Бездомный бог и принцесса Несчастья

В зал заседания, если это так вообще можно назвать, вломился Влайстил — бывшая регалия Кею Карден. Он что-то хотел сказать, но будто бы потерял дар речи и вовсе смотрел на всех такими испуганными глазами, будто был кроликом и попал на обед к змеям, которые его проглотят и глазом не моргнут. Он был подавлен, будто бы все соки выжили из бедного юноши, будто бы отняли последнее слова, будто бы он растворился в воздухе и его нет с нами. Он явно о чем-то размышлял, явно ему не нравилась ситуация, воцарившаяся в этом помещении, не нравились взгляды, не нравился это невидимым пиар и мания величия, что-то гнабило его. Он не находи себе места, он будто бы открыл глаза и увидел настоящий, жестокий Мир Богов, который не щадит никого. Да, и в принципе, расстроен и ошарашен был не только зеленоволосый, но и я. Уже как пару минут я не могу возразить ни единого слова против совета. Они грозятся, что убьют меня, не пожалеют и я получу свое наказание, а точнее смерть, почтительную от руки Бога, а не от нищеты, которая нависла надо мной и скоро и унижаться заставит. Я перебрал весь свой вежливый, словарный, пытался говорить так непринужденно, но они будто бы все мигом оглохли. Они необоснованно ставят на мне крест, придумали какое-то обвинения. Они — не люди, у них нет сострадания и они не обязаны виновато смотреть на всех остальных, они не склонят свою голову не перед чем, даже если это будет сама смерть, которая скверной окажется рядом. Боги — гордый народ. Они не слоняться даже под предлогом. Им стоит стоять до самого конца, ведь если они будут трусами, то что можно ожидать от людей, те что ли вообще начнут зарываться в норки, лишь бы их не потревожили, не тронули. Слово Бога, словно закон и словно пуля, вылетело не поймаешь. Оно стреляет на повал и каких-то несусветных доводов они не собираются слушать, даже глазом не моргнут, когда их приговорят к смертной казни. Они слегка заносчивые, порой хочется поставить их на место, ведь, если ты Бог, то суди честно, свеиваясь с законами, опираясь на правосудие, а не из-за того, что виновник тебе не нравится, что он слишком странный и подозрительный, что он явно что-то скрывает. Конечно, правду я им не рассказал, да и истины та я полностью не знаю, но все же Аширан, который единственный заступился за меня, говорит, что мне стоит рассказать историю, как я познакомился с Ашиной. А сам глазами так и сверкает. Никак не может понять, что здесь происходит, будто бы тоже под действием глубочайшего шока. Конечно, не каждому приятно слышать, что маленькая девочка, на вид и десяти не дашь, в прошлом родила тебя, а после ее убили Боги и заставили переродиться. Что-то я палку слегка загнул! Ведь. В действительности, Аширан даже не подозревает, что храм его достопочтенной матери сожгли, обвинив ее в том, что она обвенчалась с смертным. А МОЖЕТ, он вообще не подозревает о том, что его отец не высокопоставленный Бог, а простой человек, который заделался слугой и придворным заброшенного здания. Интересно, какого будет его удивление, если он узнает о этой истории? Да, и величайший Совет в Такамагахаре совсем подумал о том, что Полу Бог вершит свои дела на своем посту или ему мозги прочистили? Возможно, и такое. Тем более я с Аши не знаком, да и с самого начала нашего знакомства мы каким-то образом успели не поладить. Он не понравился мне и всё. Он слишком, скрытный, будто у него есть свои скелеты в шкафу. Лишь бы узнать какие именно? Ведь он не может просто взять и свалиться с небес. Да, и в его биографии много нюансов. А о прошлом вообще молчу. Он будто бы воплощение самого правосудие, будто бы слетел с какой-то картинки и начал вершить Добро, но это лишь по словам остальных, которые явно им раньше восхищались и ценили его. За восемь лет он стал таким достопочтенным, что даже около его храма аура стала благоприятной и вкусно пахнущей, будто бы везде запах Сакуру, будто бы там нет холодов. Умиротворение, спокойствие и мудрость — вот главное, что там есть. Он достиг небывалых высот за восемь лет. Вероятно, вначале ему было худо и тяжело, и ему никто не помогал. Но… Есть маленький недочёт: Аширан точно сын Ашины или просто присвоил этот титул, чтобы всем понравиться и стать влиятельным, чтобы у него была великая родословная и бесподобная карьера впереди? Может, он самозванец, как никак, но таких, как он тогда пруд пруди, бери не хочу? Он явно ненормальный, ведь стоит передо мной, словно самоубийца и требует правосудия. Бедную Бишамон тоже никто не хочет слышать, да и вовсе ей велели помалкивать и мычать в тряпочку. Бог Мудрости Тэйнзин совсем размяк, да и сам не подозревал о том, что сотворил я, не находя слов моему поступку. Он вряд ли оказался на их стороне, но и меня он поддерживать не собирается, будто хочет слышать Правду, за которой нет «ИСТИНЫ», ВЕДЬ ЛЮБЫМ МОИМ словам не поверят. Обвинение не сможет сняться само собой, а бедная Томонэ стоит посередине Зала Суда совсем беззащитная и такая заганная, будто в их глазах он видит ворон, которые ее за клевают на Смерть, будто бы ее обернул страх в никчемную девчонку, без права голоса, и она ничего с этим поделать не может. Ведь «Все» сильнее чем одна. Они все равно возьмут количеством. Бедная, ей как будто и дышать нечем. Такая маленькая. А уже натерпелась бед. Увы, я не могу ее хрупкое тело обнять и сказать, что «Всё хорошо», что «Все пройдет!». Томонэ будто бы искусали и дали ей Яд. А само жалко было тогда, когда на нее давили с допросом, а бедное создание мочало, как и подобает регалии, но глаза так и ошарашено бегали по всему Залу. Но ведь, действительно, она ничего не знает. Она всего на всего переродилась в форме оружия для Бога. Но ведь в этот момент, когда она была на кончике ножа на Смерти, которая в свою очередь, хотела ее проглотить и оставить только бездыханное тело, я не смел ничего сделать и постарался, раз она тогда являлась человеком, сделать безрассудную вещь. Увы, эта затея удалась, но я был счастлив даже от одной мысли, что она дышит. Но что-то в ней кардинально изменилось. Она прекратила играть в игру с двуличным характером. Томоко будто бы была сама собой, и никакого «психа» в ней и подавно не было. Она улыбалась, радовалась, пыталась всех вразумить, а я всерьез хотел найти выход из этого лабиринта, забыв, что если Умер, то больше не оживешь, что о жизни пора позабыть, что больше ты не сможешь стать человеком живым. Всё изменится. Но эта маленькая деталь, которая была упущена мной самостоятельно, оказалась настолько важной, что мои поиски Выхода пришли в очередной тупик. Будто бы Всё было кончено с самого начала и я обманул… навсегда заставив страдать ту, которая обязана была вершить свою Жизнь сама и ее слова не должны были утекать, как вода, а должны были твердо стоять и быть словно законы и правила, ослушавшись не должно было быть пощады. Неужели даже взяв ПЯТЬ иен, я не смею удовлетворить желание, исполнить его. Я оказался обманщиком, начал дело, не подумав, как весы, не просчитав все ЗА И ПРОТИВ, а ведь негатива было больше. Начал дело с малейшим шансом не выживание, не Победу и Солнце над головой. Я оказался не всемогущим, не идеальным и не самым сильным. Зря только поломал ее жизнь, зря… А может, и вовсе лучше бы мы не встречались, лучше бы я не заметил её, идя по электропроводам. НО я, как вчера помню, какая она веселая гуляла с подругами-завистницами, как улыбалась и в какой момент сломалась ее жизнь, но даже тогда она не попыталась рассердится, или расстроиться, накричать на нас, а лишь просто была искренна, будто бы еще одна преграда предстала перед ее взором, но эту преграду она не могла одолеть самостоятельно, а помочь, в принципе, и никто и не мог. Девиз под тип; «Заварил эту кашу, сам и расхлебывай!» — и увы, это оказался и мой девиз по жизни Бога. Я не видел на ней маски, которая бы приросла к ней. Она, как и Хиерин была сама собой и не старалась копировать остальных, но все же их дороги разные, да и родились они в разной атмосфере, будто бы и дышали не одним и тем же воздухом, будто бы и жили по разные стороны Баррикад, но оба ужасно несчастные и неудачливые. Ее лицо было таким бледным, а намерения были такими чистыми. ТОМОКО не подозревала о том, что станет регалией, что является Богом, Что эта судьба неизбежна. Но все же, кто за нами охотиться, кто стерегётся за ней тенью, кто жаждет того, чтобы она пала? Я, кажется, сдался, но говорить о том, что я не смогу найти о сюда, а выхода — это вообще замолчать. Но мне все же приходится обдумывать ситуацию, сглатывать невесомые обвинения и слеплять из этого всего грандиозную речь, которой все нет и нет, ведь время поджимает и перехватывает каждую ниточку моей психики, посему она и не может собраться, когда на нее давят таким количеством криков и доводов, которые беспочвенны. — Может, Вы что-то хотите сказать? — тронул меня за плечо Аширан, да с таким холодным взглядом, будто бы оказался моим собственным адвокатом и таких, как он, у меня больше не будет, ведь он может идеально завертеть всю ситуацию, что даже не найдешь конца и края. Правда, он не знает с чего начать, что понравиться судьям и про, что стоит даже на заикаться. Он всего лишь ребенок, который берется за то, о чем даже не подозревает. — Аширан, — посмотрел на него, уже перестав сквозь эти крики «Виновен! Беспредел!», что-то замечать лестного. — Я РАССКАЖУ ВАМ ВСЮ ГОРЬКУЮ ПРАВДУ! — крикнул громогласно, я, чтобы все мигом обратила на меня внимание, как и случилось, несколько тысяч глаз оказались прикованы ко мне. — Господин, Ято, — с восторженным лицом произнес Влайстил, наконец, придя в себя, — Что здесь вообще происходит? — задался самым популярным вопросом он, но вскоре прибежал ко мне и встал подле, сбежав от охраны, от каких-то стражников. — Ну, Впускай и эту маленькую! — кто-то лояльный сказал это, и тут же и Ягунэ оказалась на «смертном одре», но по сравнению с нами, она была сама «Хладнокровность», но все же задумалась и видимо уже просчитывает ходы выхода, но пока бесцеремонно стоит и глядит на всю эту неизбежную чертовщину. Она была и ранена и покалечена, хотя смотрела на всех сверху вниз и не уступала никому по своему величественному и воинственному виду, совсем готовая разорвать всех в клочья по моему приказу. Но ведь мне известно, что дракой делу не поможешь, да и я не настолько силен, чтобы справится со всеми в один миг, даже если мне поможет Бишамон и Аширан. — Я — Ято — Бог Войны, — начал я с высоко поднятой головой, что бы все видели, что я тряпка и не размазня, что я не боюсь их, какими бы способами они меня не пытали. Даже жарку в печи переживу, они живьем меня не получат. Все равно я не собираюсь лизать им пятки и волочиться за ними и просить прощения. Не Бога это дело перед кем-то извиняться, тем более, если ты не виновен, хотя бы не причастен к осквернению Богини. Блин, мне их обвинение выводит из себя и оно звучит таким образом: «Ты — Бог Войны — Ято виновен в осквернение невинной Богини, совершении над ней тайных ритуалов и издевательстве над частью и достоинством» и еще что-то говорил старик, но мне показалось белеберда какая-то несусветная. Хотелось бы сказать, что доказательств нет, так значит «Обвинения беспочвенны», но они от меня не отстанут просто так. Тем более какой-то Божок видел, как эта маленькая девочка превратилась в Ашину. ДА, и вообще этот «Бичара» и принес мою регалию Томонэ суд вершить и над ней. Увы, они верят его словам, а моим нет. Не правда ли это походит на БРЕД?! — С Томоко Катцураги, а это ее настоящее имя… — БРЕД! Он УЖЕ НАЧИНАЕТ СВОЙ РАССКАЗ С ВРАНЬЯ! — кто-то прервал мои слова, а остальные покивали головой. — ОН ПРАВ! — заступилась за меня Бишамон, каким-то образом, улизнув от Амбалов, который нависли над ней, как тучи, — ЯТО НЕ УМЕЕТ ВРАТЬ! — громогласно крикнула она, всплеснув своей рукой, пронзая всех своим взволнованным взглядом, видимо и она особо и не поняла, что произошло со всеми и почему они смотрят на нас, как на добычу и жаждут уничтожить. — Мой хозяин никогда не обманывал людей, — проговорила нежно Томонэ, скрестив своё сердце пальцами, и улыбнулась искренне, не принужденно. Кстати, Юкинэ арестовали за дерзость, за то, что он беспочвенно мелит чушь, хоть и он особо сильно и не матерился, по крайней мере, мне так показалось, да и не цапался с ними. Просто одно слово и переломанная рука у низшего ранга Бога, вроде Шимизу, точно не помню, который попытался его сковать цепями или заклеить рот, я особо не обращал на это внимание, сделали своё. Теперь он не здесь, рядом со мной, не охраняет меня… Эх. И рассказал таким образом я им всю историю с Томоко Катцуриги, которая была всего лишь школьницей, чье желания я обязался выполнить. А в конце концов всё пошло на пере косяк и даже я сам не знал, что происходит. Всё случилось так внезапно, что я даже не успел опомниться, когда закончил свою душераздирающую речь. Но, увы, не упоминал о том, что «Умер Ярохи Хиран, которому Ашина сказала, что он ее сын», но упоминал о том, что мы встретились с еще одним бездомным Богом. В общих чертах рассказал, если не учесть того, что я начал самостоятельно вести расследование под названием «Почему Томоко — двуличная?», а второе — «Кто такая Ашина?». ДА, И О Тоске не упоминал, ведь, если узнают, что муж богини Стаи волков жив, и он отреставрировал некоторую часть от погоревшего Храма, то его, скорее всего, даже очевиднее, ждет смерть. — Да уж, — вздохнул Аширан, наслушавшись моих речей, сказанных немного с драматизмом и актерским искусством, но зато я не врал и не старался чего-нибудь приукрасить, ведь Жизнь — интересная штука, тем более с ее крутыми поворотами. Биша старалась сохранить тишину в Зале, чтобы меня ничтожно кто-нибудь не прервал, а Кофоку вообще куда-то делась, видимо, ей стали обвинять в заговоре или куда-то послали под тип «Не нужна! Свободна!», но, увы, она не увидела этого Цирка, где все свирепые львы, а я бедный укротитель их нрава.