Загадки Красного Сфинкса

Глава VIII. Перепела на вертеле В камине раздался грохот, и на меня выскочил сам дьявол – черный, злобный и орущий. Растерявшись, я зарядил ему в лоб поленом. Он рухнул, выронив шпагу, но из камина прыгали еще и еще. Жюссак отшвырнул меня с дороги, рявкнув «Прячься!» и выхватывая шпагу. Я отлетел к стене. Наверное, что-то повредилось в моей голове, но я не мог закрыть глаза и не видеть всего того ужаса, что творился в зале. Я не хотел на это смотреть, но какая-то неведомая сила словно вырубила топором в моей памяти все события того вечера, и зрелище бойни осталось со мной навсегда. Между тем Монсеньер, два его верных защитника и защитница действовали слаженно, не потеряв ни мгновения – еще одно доказательство, насколько Ришелье привык висеть на волоске – превратности судьбы подстерегали его столь часто, что даже столь злодейское покушение не могло поколебать его дух. Рошфор закрыл Монсеньера собой, а затем, как щитом, - перевернутым столом, на который тотчас же вскочила миледи с пистолетом наизготовку. Жюссак прорубался к входной двери, за которой тоже был шум и выстрелы. Граф сдерживал натиск убийц между камином и столом, но их было слишком много. Миледи выпалила из пистолета, затем, почти тут же – из второго, двое упали, но из камина выскочили еще несколько. Рошфор отбивался от троих, но двое прорвались на середину зала и атаковали Монсеньера. Под плащом у Ришелье была шпага, и он обнажил ее стремительным, как удар красной молнии, движением, сбросив плащ с одного плеча, обвил им левую руку, тем самым возмещая отсутствие кинжала. Закрывая миледи, заряжавшую пистолет, Монсеньер ударил первого нападавшего кулаком сквозь плащ, и тот свалился прямо под ноги второму убийце, который подхватил его клинок и теперь атаковал уже двумя. Длинный выпад мсье Армана выбил у него шпагу из левой руки, и та пролетела через всю комнату, вонзившись в сундук, за которым съежился я, умирая от страха. Жюссак у входной двери уронил на пол огромный дубовый шкаф, тем самым забаррикадировав нас и от врагов, и от друзей. Он развернулся на помощь монсеньеру и я увидел у него на лице кровь, тут же очередной противник достал его в бок, но свалился, сраженный рубящим ударом в шею, кровь его пологой струей полилась по косяку. В этот миг я оглох от выстрела и закрыл уши, ожидая следующего, но пустить в дело второй пистолет миледи не дали – маленький юркий разбойник выбил из ее руки оружие, хватив по дулу кистенем. Миледи выхватила шпагу и воткнула ее в грудь юркому, тот упал, но неудачно – прямо на пистолет. Осталось четверо нападавших, сильный боец в буром колете не давал спуску даже Рошфору, парируя все удары графа и не давая тому вернуться к Монсеньеру. Жюссака огромный разбойник отправил на пол ударом в челюсть, Монсеньер опять отбивался сразу от двоих. Его красные рукава словно расчерчивали воздух геометрическими фигурами, с математической четкостью выстраивая защиту, не давая задеть себя. Его высокий рост и длинные руки сразу давали ему преимущество в схватке с любым противником, и Монсеньер умел этим пользоваться, держа разбойника на дистанции и не давая ее сокращать. Его противник это понял и знал, что единственный шанс одолеть высокого, сильного и скорого противника – это быстрый рывок под правую руку в момент выпада. Миледи, укрывшись за столешницей, орудовала шомполом, а я молился за Монсеньера. Вот, вот, сейчас… Рыжий разбойник бросился вперед в длинном выпаде, Монсеньер, парируя, открылся справа и туда ударил второй убийца, – но Монсеньер встретил его ударом кинжала, доселе скрытого в складках плаща – выбросил руку назад, прямо тому в незащищенную грудь. Одновременно он довернул правое запястье, блокируя второй выпад рыжего так, что тот не удержал клинка, и повернув кисть на сей раз в обратную сторону, Монсеньер погрузил свой клинок прямо в сердце нечестивца. Жюссак добивал здоровяка на полу, Рошфор заколол истекающего кровью последнего соперника, и миледи, зарядившей пистолет и опять стоящей на столе, уже не в кого было стрелять – в сизом дыму, пороховой вони и лужах крови, казалось, не осталось живых врагов. Ришелье выступил вперед. Грудь его, обтянутая красным шелком, тяжело вздымалась – от усилий или от волнения, глаза сверкали, темная прядь упала на лицо, пересекая высокий лоб. Рукой в красной перчатке он откинул ее со лба и орлиный взор его упал на меня. Я смотрел прямо на него и поэтому заметил движение за его спиной: разбойник, сраженным кинжалом Монсеньера, чуть приподнял голову и на его отвратительном лице промелькнула радость, я обернулся, следуя направлению его взгляда, и вскрикнул: один из недобитых мерзавцев у двери вставал на одно колено, наводя пистолет прямо в грудь Монсеньеру! Я взвился в воздух, насколько мне позволили затекшие от неподвижности ноги. В руку мне ударило что-то горячее и тяжелое, в глазах стрелка я заметил досаду, а потом глаз у него не стало: в правом зазияла дыра от выстрела миледи, а в левом закачался стилет Рошфора. Я повернулся к Монсеньору и увидел в шелке на его груди дыру от пули. Что?.. Мои губы дернулись, но сказать я почему-то ничего не смог. Не сводя с меня глаз, Монсеньер рванул одеяние за воротник, с треском разрывая и обнажая – не сорочку с кровавым пятном, как я страшился увидеть, – но кирасу с маленькой вмятиной от пули. Под плащом он прятал не только шпагу, но и кирасу. В этот момент в дверь аккуратно затарабанили и голос мэтра Шико произнес: – Вы целы, монсеньер? Кардинал кивнул Жюссаку, и тот дохромал до двери, скривившись, сдвинул шкаф, чтобы открыть дверь на небольшой зазор, куда проник медик. – Что там? – поинтересовался кардинал, вытирая шпагу белоснежным кружевным платком. – Рота из Дижона прибыла, командир – капитан Рембур. Граф Вьенский арестован, всех его людей заперли в кухне. Монсеньер, вы целы? – Да, мэтр, я цел, но для вас есть работа. Где капитан Рембур? – Ждет за дверью. – Пусть подождет, – его высокопреосвященство обернулся к нам, – есть потери в личном составе? – Пустяки, дело житейское, – буркнул окровавленный Жюссак, расстегивая камзол. – Им займитесь, – он кивнул на меня. – А где Рошфор? – Тут я, – раздался голос из камина, зловеще усиленный эхом. – Люсьен прав, здесь роту можно спрятать. В дымоходе потайной тоннель в толще стены и Бог весть, куда он идет. Я бы слазил, проверил… – Нет уж, возвращайтесь. – Слушаюсь, монсеньер! Рошфор выскользнул из дымохода, ничуть не повредив свой лиловый наряд. Может, всю сажу вытерли своей шкурой напавшие на нас мерзавцы, может, граф обладал какими-то особыми свойствами, но на нем не было ни пылинки и ни царапинки. Единственной приметой только что пережитой битвы могла служить сбившаяся перевязь, которую он тотчас же поправил. Миледи изучала оружие несостоявшегося стрелка-убийцы. – Откуда у этого канальи колесцовый пистолет? – задумчиво произнесла она, вертя его в руках и пристально изучая замок. Мэтр Шико занимался моей левой рукой. Пуля чиркнула мне по руке и вырвала полоску из рукава, изрядно пропитавшегося кровью. Медик распустил мне шнуровку и помог вынуть руку. – Больно? – Нет. Это была правда, почему-то я не чувствовал боли, просто припекало. Медик осторожно обтер кожу вокруг раны, быстро прижег чем-то, оставившим короткую острую боль, впрочем, тут же прекратившуюся. – На всякий случай, – подмигнул мэтр Шико, красиво перевязал мне руку тонким белым полотном и обратился к Жюссаку, чей обнаженный торс покрывали свежие следы сражения. Меня замутило от вида прокола, первый раз я видел, какие следы оставляет клинок – синюшная дыра с окровавленной каймой, бледная кожа, струйка крови, выплескивающаяся из разреза при малейшем движении – рот наполнился слюной, я прижал к губам ладонь, сдерживая тошноту. – Ничего, – прохрипел Жюссак, – ерунда, царапины. Я впервые представил себе другой исход – каково получить вершок стали в свою грудь, в бок, в живот? Оглядел себя – все было такое целое, гладкое, всего было бы так жаль… – Ты молодец, Люсьен, – миледи взлохматила мне волосы, неслышно подойдя сзади. – В первый раз страшно, а потом плевать, привыкаешь. Ее лицо лоснилось, под глазами залегли огромные темные тени, губы нервно кривились – и она была прекрасна, как ангел мщения. – Рука у тебя тяжелая, – оказалось, Рошфор изучал парня, которого я хватил поленом, – еще бы шпагу держать умел – цены б не было такой руке. – Я его убил? – Нет, он жив, но встать долго не сможет. Надо кого-то и допросить… Кроме него, еще два разбойника были ранены, но живы. Капитан Рембур изучил камин, послал двоих солдат на разведку и увел, хотя скорее – унес – на допрос тех разбойников, что могли говорить. Монсеньер ушел с ним в сопровождении Жюссака. Вынесли семь трупов. Слуги оттирали от крови пол в зале, и мы с Рошфором и миледи устроились в моей каморке. Рошфор завел рассказ о подземных и потайных ходах в старинных замках. – Так вот почему дуло, – высказалась миледи. – Мы проверили все стены и крышу, а в сам дымоход между комнатой и трубой не заглянули, – покаялся Рошфор. – Предпочитаю останавливаться в помещениях, где толщина стен не превышает трех футов. Чтобы не превратиться в перепела на вертеле. Где камин используют по прямому назначению. – Да, как-то зябко, – заметила миледи. – Я замерз, – пожаловался я, почему-то мне не было больно, но стало холодно. Рошфор подмигнул и вынул из плаща две бутылки вина. – Вы, граф, прекрасны, как и всегда! – оживилась миледи. – Люсьен, добудь нам бокалы