Наперегонки

Четверг, 13 июля 1995 года. POV Северуса. Снится мне, что вернулся имп, вцепился мне в плечо, я пытаюсь стряхнуть его, но не помогает. Просыпаюсь – никакого импа, конечно, нет, только боль такая, что перед глазами даже не звездочки, а целый августовский звездопад. Дайте мне мой фирменный Круциатус от Лорда, где он там? Вначале я даже катаюсь по полу и рычу, задыхаясь, хватаюсь за ножки дивана, скребу ногтями пол. Почему–то в голове мысль, что Ричард больше не поможет. И вот еще одно отличие от Круциатуса – он имеет свойство прекращаться. Потом каким-то образом соображаю, что нужно расслабиться. Да-да, это из разряда историй про то, как вести себя в дьявольских силках. Но все же навык у меня есть, и это в конце концов срабатывает – по крайней мере настолько, чтобы я смог нащупать палочку, призвать мантию и вытащить из кармана обезболивающее. Потом еще минут двадцать сижу на полу, дрожу и потихоньку выдыхаю – боль отступила, но сил подняться нет. И где, кстати, домовик? Или Альбус отозвал его вместе со своим решением?! Какой же пиздец! Ну вот что я этому кровососу блядскому сделал, а? Сам же предлагал позвать! И нате вам. И Альбус тоже с его блядскими идеями… Дожили. Демон ревнует к человеку. Вампир к демону. Человек к вампиру. Это вообще реально? Может, мне Поттер с Блэком не только по носу дали в день знакомства, но и по голове, и так основательно, что я до Хогвартса не доехал до сих пор? Лежу где-нибудь в Мунго овощем, пускающим слюни. Ну не может одна жизнь быть такой… сверхидиотской? Нелепой… Нет, правильно Альбус решил все стереть. Нахуй такие отношения. Все – нахуй. Ну, хоть жив остался. Вчера я сначала попробовал доползти до лаборатории, чтобы исследовать кровь, но потом испугался, что подохну еще в процессе. Заживляющие заклинания не срабатывали. В конце концов я наложил заклинание повязки, влил в себя обезболивающее и, собравшись отправиться к Хенрику, отрубился прямо перед камином с горстью летучего пороха в руке. Хорошо, головой не ударился. Или все же?.. Хенрик никаких особенных изменений во мне не находит. - Ничего плохого не происходит, - изрекает, измахав меня палочкой вдоль и поперек. - А что происходит? - Нуу… все показатели в норме, - говорит обтекаемо. – Сердце в порядке. Слюна вампира, конечно, содержала некоторое количество яда, мешающего заживлению, но процесс заживления идет. - И что за яд она содержала? - Это уже покажет лаборатория, но ваш организм успешно справляется с небольшим отравлением этим веществом. С небольшим… Если это небольшое, то что было бы, если бы он укусил меня в полную силу?! В пергаменте, который я получаю через двадцать минут, кроме показателей крови, указывающих на небольшое воспаление, стоит: «Неизвестное токсичное вещество неизвестной степени токсичности». По-польски я пока читаю плохо, поэтому применяю заклинание перевода, но оно, как обычно, оставляет половину непереведенным. - Неизвестное токсичное вещество неизвестной степени токсичности, - подтверждает Хенрик, сжалившись над моими мучениями. - Очень информативно! - Это не определяется ни как растительный, ни как животный, ни как минеральный, ни как синтетический яд, – разъясняет Хенрик. И хмыкает: - Северус, заверяю вас - если бы вас хотели обратить, трансформация бы уже началась, и к этому часу, скорее всего, невозможно было бы ничего сделать. Вампиры не дают отсрочки. В вашем случае диагностика показала лишь немного омертвевших тканей вокруг раны, типичная картина при воздействии яда, и эти ткани легко удалить. А бешенство диагностика не показала. Его явно что-то веселит. Впрочем, будь я врачом, если бы ко мне пришли с историей «укусил знакомый вампир», меня бы это, вероятно, тоже развеселило. - Разумеется, моя лаборатория продолжит попытки определить неизвестное вещество. - Нет уж, я сам, - буркаю и сразу же понимаю, насколько грубо это прозвучало. - Быть может, мой специалист не настолько хороший зельевар, как вы, однако же он специалист и по крови, и по ядам, - в голосе Хенрика мягкая улыбка. - А набор реагентов в лаборатории клиники, несомненно, полнее вашего. Конечно, он прав. В конце концов, я пришел к нему как к специалисту, именно потому, что он в этой ситуации может больше, чем я. А еще он слишком спокоен. - Северус, - Хенрик качает головой. Я его перебиваю: - Вы ведь знаете, в чем дело, не так ли? - У меня есть предположение, Северус. Это только предположение… - Но?.. - При работе в Бещадах и в Праге я сталкивался с последствиями укусов. Два раза мне приходилось видеть нечто подобное. - И?.. - Подобные раны я наблюдал тогда, когда вампир помечал свою человеческую пару. После этого ее не могут тронуть другие вампиры. Давлюсь словами. Прелестно. Просто прелестно. - Это всего лишь предположение, Северус, - подчеркивает Маршан. Черта с два, предположение. Вашу мать! - Хенрик, - трудно заставить себя смотреть ему в лицо, но сделав это, я уже не отступаю: - как от этого избавиться? Вы должны найти способ избавить меня от этой дряни! Должны! Он останавливает начинающуюся истерику мягким жестом: - Я сделаю все, что смогу, Северус. Однако вы не хуже меня знаете, что есть метки, которые невозможно снять. Он прав – хуже клейма Лорда нет ничего. И в конце концов я могу умереть прежде, чем захочу переспать еще с каким-нибудь вампиром. А так, возможно, метка Штефана даже даст мне какую-то безопасность среди них. Только для чего она мне нужна? После вчерашнего я к вампирам и близко не собираюсь подходить. Потом вспоминаю, что у Штефана будет какая-то информация, как победить Лорда. Значит, побывать у них хотя бы еще раз придется… - Усталый окками не замечает охотника, - внезапно перебивает мои мысли Хенрик. - Что? – переспрашиваю. - Усталый окками не замечает охотника, - повторяет он. – Эту поговорку я тоже слышал в Бещадах. Тогда там еще были окками. - Я не имею права уставать, - возражаю. - Право уставать есть у каждого, - Хенрик на миг прикрывает глаза, как будто их режет от яркого света. Он поднимает палочку: – Мне бы хотелось поскорее приступить к лечению. Следующий мой пункт назначения – Малфой-мэнор. Много Хенрик не сделал, но обезболивающее у меня с собой. Люциус напивается у камина в холле. Тринадцатое июля, снаружи уже не так жарко, как две недели назад, но все же на солнце температура под сорок. Поэтому у Люциуса плотные шторы, охлаждающие чары и разожженный камин. А еще он в халате, домашних туфлях, то есть в том, в чем в холл не спускается никогда, во всяком случае не тогда, когда в доме резиденция Лорда. Да и в целом вид у него не слишком опрятный – прямо скажем, потасканный: волосы спутаны, халат в желтых пятнах и чем-то воняет, и туфля, когда я пригляделся, на самом деле одна. Судя по глазам, пьет он еще со вчерашнего вечера. А оставлял его – выглядел как приличный человек. - Будешь? – спрашивает и, не интересуясь моими возражениями (Хенрик снова запретил алкоголь), кричит в пустоту: - Кугги! Еще две бутылки и бокал для моего друга Северуса! Требуемое тут же оказывается на столе. На секунду мелькает и домовик – в на редкость чистой наволочке. - И вон отсюда! – кричит Люциус. – Ему тринадцать. Совсем еще, - морщится, - необученный. – Он передает мне бокал и тянется за бутылкой: - Его нет. Ты же видишь, его нет! - Когда будет? – интересуюсь аккуратно. - А хуй его знает, - Люциус дергается, вино выплескивается мне на мантию. – Мне этот в подвале уже надоел. - Этот? Рэнделл? – уточняю. - Рэнделл. - А Мун? - Повелитель велел мне развлечь их. Вот я их и… развлек. В первое мгновение мне приходит в голову такое, что чуть сердце не останавливается. Потом понимаю, что если бы случилось подобное, Люциус бы тут сейчас так не сидел. Это было бы что-то более капитальное. Да и Лорд в конце концов не может же быть таким дураком? Люциус его дойная корова… Должно быть, речь идет все-таки о том, что что-то случилось с Муном. - Их – это кого? – спрашиваю, бросив Экскуро на себя и заодно на халат Люциуса. - Юные дарования были тут вчера, - хмыкает. - Полным составом? - Полным составом. И не спрашивай, я все равно не знаю, кто они. По нынешним временам представляться, знаешь ли, не модно. А вот это уже совсем нехорошо. И зачем Лорд велел Люциусу их развлекать? Вознаграждал? Что они успели такого сделать? Или налаживает связи с молодежью? - Один, скорее всего, отпрыск Кортнэма, остальные не нашего круга. - Льюис, сын Чарльза Кортнэма? - Точно – Лью! – радостно, заплетающимся голосом, сообщает Люциус. Я вспоминаю светловолосого тощего паренька, который выпустился в тот год, когда поступил Поттер. А был тихим и не высовывался, несмотря на то, что отец – не просто Чарльз Кортнэм, а Чарльз, лорд Кортнэм. Все, как у Люциуса, в общем. Предки некогда владели чуть не половиной Девоншира. Что ж, Льюис явно из тех людей, что попадают под чье-нибудь влияние. - Так что с Муном? - Трахали, потом заставили трахать Рэнделла, потом Круциатус, потом удлинили ему член и заставили трахать Рэнделла, а потом самого себя, - флегматично перечисляет. - И? - И у него оказалось слабое сердце, - с легкой ноткой презрения говорит Люциус. – Слабак! Мальчики забрали труп с собой. Ну хоть это на меня не повесили! Сев, а мы с тобой были такими же… - он задумывается, подбирая слово, - отморозками? Салазар, что он несет?! Если Лорд узнает… Или это проверка? - Покажешь? - Да ради Мерлина! Смотри! – он запрокидывает голову. Выглядит так, будто ему все равно. Что же случилось?! Полноценно просмотреть воспоминание, однако, не получается – разум Люциуса рефлекторно выставляет заслоны, а причинять боль ему я не хочу. И все же успеваю разглядеть пару лиц. Один – когтевранец, выпустившийся в прошлом году, а второй… мне кажется, будто меня ударили. Уильямсон. Как такое могло случиться?! - Ну, я вижу, ты их знаешь, - с отвращением говорит Люциус. Мог бы он это сыграть? По моему опыту, Люциус способен на все или почти на все. И что я скажу Лорду, если это ловушка? Нет, риск того не стоит. Это мелочь, и рано или поздно я все выясню. Да, это мелочь, и стал бы Лорд расставлять ловушку на такое? - Боюсь, с отсутствием манер тебе придется смириться. Я в библиотеку. - Ну разумеется. Каков еще может быть повод для визита старого друга? –Люциус делает отпускающий жест рукой, показывая, насколько ему безразлично. В библиотеке мне снова не везет. Про вампиров – только то, что я читал, когда еще учился в школе. А нет, есть еще Локхарт, «Встречи с вампирами», «С надеждой на дальнейшие встречи прекрасному Цветку». Сначала меня разбирает смех, потом я задумываюсь. Неужели Нарцисса?.. Да нет, не могла же она?.. С другой стороны, влюбилась же она когда-то в Долохова. Но Долохов не был напыщенным болваном. А Локхарт… Как вообще можно влюбиться в человека, который в проверочном тесте додумался спросить, какой у него любимый цвет? Впрочем, может быть она влюбилась в него по книгам? В прошлом году, когда «Грюм» поставил их в программу, Альбус любезно просветил меня, что они были написаны по реальным событиям, только происходили эти события не с Локхартом, а с другими людьми. Альбус книги, конечно, прочел, прежде чем позвать этого пустоголового индюка в Хогвартс, и счел их весьма толковыми, поэтому истинная сущность Локхарта стала для него некоторой неожиданностью. Еще один момент, в котором я ошибался насчет Альбуса, полагая, что он мог притащить в Хогвартс в каких-то своих целях учителя, который ничего не стоил. Но я слишком злился, что место учителя ЗОТИ вместо меня занимает это. Что ж, в любом случае, сейчас это единственная новая книга о вампирах, которая мне доступна, вменяемого ответа от Вердье я так до сих пор и не получил, а времени до сегодняшнего собрания у меня - примерно как настаиваться Феликсу Фелицису. Открываю «Встречи» и с первых страниц наталкиваюсь на заметки, сделанные до отвращения знакомым почерком. И когда успел только?! Телом-то обзавелся всего три недели назад… Хотя мне и самому кажется, что прошел уже чуть ли не год. Никогда еще у меня не было каникул с такой плотностью событий. Всматриваюсь – передо мной краткие описания кланов. Начинается все с Сангвини, как с изначального клана, ему посвящена целая страница. И на ней выделены слова «малочисленные», «одряхлевшие», «спятившие старики», «пополняются чрезвычайно редко», «развоплощаются чаще других». Потом идет по три клана на страницу, два из них обведены двойной линией – Мица и Вир, и внутри абзаца про Вир подчеркнуто «во время войн, как и Мица, принимают то одну, то другую сторону, в зависимости от того, чья победа кажется им близкой». От них тянутся стрелочки к соседней странице, на которой Дорави и Вранча. И в стоящем перед описаниями предложении «И наконец самые молодые и самые многочисленные кланы» подчеркнуто опять же двойной линией «молодые» и «многочисленные». Ах вот оно что! Призываю книги Локхарта. Прилетает пара десятков томов. Пересчитываю. Шесть книг - по два экземпляра, один подписан для Нарциссы, второй для Драко. «Волшебного его» аж три штуки. А вот «Встречи с вампирами», «Увеселение с оборотнями» и «Тропою троллей» - по одному. Вампиры, оборотни и тролли… - Дампси! Слишком высокий, слишком тощий домовик появляется передо мной, быстро-быстро перебирая босыми ногами. Эта его привычка ужасно раздражает, но, когда он в обуви, это раздражает еще больше. А ноги у него мерзнут. По крайней мере, он мне благодарен за то, что я когда-то, лет пятнадцать назад, сварил для него лекарство и выпросил у Люциуса возможность, чтобы Дампси готовил его сам. К моему большому удобству, Дампси, если он не занят, курирует библиотеку. - Слушаю, мастер Северус, - говорит Дампси, от которого несет трубочным табаком. Спрашивать или не спрашивать?.. Если Лорд узнает, он меня размажет по стенке. С другой стороны, я ведь всегда могу сказать, что хочу знать о его планах как можно больше, чтобы предугадывать его желания и быть как можно более полезным? А что если Люциус спрашивает Дампси каждый раз, что я делал в библиотеке? И это тоже выяснять нельзя… Но Люциус никогда не выдавал себя. Неужели бы не выдал? И, в конце концов, вопрос можно задать… обтекаемо. - Сейчас в библиотеке все книги по магическим существам, которые есть у Люциуса? Перед моим носом мелькают пятки, потом, спустя несколько мгновений, еще раз. А через пару секунд Дампси снова появляется весь. - Повелитель хозяина забрал по одному экземпляру каждой книги о вампирах, оборотнях, троллях, полутроллях и великанах, - отчитывается, крутанувшись вокруг своей оси. Я холодею. Размажет. Точно. Надо выкручиваться. - Дампси, - мягко упрекаю, - повелитель может не желать того, чтобы ты пробалтывался о его действиях каждому встречному. Он начинает перебирать ногами еще быстрее. - Дампси ничего такого не хотел, сэр! – верещит испуганно. Потом вскакивает на столик и начинает бить себя головой об него. – Плохой, плохой Дампси! – Книги Локхарта подпрыгивают каждая во что горазда. - Прекрати! Он, разумеется, не слушает. Ненавижу, когда они так делают! - Прекрати! Как твои ноги? - Ноги Дампси в порядке. Мистер Крыса не пускает Дампси в лабораторию, чтобы сварить лекарство, - скороговоркой произносит он, оторвавшись наконец от своего занятия. Не успеваю выдохнуть с облегчением, как он снова начинает биться. Пытаюсь удержать его, но он сильнее. И быстрее. Мне попадает головой по руке, а она и так уже отваливается. Мой стон боли его отрезвляет. На секунду. - Дампси нанес вред мастеру Северусу! Ой блядь! Дважды. Потому что дверь распахивается, и в библиотеку входит Люциус. Прекрасно. Он сейчас и Локхарта увидит. Который уже на полу почти в полном составе. Только одна книжка на краю столика и осталась. В этот момент Дампси ударяется об него так, что ножки с другого края подламываются, и книжка стартует Люциусу прямо в лицо. Тот вскрикивает, отшатываясь: со лба течет кровь. - Дампси нанес вред хозяину Люциусу! А столик опять целый, магия домовиков, мать его. - Да заткнись же ты! – ору. Люциус опускается в кресло напротив и начинает смеяться. - У тебя такой вид, - объясняет. – Так ты его не заткнешь. Исчезни! - бросает. И о, чудо – Дампси действительно исчезает. - Биться этот идиот, конечно, не перестанет, - морщится Люциус, - но слышать ты его точно не будешь. И я вдруг замечаю, что книжек тоже нет. И понимаю, что домовик их убрал еще тогда, когда привел в порядок столик. И еще замечаю, что Люциус – в мантии с горностаевой отделкой. Очень просто смотрится, да и в хвосте - обычная черная шелковая лента. Но кому надо – тот, конечно, поймет, сколько это стоит. Фадж, например. Вид у Люциуса, конечно, совсем иной, чем тогда, когда я его оставил. От недавней растрепанности нет и следа. Цвет лица такой, будто никакого алкоголя не было вовсе, и Люциус все последние дни провел на воздухе за активными занятиями. И губы – такие алые и свежие, будто ему семнадцать, а не сорок. Запах… в основном полынь, но в нее вкрадываются нотки тысячелистника и мяты. Духи, которые были в моде семнадцать лет назад. Для меня - я это понимаю. Совсем не для министерства, и как только он уйдет отсюда, он их сменит. А со лба Люциуса, по щеке, пачкая белоснежный меховой воротник, течет кровь. Вынимаю палочку и, отведя волосы от его лба, произношу заживляющее. Отираю кровь пальцами. Смотрю на Люциуса, он смотрит на меня. Какой же он красивый все-таки… И как только Рэнделл посмел прикоснуться… И как же я все эти годы скучал по нему! По его стилю, по его языку, по его взгляду на вещи и умению делать вид, что ничего не произошло. По умению в самом деле жить так, словно ничего не произошло. Вот после падения Лорда и после того, как Альбус его обломал со своей отставкой и советом попечителей. И даже после Рэнделла. И по умению вызывать восхищение. Умению оставаться первостатейной сволочью и все равно вызывать восхищение у меня. - Поцелуй меня, - говорит Люциус, когда уже кажется, что молчание слишком затянулось. - Тебе слишком сильно досталось книгой? – интересуюсь. - Завтра никогда не наступит, Сев. Разве ты этого не понимаешь? – в его голосе прорезывается истерическая нотка. – Никогда! - С твоей неожиданной склонностью к самоубийству – точно не наступит, - фыркаю. - Беру пример с тебя! - отвечает ядовито. Я вздрагиваю, на миг решая, что он с чего-то знает про Штефана и про то, что я в принципе таскался к вампирам, потом соображаю, что это, должно быть, про мою деятельность двойного шпиона, про то, что «светлая» сторона может меня разоблачить. А Люциус продолжает смотреть. И что это для него? Задание от Лорда – проверить мои предпочтения? Попытка радикально отвлечь себя от мрачных мыслей? Желание завоевать приз, который никак не дается? Месть? Он встает, слегка отодвигая меня. А потом стремительно целует в губы, быстро, жестко. Непроизвольно ахнув, я отступаю. Но, к сожалению, позже, чем разомкнул губы. И понимал прекрасно, что он может такое выкинуть, но это все равно оказывается неожиданным. Отодвигаюсь еще на шаг, выравнивая сбившееся дыхание. Люциус усмехается: - В следующий раз подумай как следует, прежде чем врать, что я тебя не интересую. Кугги, трость! Она появляется в его руке практически мгновенно, и, опершись на нее, он словно становится еще элегантнее и еще величественнее. - Я надеюсь, ты еще будешь здесь, когда я вернусь, - говорит Люциус и выходит из библиотеки. Я несколько минут стою и пялюсь на закрывшиеся двери. Хочу я быть здесь, когда он вернется? Не хочу? Ответа на этот вопрос у меня нет.