Наперегонки

У Альбуса… Я решаю не посылать патронуса и никак его не предупреждать. Мария Инесса не приходит в восторг от факта, что я не домой, но, выразив все, что она думает по этому поводу, одной гримасой, делает портал до земель Хогвартса и отправляется вместе со мной. И оставляет меня уже только тогда, когда я перехожу через границу аппарации и клятвенно заверяю, что позову на помощь, если что-то пойдет не так. У себя Альбуса нет, меня встречает пустой кабинет, пароль самый неприхотливый - «мятные леденцы» (Кровавый барон поделился), в гостиной никого, и даже в ванной и в спальне тоже. Портреты лаконично говорят: «Ушел», но всюду незаперто, что наталкивает меня на мысль, что он должен быть где-то поблизости. В зачарованных окнах из живых существ виден только Хагрид, опрыскивающий тыквы. Может, Альбус на астрономической башне? Я уже на своем пути туда, как замечаю открытую дверь учительской. Камином явно пользовались недавно. Эльфы еще не успели убрать пепел от летучего пороха. Конечно, он может быть где угодно, но… Набираю пороха и вхожу в камин: - «Кабанья голова». И я не ошибся. Альбус сидит на втором этаже в полном одиночестве, уставившись в одну точку. Перед ним на грязном табурете такая же грязная кружка с чаем. Арианы на портрете нет. Снизу слышен голос Аберфорта, который предлагает посетителям выметаться. - Можешь поздравить Люциуса от моего имени, Северус, - говорит Альбус, не меняя положения, вообще никак не показывая, что замечает меня. - Ну хватит! – зверею. Подхожу к нему, приподнимаю и встряхиваю: - Ты сейчас же отправишься со мной в Хогвартс! Меня бы не испугало, если бы он сейчас наорал, отшвырнул к стене, но я отшатываюсь, потому что он покорно говорит: - Как скажешь, Северус. И мне страшно. Заталкиваю его в камин, вылетаю вслед за ним в гостиной. Ну хоть на диван садится самостоятельно. - Что ты хочешь от меня, Северус? Как будто я вправду могу от него что-то хотеть. Рассказываю о встрече с Лордом. Сам он, как я понимаю, сейчас не додумается даже спросить. Я очень, очень надеюсь, что его внимание переключится, но он вдруг меня перебивает: - Северус, министерство отклонило нашу заявку на участие в Чемпионате по зельям. А, вот еще что. И, наверное, не только это. Наверное, Хогвартс теперь исключат из всех международных соревнований, чтобы Альбус или я, сунувший Фаджу метку под нос, не посмели распространять свои гнусные идеи. Как бы просто все решил империус, а?.. Злит, что Альбус настолько щепетилен. С другой стороны, я здесь только потому, что он щепетилен. Что мне сделать, чтобы вывести его из этого состояния? Пару лет назад все бы прекрасно решилось сексом, но теперь я его даже к этому его ублюдку гребаному отправить не могу. Опускаюсь на колени около его ног, беру руки в свои: - Что мне для тебя сделать? Что? В ванну? На метлу и под дождь? Сказать тебе, что все будет хорошо? И вот тут он начинает смеяться. Сначала смеяться, потом хохотать, выть, визжать, икать… - Спасибо, Северус! – усмехаясь, он прижимает ладонь к щеке. Моя рука ноет от затрещины. А передо мной совершенно нормальный Альбус. - Занятная история, - говорит. Так, будто это и правда любопытно. И хихикает. Тут орать начинаю уже я. Я ору, что он меня чуть с ума не свел и вообще какого хрена он вытворял вообще, и если ему надо было на ком-то отыграться, то какого хуя ебанного он не сделал это с Минервой, и как они меня заебали оба, он и Лорд, и что мне теперь, спать с ними обоими? И какого бешеного ляда он заколдовал думоотвод, потому что это ненормально – вот так брать и заколдовывать чужую вещь, и думоотвод он заколдовать чужой может, и отправлять меня к этому уроду может, и заставлять пожимать Блэку руку и зелья для него варить тоже может, это для него в порядке вещей и не насилие никакое, а на Фаджа конфундус наложить и тем самым спасти все свои должности, конечно, насилие. И что мы из-за его разборчивости погорим, но у него ж идеалы добра и света, и раз он весь такой светлый, то ему можно оставаться чистеньким, а я пожиратель и меня можно под змеемордого урода подкладывать, я перетерплю – это ничего, на грязи незаметна другая грязь. И я продолжаю и продолжаю орать, а потом Альбус делает еле заметный жест, призывая к тишине, и я, конечно, ломаюсь об него. И кажется, мне и правда больше нечего сказать. - Что ты предлагаешь, Северус? – он смотрит на меня абсолютно ясным взглядом. В нем нет никакого обвинения, нет захода в манипуляцию, просто вопрос. - А если он будет заставлять меня спать с тобой, что тогда? Ну а правда, что я предлагаю? Будто я даже знаю, что делал бы, если бы Альбус вдруг вздумал освободить меня от обязанностей шпиона. Бегал бы от Лорда, ага. - Как там Игорь, справляется? – спрашиваю. - Зелья помогают, - говорит Альбус, но по его тону все и так ясно. Помогают пока. Сонные для ночи и обезболивающие для дня, и все они вызывают привыкание, со временем будет требоваться все большая и большая доза. - Это не твоя забота, Северус. - Ну разумеется. Впрочем, кого я обманываю? Даже если бы я нашел сейчас способ снять метку, я бы ее не снял. - Что если он заставит меня спать с тобой? - Как бы мне ни хотелось этого, Северус, это абсолютно исключено, - отрезает Альбус. – Что касается твоего интереса к Тому, то полагаю, развитие событий в этом направлении тоже маловероятно. Он никогда не проявлял гомосексуальных наклонностей. И ты уже не девственник, если речь пойдет о ритуалах. - Тогда мне придется показать, кто меня сделал не девственником. И маловероятно, но не невероятно, - подчеркиваю я. – Видел бы ты меня. С таким напором я, кажется, соблазнил бы и святого. - С таким напором, - с тревогой говорит Альбус, - ты рискуешь закончить свою деятельность и жизнь под круциатусами. Прошу тебя, Северус, не провоцируй его. Он действительно «просит». Я протягиваю руку, вцепляюсь в его руку словно в якорный канат. - Я тебе не противен от того, что я в него… что я его?.. - Нет, Северус, и никогда не будешь. Потом мы пьем чай со сладостями, сидя за столиком на плоской крыше галереи, выходящей на озеро. Время идет к закату, Альбус навел легкий ветерок, и дышится легко, вода внизу абсолютно неподвижна. Ничего не случилось. - А Гораций сбежал, однако. Что ж, я рад, что не ошибся в нем. - А он нам не поможет? Ты ведь можешь его найти? У него куча любимчиков на разных постах… Что, если бы они? - Северус, ты как это себе представляешь? Я вот имел на днях занимательную беседу с Варнавой Каффом, редактором «Пророка», инициатива была с его стороны. И, против всего, что ты вообразил, - сердито говорит он, - сегодняшние события не были для меня неожиданностью. Неожиданностью-то не были, но силы удара это не отменяет. - Бабайди прислал замечательное письмо о том, с какой радостью он передаст мне пост обратно, когда правда выяснится, и что, как ни прискорбно происходящее сейчас, именно эти события являются ключевым условием для давно назревших перемен в Конфедерации. - Бабайди? - Бабайди Экинбад сменил меня на посту президента Конфедерации магов. У него, к твоему сведению, развит дар предвидения. - И ты в это веришь?! В то, что все обернется к лучшему? - Я верю, что в Конфедерации достаточно умных магов, которые смогут разобраться что к чему. Хоть это и подадут в «Пророке» как то, что меня отстранила Конфедерация, это не так. Я лишился поста президента, - он морщится, - потому, что Визенгамот вывел меня из состава британской делегации. В последнее время многие маги задумались, что необходимо изменить регламенты Конфедерации, чтобы организация стала более независимой от двух основных игроков – Британии и Америки. - Значит, Кафф тебе слил грядущие статьи о тебе? Он будет извещать тебя в дальнейшем? - Он сделал более того, Северус. - Альбус внимательно разглядывает меня, и когда он продолжает, я понимаю почему: - Рита Скитер отказалась следовать официальной политике и очернять меня. - На секунду на его губах мелькает лукавая усмешка: - Мы можем догадываться почему. Варнава собирается уволить ее за профнепригодность, и он намекнул, что мы можем воспользоваться ее талантами и публиковать статьи в газетах других стран. - Хорошая идея. - Тем самым мы заставим правительства других стран задавать Британии неудобные вопросы и подготовим почву к переменам в Конфедерации. - Я уберу это воспоминание, прежде чем идти к Лорду. Альбус вглядывается в меня еще более пристально: - Я в этом не сомневаюсь, Северус. - Могу это сделать прямо сейчас, - я вынимаю палочку. Он мягко перехватывает мою руку: - Я не хочу, чтобы ты расхаживал с мыслью о безнадежности всего, что мы делаем. - Боишься, что я сменю сторону? – вырывается у меня. - Я знаю, что это для тебя никогда не станет поводом сменить сторону. И на том спасибо. Впрочем, я неправ. Что бы я сам делал, как чувствовал себя на его месте? Я хотя бы могу доверять Ричарду. А Альбус кому? Я марионетка, помеченная меткой, через которую эту марионетку очень удобно мучить. А сейчас еще и марионетка, теряющая личность. Я должен научиться сохранять контролирующую часть сознания. Я сделаю все, чтобы этому научиться. Интересно, можно ли сделать так, чтобы наш с Марией Инессой крестовый поход развлек и Лорда? О, пожалуй, это будет прекрасный повод засветить Лорда за границей – оставить метку. - У Визенгамота есть полномочия отстранить тебя от управления Хогвартсом? - О, - Альбус заталкивает за щеку карамельку, - для этого нужен суд и повод для него, а открытого противостояния Корнелиус опасается. Уже подготовлен указ: «О порочащих высказываниях публичных лиц», но если такой указ будет выпущен, а я еще раз выскажусь открыто, то, конечно, я такой повод дам, а это Корнелиусу не выгодно. - Но указ подготовлен? - Указ подготовлен, - Альбус невозмутимо жует карамельку. - И ты считаешь, что ты сможешь защитить себя в суде? - Я считаю, что смогу защитить себя на суде. - Ты сам знаешь, как проходят суды и что там едва ли существует какая-то справедливость. И ты знаешь, что Люциус готов сделать, что угодно, лишь бы ты оказался в Азкабане. Хотя бы до суда. - И он просчитается, потому что там я не окажусь. - Я очень на это надеюсь, - говорю я. И не могу удержаться – беру его руку в свою. - За мою свободу ты можешь не опасаться, Северус, - мягко говорит он, не делая попытки отнять руку, так что мне приходится отпустить ее самому. - Но несомненно инспектор сделает все, чтобы доказать мою непригодность к управлению школой. Даже если попечители будут против, а они будут, в этом случае они не смогут помешать министерству. И тогда следующей кандидатурой на пост директора будешь ты. Я закашливаюсь. Не то чтобы я не ожидал, что он к этому выведет, конечно. И не то чтобы я не помнил про второе мая. Каким-то образом я же должен директором стать, чтобы им быть. И все же прямо сейчас я это обсуждать не готов. - Давай решать проблемы по мере поступления. - Как хочешь, - легко соглашается Альбус и переключает тему: - Как ваши дела с палочкой Сириуса? Рассказываю о вчерашнем, умалчивая, что оставил его под надзором Ричарда. Надо будет, пожалуй, в самом деле проверить Блэка после того, как я закончу здесь. - А что Лорд мог иметь в виду под тем, что исполнение моей просьбы обошлось слишком дорого? Это же связано с Поттером? Я никогда ни о чем его не просил, только не убивать Лили. Альбус какое-то время молчит, потом говорит осторожно: - Я полагаю, что дело может быть вот в чем: Лили не просто защитила Гарри своей жертвой, встав между ним и Томом. Том собирался выполнить твою просьбу и предложил ей отойти в сторону. И магия ее жертвы так сильна, что ей умирать не было необходимости. - Что же, Поттер шарахнул его только оттого, что Лорд выполнил мою просьбу? - Я начинаю смеяться. Во взгляде Альбуса снова легкая тревога. Если бы ты знал, сколько всего я сегодня разучился чувствовать, ты бы так не смотрел. - Альбус, кто такие маги равновесия? Я пересказываю свой диалог с вампиром. Ну, часть диалога. - Это очень серьезно, Северус. - Он почти слово в слово рассказывает мне то, что я уже слышал от Фелиппе. А вот заканчивает веселее: - Но я не удивлюсь, Северус, если таким магом окажется и Гарри. - И почему же он должен оказаться магом равновесия? - я не успеваю задавить ревность. – Что же ты, умеешь их распознавать? - Это всего лишь предчувствие, Северус, - он кладет руку на мое предплечье, чуть поглаживая. – Расскажи-ка мне лучше, что ты узнал о поместье Принцев. Через полчаса мы листаем в библиотеке вестники Визенгамота. Нет, никаких записей об отмене майората нет. - Значит, ты полноправный наследник Принцев, Северус. «Принцевской заброшки», ага. Я уже кое-что знаю о том, сколько стоит восстанавливать поместья. Даже если дом цел и всего лишь в запустении без ремонта, мне такую сумму в жизни не собрать. - А что ты знаешь об обрядах изгнания из рода? Отлучении от родовой магии? - Да ну, все это ерунда, - он неожиданно сердится. – Выжечь с родового гобелена и расторгнуть вассальные связи, которые далеко не в каждому роду существуют, это одно, а чтобы это как-то влияло на магию… Никто не может стать менее сильным волшебником или лишиться защиты рода только от того, что его изгнали. Вот и Маршан что-то там такое про собирающий обряд, который никто делать не умеет, говорил. - Северус, останься, – говорит Альбус внезапно. Ох. - Переночуй сегодня у меня. Вот к этому я оказываюсь не готов абсолютно. Я не могу. И это совершенно точно ужасно – сегодня как никогда нужно, чтобы я с ним остался, я всем существом чувствую, что он нуждается во мне, и я нуждаюсь в том, чтобы быть с ним в такой момент, но я понимаю, что именно сегодня тот день, когда это недопустимо. - Альбус, я больше всего на свете хочу это сейчас сделать, - говорю тихо. Он кивает, глядя куда-то мимо меня. Я тоже киваю и ухожу, чувствуя себя последним предателем. А я ведь даже не чувствую к нему никакого влечения. Но именно потому, что я ничего к нему не чувствую… именно поэтому я не останусь, потому что я не хочу проверять, захочу я его или нет. Я так спешу, что у границы аппарации мне приходится вспомнить, как Маршан суетится из-за моего сердца. Решаю пройти немного в сторону Хогсмида. Мысль об Альбусе, о том, что он попросил, не отпускает. Пытаюсь перебить это. Перебираю утреннее, вызываю в памяти ключевые моменты, сорванное дыхание Марии Инессы, мои ощущения в тот момент, когда я пытаюсь продвинуться в тесноте. Но получаю только слабые отголоски. Больше помнится, как она потом нелепо кружила по комнате, слишком громко называя все, что видит: «А тут еще приличный запас каторжника. Этот котел уже сплавился с его содержимым, не отскрести. В этом рецепте кое-чего не хватает – я такое зелье варила для Берилл от испанской лихорадки». Берилл. Какой же я идиот. Нет, к черту Блэка. Если бы там что-то было не так, Ричард бы мне уже сообщил. Аппарирую в Ирландию и уже подхожу к дому, когда понимаю, что и этих сейчас видеть не готов. Зато кого-то другого очень хочу видеть. Если на ком-то и проверять мою новообретенную бесчувственность, то на нем. На озере уже совсем темно, но над кустом у самой воды вьется рой светлячков и на том берегу стоят, слившиеся в одно белое яркое пятно, два кельпи. Я подхожу, и один из них отделяется и пересекает озеро, чтобы, радостно ржанув, опуститься у моих ног. Наслаждаюсь запахом апельсина, смешанным с запахом Цитрона, и, пока он превращается, наконец ощущаю то, зачем я сюда пришел. Нет, я не позволю никакому «повелителю» отобрать это у меня. Я придумаю, как контролировать переходы. - Возьми меня прямо здесь, - стягиваю мантию и запускаю руки в его волосы. Жадные ладони обхватывают меня за шею, спускаются на грудь и одним небрежным движением рвут рубашку, добираются до талии, за один миг оставляя лоскутки от брюк и белья. Подхватывают под ягодицы, разводя ноги. Опрокидываюсь на песок, и – еле успеваю прошептать смазывающее заклинание, как он входит, и все мое тело – принадлежащий ему жидкий огонь. И потом, я час спустя лежу на матрасе в глубине пещеры, на боку, и он, нависая надо мной, снова вторгается в меня, уже насытившийся, и потому играющий – то медленно, то быстро, и я в этой истоме, между его, отнюдь не аккуратными, толчками и собственными стонами, которые я давно не пытаюсь удерживать, ловлю за хвост ускользающую мысль: какое же это наслаждение, счастье – чувствовать, хотеть. В дом Ричарда я возвращаюсь ранним утром. Берилл только что отбыла на дежурство, расписание которых висит на лестнице, по дороге в мою комнату – специально для меня: остальные знают его наизусть. Джейн тоже уже не спит. Полулежит на кушетке и диктует перу («Северус, это не жалкий огрызок, а перо из хвоста мухоеда венценосного!») перевод с греческого. Феникс спит на жердочке вниз головой с нелепо задранным хвостом. Кажется, ему уже пора умирать. - Ричард тебе оставил записку в кухне, - Джейн на секунду прерывается. – Нет, это не надо писать, дебильная ты штука! Посмеиваясь, иду в кухню. На столе кувшин с молоком, рядом на тарелке кусок хлеба (так пахнет, что за него можно продать душу), и кружка – с рисунком из серии комиксов о друзьях – летучем мыше с перебитым крылом и летающем книззле, которую Берилл завела специально для меня. Ричард на книззла, конечно, не очень тянет. И ведь ждали, хоть мы и не договаривались, когда именно я приду. Вытягиваю из-под тарелки клочок пергамента с наскоро написанным: «В деле чехов испанский след, пошли с Мораг по нему». Вот ведь! Просил же его не разводить самодеятельность, сначала сообщать мне, если выплывет что-то о наемниках. Впрочем, дело могло «гореть». Задавив легкую тревогу, я завтракаю и делаю какао для нас с Джейн. В гостиной двигаю к кушетке кресло: - Расскажи мне наконец уже про семейство Вильярдо.