Предел

Натс затащил в свою комнату почти всех Хранителей: лишь Мукуро и Хибари не явились по вполне понятным причинам. Ребятам было о чем поговорить, конечно: Девятый назначил дату коронации и очень настойчиво попросил найти к тому времени общий язык с Занзасом. «Будет некрасиво, если на церемонии мой сын начнет стрелять в тебя из любимых пистолетов, а ты — бегать меж гостей, размахивать руками и истошно орать. Босс Вонголы должен одним своим видом вызывать уважение и заставлять подчиняться даже таких веселых ребят, как Вария». Речь показалась Реборну чересчур уж пафосной и все же определенный резон в сказанном был. Репетитор с гордостью в сердце наблюдал за тем, как его лучший ученик сначала проворчал что-то вроде: «Дедуля, а Вы сами-то приструнить Занзаса без использования Прорыва Точки Нуля можете?» — а потом всерьез задумался и даже осмелился послать Варии приглашения на коронацию. Мальчик вырос и заслуживал признания. Реборну не требовалось обладать чутьем Вонголы, чтобы понять: в этот раз Натс должен сделать все сам. Голова мужчины была переполнена подобными мыслями. Разумные доводы и выводы складывались в стройные цепочки рассуждений, Реборн находил все новые и новые качества Натса, которые ему удалось заметить в самом зачаточном состоянии и развить до уровня достоинств. Все это было правильно, складно и замечательно, но сердце репетитора все равно болело. Собрав Хранителей и устроив совещание, Натс даже не подумал позвать с собой Реборна: у Савады Натса уже было свое Солнце, чужое ему не требовалось. Реборн не состоял в Вонголе, не был Хранителем, и вообще его работа давным-давно подошла к концу. Пришла пора собирать вещи и отправляться в новое путешествие, как это уже произошло однажды с Дино, но плененное грустью сердце ныло и болело. — Он скоро уедет? — тихий голос застал репетитора врасплох, и он даже вздрогнул, словно маленький ребенок. Постаравшись сохранить лицо, Реборн обернулся, и его губы мгновенно расплылись в мягкой улыбке. — Да, Тсуна, Натс закончил свое обучение и уже принял решение принять Вонголу, чтобы стать лучшим боссом в истории. Скоро он отправится Италию. — Ясно, — неопределенно хмыкнул Тсуна и неуверенно развернулся, словно бы хотел спросить еще о чем-то, но никак не мог решиться. После того, как Тсунаеши сумел вернуться к привычной жизни и перестал шарахаться от людей, пусть и не терпел теперь резких движений и окриков, Реборн постепенно привлекал его к тренировкам. Пламени у Тсуны не было, но с интуицией все было в порядке. Натс почти не нуждался в контроле в последнее время, и репетитор мог уделять почти все свое время второму брату. Реборну казалось, что Тсунаеши пошел на поправку, когда Натса, всех его Хранителей и самого Реборн затащило в мрачное будущее, принадлежащее Бьякурану. Младшей версии Тсунаеши там не появилось, а взрослый Тсуна был в бегах вместе с матерью и Емитсу, их судьба так и осталась неизвестной для Реборна, хотя он пытался выяснить все через людей, живущих в том времени. О Тсуне никто ничего не знал и вообще, что с ним случилось после окончания школы, пояснить не могли. Братья Савада перестали общаться и окончательно разошлись в разные стороны. Реборну чертовски не понравилось увиденное и услышанное, и вернувшись, он был намерен все исправить, но никак не смог подступиться к Тсуне. За те две недели, что Реборн, Натс и все остальные отсутствовали, с Тсунаеши что-то произошло. Он снова избегал брата и его друзей, неслышной тенью проскакивал мимо Реборна и запирался в своей комнате, отговариваясь делами. Даже за общий стол вытащить Тсуну почти не удавалось, а ведь раньше он обожал, когда семья собиралась вместе. И вот теперь Тсунаеши сам решил поинтересоваться будущим Натса. Реборн чувствовал, что разговор очень важен и не хотел прерывать его на безразличном «ясно». — Ты будешь рад этому? — прямо спросил репетитор, когда Тсунаеши почти дошел до своей комнаты. Савада мог бы сделать вид, что ничего не слышал, и спрятаться под дверью, заперевшись на тысячу замков, однако он не стал этого делать и развернулся к Реборну. — Я буду скучать, — едва слышно признался он и порозовел от легкого смущения. — По Натсу, его друзьям, вашим заговорам и… — Ты прятался от нас несколько недель, все думали, что ты снова не хочешь ничего знать о мафии, а, оказывается, ты будешь по нам скучать, — улыбнулся Реборн, осторожно подходя ближе. Ему нравилось наблюдать за смущением подростка, и он чувствовал, что у этого смущения есть свои причины. — Грустно будет без тренировок? — Да, мне нравилось учиться у тебя, — признался Тсунаеши. — Я смог обрести уверенность в себе и даже дал нескольким ребятам в школе в нос, когда они попытались разбросать мои вещи. А ты тоже поедешь вместе с Натсом в Италию? Будешь продолжать учить его там? — затараторил Тсуна. — Правильно, не давай ему поблажек, пусть становится самым крутым боссом и защищает хороших людей. Я буду скучать по тебе! — выпалил Савада и зарделся так, что на его лице, пожалуй, можно было бы приготовить пару омлетов и даже сварить утренний кофе. Реборн улыбнулся нежно, почти мечтательно. Суровые, закаленные непростой жизнью черты лица смягчились, показывая, что страшный репетитор все еще молод. Мужчина ликовал: он сумел нашарить то, что пугало Тсунаеши больше всего, и от последнего признания подростка сладко щемило сердце. — Тебе не придется скучать, — Реборн привлек к себе Тсунаеши и развернул так, чтобы тот прижимался спиной к его груди. — Натсу больше не нужен репетитор, босс Вонголы уже должен сам принимать важные решения, а вот тебе я все еще пригожусь, полагаю. Тсунаеши замер в объятиях репетитора, словно воробышек в лапах кошки, но не дрожал и, кажется, постепенно привыкал к прикосновениям мужчины. Оба они замерли, словно бы перед рубежом, за который нужно сделать шаг, чтобы двигаться дальше. Реборн загадал, что если им хватит сил на этот шаг, то он останется в доме Тсунаеши и даст волю чувствам, которые все время с самого похищения медленно расцветали и зрели в нем. Если же Савада спрячется и убежит сейчас — что ж, будет больно, но это не первое разочарование в жизни репетитора, значит, путь его лежит в другую сторону. Савада развернулся в объятиях и резко чмокнул мужчину в краешек рта, после чего с удивительной для такого изящного тела силой вырвался и спрятался в своей комнате. Послышался громкий демонстративный щелчок запираемой двери, но Реборн лишь стоял в коридоре и глупо улыбался. Шаг был сделан, рубеж — пройден, а вот куда приведет этих двоих новый путь, смогут решить лишь они сами.