Только мы вдвоем

Эпилог Академия Звездного Флота, Осень 2257 Джим Когда шаттл рассек облака над заливом Сан-Франциско, шел дождь. Тяжелые капли разбивались о небольшой иллюминатор, размывая панораму, а небо было еще темным. Стояло 6-ое октября, 5:30 по местному времени. Не спуская глаз с окна, Джим следил, как шаттл описал плавную петлю над мостом Золотые Ворота и влетел в челночный док, примыкающий к штаб-квартире Звездного Флота. В тусклом утреннем свете здания казались почти незнакомыми, словно что-то неуловимо поменялось в архитектуре, пока его не было. Они отсутствовали всего три месяца, но казалось, будто прошли годы. Джим ощущал себя выпавшим из реальности, и не только потому, что давно не был на планете. За десять дней на «Солке», медицинском судне, подобравшем их со Звездной Базы 11 и доставившем на Землю, его биоритмы подстроились под корабельные. Для него сейчас стоял полдень. Он покосился на Боунса, увлеченно беседовавшего с Раджем. После их отбытия с Ригеля Джиму не так часто доводилось видеть доктора, и это тоже казалось непривычным. Двухдневное пребывание на Звездной Базе 11 прошло в бесконечных выматывающих допросах вперемежку с медицинскими осмотрами и краткими встречами с остальными спасшимися из лагеря. На «Солке» от Джима немного отстали, зато Боунс с первого же дня с головой ушел в работу, настояв на том, чтобы взять на себя ответственность за лечение команды «Атлантиды», а также помогая заботиться о 86-ти гражданских пленниках, которые вместе с ними направлялись обратно на Землю. – Ну, Кирк, готов к добротному домашнему завтраку? Джим отвернулся от иллюминатора – шаттл уже стыковался, и смотреть все равно было не на что, – и бросил взгляд на сидевшего рядом Эндрюса. Лицо коммандера по-прежнему было слегка истощенным и осунувшимся, но он казался расслабленным. – Я согласен на что угодно, лишь бы оно не было синтетическим и не ползало, – усмехнулся Джим. – Надеюсь только, что мой желудок справится с потрясением. Эндрюс понимающе кивнул. На «Солке» они не раз обедали вместе, и от него не укрылось, что Джим придерживался строгой диеты. Джим мог лишь надеяться, что тот не в курсе прочих имевших место медицинских осложнений, к примеру, «нарушения функции желудочно-кишечного тракта», как бесцеремонно объявил Боунс. По правде говоря, Боунс превратился в настоящего эксперта по пищеварительным проблемам Джима. И тот невольно ощущал некоторую обиду на то, как быстро доктор оправился от скорпионово-червячного периода, в то время как сам Джим по уши увяз в сканированиях опорожнения желудка, пищевых добавках и докучливых расспросах о его стуле. Боунс, судя по всему, плевать хотел, смущали того все эти манипуляции или нет. – Почему всего этого не происходит с тобой? – ныл Джим, согнувшись пополам на биокровати после очередной неудачной попытки принять твердую пищу. – Мы ели одних и тех же жуков, пили ту же воду… – Твоя иммунная система была скомпрометирована с самого начала, – с нехарактерным сочувствием в голосе объяснил Боунс. – Когда нас доставили в лагерь, ты еще не восстановился после хориоменингита. Добавь к этому тяжелый труд в шахтах и пару месяцев недоедания, и к моменту побега мы получаем не самую приятную картину. Он продолжил излагать свои соображения насчет кишечных паразитов и диспепсических инфекций, пока Джим не застонал, в отчаянии пытаясь напомнить себе, что иметь друга-врача временами бывает выгодно. Временами. – Меня будут встречать жена и сын, – коротко улыбнувшись, признался Эндрюс. – Как только закончится официальное приветствие, я забираю их и веду в «Сошиал клаб». Когда-нибудь пробовал их булочки? – Э-э, нет, сэр, – Джим слышал об этом ресторане, одном из старейших – и наиболее дорогих – заведений Сан-Франциско. На кадетскую стипендию обед в подобном месте он позволить не мог, а в настоящий момент сама мысль о мучных изделиях вызывала у него тошноту. – Так что, – неопределенно пробормотал он, надеясь сменить тему, – какие у вас планы? Какое-то время отдохнете на Земле? Эндрюс покачал головой. – Лечу назад, как только найду место на хорошем корабле. У меня никогда не хватало терпения на бытовуху, – легко вздрогнув, шаттл коснулся земли, и сердце Джима забилось чаще. Вот и все, они приземлились. – Но идея провести месяц-другой с семьей представляется просто отличной. А вы с Маккоем двинетесь прямиком на занятия? Джим кивнул. – Время не ждет, – он постарался вложить в слова немного уверенности и энтузиазма, но в действительности избегал мыслей об этом. Перед отлетом Пайк сказал, что ему придется взять несколько дополнительных инженерных курсов. А теперь выходило, что Джим пропустил больше месяца семинаров и тренингов, и он понятия не имел, как все это наверстывать. – Не переживай ты так, – проговорил Эндрюс, словно прочтя его мысли. – Капитан Пайк – отличный коммандер, и я уверен, он уже ознакомился с отчетом о том, что произошло на Ригеле. Он не станет требовать от тебя невозможного. Шаг за шагом ты втянешься в свой старый режим, а там и сам не заметишь, как наберешь обороты. В этом был весь Эндрюс: всегда готовый поддержать, отзывчивый, жесткий, но справедливый. Помимо Пайка, он был первым коммандером, с которым Джиму довелось познакомиться близко. Он был именно таким офицером, каким хотел стать Джим. Когда-нибудь. – Мне было очень приятно познакомиться с вами, сэр, – тихо сказал он. – Я… гм, я многому у вас научился. Куда большему, чем вы думаете. Там, в лагере вы сплотили нас, когда мы принялись грызться друг с другом, и вы напомнили нам, кто мы и что собой представляем, – он хорошо запомнил слова Эндрюса: «Мы – Звездный Флот… и с этого момента вашей первичной обязанностью будут люди, которые стоят с вами плечом к плечу». – Я хотел бы, чтобы вы знали, что произвели на меня огромное впечатление. Я знаю, что поначалу был немного вспыльчив… Эндрюс рассмеялся. – Ты был упрямым кадетом, который считал себя умнее других и не испытывал доверия к старшим по званию. Ты был зол как черт и имел на это все основания, – затем он посерьезнел и добавил: – Я сразу разглядел твою решимость и смелость, Кирк, но ты не мыслил трезво и никого не слушал, и поэтому у тебя было столько проблем с остальными. – Знаю, – довольно просто было признать свои промахи сейчас, но прежде Джим всего этого не понимал. – Ты очень повзрослел за два месяца в лагере, Кирк. Я этого не упустил. Настоящий лидер зарабатывает уважение своих людей, вслушиваясь в их советы, и, взвесив все варианты, принимает лучшее из возможных решение, именно этому ты научился на Ригеле, – пол под ногами снова завибрировал, и шаттл медленно двинулся вперед, маневрируя на парковочное место внутри дока. – Ты сбежал, когда появился шанс, и, слава богу, что ты это сделал. Взять с собой Маккоя также было хорошим решением. Я слышал, из вас двоих вышла безупречная команда. Джим криво усмехнулся. – Не совсем безупречная, – «Скорее пара вечно препирающихся идиотов». – У нас было много разногласий. – Что ж, должно быть, что-то ты все же сделал очень правильно, – пожал плечами Эндрюс, – иначе Маккой не стал бы так рьяно превозносить твои заслуги. Джим удивленно моргнул, гадая, что за слухи разносит Боунс. – Наверное, он преувеличивает, – «И принижает свою роль», – подумал Джим. – Без него я бы не справился, сэр. Мы были бы мертвы, если бы не его умение быстро оценить ситуацию. – Именно это он сказал о тебе, – удовлетворенно кивнул Эндрюс. – Одно могу сказать точно, Кирк. Если бы не вы двое, никто из нас не вернулся бы назад, – он уронил руку на плечо Джима и слегка сжал. – Хочу, чтобы ты это запомнил. Ты изменил ход человеческих жизней… моей жизни. Чилдресс не планировал платить нам и отпускать на волю. Теперь я понимаю, что ты был прав на его счет. Не знаю, как ты уловил это с первой минуты, но ты явно заметил то, чего ни один из нас не хотел видеть. Казалось, Эндрюс ждал какой-то реакции, но Джим сказал лишь: – Я не рад тому, что оказался прав. – Ты спас около ста тридцати человек, по большей части невинных гражданских. Чего бы ты ни достиг в дальнейшей карьере в Звездном Флоте, ты всегда можешь гордиться тем, что уже совершил. – Да, сэр, – отозвался Джим, ощущая неловкость и желая сменить тему. Он не искал благодарностей. Шаттл остановился, пассажиры встали со своих мест и принялись активно продвигаться в сторону выхода. Эндрюс и Джим тоже поднялись. – Я уже говорил тебе, что Звездный Флот награждает за трудолюбие и образцовые действия, Кирк, – протягивая руку, сказал Эндрюс. – Однажды из тебя выйдет отличный офицер, и я буду рад снова служить с тобой. – Спасибо, сэр. Это много для меня значит, – ответил Джим. Ладонь Эндрюса была теплой и твердой, и он крепко пожал ее. – Служить с вами было честью. Высунув голову из шаттла, Джим обнаружил, что они находятся не в многолюдном главном доке Звездного Флота. Большая часть транспорта проходила через гигантскую станцию, располагавшуюся рядом со штаб-квартирой Звездного Флота, но сегодня их доставили в гораздо меньшую по размерам частную зону. Перед шаттлом по стойке смирно вытянулся почетный караул, наряду с адмиралом и другими незнакомыми Джиму офицерами. В нескольких метрах от них завис небольшой воздушный транспорт с эмблемой Звездного Флота. Джим вместе с остальными занял стойку смирно, сделал невыразительную мину и приготовился слушать приветствие адмирала. Слова были теплыми и искренними – отшлифованные фразы о «мужестве и стойкости в чрезвычайных обстоятельствах» и «поддержании высоких стандартов Звездного Флота» – но высокопарная речь вызвала у Джима чувство неловкости, словно адмирал говорил о ком-то другом. Рядом едва заметно переминался с ноги на ногу Боунс. Джим мог прочесть его мысли ясно как день: «Завязывайте уже с этим дерьмом». Кончики рта Джима дернулись в улыбке. – Все вы заслуживаете высоких почестей, – заключил адмирал. – Но я знаю, что вы с нетерпением ждете встречи с родными и близкими, – он оглянулся на висящий позади транспорт, подавая знак стоящим рядом офицерам, – поэтому буду краток. Добро пожаловать домой, господа. Поездка была короткой, и Джим едва успел сориентироваться. Он смотрел в окно, но на улице по-прежнему шел дождь, и еще не рассвело. Он различил контур штаб-квартиры Звездного Флота – характерное башенное здание, нависшее над гигантским офисным комплексом. Машина пролетела между каких-то домов и над ухоженными газонами, а затем скользнула в большой ангар. Джим не так хорошо знал главный комплекс Звездного Флота, чтобы определить, где они находятся. – Черт возьми, – пробурчал с соседнего сидения Боунс, хмуро косясь в окно. – Должен был догадаться… – О чем ты? – Госпиталь, – со вздохом отозвался тот. – Наверное, хотят провести базовый осмотр или что-то в этом духе. Пошли. Остальные уже поднимались со своих мест и спускались наружу. – Погоди, я же неделю летел на блядском медицинском транспорте! – прошипел Джим на ухо Боунсу. Он не хотел, чтобы остальные слышали его нытье, но, серьезно, меньше всего ему сейчас нужен был очередной раунд тестов от очередного набора докторов с кучей вопросов. – Не могут они запросить результаты оттуда? – Расслабься, парень, – сказал Боунс, медленно продвигаясь между сидениями к выходу. – По большей части это просто формальность. В любом случае, нас ждут. Пойдем, поглядим, кто пришел нас встретить. – Да, ты прав, – быстро отозвался Джим, надеясь, что его улыбка не выглядит фальшиво. – Пойдем, – он был уверен, что встречать его никто не будет, но не собирался информировать об этом Боунса. Они спустились в ангар, присоединяясь к своим товарищам. В дальней части помещения уже толпилась небольшая группа одетых преимущественно в гражданское людей. Некоторые из них радостно восклицали и махали прибывшим, остальные щурились и вытягивали шеи. В горле Джима застрял ком горечи, ладони вспотели. Наконец от толпы отделился маленький мальчик и припустил в их сторону. Джим наблюдал, как Эндрюс нагнулся, поймал ребенка и, широко улыбаясь, усадил себе на плечи. Словно по сигналу, встречающие двинулись к ним навстречу. Джима окружил хаос ликующих голосов, выкрикивающих: «Джордж!», «Боже, как я рада тебя видеть…», «Джон, поставь его на землю, он большой мальчик, дай я…». Толпа поглотила их, и Джим мимолетом успел разглядеть, как Йоши обнимают его родители, Чо целует крепко сбитый молодой человек в синей униформе научного работника, а Радж утопает в медвежьих объятьях многочисленных родственников. – Лен! – донеслось откуда-то со стороны, и лицо Боунса осветилось. В их направлении протискивался темноволосый мужчина лет тридцати в компании женщины постарше – наверно, матери. – Сюда, Майкл! – размахивая рукой, воскликнул Боунс. – Это мой кузен и тетя, – широко улыбаясь, пояснил он Джиму. – И моя… – его голос дрогнул, но договаривать было незачем. С распростертыми руками к нему спешила пожилая женщина с более мягкой версией строгих черт лица Боунса. Конечно, его мать. При виде ее Джим ощутил тянущую пустоту внутри. А миг спустя все трое обнимали Боунса, что было сил. По правде сказать, Джим постепенно понимал, что всех членов экипажа «Атлантиды» обнимали, хлопали по плечу, задаривали улыбками и поцелуями. Всех, кроме него. С минуту он недвижно стоял, невольно испытывая унижение, надеясь, что никто не заметит, что он остался один, никому не нужный. Он натянуто улыбнулся, уже привычно пряча реальные эмоции. «Даже не думай начинать себя жалеть», – гневно выговаривал он себе. Еще будучи на «Солке», он получил от матери краткое, но прочувствованное сообщение, и, конечно, нелепо было ожидать, что после стольких лет сюда заявится его брат Сэм. Факт того, что он практически вернулся из мертвых, еще не означал, что кому-то особо было до него дело. «Тем не менее, – думал он. – Церемония встречи вышла просто заебись». И следом за этим: «Нужно выбираться отсюда. Сейчас же». Он бы запросто все это вынес, если бы не находился прямо, блядь, в эпицентре этих телячьих нежностей. Джим принялся лавировать в толпе, протискиваясь мимо Коллинзов и обходя Эндрюса с семьей. Он мог бы постоять прямо тут, сбоку у двери, и никто не… – Джим! – позвал кто-то, и он испуганно вскинул голову. Откуда ни возьмись, в помещении появился Крис Пайк. Как всегда спокойный и сдержанный, затянутый в привычную темно-серую форму, он уверенно вышагивал в направлении Джима, улыбаясь одной из своих редких улыбок. – Капитан Пайк, – сказал Джим, машинально выпрямляясь и салютуя. Он надеялся, что на его лице не видны следы тревоги. Он не знал, пришел ли Пайк как официальное лицо и комендант кадетской подготовки или как куратор и наставник Джима, но это было неважно, потому что теперь у него тоже был встречающий, и он был избавлен от унижения. Пайк отработанным жестом отсалютовал в ответ, затем шагнул навстречу, протягивая руку. Однако вместо того, чтобы пожать руку Джима, он привлек его к себе и крепко обнял. Уже много лет Джима не обнимали вот так – тепло и крепко, не сдерживаясь. Как отец обнимает давно потерянного сына… и, проклятье, от этой мысли у него едва не подогнулись колени. – Рад видеть тебя, Джим, – тихо проговорил Пайк на ухо Джиму. – Добро пожаловать домой. – Спасибо, сэр, – ответил тот, отстраняясь совсем немного, чтобы капитан не почувствовал, как сильно он нуждался в этом объятии. Крушащие объятия куратора, в конце концов, оставили в груди Джима чувство отчужденности и одиночества. Ощущение поддержки было приятным, но в то же время неловким, и это только подчеркнуло факт, что у всех был кто-то, кто ими дорожил – друг или родственник – а у Джима никого. Пайк немного побеседовал с ним, по большей части это было уже привычное «ты выглядишь ужасно» и «ты сильно похудел», а также поинтересовался, чем тот занимался на Звездной Базе 11, но в расспросы не углублялся. Джим не сомневался, что Пайк прочел все рапорты и просто так от Джима не отстанет, но пока что капитан сказал лишь: – Загляни ко мне попозже, когда немного освоишься. Мне бы хотелось услышать, что конкретно произошло на Ригеле. И… нам нужно обсудить твое расписание на семестр. – Обязательно, – кивнул Джим. Другого ответа быть не могло. Чувство отчужденности не покидало его на протяжении всего утра. Всех мужчин с «Атлантиды» направили на осмотр в Госпиталь Звездного Флота, но только Джим застрял в нем на час с лишним, дожидаясь, пока врач закончит бесконечную серию тестов и сканов. Никакие протесты, что его уже кололи и мучили всю последнюю неделю на «Солке», его не спасли. – Каждый вернувшийся с продолжительной планетарной миссии офицер Флота нуждается в осмотре, – заявил врач. – А у вас по-прежнему остался ряд проблем, требующих медицинского внимания. К тому времени, как осмотр завершился («Годен к службе с ограничениями, – с раздражающим спокойствием резюмировал медик, – можете посещать занятия, пока заживает лодыжка и восстанавливается пищеварительная система»), его товарищи уже разошлись. Джим не особенно рассчитывал, что офицеры станут его дожидаться, но думал, что хотя бы Боунс задержится, и они вместе смогут… «Смогут что, тупица?» Сходить в бар, чтобы пропустить стаканчик в семь блядь утра? Позавтракать в кафетерии Академии и потрепаться о старых добрых временах на Ригеле? У Боунса явно была куча дел. Доктору нужно было встретиться с собственным куратором, привыкнуть к графику и, пожалуй, разузнать насчет смен в госпитале. Наверное, они встретятся снова через неделю или около того, время от времени будут видеться на территории кампуса, раз в год собираться на мемориальной церемонии в честь команды «Атлантиды». Таков был естественный ход вещей. Они сблизились, очень сблизились, но то, что последние пару месяцев они обитали в личном пространстве друг друга, не означало, что они продолжат в том же духе. Джим слегка оживился, когда на выходе из клиники его нагнала медсестра, сообщив, что капитан Пайк кое-что ему оставил. На столе в регистратуре его ждала кадетская форма и новый коммуникатор, и Джим ощутил прилив благодарности. Должно быть, Пайк уловил, как сильно нужна ему сейчас эта форма, как нужно почувствовать свою принадлежность к чему-либо. И он оценил предупредительность Пайка, подумавшего о том, что старый коммуникатор был потерян на «Атлантиде». Джим кликнул по коммуникатору и нашел там два сообщения: одно из офиса Криса Пайка, информирующее о назначенной на 15:30 встрече с комендантом кадетов, второе из жилищного управления. Его новым назначением был Йегер 245. «Какого черта они перевели меня в другую комнату? Они думали, я не вернусь?» Его охватило раздражение. Конечно, все логично, его комнату отдали другому кадету. Откуда им было знать, что он вернется назад? Или он ожидал, что они оставят помещение нетронутым и будут молиться на его шмотки? Семестр начался, а он не явился к регистрации. Жизнь в академии продолжалась. Но веселого в этом было мало. Джим переоделся в свежий комплект красной кадетской формы, оказавшейся жестковатой и сохранившей складки в местах сгиба упаковки, и ступил из госпиталя в хмурое влажное утро. По земле стелился легкий туман, и лицо обдало порывом холодного воздуха. Что теперь? Очевидно, нужно было вернуться в Академию, но дальше все становилось каким-то неопределенным. Джим начинал испытывать голод и решил, что будет неплохо съесть что-нибудь, не одобренное заранее диетологом. Затем… может быть, посмотреть новую комнату, познакомиться с соседом. К Академии он отправился пешком, хоть и знал, что до кампуса идти дольше часа. Он никуда не торопился. Прогулка по мосту давала возможность все обдумать, к тому же таким образом он не заявится в кампус слишком рано. Ему необходимо было проветриться, свыкнуться с мыслью, что теперь он снова кадет второго класса Джеймс Кирк. Будущий инженер Звездного Флота. Пешеходов на мосту почти не было. Вид оказался не самым лучшим, туман скрывал изгибающиеся над головой величественные стальные балки. Было зябко и ветрено, все еще легко моросило. Типичный октябрь… Очень скоро Джим сообразил, что выбрал не лучшую погоду для прогулки. Невольно вспомнился всепогодный оранжевый комбинезон и ветра Ригеля. Джим тряхнул головой, отгоняя видение. «Оставь это в прошлом, – твердо сказал он себе. – Ты вернулся, это главное». Тем не менее, на улице было холодно и не особенно приятно, и на ум сама собой пришла форменная теплозащитная куртка, оставшаяся в общежитии вместе с остальными его вещами. «Где мои вещи? – вдруг спохватился Джим, и тут же с тревогой: – Кому поручили их собрать?» Очевидно, что администрация не могла оставить вещи в его старой комнате, поэтому кому-то пришлось забрать его пожитки. Должно быть, этим занимался его сосед, Дэн Корриган. Он поежился при мысли, что кто-то – пусть даже Корриган – рылся в его одежде, паре памятных безделушек и печатных книгах, в его туалетных принадлежностях. В ретроспективе это казалось чудовищным вторжением в частную жизнь. Как долго они выждали, прежде чем упаковать его личные вещи? И куда их отправили? Его мать не могла забрать их, ее не будет на Земле еще как минимум месяцев девять. Может быть, она велела переслать все в Риверсайд. Джим сошел с моста, входя на территорию кампуса, и сразу почувствовал себя немного лучше. Знакомое здание Арчер Холл с кремового цвета колоннами и снующими по широким ступеням кадетами вызвало у него скупую улыбку. Тротуары были, как всегда, безупречны, и то здесь, то там низко гудя проносились отполированные до блеска академические ховеркрафты. Сквозь облака, прогоняя туман, пробивались редкие лучи солнца. Казалось, ничего не изменилось. Все осталось таким, каким было до отлета Джима. Он легко впишется, никто даже не заметит, что он отсутствовал. С полчаса он бесцельно бродил по кампусу, наслаждаясь тишиной и покоем. Было почти девять, большинство кадетов находились на семинарах или в лабораториях, и улицы пустовали. Он не натолкнулся ни на одного знакомого, отчего испытывал одновременно и облегчение, и разочарование. Голод стал ощутимее, и Джим направился к кафетерию. Скоро должна была завершиться первая пара, и он решил, что лучше раздобыть еду сейчас, пока не налетела толпа кадетов. Завтраки в кафетерии были так себе, но, по крайней мере, у них имелись свежие фрукты и настоящий кофе, и… Джим резко затормозил. Прямо над входом в кафетерий висела огромная табличка… нет, это была тканевая растяжка, черт возьми, на самом видном месте. Слегка подмокшая, но вполне читабельная вывеска ручной работы развевалась на ветру, невольно привлекая внимание. «Академия Звездного Флота приветствует кадетов Джеймса Кирка и Леонарда Маккоя и поздравляет их с героическими действиями на Ригель XII». Вот дерьмо. Джим застыл, слушая, как колотится сердце, пораженно и смущенно таращась на растяжку. Он ощутил волну тепла – черт, было приятно, что кто-то на кампусе знал, что случилось, и хотел выказать свое уважение – но, кроме того, его вновь объяло то же чувство отчужденности. «Героические действия на Ригель XII»… Что это вообще значит? Почему нельзя было остановиться просто на приветствии? Игнорируя растяжку, он решительно опустил взгляд и ступил к входу в кафетерий, быстро проводя рукой по сканеру. Устройство неожиданно пикнуло, дверь осталась закрытой, и Джим едва удержался, чтобы в нее не врезаться. Над ухом раздался неприятный компьютеризированный голос: – Идентификация не пройдена. Пожалуйста, назовите ваше имя и ранг. – Джеймс Кирк, – сказал Джим. Подошедший сзади кадет покосился на него с любопытством. – Э-э, кадет второго класса. – Голосовое распознание установлено, – объявил сканер. Джим ощутил некоторое облегчение – по крайней мере, компьютер его узнал. Но затем тот продолжил все тем же раздражающим тоном: – Ваш академический аккаунт был заблокирован. Еда и напитки для гостей доступны в кафетерии Арчер Холл. – Блядь, – пробормотал Джим. Кадет позади него стрельнул глазами на растяжку, затем уставился на него, разинув рот. – Блядь, блядь, блядь. – Мне очень жаль, кадет Кирк, – сказал ему клерк в отделе регистрации. – По вашему аккаунту не было активности более девяноста дней, и по правилам… «Да плевать мне на твои сраные правила». – Ну, значит, его нужно активировать снова, – перебил Джим, пытаясь держать себя в руках. – Теперь-то я вернулся. – Он был активирован, – слегка нетерпеливо объяснил мужчина, – я вам третий раз об этом говорю. В системе кафетерия сегодня велись технические работы, и она была онлайн только частично. Если вы вернетесь туда сейчас, она без проблем примет идентификацию. – Спасибо, – сказал Джим, скрывая гнев под воинским этикетом. Это могло показаться ребячеством, но он не мог не углядеть в этой бюрократической ошибке еще одно проявление того фарса, каким представлялось ему возвращение в Академию. Даже чертов компьютер считал, что ему здесь не место. – Ваши личные вещи уже переправлены в новую комнату, – с извиняющимся видом сообщил клерк. – Ввиду поздней регистрации нам не удалось поместить вас в соответствующий тренингу корпус, но Йегер – один из… Джим раздраженно фыркнул. – Я не опоздал к регистрации. Я был на официальной практике, и наш корабль атаковали. Мы только что вернулись. – Поверьте, мистер Кирк, я прекрасно осведомлен об инциденте, – тон клерка был уважительным, но в нем сквозило легкое нетерпение, и Джим напомнил себе быть сдержаннее. Грубость по отношению к офицерам и персоналу Академии считалась недопустимой, вне зависимости от того, какой бы оправданной он ее ни находил. – Все в Академии слышали об «Атлантиде», и мы очень рады, что вы вернулись. Но это не меняет того факта, что к моменту, когда капитан Пайк уведомил нас о вашем прибытии, расселение уже закончилось. Йегер – новое здание, и комнаты там даже лучше регулярных кадетских помещений. Мы отводим их женатым парам и кадетам с особыми потребностями. «У меня нет особых потребностей», – хотел сказать Джим, но, черт, парень просто делал свою работу. – Ладно, – вздохнул он, позволив себе чуть расслабиться. – Можете хотя бы проверить, не будет ли у меня проблем с идентификацией при входе в Йегер? – Совершенно никаких, – заверил клерк. – Мы обновили ваш аккаунт. Джим заставил себя кивнуть, улыбнуться и поблагодарить мужчину за помощь. На него вдруг накатила усталость. Он все еще жил по бортовому времени, и организм сообщал ему, что уже вечер. Может быть, стоило просто отправиться в новую общагу и вздремнуть. Нужно быть в форме для встречи с Пайком. Йегер Холл располагался в южной части кампуса, неподалеку от тренажерного зала. Погода прояснилась, и по дороге Джиму встретилось множество кадетов и инструкторов, прогуливавшихся небольшими группами или спешащих куда-то по своим делам. Завтра он тоже станет частью всего этого – еще один кадет из нескольких тысяч, ничего особенного. Он направится к инженерным помещениям со стаканчиком кофе в руке – желудку просто придется научиться переваривать это, что бы ни говорил диетолог – и PADDом в сумке через плечо. Назад к студенческой жизни: к домашним заданиям, семинарам, теоретическим моделям и тестам. После того, что довелось пережить Джиму, подобная перспектива казалась чересчур будничной. И в то же время очень хотелось вернуться к распорядку, к режиму, к нормальности ежедневной университетской жизни. Он довольно быстро отыскал комнату 245, и, как было обещано, дверь послушно отъехала в сторону, стоило провести пальцами по пластине. Это была двушка улучшенной планировки, с парой крошечных спален и общей жилой площадью с выходом в ванную. «Неплохо», – смягчившись, решил Джим. Фактически, это был значительный шаг вперед по сравнению с тесной комнатушкой, которую он делил с Корриганом. Пожалуй, в позднем расселении были свои преимущества. Прямо у двери обнаружилась большая запечатанная коробка, помеченная «Собственность Лт. Кмдр. Вайноны Кирк». С минуту Джим глядел на нее, ощущая выступивший на теле холодный пот. От него осталась только одна коробка: немного одежды, пара голографий, PADD… Он размышлял, что бы сделала со всем этим его мать по возвращении с миссии, если бы он все еще числился пропавшим. Наверное, оставила бы коробку нетронутой и сложила в подвале их старой фермы в Риверсайде. Она никогда не относила себя к числу сентиментальных людей. Впрочем, и Джим тоже. Джим решил принять самый что ни на есть настоящий горячий душ, а затем уже заняться распаковыванием вещей. Маленький голосок на краю сознания, подозрительно напоминавший Боунса, объявил ему, что не мешало бы вернуться в кафетерий и немного перекусить перед встречей с Пайком. Чудно, он впитал в себя ворчание Боунса. Какой полезный сувенир с Ригеля XII. Прибыв в офис Пайка ровно в 15:30, Джим обнаружил, что он там не единственный посетитель. Напротив массивного стола капитана уже сидел затянутый в кадетскую форму Боунс. Джим окинул его удивленным, но обрадованным взглядом. Казалось, Боунс чувствовал себя не в своей тарелке, но впервые за весь день Джим ощутил некое спокойствие. Он полагал, что встреча назначена только ему, и битый час переживал, как ему удастся в одиночку рассказать всю историю целиком. Но в присутствии Боунса он чувствовал большую уверенность в том, что у них получится донести до Пайка суть. А Джим в самом деле искренне хотел, чтобы Пайк понял, что там произошло, что сделал с ними рабочий лагерь и почему они обязаны были попытаться сбежать. Ими двигала безысходность, не героизм. И «поддерживать высокие стандарты Звездного Флота» они стали только после того, как Эндрюс устроил им разнос и вбил в их головы немного здравого смысла. Поприветствовав кадетов, Пайк не стал терять времени даром. – Расскажите все, что случилось, начиная с «Атлантиды», – просто заявил он. – Я хочу услышать вас обоих. Я читал отчеты и допросы, но я бы хотел знать, что вы испытали с самого момента атаки. Джим глянул на Боунса, тот пожал плечами. – Ты начинай, – сказал он. – Ты был в самом центре событий, в машинном отделении. Я просто дежурил в лазарете. – Я спал, сэр, – неловко начал Джим. Во рту его внезапно пересохло. – Это была середина гамма-смены, гм… – 2:30, – подсказал Боунс. – Верно, – кивнул Джим. – Так вот, меня разбудила красная тревога. Я добрался до своего поста в главном машинном отделении и помог с ремонтными и спасательными работами. Примерно через двадцать минут началась атака, нас захватило тракторным лучом, и… – Погоди, Джим, – морщась, перебил Пайк. – Ты не на формальном допросе. Я просто хочу знать, что ты испытал, каково это было лично для тебя. Не нужно говорить то, что ты считаешь, я хочу услышать. Корабль был атакован, и я знаю, что это такое. Хаос и взрывы, чертовски жутко, особенно для двух зеленых кадетов на первой миссии в глубоком космосе. Я знаю, это неприглядно. Просто… расскажи, как это было, сын. Где-то глубоко внутри Джиму хотелось сделать именно это: не сдерживаться, отпустить себя и не думать о том, как выглядит его история со стороны. Но он чувствовал, что если позволит себе это, к нему снова вернутся весь ужас атаки, выворачивающие наизнанку беспомощность и неопределенность, чудовищность рабочего лагеря. Он не привык говорить о подобных вещах. Даже на Ригеле он ни за что не упомянул бы Тарсус, если бы Боунс практически не вытянул из него информацию. Но Пайк спокойно глядел на Джима, выжидая, и тот сделал глубокий вдох и начал снова. – Я выбежал в коридор и первым делом увидел зияющую дыру в корпусе, – вздрагивая от воспоминания, сказал он. – Кругом кричали люди… а секунду спустя упала аварийная заслонка, и они оказались заперты по ту сторону… – он сглотнул, вспоминая, как резко прекратились крики, оставив после себя тошнотворное эхо. – Машинное отделение было разодрано в клочья. Половина систем отказала. Консоли управления горели, кого-то из инженеров придавило рухнувшими балками. Это было… Господи. Все было безнадежно с самого начала. Мы делали, что могли, но… Я знал, что мы обречены. Все мы это знали. Слова лились из него сплошным потоком. Пайк мало говорил, в основном кивал, иногда задавал вопросы. Боунс добавил собственную историю о неистовой сортировке больных и отчаянной медицинской ситуации. – Когда орионцы выводили нас, я попытался прихватить аптечку, – признался он. Голос его был спокоен, но мышцы щеки дрогнули. – Чертов пират наставил на меня оружие… Пришлось ее оставить. Джим прищурился. «Он мне этого не говорил», – виновато подумал он. Насколько он знал, Боунс никому этого не рассказывал, а Джим никогда не спрашивал. Если вспомнить, они ни разу не заводили разговор об атаке, даже когда находились в лагере. – Что случилось с пациентами, которые не могли передвигаться самостоятельно? – спросил Пайк с видом, будто уже знал ответ. – Нам пришлось оставить их там, – гневно отозвался Боунс, и Джим внутренне сжался. – Когда я видел их последний раз, они были еще живы, но их не взяли на борт орионского корабля. Черт знает, что с ними стало. – Пусть земля им будет пухом, – сказал Пайк, словно подтверждая невысказанный приговор. – Мне очень жаль. Теперь расскажите мне, что случилось на судне орионцев. Все продолжалось в том же духе – Джим и Боунс сбивчиво выкладывали свою историю, а Пайк подкидывал вопросы. – …Я не хотел надевать тот комбинезон, сэр. Это было унизительно, и нам нужно было показать им, что мы не овцы, и… Боунс угрюмо уставился на него. – И я оттащил его прежде, чем охранник успел отстрелить его бестолковую башку. Черт возьми, Джим, в тебя целились в упор, а ты вел себя как безрассудный идиот! – …Сбежавших было довольно много, но никто не знал, что с ними случилось. Так нам сказали. Никто понятия не имел, удалось ли кому-то попасть в Альфеус, но в лагере все оставалось по-прежнему. – …Я хорошо понимал, как будет развиваться болезнь и как это предотвратить. Если бы только у меня было нужное оборудование, нормальные лекарства! – голос Боунса сорвался на последнем слове, и Джим заметил выступившие в уголках глаз слезы. Черт, бедный Фредрикс. – Он задыхался, а я ничего не мог сделать. Он умер у меня на руках. – …Нет, сэр, на это не оставалось времени. У меня был всего один кусок взрывчатки, причем довольно слабой. Она могла ненадолго отвлечь внимание охраны, но не более того. Других козырей не было… Я не очень хорошо все продумал. Я знал, что меня вычислят, как только утром сдетонирует цепочка взрывов, поэтому действовать нужно было немедленно. Но Маккой заподозрил неладное. Я просил его пойти вперед и не дожидаться меня, но он никак не отставал, а мы все ближе подходили к баракам, поэтому я просто сказал ему довериться мне, швырнул взрывчатку на крышу и бросился бежать… – ...Я был уверен, что мы сбились с пути. Я решил, что до колонии нам не добраться, и думал только о том, чтобы вернуться назад, найти какое-нибудь укрытие и переждать шторм… Джим настоял, чтобы мы шли дальше, чтобы не сдавались на полпути. Я считал, что он ошибается, но я слишком устал, чтобы затевать очередной спор. – …Я, гм… умел выживать на дикой природе. Вы знаете, почему, сэр, но Боунс не знал. По крайней мере, тогда. И мне нужно было что-то поесть. Боунс думал, я не понимаю… – Я думал, что ты заносчивый кретин, Джим! Ты у меня на глазах проглотил потенциально ядовитого инопланетного жука! – Боунс покачал головой. – Я сказал ему, что не стану есть этих скорпионов, и… Я не горжусь этим, но, по правде говоря, сэр, я принялся намеренно изводить его. Сказал, что у него нет плана, и что единственное, что его заботит – командовать остальными. А Джим крикнул, что знает, что делает, так как делал это прежде. – …и я услышал треск, словно что-то переломилось внутри, и вся нижняя часть ноги вдруг онемела. И тогда я понял, что мы серьезно влипли. – Я представления не имел, что делать… но Джим, он знал. Он с самого начала что-то бормотал, но я не мог разобрать слов. Они подняли его на ноги, и он закричал… Не смотри на меня так, Джим, видел бы ты себя со стороны. И я принялся орать, чтобы ему оказали медицинскую помощь. Это мало чем помогло. Чилдресс отбрехался и глазом не моргнул. Сказал, что нами займутся в так называемой лагерной клинике. А Джим… У него была гипотермия и шок, он едва мог говорить, но я наконец-то разобрал, что он пытался сказать. Имя, ранг и личный номер… – Я… гм, потерял сознание, сэр. Очнулся я уже в клинике и... – Я подумал… Наверное, я плохо соображал. Боже, конечно же, скан сетчатки бы меня выдал, я знал это, но не мог взять на себя ответственность за смерть невинных людей. Я не подумал, чем это оборачивалось для Джима… Глупо. – Это храбрый поступок! – возмутился Джим, но затем осекся. – Впрочем, да, глупый тоже. – Не глупый, – возразил Пайк. – Это была ошибочная оценка ситуации. Кадет Маккой, на той стадии ты уже не мог остановить процесс идентификации, и твоей задачей было доложить ситуацию высшему командованию и позволить им разобраться во всем самостоятельно. Я понимаю, почему ты солгал, принимая во внимания стрессовое положение и тот факт, что ты еще не закончил стандартную кадетскую подготовку, но важно, чтобы ты осознал, что Звездный Флот – военная организация. Для принятия решений вышестоящим офицерам необходимо иметь полную картину. Ты не имел права скрывать от них информацию. Боунс отвел взгляд, напряженно поджимая губы. – Понимаю, сэр. – Но суть не в этом, доктор, – Пайк подался вперед, и Боунс снова посмотрел на него. – Вплоть до того момента твои действия были безупречны. Оба вы показали необычайную решимость и смелость, а для пары кадетов это чертовски впечатляюще. Я читал рапорты, но слышать историю лично… Проклятье, я практически увидел все своими глазами. То, что вы сумели выбраться из лагеря, выжили в пустыне и, оказавшись в колонии, не позволили Чилдрессу увезти себя назад в лагерь… Это почти невероятно. Я горд, очень горд вами обоими. – Спасибо, сэр, – ответил Боунс. – Но это вообще-то заслуга Джима. Наш вклад в дело был не пятьдесят на пятьдесят. – О, да брось это, Боунс! – Джим окинул Боунса раздраженным взглядом. – Благодаря тебе мы спустились у водопада. Ты ходил на разведку, нашел вход в Альфеус – тот люк техобслуживания… – Которым мы так и не воспользовались! – И ты сбросил нас в реку. Я об этом даже не подумал. Ты заставил губернатора слушать! – Только после того, как ты сказал мне, что нужно говорить. До этого момента я был не особенно убедителен… – Вы двое всегда так спорите? – с усмешкой спросил Пайк. Боунс многострадально вздохнул. – Поверьте, раньше было намного хуже, – угрюмо отозвался он. – Два упертых болвана. – Большую часть времени я был прав, Боунс. После ухода доктора, Пайк молча протянул Джиму PADD и выжидающе посмотрел на него. Джим нахмурился, изучая информацию на экране. – Здесь ошибка, сэр. Вообще-то, несколько ошибок. Я понимаю «Введению в варп-теорию» и «Основы машиностроения», но углубленный курс «Тактических навыков», гм, не входит в мою специальность… – он прочистил горло и взглянул на куратора. – Тут несколько курсов, которые не… я имею в виду, мне не положено… – Никаких ошибок, – ответил Пайк. – Я внес в твою программу некоторые изменения. После того, как ознакомился с результатами твоего летнего полевого тренинга, разумеется. Джим внезапно забыл, как дышать. «Неужели он имеет в виду, что…» – Сэр, я не понимаю. Вы знаете, что я не прошел летнюю практику. И вы сказали, что я не могу продолжать на тактическом. Вы сказали… Пайк отклонился на спинку стула, скрещивая на груди руки. – Бога ради, Джим, то, что ты делал этим летом, мягко говоря, квалифицируется как довольно суровый полевой тренинг. И ты блестяще с ним справился. – Но… я пропустил мирные переговоры! Черт, он даже не знал, как все прошло на Аксанаре. Ему явно не мешало наверстать пропущенное. Пайк вздохнул так, словно Джим слегка притормаживал. – На Аксанар вы ехали не как дипломаты, а как наблюдатели. Ключевой частью тренинга был «Фаррагат»: погружение в бортовую жизнь и изучение того, как функционирует корабль. Но самым важным аспектом было проверить, насколько вы устойчивы к стрессу, как легко адаптируетесь к ситуации, способны ли проявлять инициативу и мыслить трезво, – он выразительно поглядел на Джима. – Ты не считаешь, что успешно показал, какой из тебя получится лидер? Не думаешь, что доказал, что умеешь принимать быстрые решения и работать в команде в менее чем оптимальных условиях? Еще как, черт возьми. Питье собственной мочи, добыча огня методом трения, поедание жуков, ходьба со сломанной лодыжкой… «Менее чем оптимальные» еще мягко сказано. – Наверное, вы правы. – Ну, так, – Пайк подался вперед, обводя рукой со вкусом оформленный офис и большую эмблему Звездного Флота на стене. – Я комендант кадетской подготовки, и мне платят за мое трезвое суждение. Я восстанавливаю тебя на тактическом со специализацией в наземной тактике и инженерии. Джим сглотнул вставший поперек горла ком и сморгнул – «Черт возьми!» – одну-две слезы. Он сдавленно усмехнулся, пытаясь замаскировать свое состояние. – Спасибо, сэр, – проговорил он. – На самом деле, мне даже понравилось работать инженером. Ну, до того, как все полетело коту под хвост. Пайк кивнул. – Времени на адаптацию у тебя немного, ты уже пропустил целый месяц. Но я уверен, ты быстро наверстаешь. – Да, сэр, – кивнул Джим, с облегчением отмечая, что его голос не дрогнул, хотя с влагой в глазах совладать так и не удалось. – Курс я нагоню, не волнуйтесь. – Не сомневаюсь, что нагонишь. Меньшего я от тебя и не ожидаю, – отозвался Пайк, отодвигаясь от стола и давая понять, что разговор завершен. – И, сын… сходи, поешь нормально. На тебе форма болтается. Джим широко улыбнулся. – Буду рассматривать это как приказ. Боунс дожидался его, подпирая стену снаружи офиса Пайка. – Ну, парень? – спросил он. – О чем он хотел поговорить? – Меня восстановили на тактическом, – ответил Джим, едва смея в это верить. – Завтра иду на занятия. Боунс только кивнул, всем видом выражая самодовольное «так и знал». – Что ж, ты это заслужил, Джим. После всего, что ты сделал… – Ну, хватит, Боунс, это не только моя заслуга. Не теряя времени, Боунс направился к выходу. – Да, верно, и не смей забывать об этом, но… именно ты заварил эту кашу с побегом, Джим. У тебя хватило на это смелости. Не думаю, что я смог бы сделать то же самое. – Смог бы, Боунс, – тихо сказал Джим. – В конце концов, ты бы сбежал. Ты бы нашел способ. – Может быть. Хотелось бы думать, но… – он покачал головой, отводя взгляд. – Не могу сказать точно. Они вышли на улицу, и Джим с удивлением обнаружил, что уже стемнело. – Где твоя мама? – спросил он, припоминая, что к Боунсу приехали родственники. – И кузен, и тетя? – Они уехали домой, – как ни в чем не бывало бросил Боунс. – Я провел с ними утро, мы сходили пообедать, я показал им кампус. Мелочная, ревнивая частичка Джима немного утихла. Он был рад за Боунса – за то, что его навестила мама и другие родственники – но сейчас ему хотелось отпраздновать с кем-то свое возвращение. Нет, не с кем-то, с Боунсом. – Гм… как тебе новая комната? – спросил Боунс. – И где она, кстати? – А? Моя комната? Ничего так, приличная. Куда лучше той, которая была в прошлом году, хотя чуть дальше от здания академии. Я еще не видел своего соседа, но… – Что значит «не видел»? – Боунс глядел на него так, словно Джим должен был сообразить что-то, но снова притормаживал. Джим посмотрел на него в замешательстве. – Я твой новый сосед. – Чего? Ты уверен? – Джим потряс головой. – Но, Боунс, ты же на медицинской переквалификации, вас не мешают с обычными кадетами… Боунс пожал плечами. – По-видимому, не в тех случаях, когда мы опаздываем к началу семестра на целый месяц. Моя старая комната уже занята, и Пайк… Гм, – Боунс смущенно улыбнулся. – Утром в госпитале он спросил, не хочу ли я поселиться с тобой. Только на этот год, так как вариантов для опоздавших к регистрации кадетов совсем немного. – И ты сказал…? – Сказал, сомневаюсь, что для меня найдется место в одной комнате с тобой и твоим раздутым эго. – Иди ты, – отмахнулся Джим, широко улыбаясь. Боунс хотел жить с ним в одной комнате. Что касалось Джима – вряд ли был кто-то еще, с кем бы он чувствовал себя комфортнее, особенно после всего, что выпало на их долю. «Крис Пайк оказался чертовски хорошим куратором», – думал он. Каким-то образом тот знал, что именно нужно Джиму. – Не буду тебе врать, – внезапно посерьезнев, добавил Боунс. – Прежде я жил один, и меня это устраивало, но после того, что случилось… Не думаю, что одиночная комната сейчас пойдет мне на пользу. Мне нужно какое-то время, чтобы снова ко всему привыкнуть, и я склонен отталкивать от себя людей, когда нахожусь в состоянии стресса. Поэтому я сказал капитану Пайку, что, прожив с тобой столько времени в одном помещении, не возражаю против твоей компании. Черт, да я вроде как уже свыкся с твоими недостатками, вряд ли меня ожидает много сюрпризов. Джим иронично нахмурился. – Что еще за недостатки? – Ты издеваешься, да? – Боунс выставил перед собой палец, словно начиная считать. – Проблемы с управлением гневом… – Да брось, Боунс, ты преувеличиваешь. Еще один палец: – Проблемы с подчинением командованию, безрассудство, импульсивность… Джим поморщился. – Проклятье, Боунс, ты же не говорил всего этого капитану Пайку, да? – несмотря ни на что, он по-прежнему плохо угадывал, когда Боунс его дразнил, а когда просто откровенно выкладывал все, что думает. Пожалуй, из доктора получился бы отменный игрок в покер. – Скажем так, ничего из моего списка не стало для него откровением. – Погоди-ка, почему никто не спросил, хочу ли я быть твоим соседом? Боунс рассмеялся. – У меня такое чувство, Джим, что твое мнение по данному поводу мало кого интересует. Ты всего-навсего обычный кадет, помнишь? – Ладно, – пробурчал Джим, шагая по направлению к Йегеру. – Но имей в виду, что у меня тоже есть список твоих недостатков. Боунс воспроизвел патентованное закатывание глаз. – Знаешь, в чем разница между тобой и мной, парень? Мне просто плевать. Тебе придется смириться с ними. Джим хмыкнул и оставил тему, сообразив, что здесь ему не победить. – Ну, свою кровать я уже выбрал, а ты можешь просто… Кстати, где твои вещи? – Остались в общаге для медиков. Можешь потом помочь мне их перетащить. Джим улыбнулся, внезапно осознавая, что ощущает такое спокойствие, которого не чувствовал уже… гм, по-видимому, долгие месяцы. – Забудь про общагу, Боунс. Пойдем напьемся. Боунс смерил его негодующим взглядом. – Ты с ума сошел? Твой желудок едва выдерживает простой тост с соком! – Одна маленькая стопочка, – не отступил Джим. – Пожалуйста, Боунс. Нам нужно отметить. Мы выбрались, и мы дома. – Ладно, – немного поразмыслив, смягчился Боунс. – Одна стопка. Ты прав… мы заслужили. А завтра назад к рутине.