Проект S&J

Если бы все в жизни Джона Уотсона проходило бы так же легко и непринужденно, как удалось вторжение в лабораторию, он бы, пожалуй, давно освободил от талибов Афганистан и был бы известен не меньше, чем Капитан Америка. Однако они с Шерлоком находились не где-нибудь в окрестностях Кабула, а всего лишь рядом с Радстоком. Тем не менее, ощущения у Уотсона были покруче, чем на войне. Особый «привкус» опасности придавал контраст между тем, что происходило на самом деле, и кажущейся безмятежностью, царившей вокруг. Джон даже не заметил ни одного охранника из своей постоянной свиты. Собственно, он не узнавал никого из людей, бегавших вокруг. Подходя к лабораторному корпусу, Джон как бы ненароком повернул свой бэдж «изнанкой» вперед. Но молодому парню в камуфляже, переминавшемуся с ноги на ногу рядом с входом, казалось, хватило бы просто уверенного намерения визитеров пройти внутрь. Он отодвинулся от двери и только с легким любопытством пронаблюдал, как Уотсон открывает ее своей личной картой. Внутри никого не было. Джону отсутствие людей было, конечно, не внове, но только не днем, ведь на базе не было никаких официальных выходных. И сейчас ему казалось, что солнечный свет, бивший в окна, в сочетании с мертвенно-бледным флюоресцирующим освещением лаборатории выглядел еще более зловещим, чем ночная тьма. Мертвая тишина и совершеннейшее безлюдие добавляли инфернальности. Обстановочка в лаборатории была еще та – как будто ее оставили при срочном побеге. Дверцы шкафчиков были нараспашку, в раковинах свалены все реактивы подряд, пол устилал ровный слой из оберточной бумаги и вырванных из каких-то тетрадей страниц. Уотсон остановился, в недоумении глядя на этот беспорядок. Шерлок тоже притормозил за его плечом, вопросительно глядя на маленького доктора. – Странно, – пробормотал Джон, пошевелив носком обуви валявшуюся у порога бумагу. – Совершенно непонятно, что искали и зачем все это разбросали. – Значит, хотели создать видимость поисков, – задумчиво протянул Холмс. – Почему бы это. Джон опомнился и бросился к холодильнику, где вчера оставил пробирки с уже готовыми для дальнейших исследований образцами. – Не тронули, – обрадованно сказал он. – Очень хорошо. Шерлок вопросительно повернул голову, оторвавшись от рассматривания беспорядка на полу. – Я могу узнать, что находилось в крови, – сообщил Джон в ответ на его немой вопрос. – Из образцов удалены все человеческие клетки и их компоненты, включая белки, здесь, – он указал на пробирку, – чистые образцы ДНК или РНК вируса, в зависимости от того, насколько сильно мне врали. Ну, должны быть чистыми, – замялся Уотсон. – Честно говоря, я никогда раньше такого не делал. Стоит проверить, прежде чем начинать. – Что начинать? – спросил Холмс. – ПЦР, – ответил Джон. – Будем определять, с чем имеем дело. – О, – многозначительно сказал Шерлок. Джон украдкой улыбнулся. Он чувствовал себя в лаборатории, как в своей тарелке, и слегка подтрунивать над Холмсом, которому отнюдь не все приборы оказались знакомы, было, конечно, не слишком вежливо с его стороны, но зато доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. – Это займет не больше часа, не волнуйся, – сказал Уотсон, отбирая часть образца механическим дозатором в стеклянную кювету и вставляя ее в ячейку спектрографа. – Хорошо, – кивнул Шерлок. – Я вроде никуда не тороплюсь. В Виндзорский замок приглашений на сегодня нет. Джон усмехнулся – когда Холмс пытался шутить, он в самом деле был очень забавным. Уотсон завис над прибором, колдуя над диафрагмой, определяющей длину излучаемых волн. – Что ты делаешь? – возник за его спиной детектив, с интересом склоняясь ниже. – Биологические молекулы поглощают свет только определенной длины волны. Он разный для белков, углеводов, пигментов. И для нуклеиновых кислот он тоже уникален. Я прогоняю весь спектр, от инфракрасного до ультрафиолета, а прибор покажет, на какие лучи откликнется мой образец. В данном случае мне нужно знать, что ничего, кроме ДНК, тут нет. Шерлок кивнул, давая понять, что вник в суть. Он обогнул Джона и подошел к огромному спектрографу справа, где самописцы уже приникли к стандартному шаблону, готовясь рисовать уникальный график. – Кажется, образец однородный, – сказал он минуту спустя, когда самописец отскочил от листа бумаги, оставив на нем непрерывную линию с четким пиком. Джон освободил график из держателей и поднес к свету лабораторной лампы. – Ты прав, – констатировал он. – Это нуклеиновые кислоты. Погоди пять минут, я сейчас покажу тебе еще кое-что, – сказал Джон и направился к ПЦР-анализатору. Холмс терпеливо ждал его, присев на один из столов. Он лениво перелистывал чей-то брошенный за ненадобностью лабораторный журнал и качал головой. – Все, я здесь, – Уотсон подошел к нему со спины, и Шерлок быстро захлопнул тетрадь, отодвигая ее подальше. – И что ты хочешь мне показать? – поинтересовался Холмс. – Кое-что, что тебя заинтересует. – И что же? – наклонил Шерлок кудрявую голову. – Убийство, – загадочно сказал Джон и подвел его к монитору, подключенному к электронному микроскопу. На экране, застывшие в вакуумной среде на платиновой сетке с микронными порами, видны были клетки различной формы. – Это та самая кровь, – сказал Джон. – Видишь эти мелкие темные точки внутри? Я думаю, это и есть вирус. Или что-то, что ведет себя как вирус. Оно входит в клетку, подчиняет ее себе, и та начинает производить его копии вместо репродукции собственных генов. Видишь это? – он показал на большое, почти однородно черное пятно, по форме напоминающее кровяные тельца. – Это клетка, в которой все внутри забито такими частицами. А это, – он ткнул пальцем в нечто похожее на пустой мешок, – оболочка. Все, что остается от клетки, когда она истощается до конца и лопается, как маковая головка, а вирусы из нее разлетаются и заражают все вокруг. – Познавательно, – отозвался Шерлок, разглядывая изображение. – А тебе нравится все это, Джон, да? – неожиданно спросил он. Уотсон пожал плечами. – Нравится, но не в этом случае, – ответил он. Весь следующий час они провели в молчании. Джон периодически подходил к прибору, что-то проверяя, Шерлок вращался на круглом лабораторном стуле и с тоской разглядывал потолок. Наконец, Уотсон закончил возиться с образцами. Он отошел от стола и почувствовал, что мокрый как мышь. Пот был неприятный, холодный, он стекал между лопатками и скапливался на пояснице, но Джону было наплевать. Перед ним, в свете ультрафиолетовой лампы лежал пласт агара, исчерченный горизонтальными полосками на половине контроля и… совершенно пустой с другой стороны. Джон обернулся. Он остановившимся взглядом смотрел на Шерлока, который не менее пристально смотрел на него. – Ну что там? – прервал, наконец, молчание Холмс. Джон разжал сухие губы: – Ничего. – Как это? – нахмурился сыщик. – То есть, кровь ничем не заражена? – Заражена, еще и как. –И чем? – спросил Шерлок. Уотсон истерически захохотал. – Ничем. Холмс подлетел к нему и с силой тряхнул, схватив за плечи. – Прекрати! – громко сказал он. – Объясни мне, что происходит! Джон с трудом взял себя в руки. – Хорошо, – сказал он, потерев красные от хронического недосыпа глаза кулаком. – Ты знаешь, что такое ПЦР? – спросил Уотсон. – В общих чертах, – уклончиво ответил Холмс, которому отчаянно не хотелось признавать, что он чего-то там не знает. – В общем, если простыми словами, это как ксерокс. В образец добавляются праймеры – кусочки генов, последовательность нуклеотидов в которых известна, они находят идентичные себе участки и запускают процесс самокопирования. Эти последовательности нуклеотидов – как маркеры, у каждого живого организма свой набор таких типичных фрагментов. Поэтому, добавив к образцу несколько праймеров сразу, можно узнать, какие участки в геноме есть, а каких нет. Я добавил все, наудачу, в итоге мы должны были получить примерно то же, что и в контроле – распределение скопировавшихся фрагментов в зависимости от их размера. В худшем случае мы бы узнали семейство вируса, если это вирус, в лучшем – его вид или даже штамм. – Джон провел пальцем по закрытой защитным стеклом панели, под которой лежала пластина с агаром. – Контроль и образец. В контроле есть все, в образце – ничего, – с безумной улыбкой закончил он. – Я уже понял, – раздраженно выпалил Шерлок. – Ты мне скажи, почему? Не получилось? Надо переделывать? В чем причина? – Контроль идеальный, как по учебнику. Значит, в нашем образце праймерам просто не с чем было связываться для запуска самокопирования. Значит, аналогичных праймерам последовательностей в ДНК этого объекта нет. Значит, он не имеет генетического сходства ни с одним живым организмом на Земле, – сказал Джон. Холмс молчал. Наверное, впервые ему нечего было сказать. Наконец, он медленно произнес: – Кажется, у нас еще нет технологий, позволяющих секретные путешествия к другим планетам. Уотсон мог побиться об заклад, что слово «кажется» Холмс употребил совершенно искренне – он в самом деле не был уверен. – Нет, – сказал Джон. – Но что, если нам эту гадость любезно доставили до порога и попросили о маленьком одолжении? Всего-навсего сделать прививку каждому жителю Англии. – Но зачем? – задал резонный вопрос Холмс. – Зачем людям уничтожать себе подобных ради нелюдей? – Не знаю, – пожал плечами Уотсон. У него заболела голова. Хотелось домой. Хоть куда-нибудь. – Впрочем, никто не утверждал, что они – люди... Джон опустился на стул – он понял. – Значит, кровь человеческая, – задумчиво проговорил Шерлок, глядя на пробирки, которые так никто и не удосужился убрать. – Тогда меня интересует вот что. Есть ли вообще в лаборатории свиньи? – Ну да, – обескураженно произнес Джон. – Есть специальные помещения, где находятся лабораторные животные. Он специально опустил слово «подопытные». – Это что, какой-то хлев, загоны? – поинтересовался Шерлок. – Нет, это... ты хочешь посмотреть? – догадался Уотсон. – Да, было бы неплохо. Комната-виварий для животных находилась в другом крыле корпуса. Дверь была заперта, но Шерлок не стал долго раздумывать и просто вышиб ее плечом, открыв вход в просторное помещение. Свиньями здесь и не пахло – в прямом и переносном смысле. Разве что рождалась мысль о других животных – двуногих. Эти животные гордились тем, что умели вычислять логарифмы и понимали принцип действия закона Ома. Также они знали несколько слов на иностранных языках и придумали для себя правила этикета. А потом твари возомнили, что этого хватит, чтобы стать людьми. Джон Уотсон мог в момент убедить двуногих, что они заблуждались. Он осмотрелся: в большом помещении вообще не было окон, и все тот же мертвенный свет создавал зловещее впечатление. Вдоль стен стояли ряды коек, заправленных так аккуратно, как будто на них никто никогда не спал. У противоположной стены пол слегка поднимался, словно там был подиум, и небольшое пространство – сравнительно небольшое, примерно с комнату Уотсона в казарме – было отгорожено плотной хлопковой ширмой. Джон бы не назвал себя мастером интуиции. Чаще всего он ошибался в самых очевидных предположениях. Но иногда его предчувствие срабатывало на полную катушку. Вот и сейчас, когда он шел к этой ширме, все его существо бунтовало против того, чтобы вообще туда соваться. Под конец Уотсон даже начал замедлять шаг, поскольку что-то внутри него буквально вопило: не подходи! не надо! Джон обернулся: Шерлок оглядывал одну из коек. Он склонился над изголовьем, над тем местом, куда обычно вставляют карточку с данными о пациенте. Карточки не было, но Холмс провел пальцами по металлической панели, словно нащупывая ее след. Уотсон огляделся вокруг и увидел небольшой шнурок, которым поднималась ширма, – вернее, собиралась, словно жалюзи. Он отчаянно дернул за нее, чувствуя себя Красной Шапочкой, которую за дверью ждал злобный Серый Волк. Дернуть-то он дернул, но дверь не открылась: за ширмой обнаружилась еще одна преграда. Это было сплошное пуленепробиваемое стекло – на такие стекла Джон насмотрелся во время визитов разных «шишек» в Афгане и мог отличить их по синеватому оттенку бликов. Он медленно перевел взгляд, чтобы посмотреть, что же скрывает за ним. А внутри... А там... Джон вспомнил, как однажды смотрел интервью с ученым-генетиком по Сайенс-ТВ. Он ждал Шерлока домой, и заняться ему определенно было нечем. Ученый, нервозный бледный мужчина лет пятидесяти, тогда сказал журналисту: – Вы и понятия не имеете, что человек способен сделать с человеком. Во что его превратить. Журналист отшутился в ответ, да и сам Уотсон подумал, что некоторые ученые чересчур трагично воспринимают этот мир. Но сейчас он смотрел на иллюстрацию к этому тезису и удивлялся только тому, что не орет во весь голос и не бежит прочь. Это было немыслимо. Это было невыносимо. За стеклом находилась небольшая комнатка, посередине которой стояла медицинская каталка. От обычной она отличалась только тем, что по бокам у нее были проделаны специальные отверстия. Для наручников. Эти наручники обхватывали человеческие запястья – правда, слишком тонкие, слишком неестественно вывернутые для... человека. Если существо на каталке можно было назвать человеком. Его матово белая кожа по цвету напоминала рыбий живот, а по текстуре – папиросную бумагу. Нещадно смятую папиросную бумагу. Ненормально длинные конечности имели по два локтя и две коленки и выгибались в разные стороны. Грудная клетка вминалась внутрь посередине, существо выгнулось буквой Z на поверхности, и было заметно, что для него это очень удобная поза. Поза, в которой нормальный человек сразу бы переломал себе все ребра. Бесформенное тело существа пересекали ремни - видимо, его тюремщики не очень надеялись на наручники. Вместо волос на темени твари было что-то скользкое, похожее на связку угрей. На самой макушке волос не было – и сквозь сморщенную кожу проглядывал багровый мозг. В лицо существу лучше было не смотреть. Джон взглянул и понял, что теперь ему до смерти будут сниться эти глаза с кровавыми прожилками навыкате – глазниц у твари не было – непропорционально огромный нос, рот безгубой прорезью... – Кто это? – подошедший сзади Шерлок спросил тихо, но Джон дернулся всем телом, словно у него над ухом прогремел гром. – Не знаю, – мотнул он головой. – Но могу предположить, что это подопытный... экземпляр. Один из тех, чья кровь была изменена вакциной. Вероятно, именно так выглядят... доноры. Те, чей геном был взят за основу для нового «лекарства». Те, на кого мы все должны стать похожими. Его передернуло. – Но он мертв? – уточнил Шерлок. – Мертв, – кивнул Уотсон. – В наших условиях с такими особенностями физиологии просто не выжить. Однако кому-то, видимо, на это наплевать. Кто-то, похоже, собирается действовать по принципу: вакцинируем всех, а там кто-нибудь да останется в живых. Может быть, их устроит и один процент выживших. Или полпроцента. Шестьдесят миллионов рабов – плохо ли. Джон обнаружил, что буквально вжался в стекло, стараясь рассмотреть как можно больше деталей. – По внешнему облику можно установить условия обитания, – задумчиво сказал Холмс. – Вероятно, там нет ветров, но есть большие пустынные пространства – такой вывод напрашивается, исходя из строения глаз... Джон застонал, словно от боли. А может, это и была боль – но не физическая, а душевная. – Прекрати, Шерлок, – грубо оборвал он детектива. – Мне совсем неинтересно, из какого ада выползли эти твари. Я просто хочу запихать их обратно. Я думал, что ты поможешь мне сделать это. Вопреки его ожиданиям, Шерлок отнюдь не оскорбился. Он пожал плечами и спокойно сказал: – В общем, это не слишком уж и сложная задача. – Что? – не поверил своим ушам Джон. – Достаточно просто уничтожить эту лабораторию, – кивнул Холмс. – Ее перевозят завтра с утра. Судя по всему, исследования здесь проводятся уникальные. Генерал Уиллиш не из тех, кто делится заслугами. Ты обратил внимание, что все работники базы – звенья одной цепи, но при этом одно звено совершенно не знает, что делает другое? Ты пытался сделать так, чтобы кровь не отторгала «вакцину», кто-то тестировал ее, кто-то создавал... Ты считал всех остальных лишь вспомогательным персоналом, они же были уверены, что ты – всего лишь инспектор, номинальный проверяющий, присланный откуда-то сверху. Поэтому тебя побаивались, поэтому не жаждали с тобой общаться. Джон открывал рот в возмущении, словно рыба, вытащенная из воды, но ничего не говорил. Опять Шерлок за несколько минут заметил и узнал больше, чем он сам за два месяца. – Здесь нет интернета – Уиллиш боится шпионажа. Я что угодно могу поставить на то, что все разработки и документы здесь существуют в единственном экземпляре. Уничтожив их – мы если не остановим проект, то существенно затормозим его. Джон еще раз посмотрел на монстрообразный труп. Внезапно он заметил то, на что раньше не обращал внимания. На истончившейся сморщенной коже плеча виднелись следы татуировки – кинжал, вокруг которого обвивалась роза. Джона неожиданно затошнило – он вспомнил, что такая татуировка была на плече молодого стажера, который часто занимался физическими упражнениями на спортплощадке позади казарменного корпуса. Парень почти всегда – если не было особенно холодно – раздевался по пояс, щеголяя немаленькими бицепсами. Джон, сидя у окна, иногда машинально наблюдал за ним, и этот кинжал с цветком узнал бы из миллиона. – Да, – обернулся он к Шерлоку. – Да. Я согласен. Это все надо уничтожить. Говори мне, что нужно делать, и я это сделаю. * * * От Джона потребовалось немногое – оставаться на базе, держать лабораторный корпус в поле зрения и запоминать все, что происходит. Шерлок обещал вернуться ближе к вечеру, со всем необходимым для уничтожения лаборатории. Джон только коротко, по-военному кивнул. Он уже даже не спрашивал, почему Холмс был так уверен, что ему снова удастся сначала выйти, потом спокойно войти на территорию строго охраняемого военного объекта. Сначала он направился было к общежитию, но потом передумал и залег на крыше столовой, где оказался очень удобный парапет, смахивавший на амбразуру. Как выяснилось чуть позже – это был удачный выбор, поскольку около шести вечера в казармы неожиданно вошла группа военных с собаками, вскоре послышались крики и треск автоматной очереди. Уотсон не удивился, только подобрался, определив, как будет реагировать, если собаки его почуют. Тяжесть сделанных днем открытий буквально давила на него. Он не раз, следуя за Шерлоком, сталкивался с разными видами человеческой гнусности. Но самым извращенным и жестоким убийцам и насильникам было далеко до генерала Уиллиша, который решил судьбу всей страны, а может быть, и целой Земли. Джон не мог представить себе, что за планы вынашивает безумный разум маньяка-военного, но знал, что его необходимо остановить. Что с ними будет потом... что с ним будет потом, Уотсона волновало мало. Даже если их расстреляют прямо на фоне уничтоженной лаборатории, он умрет счастливым, хотя, конечно, думать о такой вероятности хотелось меньше всего. Но Шерлок, конечно, и понятия не имел о том, что сделал Джона счастливым, просто откликнувшись на его звонок. Что стало причиной этого поступка – может быть, ему просто было скучно в Лондоне, а может быть, Холмс так же не смог заполнить пустоту в своей жизни после ухода соседа, как и сам Джон... Какой из вариантов правильный, он не знал и знать не хотел. Рядом с Шерлоком Уотсон чувствовал себя очень спокойно: он понимал, что находится на том месте, где и должен быть. Часам к девяти, когда окончательно стемнело, большая часть машин покинула базу. Оставшиеся военные расположились в казарменном корпусе, причем горели окна только в большом зале, где гражданские сотрудники проекта обычно смотрели кино или просто собирались по вечерам. Как ни странно, в течение дня в лаборатории практически никто не заходил. Ближе к десяти Уотсон, соблюдая все меры предосторожности, спустился с крыши и затаился в кустах у лабораторного корпуса. Вскоре из-под залитых лунным светом деревьев к нему скользнула долговязая тень. Шерлок удивил Джона, принеся с собой небольшой компактный кейс. – Тебе нужны эффектные взрывы, чтобы слышали на десять миль вокруг, или хватит полного уничтожения лаборатории? – спокойно ответил Холмс на незаданный вопрос. Они вошли в пустые коридоры корпуса и через пару минут установили первую пластиковую взрывчатку на двери одной из лабораторий. – Ну что ж, отсчет пошел! – азартно воскликнул Холмс. – Теперь у нас есть 10 минут, чтобы разложить здесь наши подарки, и быстро свалить, пока все не взлетело на воздух. Джон, помогай! – и он сунул в руки ошеломленному Уотсону аккуратную коробочку. Они понеслись по коридору, оставляя взрывчатку на дверях, над плинтусами, на стенах. Джон усмехнулся, подумав, что сейчас не хватает какой-либо залихватской песни из саундтрека к тарантиновскому фильму, чтобы они стали похожими на веселых бандитов из тех же фильмов, говорящих афоризмами и ни в грош не ставящих жизнь – ни свою, ни чужую. Когда двери в дальние комнаты оказались увешаны компактными пакетами, Джон неожиданно остановился. – Погоди, образцы в моей лаборатории. Если образцы уникальны, лучше убедиться в том, что они уничтожены. Шерлок замедлил шаг и повернулся: – Ты прав, пошли. Они вбежали в помещение, служившее Джону практически домом последние два месяца, пару раз он даже спал за своим столом, дожидаясь результатов очередного анализа. Уотсон помчался к образцам. Он перевернул штатив прямиком в урну, сунул туда же распечатки показаний приборов и залил сверху спиртом, а затем схватил лежавшую возле газовой горелки зажигалку и щелкнул крышкой. Это был, несомненно, эффектный, но далеко не самый мудрый поступок. Пламя вспыхнуло, поднимаясь на метр от мусорной корзины, и уже спустя мгновение с потолка хлынула вода из распылителей автоматизированной пожарной сигнализации, а по ушам ударил вой охранных систем. Перепугавшись резких звуков, Джон сделал шаг назад и оступился, поскользнувшись на мокром полу. Он падал вниз, машинально хватаясь за руку стоявшего рядом Шерлока, и по инерции утягивая его за собой. Они рухнули на пол и задели ножки тумбы с лабораторной посудой, та посыпалась на них горой. Уотсон пытался встать. Вода заливала ему глаза, ладони, упираясь в пол, резались об осколки. – Шерлок, пора идти, – сказал он, протягивая сыщику руку. – Да, – согласился тот, вытаскивая окровавленный кусок стекла из своего живота. – Просто царапина, не стоит переживать, – добавил Холмс в ответ на испуганный взгляд Джона. – Помчались. Уотсон только кивнул. Он подумал, что через шесть... уже пять минут они будут наблюдать из-за деревьев большой бадабум, а там уж посмотрим, к чему все это приведет. Джон ошибся на полторы минуты. Через три с половиной минуты он, не в силах поверить, смотрел на взрывающийся лабораторный корпус, за дверью которой только что исчез величайший детектив современности Холмс-младший. Его Шерлок.