не обнаружила.  — Эээээ… Нет-нет… Я, конечно, не посвящён в подробности вашей личной жизни, но точно могу сказать, что никакая машина вас не сбивала, это было бы видно на снимках. Вы чуть не утонули. Вы помните что-нибудь об этом?  — Утонула? — эхом повторила Тереза, напрягая память, — Как? Я вообще-то неплохо плаваю. И я не помню, чтобы я где-то плавала… Когда?  — Не волнуйтесь, не волнуйтесь, дорогая. Это часто случается, когда жертвы подобных несчастных случаев не могут их вспомнить. Это посттравматический синдром, со временем вы должны всё вспомнить.  — Не уверена, что мне хотелось бы помнить, как я захлёбываюсь и иду на дно, — поморщилась Тереза, живо представив себе эти ощущения.  — Вот и ваш мозг думает точно так же, — почему-то обрадовался док. Он взглянул на показания приборов, которые начали издавать противный писк, и успокаивающе похлопал Терезу по руке.  — Ну-ну, сейчас у вас всё хорошо, не стоит на этом зацикливаться. Конечно, был момент, когда я подумал… Видите ли, мисс Лисбон, у вас наблюдалась тяжелая гипоксия головного мозга, к тому же, стремительно развилась аспирационная пневмония, вызвавшая отёк легких, что часто случается с утоп… с теми, кто пережил утопление. Нам даже пришлось ввести вас в медикаментозную кому, чтобы ваш организм смог справиться с последствиями.  — Что?! — потрясённо выдохнула Тереза, — я была в коме? Тереза ещё пыталась как-то осознать и принять информацию, которую вывалил на неё добрый доктор, когда в коридоре послышался гул голосов, как будто туда ввалилась целая толпа школьников, отпущенных на каникулы. Доктор Кассовиц озадаченно поднял брови, прислушиваясь к шуму. Дверь распахнулась, и в палате стало тесно от родственников Лисбон. Тереза улыбнулась во весь рот, позабыв о треснувшей губе, потому что было чертовски приятно увидеть их всех вместе: Стэна, Джима и Томми, и всех этих женщин, и детей… Улыбка сползла с лица Терезы, и палата поплыла у неё перед глазами. Этого не может быть, этого просто не может быть… Она торопливо пробежала глазами по улыбающимся лицам членов своего семейства, сглотнула ком в горле и звенящим шепотом спросила у доктора:  — Сколько лет?  — Что? — то ли не понял, то ли не расслышал Кассовиц, что было неудивительно — братья Лисбон никогда не были тихонями.  — Сколько лет я была в коме? — почти прокричала Тереза, перекрывая шум.  — Ну что вы, — замахал на неё руками док, — мы продержали вас в коме только шесть дней.  — Дней? Дней?! — чуть не взвыла Тереза, и свой собственный голос показался ей чужим и противным, — Тогда почему они выглядят как… как мои дядюшки? — и она обвиняюще ткнула пальцем в притихших братьев. Те встревоженно переглянулись и дружно посмотрели на дока.  — Но, Риз, — высокая плотная женщина попыталась взять Терезу за руку, но она торопливо спрятала её под одеяло. Эта пышка просто не могла быть Мэгги, она не могла быть женой Стэна, потому что та была красивой гибкой девушкой, а не расплывшейся тёткой с кое-как уложенными волосами.  — Что происходит? — из-за спин рослых братьев Лисбон высунулся невысокий мужчина в сером консервативном костюме.  — Она нас не узнаёт, — объяснила Мэг дрожащим голосом.  — Да узнаю я вас… наверное, — Тереза с сомнением рассматривала девочку-подростка, которая криво улыбалась ей. Она была очень похожа на Сьюзи, жену Томми, то та совершенно точно не была подростком.  — Аннабет? — предположила Тереза, разглядев тонкий извилистый шрам на её подбородке. Когда-то племянница, которой тогда было года полтора, упала лицом на велосипед, и на довольно глубокую рану даже пришлось наложить швы. Но сейчас ей должно быть три года! Три!  — Я Энни, — девочка закатила глаза с выражением «все-взрослые-идиоты», и Тереза растерялась ещё больше.  — Да Аннабет это, Аннабет, — буркнул Томми, — просто ей перестало нравиться её имя, и она всем велит называть её Энни. Тереза была близка к панике. Она переводила взгляд от одного лица к другому, изучая новую для неё внешность посолидневших братьев, идентифицируя невесток и племянников. Сложнее всего было с детьми, которых она вообще не узнавала. И ещё этот элегантно небрежный непонятный человек в серой тройке с нелепой обворожительно-растерянной улыбкой, показавшейся почему-то очень знакомой. Он перевёл вопрошающий взгляд на доктора Кассовица, тот откашлялся и обратился к Терезе:  — Мисс Лисбон, вы можете сказать, какой у нас нынче год?  — Насколько я помню, 1999-й — прошелестела Тереза, поняв, что ответ неправильный, ещё до того, как физиономии её родных вытянулись от удивления.  — Тереза, — обратился к ней мужчина в сером, странно растягивая «з» в её имени, — ты шутишь?  — А какой, по-вашему, сейчас год? — Тереза обвела взглядом притихшую аудиторию, пока не остановилась на мужчине в сером, который почему-то больше всех внушал ей доверие.  — Сегодня — 15 сентября 2011 года, — сообщил он, внимательно всматриваясь ей в глаза. Всё семейство Лисбон и даже доктор Кассовиц дружно и с преувеличенным энтузиазмом закивали, радужно ей улыбаясь.  — Но этого не может быть, — попыталась переубедить их Тереза, — Я же точно помню… Как?.. Мужчина в сером посмотрел на дока и спросил одними губами:  — Амнезия? Док прикрыл глаза тяжёлыми веками, вздохнул и принялся освобождать палату от нашествия многочисленных родственников:  — А сейчас все на выход! Мисс Лисбон нужно отдохнуть. Я вообще не понимаю, как вас всех сюда пропустили. Это снова ваши выходки, мистер Джейн? Моей пациентке нужен покой, а вы устроили тут цирк! Притихшие Лисбоны, оглядываясь на Терезу и махая ей на прощание, послушно потопали к выходу, создав приличную давку в узкой двери, а мужчина в сером продолжал стоять, засунув руки в карманы, как будто слова врача его не касались. Расстроенная Тереза откинулась на жёсткую подушку и закрыла глаза. Ей хотелось остаться одной, ей нужно было сосредоточиться, нужно было вспомнить…последние 12 лет! Боже! Неужели это правда? Неужели это случилось с ней, Терезой Лисбон? Ведь память теряют только герои мыльных опер… ну или глубокие старики … Этого просто не может быть! Ей это снится! Сейчас она проснётся, и всё будет по-прежнему… Тереза открыла глаза, но чуда не случилось: всё та же палата, та же больничная одежда, встревоженные глаза доктора Кассовица и тёплые серо-зелёные глаза давешнего незнакомца в сером. Он ободряюще улыбнулся ей, и эта улыбка снова показалась ей знакомой. Где она её видела? Доктор отключил пару каких-то приборов, снял датчики-прищепки с пальцев Терезы, похлопал её по руке и вышел, пообещав, что всё будет хорошо. Она осталась наедине с мужчиной в сером, и они просто молча смотрели друг на друга, Тереза — хмуро, исподлобья, он — скривив губы в полуулыбке.  — А почему доктор не выгнал тебя, как всех? — мрачно поинтересовалась Тереза.  — Наверное, потому, что по опыту знает, что это невозможно, — хмыкнул незнакомец, ухмыльнувшись с мальчишеской заносчивостью.  — А я тебя помню, — вдруг просияла Тереза, вспомнив своё первое пробуждение, и попыталась сесть на кровати. Мужчина просиял в ответ, шагнул к ней и вдруг порывисто обнял, крепко прижав к себе. Не в её правилах было обниматься с незнакомыми мужчинами, и она сначала дёрнулась, шокированная его выходкой, тем более, что его рука попала как раз в разрез больничной рубахи-распашонки, и его ладонь легла на голую спину Терезы. Но с каждым ударом сердца объятия этого привлекательного незнакомца казались ей всё более уютным убежищем, и она расслабилась, уткнувшись лицом в его грудь. Он обнимал так, как будто имел на это право, и это почему-то успокоило и утешило её. Может, это действительно так — кто знает, что происходило в эти двенадцать лет, выветрившиеся у неё из памяти?  — Ты меня так напугала! Я думал, что потерял тебя! Никогда больше не делай так, женщина! — прошептал он.  — Эммм… Ладно, — пообещала растроганная Тереза, и чуть отстранилась, чтобы получше рассмотреть своего утешителя, — А ты кто?