Safety belt

Что-то необъяснимое витало в воздухе. Настолько тяжелое и непробиваемое, что хотелось расшибить лоб о стену, только бы избавиться от этой тяжести. Хотелось разорвать в клочья, разодрать в кровь, сжечь в пепел — что угодно, лишь бы это давящее ощущение отпустило. Лишь бы исчезло. Самолёт вылетел ещё в полдень, несмотря даже на то, что была угроза отмены рейса из-за погоды. Стайлз знал об этом, потому что прочитал счастливый пост в Твиттере Мартин, по поводу того, что им таки удастся провести праздники в Британии. Единственное, что он тогда отметил, что это так странно — наблюдать за её жизнью в социальной сети, где всегда всё было красиво и радужно, а потом видеть то, как она порой разрушается на едва не на те самые атомы, в реальной жизни. Лофт Дерека не был похож на уютное пристанище. Но там определённо неплохо проводить время, когда Стайлз ругается с отцом и хлопнув дверью, уходит из дому. А так происходит почти каждую неделю, поэтому у Стайлза давно есть здесь личная комната, которая обжита больше, чем та, которая в доме шерифа. Иногда Стайлз задумывается о том, почему именно он не должен быть обычным подростком. Старшеклассником, со своими проблемами этого возраста. Подвозить симпатичную соседку в школу, ходить с ней в кино, забывать делать домашку, отгребать за семестровые оценки от родителей, но всё равно быть любимым ребенком. Почему-то именно у него всё иначе. Совсем не так, как показывают фильмы по нетфликсу, о подростковой жизни. Морщит лоб, когда в книге напряженный момент, чувствует, как растёт напряжение внутри, потому что переживает за главного героя так, словно он сам на его месте. Проигрывает картинки прочитанного в голове. Неожиданно жмурит глаза и потирает пальцами виски, вспоминая, что должен был напомнить Хейлу о том, что Смит так и не оплатил счета, которые они ему отправили. Отбросив книгу в сторону, быстро идёт в сторону главной комнаты, минуя несколько дверей. Слышит разговор, доносящийся из-за приоткрытой двери. Отрывки фраз, которые кардинально меняют его восприятие ситуации, заставляя перевернуть в его понимании всё с ног на голову. — Документы для неё уже готовят. Не переживай, я поговорю со Стайлзом, он сделает правильные выводы. Скорее всего, если бы на месте Стайлза был кто-то другой, он так бы и остался стоять на месте, продолжая слушать разговор, центровой фигурой которого и являлся. Вот только Стилински делает уверенный шаг вперёд, открывая дверь перед собой, хотя бы потому, что он не тот самый «кто-то другой». — Какие выводы? — Два слова звучат настолько остро, словно с такой же лёгкостью рассекли бы воздух если были бы катаной, в руках опытного воина. — Стайлз, мы тут разговариваем с Корой, не думаю что тебе стоит… — Дерек умышленно становится медлительным. Разваливается на кресле, неспешно что-то печатает на телефоне, делает вид, словно именно не с ним пытаются завести разговор. — Вы говорили обо мне, — он кидает сердитый взгляд на Кору и та буквально вжимается в спинку дивана, понимая, что сейчас находится не в том месте и не в то время, — Какие выводы и какие документы? — Стайлз пытается сохранять спокойствие, но то, как он метает взгляд с Дерека на Кору — выдаёт его. — Это то, о чем я думаю? Стилински отлично знает, как это — чувствовать комок нервов в горле. Сейчас тот самый момент, когда он понимает, о чем идёт речь, понимает, что всё это означает и точно знает, что будет дальше, если его предположения верны. И самое отвратительное во всём этом — он совершенно ничего не может сделать, даже если бы и хотел. — Думаю, ты и сам понимаешь, что в твоих же интересах быть с Корой, — Дерек пожимает плечами и выглядит так безразлично, что Стайлзу становится противно от того, что он и сам замешан во всём, что происходит. — Ты сейчас серьезно? — вскидывает бровь и смотрит на него недоверчиво, словно ждёт того самого момента, когда Хейл скажет, что пошутил, но вместо этого между ними воцаряется тишина. Стилински демонстративно отодвигает стул с характерным скрипучим звуком, от которого Кора недовольно морщится, но даже не делает попытки возмутиться. Садится за стол и складывает руки в замок, опираясь на них подбородком. Смотрит внимательно на Кору, которой, под этим взглядом, хочется куда-то испариться, но она прекрасно знает, когда и в каких ситуация можно капризничать, а когда стоит умышленно придушить свои прихоти и просто молчать, чтобы не сделать ещё хуже, чем есть. Дерек старается скрыть ухмылку, наблюдая эту безмолвную сцену. Он точно уверен в том, что делает всё правильно, несмотря на то, что не посоветовался об этом с Питером, хотя с момента того, как Питер принял это решение прошло уже довольно много времени и что-то могло измениться. — А тебе кажется, что я шучу? — Хейл вносит свои коррективы в угнетающую тишину, но делает едва не хуже. — Что? — Хмурится Стилински, едва не бьёт кулаком по столу, потому что вот-вот и он просто закипит. — Почему именно я должен с ней носиться? — Хмуро косится на Кору, и заставляя ту чувствовать, как холодеет всё внутри. — Да хотя бы потому, что именно она сидела и утирала твои сопли всё то время, — раздраженно отчеканивает Дерек и бьет ладонью по столу, замечает, как Стилински тут же сникает на глазах, — Правда глаза режет? — Понимает, что попал в точку, потому что эмоции на лице Стайлза ему обо всём рассказывают, без озвучки. — Но ты то носишься с Лидией, да? Без зазрения совести он решает добить Стилински окончательно. Дерек слишком давно знает этого парня, чтобы точно сказать, в какое место и с какой силой стоит бить, чтобы сбить того с ног. Чтобы заставить его чувствовать себя размазанным по стене, неживым. Несуществующим. — Наверное потому, что именно ты сказал мне это делать, — цедит сквозь зубы, сжимая ладони в кулаки. Знает, что должен быть абсолютно спокойным, но с каждой минутой ему всё сложнее сделать это. — Она абсолютно бесполезная, ты с ней не справляешься, — Дерек крутит в руках карандаш, Стилински думает только о том, что карандаш достаточно острый предмет для того, чтобы нанести им увечья. — А когда она занимается самодеятельностью, то загоняет всё в ещё больший тупик, чем был до, — продолжает Хейл, понимая, детонатор к какой бомбе он нашел. — Её проще убрать, чем разгребать всё то, что она творит. То, что Дереку всегда нравилось в Стилински — трезвая рассудительность. Он видел и знал, что Стайлз всегда чувствует ситуацию и знает, когда именно стоит заткнуться и сделать так, как этого требуют обстоятельства, а не так, как требует его подростковый максимализм. Дерек прекрасно знал, что Стайлз гораздо старше своих лет и он умел здраво оценивать свои возможности в конкретной ситуации, что должен сделать и сейчас. Стилински же, приходится сделать титаническое усилие над собой, чтобы сохранить абсолютное спокойствие. В конце-концов, он не полный кретин и прекрасно знает, с кем сейчас разговаривает, кто перед ним сидит и какие последствия его ждут, если он начнёт себя вести слишком вызывающе. В этом случае ему даже не поможет то, на каком именно счету он находится у Хейлов. Его место в рейтинговой таблице может просто испариться и тогда, может пострадать не только он, но и люди, которые ему дороги. А он не может этого допустить. Именно поэтому он должен уступить своим принципам и пойти на поводу у Хейлов, если в этом есть такая резкая необходимость. — Дерек… — прикрыв глаза и громко выдохнув, начинает Стилински, но Дерек резко его перебивает. — Достаточно, — Хейл тянется к бумагам и начинает делать вид, что внимательно вчитывается в то, что напечатано, не заботясь даже о том, что практически минуту тупил в перевернутый верх ногами текст, — Всё уже решено и никто ничего изменять не собирается, — Он строго косится на Стайлза, надеясь, что тот поймёт, что нет смысла дальше спорить, — Можешь идти. — Я с ней справляюсь, — выдаёт, словно контрольный аргумент, но насмешливый взгляд Хейла уже говорит о том, как он относится к этому утверждению. — Да неужели? — Хмыкает и полностью переключает внимание обратно на документы, — Стайлз, я даже не хочу обсуждать это. Иди. Стилински резко подскакивает с места и уверенно идёт к двери, решив, что с него и впрямь достаточно на сегодня. Он решает уйти, пока разговор не достиг пика, когда он не сможет сдерживаться и держать в себе всё то, что мог бы сказать. Слышит, как сразу после того, как он громко хлопает дверью, та открывается. До него отчётливо доносятся шаги позади него и он точно знает, кому они принадлежат. — Стайлз, — она пытается поспевать за ним, но он едва не бежит. Хватает его за руку, но он резко дёргает ею. — Отстань, — резко кидает, даже не останавливаясь. — Послушай, пожалуйста, — её голос звучит жалобно, но у него появился словно блок, на подобное. — Добилась своего? — Стайлз резко останавливается на месте, что Хейл едва не врезается в него. — Черт, Кора, я от кого угодно мог ожидать подобного, но от тебя, — видно, что он кипит от эмоций, которые бушуют внутри него. Будь перед ним не Кора, он бы и места живого не оставил, от этого человека. Но сейчас совсем не тот случай. Он резко бьёт ладонью по стене, что Хейл сжимается, инстинктивно обхватывая руками живот. Только сейчас он обращает на это внимание и до него окончательно доходит то, что она действительно ждёт ребёнка, потому что всё это время данная тема была для него предельно туманной. — Это не я, это Дерек, — произносит так тихо, что он едва её слышит. Она всё ещё не открывает глаза, что Стилински даже становится не по себе от того, какие эмоции он вызывает и насколько сильно его сейчас боится Кора. А Стайлз, на самом деле, не хочет, чтобы его только боялись. — У тебя всегда виноват кто угодно, кроме тебя. Он был бы и рад сказать что-то другое. Возможно, даже попытался бы успокоить как-то её, потому что он всегда будет к ней испытывать определённые чувства, но то, сколько проблем она создала ему за последнее время, не даёт ей и шанса, заставить его закрыть глаза на все её проделки. Она наконец открывает глаза и опасливо смотрит на него. Никто из них не решается прервать тишину, которая воцарилась между ними и каждому кажется, что тишина — самое правильное, что может быть сейчас. Стайлз разочарованно мотает головой и не реагирует даже на её слезы, а просто разворачивается и уходит. Он точно знает, что им сейчас не стоит разговаривать, потому что о чем бы ни был разговор между ними, он закончится обоюдными обвинениями и оскорблениями, а не чем-либо ещё. Потому что они оба устали от этого всего и они оба не имеют совершенно никакой возможности повлиять на ситуацию. Они не имеют права голоса.

***

Когда за окном пунцовый закат сменила темнота, в комнату Стайлза стучится Кора, спрашивая, может ли она войти. Стилински удивляется тому, как странно беременность влияет на Кору и какие резкие перепады настроения происходят у неё. Стайлзу иногда кажется, что он просто не успевает за ней и не понимает, на какой именно стадии она находится и как именно стоит себя вести с ней. Кору впустил мистер Стилински. Он что-то кинул ей о том, что пойдёт прогуляется и что Стайлз в своей комнате. Кору всегда удивляло то, насколько отец Стайлза хорошо относился к ней. Она была уверенна, что Стайлз не единожды рассказывал отцу о том, что она вытворяет, но при этом, Ноа продолжал хорошо к ней относиться и всегда улыбался, когда она приходила. Хейл не понимает, почему у неё так сильно всё будоражит внутри, когда она поднимается по лестнице. Как в те разы, как тогда. Только сейчас всё по-другому. Сейчас всё хорошо, сейчас спокойно всё и они дома, а она всё равно чувствует себя так, словно готова вывернуть внутренности прямо на том месте, на котором стоит. Нервно переминается с ноги на ногу перед тем, как постучать. Неуверенно подносит руку к двери и после того, как слышит голос Стайлза, почему-то, резко успокаивается, понимая, что всё действительно хорошо. Стилински лежит на кровати, читает книгу и абсолютно не реагирует на её присутствие в комнате. Делает вид, что её просто не существует здесь, пока она сама не садится на край кровати, возле него. — Волнуешься? — наконец прерывает тишину, зная, что рано или поздно должна будет это сделать, а чем раньше они поговорят, тем быстрее станет хоть немного легче. — Что? О ком ты? — Он убирает книгу в сторону и недоуменно смотрит на неё, вскинув брови. — О Лидии. Не делай вид, что не понимаешь, что я имею в виду, — на её лице появляется легкая улыбка и Стайлз уже начинает задумываться о том, стоит ли ему бояться или нет. — Что? — хмыкает и садится на кровати, поправляя подушку, тем самым освобождая больше места для Коры, — Нет. Совершенно нет, — он отрицательно мотает головой и пожимает плечами. Опускает взгляд на свои руки и нервно проводит языком по губам, надеясь, что Кора не заметила этого. — Волнуешься. — Она пытается улыбаться, но в её голосе чувствуется такое отчаяние, что Стайлзу становится стыдно за свои слова, словно он сказал что-то ужасное. — У тебя это на лбу написано, — добавляет она, когда Стайлз открывает рот, чтобы начать возражать. — О чем ты? Ты ошибаешься, — Стилински искренне не понимает, с чего она решила, что его действительно волнует Лидия и то, что происходит с ней. Он не считает произошедшее в лофте Дерека чем-то, что могло бы показать или не показать его беспокойство о Лидии. Не считает это чем-то, что вообще могло бы показать, что происходит. Единственное, что Стайлз знает, так это то, что чтобы он не делал, он делает это всегда ради своей выгоды. — Да перестань. — Она широко улыбается и пальцами смахивает слезу, которая катится по её щеке, — Ты сейчас такой же, какой была я, когда ездила к тебе в Дом Эха, — Стилински чувствует, как застывает кровь в его венах, когда он слышит это. Он совершенно не был готов к тому, что услышит это от неё, потому что эта фраза меняет слишком много всего. Дыхание Стайлза учащается и он пытается сформулировать в своей голове хоть что-то, что могло бы звучать так, как должна звучать фраза после того, что произнесла Кора, но он просто не может. Не может сформулировать предложение, не может собрать слово из букв. Не может ничего. Пытается пододвинуться к ней, но она наоборот двигается к торцу кровати. — Кора, — единственное, что может выдавить из себя, когда наконец понимает, что именно она имела в виду всё это время. Чувствует самый настоящий стыд, чувствует ненависть к самому себе, за сотни тех слов, которые сказал ей. За поступки. Наконец понимает, что относится к ней настолько мягко не только потому, что она Хейл, сестра Дерека, племянница Питера, а потому, что знает, что она заслуживает такое отношение. Знает, что она слишком особенная для него. — Не нужно, — останавливает его, когда он пытается ещё что-то сказать, — Я беременная, но не полная дура. — Пытается улыбаться. Улыбаться сквозь потоки солёных слёз, хотя она обещала себе быть сильнее этого. — Просто скажи, почему не я? Что я делала не так? Хейл кажется, словно ей наконец-то становится легче. Так бывает, когда ты произносишь те вещи, которые тебя волновали слишком долго, даже если и знаешь, что ответ, который ты услышишь, может разбить не только твоё сердце, но и разорвать душу на частицы. Только ответ на её вопрос не последовал, потому что Стайлз лишь смотрит на неё широко распахнув глаза и часто дышит, пытаясь хоть как-то вернуть себя в эту вселенную.  — Рейкен отец ребёнка, — Кора понимает, что из них двоих именно ей придется вновь прерывать эту тишину. Да и если она не скажет это сейчас, то вряд ли признается в этом когда-либо и кому-либо ещё. Её дыхание учащается, а губы подрагивают, голос срывается, но она всё равно продолжает, — Это было случайно, я была жутко пьяна и зла, потому что к тебе не пускали из-за той терапии и ты наорал тогда на меня, — Наконец решается повернуться к нему и надеется только на то, что не увидит в его глазах ненависти, а что ещё хуже, разочарования, — Прости меня, — прикрывает ладонью рот, пытается не впасть в истерику, но понимает, что слишком близка к этому состоянию. Чувствует, как он пододвигается к ней и прижимает к себе, обнимая за плечи. Шепчет ей что-то совсем тихо на ухо, пока она не начинает успокаиваться и разбирать то, что он произносит. — Я не злился на тебя, — голос Стайлза звучит хрипло, словно он весь день провёл на игре в лакросс и активно болел за какую-то из команд, — Ты хотя бы мне дала возможность попробовать показать, что я не такой, каким меня пытались сделать, хотя у меня это абсолютно не получилось, — Не берется даже прикидывать, чего ей стоило прийти к нему и рассказать всё это. — Кора, я не злился. — Он отодвигается и касается её ладоней, легко сжимая их. Он хочет, чтобы она слышала его и понимала то, что он говорит ей, потому что она не виновата в том, что происходит. — Ты была рядом со мной всё то время и я не знаю, что могу сделать или сказать, чтобы выразить то, насколько ты тогда помогла мне. — Произносит медленно, словно боится, что она может какое-то слово не услышать и понять что-то неправильно. — Но я боялся быть настолько взрослым, понимаешь? Из таких как я не получится хороший родитель. Воспоминания вспышками атакуют его мозг и он видит все картинки настолько ярко, словно на мгновение становится героем, в каждом из моментов. Смотрит на Кору и точно знает, что должен сказать дальше, не чувствуя при этом то, что делает ей одолжение. — Если тебе это настолько сильно необходимо, то я буду с тобой, — утвердительно несколько раз кивает головой, словно это должно помочь доказать то, что он говорит то, что действительно ощущает, — Я не готов к этому и я ужасный, ты знаешь об этом… — продолжает, но Кора перебивает его, перед этим отпустив его руку. — Нет, Стайлз, у меня есть семья, которая позаботится обо мне, потому что я больше не могу насильно держать тебя рядом. — На её лице появляется легкая улыбка, потому что она услышала ответы на те вопросы, которые её мучили так долго и теперь она спокойна. — Я знаю, что ты не хочешь этого, — говорит, не потому, что хочет упрекнуть, а потому, что знает, что должна произнести правду вслух. — Это совсем не так, — серьёзно произносит, намереваясь сказать ей ещё много чего, но она резко обнимает его, овивая его шею. — Стайлз, всё хорошо, — наверное, она давно не улыбалась настолько искренне. — Спасибо. Они лежат на диване в гостиной, смотрят какой-то незамысловатый фильм и едят пиццу. Ощущение, что это не между ними пару часов назад был настолько эмоциональный разговор, что Стайлзу казалось, словно он лимон и из него выжали весь сок до последней капли. Глаза Стилински округлились, когда Хейл вытерла остатки туши с щек и беззаботно спросила, не хочет ли он посмотреть с ней фильм и заказать что-нибудь на дом, потому что она не готова сейчас идти и готовить что-то на кухне. Когда на экране происходит драка между ужасным злодеем и главным героем, Стилински сидит, полностью поглощенный фильмом и кажется, что ничего не может вывести его из этого состояния, но вопрос Коры заставляет его положить кусок пиццы обратно в коробку и с недоумением уставиться на неё. — Сочувствуешь моему ребенку? — Она складывает руки на животе и вопросительно смотрит на него, словно он должен прочитать её мысли и понять, откуда этот вопрос вообще возник в её голове. — Почему я должен ему сочувствовать? — Стайлз непонимающе смотрит на неё, пытаясь понять, почему она вообще завела разговор об этом. — Потому что его мать — конченная истеричка, — она пожимает плечами и издаёт смешок, на что Стайлз лишь качает головой. — Перестань, — махнув рукой, он аккуратно проводит ладонью по её волосам. — Ты классная. — Я не со зла, — Кора опускает взгляд и бормочет это буквально себе под нос, уже не зная, правильно ли сделала, если опять вернулась к этому разговору. — Я знаю, — приобнимает её за плечи, пытаясь таким образом хоть как-то её поддержать, хотя кто он такой, чтобы хоть что-то знать о том, как поддерживать других. — Это будет девочка, — Кора поворачивается к нему и глупо улыбается. Наверное, только в её состоянии можно улыбаться такой глупой, но такой счастливой улыбкой. — Придумала имя? — На лице Стайлза паника граничит с тем, что он пытается разделить её радость и тоже выдавить из себя ответную улыбку. — Назову её Стайлз, — она подмигивает ему и Стилински тут же прыскает, понимая, что ей таки удалось помочь ему определиться с нужной эмоцией. — О нет, только не это. — Громко возражает и отрицательно мотает головой, — Не порти ребенку будущее. Они смеются, продолжая обсуждать подобные глупости, пока Кора не вспоминает, что на экране идёт фильм, в котором они пропустили кульминацию и теперь им приходиться отматывать назад и смотреть то, что они пропустили, чтобы понять, что к чему. — Можешь ответить честно? — Она кладёт голову на его плечо и прикрывает глаза. Если уж этот день заставил её сделать так много, то и это она тоже сможет. — Могу, — уверенно отвечает, потому что не умеет врать ей. — Только честно, — добавляет и он слышит волнение в её голосе, что заставляет его напрячься. — Хорошо, — утвердительно кивает головой, пытаясь убедить её в том, что будет предельно честен. Кора выпрямляется и садится рядом. Смотрит на него, ожидая, что он сделает тоже самое, а Стилински понимает, что он сам себя загнал в безвылазную яму и сейчас прозвучит что-то то, что он не хотел бы слышать, но ему придется быть откровенным. Стайлз ругает себя за то, что не уснул к этому моменту. — А ты меня никогда...? — Спрашивает, чувствуя как внутренности скручивает, — Не любил, — добавляет когда видит недоумение на лице Стайлза, который начинает перебирать в голове все косяки, которые когда-либо совершил, и который пытается понять, к чему этот вопрос, но когда он осознает, что вопрос означал, то делает вывод, что лучше бы он касался какого-то из его косяков. Он молчит какое-то время, что Кора успевает себя мысленно несколько раз обозвать дурой, понимая, насколько глупо было спрашивать такое у парня, который ещё даже школу не окончил. — Наоборот. — Вдруг произносит, когда она уже собирается сказать ему, чтобы он забыл её вопрос, — Всегда, — легко касается её предплечья, надеясь, что это поможет, — Только по своему, — пожимает плечами, поджимает губы, отвечает честно, потому что обещал говорить правду, — не так, как бы тебе хотелось.