Safety belt

Она старается не акцентировать внимание на то, как её приволокли в лофт. Если таки Айзек мёртв, то это всё должно разрешиться хоть каким-то способом и никто ей не обещал, что этот день не будет последним. Лидии бы хотелось уметь печатать кадры, которые отпечатались у неё в голове, словно плёночные фото, потому что выражение лица Дерека, когда он видит в своём кабинете Стилински, этого заслуживает. — Класс, я искал её, — небрежно кидает Стайлз и за пару широких шагов настигает дивана в противоположной стороне комнаты, возле которого как раз стоит Лидия. — Что ещё это за «шоу»? — Раздраженно спрашивает Дерек, косясь на Мартин, — Она была дома. — Почему «шоу»?  — Безэмоционально спрашивает Стилински пожимая плечами, — Когда я заезжал туда, то её там не было, За это время они с Лидией ни разу не пересеклись взглядами, поэтому она уже теряется в том, какой спектр эмоций ей испытывать. — И где же она была? — Дерек оставляет Лидию посреди комнаты, словно теперь он потерял к ней всякий интерес и садится за стол, оказываясь таким образом прям напротив Стилински. — Я не знаю. Её отпустили с уроков из-за того, что она устроила истерику. Ты же знаешь, что у неё с головой не всё в порядке, — он говорит о ней так пренебрежительно, словно она вообще здесь не находится. — Допустим, — утвердительно кивает головой, — Почему ты не отвёз её домой? — Она поехала одна, а меня не отпустили. Ты же знаешь о моих проблемах. Я как бы всё ещё пытаюсь остаться в этой школе. — А дальше? — Спрашивает Дерек скорее даже для галочки, чем из-за реального интереса жизни школьника. — Я поехал к ней, но у неё дома было закрыто, а её сосед крикнул мне, что ещё никто не возвращался домой и я зря обиваю порог. — Лидия опасливо кидает на него взгляд, не понимая, стоит ли ей кивать головой, словно в подтверждение его слов. — Убедительно, — хмыкает Дерек, а не его лице появляется едва уловимая улыбка, словно он доволен тем, что услышал, — Даже если и врёшь. Лидия неловко топчется на месте. Как ей кажется, всё проходит не так и плохо и ей пора бы уже домой. Мало того, ей нужно как можно скорее выяснить, что произошло с Айзеком, а не стоять здесь и слушать ненужные диалоги Хейла и Стилински. — Стайлз… — она касается пальцами его плеча, обращая на себя внимание, но в ответ получает только злой взгляд. — Тебе никто не давал слова, с тобой мы ещё отдельно поговорим, — поджав губы, кидает он и резко подскакивает. — Стайлз… — недоуменно повторяет его имя, сводя брови к переносице. — Тебе никто не давал слова. Никто, слышишь? — Грубо кидает ей, словно пытаясь напомнить, что она забывала о том, где находится, — А теперь вали в комнату и жди меня там. Он поднимает руку и указывает на дверь, от чего она дёргается, словно ожидает, что он толкнёт её в плечо и она отлетит к той самой двери. Стараясь не создавать подобных ситуаций, как можно скорее покидает комнату, от чего Стайлз облегченно выдыхает, надеясь, что этого не заметил Дерек. — Не думал, что ты с ней так, — то, каким тоном он это произносит, наталкивает только на мысль о том, что подобные сцены доставляют ему удовольствие. Хотя неужели Стилински и раньше этого не знал? Знал. Просто не акцентировал внимание. — Я всегда должен при тебе такое демонстрировать? — Спрашивает так обыденно, словно они разговаривают о каких-то деталях для машины, — Главное, что она знает. — Главное, что она боится. — Дерек едва сдерживает широкую улыбку и у него это откровенно плохо получается. От подобной улыбки даже Стилински ставится не по себе. — Я планировал отправить её куда-нибудь, чтобы не мешала, но если у тебя так хорошо получается, то могу пока оставить, если Питер не будет против. Стилински безучастно пожимает плечами и кивает головой, словно ему совершенно всё равно. Идея, которая появляется у него в голове, совершенно точно принесёт свои плоды, как положительные так и совершенно отрицательные, но Стайлз принимает решение, что готов идти на риски. — Что по поводу Айзека… — начинает Дерек, но отвлекается на сообщение, которое приходит ему в мессенджере и сопровождается соответствующим звуком, — то мы теперь знаем где он, но нам нужна конкретика, — добавляет спустя несколько минут молчания. — Я понимаю, — Стилински понимает, что предпринимать нужно что-то и сиюминутно. — А Лидия? — Дерек пристально смотрит на него. Видно, как ловит каждое движение и ищёт какие-то намеки на то, о чем именно Стилински может не договаривать. — Она ничего не говорит по этому поводу. Да и я думаю, что она ничего не знает, — слишком легко кидает фразу, что даже сам себе верит. — Ты слишком ей доверяешь, тебе не кажется? — Хмыкнув, недовольным тоном задаёт вопрос. — Она не станет меня обманывать, поверь.

***

Она думала, что сойдёт с ума, пока дождётся его. Когда в комнату заходит Стилински, она чуть ли не кидается к нему с расспросами, но тот безучастно проходит мимо неё и останавливается у комода. Выдвигает верхний ящик и перебирает там какие-то бумаги. Лидия стоит у него за спиной безмолвно, пока он не достаёт какую-то папку, а после, повернувшись к ней, задаёт вопрос: — Думаешь, я излишне эмоциональный? — Думаю, ты нестабилен, — поджав губы, отвечает ему. У неё в голове иногда мелькают мысли рассказать всё Скотту и его отцу. Возможно, хоть кто-то сможет её вытянуть из всего того, что происходит. — Как-нибудь это обсудим, но не сейчас, он делает шаг к ней, оказываясь слишком близко, что Лидия неловко отступает назад. — Когда ты расскажешь мне то, что обещал? — Требовательно спрашивает Мартин. Ей нужны любые подробности о Айзеке и она их узнает вне зависимости от того, как Стайлз смотрит на это. — Не раздражай сейчас, хорошо? — Скривившись, кидает он, — Снимай платье, я сейчас вернусь. — Что мне сделать? — Мартин кажется, словно воздух застрял у неё в лёгких и она сейчас задохнётся. — Снимай платье, — повторяет медленнее, едва что не по буквам. — Стилински, я не буду этого делать, — Мартин отрицательно мотает головой, выставляя руки перед собой, словно это поможет ей остановить его. — Мартин, уясни, что не всегда будет так, как хочешь ты, — он приближается к ней, кидает папку на стол, от чего Лидия вздрагивает, — Так что просто заткнись сейчас, потому что я всё равно сделаю то, что хочу. — Стилински, если Айзек умер, то пошли вы все к черту, окей? — Мартин включает здравый рассудок, пытается быть уверенной, — Мне абсолютно без разницы, что хочешь ты или кто-либо из твоей компании. — Ты досталась мне в наказание, — закатывая глаза, протягивает Стилински, подходя к ней почти в упор. Наклоняется к ней и пальцами убирает рыжий за ухо, — Не вздумай сейчас смотреть в правый верхний угол, — едва шевеля губами, произносит, что она с трудом его понимает. — Почему? — Она недоуменно смотрит на него, быстро моргает. Кажется, её сердце сейчас выпрыгнет. — Там камера, сейчас мы попадаем в неё. — Продолжает, так же едва шевеля губами. — Просто сейчас отвечай мне тем же. — Зачем? — Просто отвечай. Думает, что зря не сказал ей об этом раньше, но уже нет времени думать о чем-то подобном. Если сейчас что-то пойдёт не по его плану, то это может быть масштабнейшим провалом. Он притягивает её к себе и целует слишком бесцеремонно, слишком грубо. Так, будто бы ему совершенно плевать на то, приятно ей или нет. Хотя, скорее всего, она и сама знает ответ, на этот вопрос. Его зубы больно проходятся по её губам, пальцы слишком сильно сжимают предплечья, что она едва не хнычет и он делает хватку слабее. Она чувствует, как слезы текут по её щекам непрекращаемым потоком. Он не может объяснить, что просто так нужно. Давит ладонью на затылок и прижимает к себе совсем близко. Чувствует вкус её слез. Он готов поклясться, что его сейчас вывернет, но вариантов нет. Резко толкает Мартин к стене так, что она бьётся больно головой, но он не даёт опомниться, пытается подхватить под бедра, но она слабо сопротивляется из-за чего он несколько раз чертыхается. — Оттолкни меня, — шепчет он, но опешив, Мартин просто замирает на месте, уже совершенно не понимая, что он от неё хочет. Он знал, что так и будет, поэтому, чтобы не рисковать, резко хватает её за горло, сдавливая пальцы там, где нужно, что ей остаётся лишь приподняться на носочках, жадно хватать воздух, и обхватив его предплечье, пытаться убрать руку. Стилински отпускает её практически сразу, но ей хватает этих мгновений, чтобы стать багрового цвета, хрипло дышать и с ужасом смотреть на него, боясь того, что же будет дальше. Задирает платье совсем высоко, сжимает её талию, прижимает к стене своим телом, что она чувствует себя в ловушке. — Оттолкни меня, — едва различимо повторяет он, но она не разбирает его слов, потому что всё ещё пытается наполнить лёгкие кислородом. — Оттолкни, — он буквально шипит это, пальцами сильно сдавливая кожу настолько сильно, что у неё едва искры не летят из глаз, от чего она вскрикивает и из последних сил пытается его оттолкнуть от себя. Ей казалось, что это будет сделать невероятно сложно, но действие выходит слишком лёгким. Стайлз делает резкий шаг назад, что она едва не падает от потери равновесия, а после он, подхватив со стола папку, разворачивается и уходит.

Он возвращается спустя полчаса. Не смотрит в её сторону и кидает ей, что ждёт её в машине, после чего опять уходит. Лидия чувствует, как всё ещё трясутся её ладони, подкашиваются колени, но ей кажется, что хуже уже не будет. Да и выбора у неё нет. — Поговоришь со мной сейчас? — Спрашивает, когда они подъезжают к её дому, но она молча отворачивает голову, — Поговоришь? — Он переспрашивает громче, надеясь, что она таки ответит. — Нет, — кратко отвечает, не поворачиваясь. Она всё ещё чувствует его пальцы на своей шее. У неё всё ещё внутри состояние полного ужаса. — Это сложно объяснить, но так нужно было, — на резком выдохе говорит, надеясь, что этим сможет сгладить ситуацию. — Что «нужно»? — Она резко поворачивается к нему и смотрит как на последнего идиота в её жизни, — Вот что значит твоё «нужно»? Что за бред ты несёшь? Почему ты впутываешь меня в какие-то свои игры, сколько можно? — Это для твоего же блага, — он молчит какое-то время, прежде чем ему удаётся сформулировать эту фразу. — Ты чуть не придушил меня ради моего же блага? — Лидия округляет глаза и таращится на него, совершенно не понимая, что происходит в его голове, если слово «благо» он видит таким образом, — Серьёзно? Стайлз игнорирует её вопрос и тормозит недалеко от её дома. Когда уже она собирается открыть дверь и выйти из машины, он неожиданно произносит: — Тебе…было больно, да? Стилински заминается, когда начинает вопрос и Лидия даже замечает, как изменился его голос, прежде чем она улавливает суть вопроса, от которого, как ей после кажется, ей снесло крышу. — Ты издеваешься? — Она подскакивает на кресле, словно на электрическом стуле, — Да, Стайлз, — её голос срывается, — да, черт возьми, мне больно, — неожиданно для себя она бьёт его ладонью по плечу. Наносит удары один за другим, а он, опешив, даже не сопротивляется, — Мне очень больно и я сейчас ною. Даже если тебе не нравится или я раздражаю тебя, то я буду сейчас ныть, потому что мне плохо. Потому что мне очень сильно плохо. Возможно, кто-то по типу Стайлза, чувствует в такие моменты облегчение, но у Лидии в душе начинает расти пустота с геометрической прогрессией. Она понимает, что не может остановить себя и её ладони уже попадают по его лицу, голове, пока он не хватает её за запястья, стараясь удержать. — Перестань, — они смотрят друг на друга из-за того, что ему пришлось к ней повернуться. — И знаешь что? — Лидия продолжает, прилагая усилия, чтобы вырваться из его хватки, — Мне больно не только физически. Мне больно, потому что я каждой клеткой своей души чувствую несправедливость. Потому что я незаслуженно провалялась месяц в больнице, после того, как меня просто так колотили какие-то отморозки, после того как Эйдан пересчитал мои позвонки на столе, после того как ты столько раз толкал и бил меня по лицу, что я уже стала привыкать к тому, что цвет одной из моих щек всегда отличается. И сейчас ты спрашиваешь, больно ли мне? Ты удивляешься тому, что я ною? — Лидия смотрит на него так, словно может залезть ему под кожу. Стилински становится совсем не по-себе, от этого взгляда. — Лидия, успокойся, — он пытается говорить это убедительно, пытается повлиять на неё. Вместо этого он заикается несколько раз в двух словах, что не говорит ни о чем хорошем. — Знаешь, почему я ною? — Она резко дергает руками и вырывается из его хватки. Пока он не успевает опомниться, она даёт ему пощечину, от чего Стилински продолжает слушать её молча, словно пару секунд назад ничего не было, — Потому что я человек. В отличии от тебя, я живая и я что-то чувствую. Ты пытаешься меня привязать к себе, пришить ко мне нитки и управлять мной. Но понимаешь, я не игрушка, которой можно оторвать руку и вставить на место и всё будет «окей» и как прежде. И если ты пустой, если в тебе нет ни одного чувства, кроме пустоты и всепоглощающей ненависти ко всем, то я не знаю, что с этим делать. Я не хочу, с этим что-то делать, я не хочу больше искать в тебе что-то хорошее. Потому что ты таким пустым и останешься. В тебе можно найти только плохое, к тебе можно чувствовать только ненависть и отвращение, после всего того, что ты делаешь, понимаешь? — Извини, — Стилински откидывается на кресло и прикрывает глаза. Эта фраза звучит настолько «автоматически», что ей становится противно от каждой своей попытки найти в нем хоть что-то хорошее. — Не верю я тебе, слышишь? — Слышит, как она открывает дверь, но останавливается, — Ни единому твоему слову не верю больше. — Я могу попробовать всё объяснить, но… — начинает он, но Лидия пропускает нервный смешок и перебивает его. — Иди к самому черту, Стайлз, твои слова уже не имеют никакого значения.