Наперегонки

Жду Марию Инессу и разговор с Люциусом не идет у меня из головы. Я еще с детства усвоил, что жалобы не только не работают, но еще и, как правило, ставят тебя в невыгодную позицию. Слабых не любят. Драко, например, со своими капризами только и выезжает что за счет фамилии. Обаянием он в отца, но характером сводит на нет все плюсы. И представляю, сколько смеха вызывает его страшная угроза: «Мой отец узнает об этом!». Люциуса его нытье и капризы тоже раздражают. И при всем при этом Люциус упрекает меня, что я не жаловался! Но, если я правильно помню, то он же первый мне и сказал: «Мы, слизеринцы, не бегаем к декану по каждому пустяку. Мы делаем так, чтобы наши враги пожалели, что посмели пойти против нас». И вот это все: «репутация должна быть безупречна», «никто не должен тебя заподозрить в чем-то», «баллы должны только прибавляться», «лечебные заклинания необходимы». И «если взялся кого-то обвинять, то должны быть железные доказательства». Последнее - не потому, что он мне не верил, но потому, что прекрасно знал эту систему. Скорее всего это было после того, как на второй неделе Поттер с Блэком зажали меня в углу по дороге в Большой зал и затолкали в рот рвотную пастилку, и я потом имел глупость сказать Пофмри, кто это был. Вот тогда она раскричалась, что я все выдумываю, что мистер Поттер из такой хорошей семьи и никогда бы не стал так делать. И что наверняка я хочу выгородить кого-то из слизеринцев, и как это некрасиво с моей стороны. Справедливости ради, через четыре года я получил от нее что-то вроде извинения за то, что она мне не верила. Но это случилось даже не потому, что на Поттера другие жаловались все больше и больше, а только потому, что она подслушала, как Поттер с Блэком и Петтигрю измывались, стоя надо мной в лазарете. Поттер предлагал добавить. А я тогда не мог двигаться, потому что они как-то особенно пакостно приклеили мне руки к телу и склеили ноги, и Пофмри понадобилось несколько подходов, чтобы расколдовать меня. Мерлин, как же я их ненавижу! Поттер умер, кажется, я должен оставить это в прошлом, но я не могу. В школе бывали еще моменты слабости, когда я чувствовал себя почти побежденным и думал о том, чтобы убить себя. Один раз я приставил палочку к горлу и стал вдавливать ее, потом испугался, побежал к Помфри. Потом, когда я убил Лили, я, конечно, винил себя в том, что не закончил дело тогда. Так вот. Про жалобы. Заявлениям Люциуса, что он помог бы мне, я не верю. Точнее – верю, но понимаю, что он помог бы мне только для того, чтобы свалить Дамблдора. И это противно. Он никогда бы не сделал ничего такого, что было бы ему не выгодно. Это я рвусь помогать ему, едва он оказывается в беде. Собачка, как есть. - Заскучал? - спрашивает Мария Инесса, появляясь будто из ниоткуда вслед за хлопком аппарации. На ней платье из темно-зеленого шелка с рукавами из светло-зеленых кружев. Завышенная талия подчеркивает пышную грудь – я почему-то и не осознавал раньше, что она такая пышная. На голове – драгоценный венец. Отблески золота листьев и рубинов лепестков делают цвет ее волос еще более насыщенным. Мерлин, она великолепна. У меня пересыхает во рту, когда она берет меня под руку. - Ты тоже ничего, - шепчет на ухо. - Люциус постарался. - Он определенно не лишен вкуса. Достаточно большой, чтобы три сотни человек вместились в него свободно, продолговатый танцзал украшен по окнам и стенам цветами и всевозможными гирляндами, но горят пока только свечи в одной из трех многоярусных хрустальных люстр, свисающих с потолка, и несколько светильников, рассыпанных по стенам. У правой стены - сцена, на которой уже выставлены инструменты, но музыкантов еще не видно. Сначала, после говорильни, будет выступать хор. В середине – резная кафедра для Альбуса. Надеюсь, что хоть сегодня он про Диггори не будет говорить. Наверняка здесь есть соглядатай министерства, а, возможно, и не один. Вдоль левой стены стоят накрытые белоснежными скатертями столы, на которых тоже пока ничего нет. Еда на них появится после официальной части, но уже сейчас по залу снуют официанты с подносами с напитками и легкими закусками. Протягиваю руку за бокалом и сталкиваюсь руками с Роландой. И – вот сюрприз-то! – она с Карлом. - О! – тихо восклицает Карл. - О-о-о, - отвечает с лукавой улыбкой Мария Инесса. Нас с Роландой разбирает смех. - Можно, я украду Северуса? – спрашивает Карл, когда мы выпиваем по бокалу. В длинной стене на равном расстоянии справа и слева – выходы в сад. Пересекая зал, я вижу неподалеку от столов Флинта, который разговаривает с выпускницей Рэйвенкло. Ну, это было ожидаемо. Флинт мне сам о том, что появится здесь, сказал. Мол, в прошлом году траур был, а в этом решил наверстать. Не то чтобы я в эту сказочку поверил, но по крайней мере сюрприза в его появлении нет. А вот что тут Уильямсон делает – другой разговор. В паре с ним Метте или Хелле Йоханссен, я их не различаю - они, кажется, еще более одинаковые, чем Уизли, - Рэйвенкло, выпуск этого года. Но у меня четкое ощущение, что Уильямсон тут неспроста. Возможно, из-за пристального взгляда, который я от него получаю. Или еще более странного взгляда, который он бросает на Марию Инессу с Роландой. В любом случае мы слишком далеко друг от друга для представлений. И вообще мне могло почудиться. Да нет конечно же, сейчас не может быть никаких «почудиться». Ради Салазара, война на дворе. И если пожиратель смерти, с меткой, приходит на выпускной, в переулок, выходящий в Косую Аллею, то есть в место, где его запросто могут схватить и арестовать, случись здесь аврорский рейд, то это должно что-то значить. Вот только что? Сад здесь приличный для такого заведения, как по виду, так и по размеру –ярдов семьдесят в длину, если не больше. И из него можно, если свернуть за угол, по дорожке сразу выйти обратно в переулок. А вот войти оттуда, помнится, нельзя. В глубине сада – статуи, фонтаны, скамьи. И много зелени. Сейчас здесь народу почти нет. Только несколько выпускников курят за углом, противоположным от того, где выход в переулок. Слизеринцев среди них нет. Карл увлекает меня к дальнему фонтану, садится на край и накрывает нас воздушным пузырем. Я говорю ему, что согласен на ритуал, но, против ожиданий, он эту новость воспринимает довольно рассеянно. - Роланде скучно со мной, - говорит уныло. Мерлин, да он меня вообще не слышал! - Ну, купи для нее квиддичную команду, - раздраженно бросаю я. - Северус, ну конечно же! – просияв, восклицает он. Выглядит так, будто он сейчас меня расцелует. - Только не куплю, а создам с нуля, - с энтузиазмом продолжает Карл. – Так еще интереснее! Сейчас же скажу ей об этом! Он бросается к залу, переходя почти на бег. Начинаю подозревать, что у Давида не получится уничтожить камень. Вряд ли Карл теперь захочет ввязываться в ритуал с такой степенью риска. Получается, что Давид, сводя их, навредил себе самому же. Или нет? Может быть, нам уже пора увидеться вживую? У входа меня перехватывают сначала Альбус, давно не виделись, ага; потом бывшие ученики. Слизеринцев в этом году выпустилось аж шестнадцать человек, урожай просто небывалый. Интересно, сколько из них заполучит Хиггс? Или ждать еще целую банду сразу? Приверженцем темных искусств никто из них не выглядит. И пожирателей в ближайших родственниках ни у кого нет. Но ведь и Уильямсон был скромный зайка из обычной семьи. В целом все кажется вполне обычным. Никаких намеков. Кто-то устроился на работу, даже на стажировку в министерство, во вполне безобидные отделы, Флора Фергюссон, которая меня больше всего беспокоила, принимает заказы в «Твилфитт и Таттинг», но большая часть выпускников просто отдыхает. Про двух магглорожденных студентов ничего не слышно. Но, как говорится, еще не вечер. Вполне понятно, что часть выпускников вовсе не хочет слушать занудные речи официальной части. Хотя кто-то уйдет как раз вскоре после нее. Альбус опять позвал «Ведуний», а бешеную музыку не все переносят. Интересно, откуда деньги? Не мог же попечительский совет одобрить такую трату? Когда я наконец добираюсь до зала, там уже толпа. Выпускники, их пары, родственники. При этом часть из них – восторженные магглы, попавшие в магический мир впервые. Если родители ходят с магглорожденными детьми в первые годы делать покупки, то для братьев и сестер выпускной это первая возможность побывать здесь. Не всегда последняя: все же смешанных семей немало. Пока я пробираюсь к «своим», взгляд выхватывает в толпе Минерву. У нее сияющий взгляд, и, кажется, она даже помолодела лет на двадцать. Да и платье на ней необычно легкое по сравнению с тем, что она носит. - Она с кем-то спит, - говорит Роланда, вцепляясь в меня. Даже голос не понизила. Впрочем, за общим шумом это не должно быть так слышно. - У нее племянник выздоровел, - сухо замечаю. - Северус, ты зануда! – смеется Роланда, два раза стукнув меня по предплечью крепким кулачком. – Женщины так выглядят, только если спят с кем-то. Ей и невдомек, конечно, что она только что сделала, пусть провальную, но все же попытку вызвать Темного Лорда. Роланда, между тем, начинает рассказывать, что Карл позвал ее тренировать команду, которую он давно мечтал создать. Уверен, она прекрасно понимает, насколько неуклюжей была эта ложь про мечту, но вряд ли она в состоянии отказаться. Хорошая все же вещь – деньги. В этот момент я замечаю Филиуса. Он окружен выпускниками, которые ему что-то наперебой рассказывают. Но он их, кажется, не слушает. На его лице – грусть и досада, и я нигде не вижу Лианну. От Филиуса меня отвлекает приход Марии Инессы. Мой временный приз - Роланда - переходит Карлу. Мария Инесса утаскивает меня в угол. - Если официальная часть продлится дольше пятнадцати минут, я кого-нибудь прокляну, - бормочет она, облизывая ложечку от мороженого. В ее руке вазочка с двумя шариками – белым и розовым. Они щедро политы карамельным сиропом. Странно, кстати, что мороженое подали так рано. Сейчас, конечно, жара, но до плотной еды так обычно не… - Не ешь! – я выбиваю мороженое у нее из рук, прежде чем Мария Инесса успевает поднести ко рту ложечку во второй раз. Тащу ее наружу, не в сад – в переулок, за угол, в щель между домами. - Голова кружится, - говорит она. Роюсь в кармане в поисках безоара, но она вытаскивает фиал. - У меня все с собой. Рвоты немного. Мария Инесса капает на нее определителем. Рвота мгновенно чернеет. Поверхность ее вспенивается. - Растительный яд. Это что, обычное развлечение в Хогвартсе – гостей травить? - Хотелось бы верить, что нет. И почему мне кажется, что Уильямсон приложил к этому руку? Но зачем бы ему это? Чего он добивается? Или это – холодею – задание Лорда? - Ты знаешь, кто это? - Нет. Как у тебя оказалось мороженое? - Официант предложил. - Что за официант? - Официант как официант. Я болтала с сыном и его девушкой, так что просто взяла у него вазочку. Перед моим мысленным взором разворачивается картинка. Действительно официант. Надо сказать Альбусу. - А вкусы какие были? Шарики обычно набирают вообще-то, а не просто так из рук берут. - Хм. Ваниль и клубничное? - Ты их любишь? - Клубнику и ваниль? – она хмурится. - По настроению. – Потом ее озаряет: - Там был карамельный сироп. Его бы я точно не взяла с клубникой. Слишком приторно. - Значит, еще и Конфундус. Тебе нельзя туда возвращаться! - Напротив. Надо выяснить, кто это сделал! И надо выяснить, не пострадал ли кто-нибудь еще. - Ты еле на ногах стоишь. - Нет, это он будет думать, что я еле стою. Я гораздо крепче, Северус, чем вы все можете вообразить. Отец приучал меня к ядам с детства. И я многое из того, что других убьет, могу принять без особых последствий. И это, чем бы оно ни было, тоже. Мария Инесса накладывает какие-то чары. - Что это? - У меня сейчас будет испарина и очень бледный вид. Чары прогульщиков. Их мой брат, Фелиппе, придумал, чтобы пропускать классные часы. Но чувствовать я себя буду приемлемо, а если что-то изменится, я тебе сообщу. Мы возвращаемся в зал. Там как раз идет официальная часть. Альбус рассказывает о пути, который выпускники преодолели и который им еще предстоит. «Времена сейчас немного неспокойные», «Если вам потребуется совет в трудной ситуации, вы знаете, где его получить». Но это, слава Салазару, максимум. Когда Альбус заканчивает, Мария Инесса сжимает мою руку, то ли в знак поддержки, то ли потому что ей все-таки плохо. Но не видно, чтобы кто-то еще пострадал. И мороженого в руках вроде ни у кого нет. Уильямсон у столов со своей датчанкой. Мой взгляд упирается в Вуда. А этот-то что тут делает? Альбус спускается с кафедры и исчезает в толпе быстрее, чем я успеваю его догнать. На улице его тоже не оказывается. Предупреждать ли Минерву? По- хорошему, надо отменять выпускной и начинать расследование. Нет, один я с этим не справлюсь. Вхожу обратно и снова обыскиваю взглядом толпу – Альбуса нигде не видно. Хор поет песню про волшебника-недоучку. Предполагается, что это должно быть смешно. На улице захожу в щель между домами и посылаю патронус. Если Альбус еще внутри, и они все увидят мою лань… Уильямсон увидит… Но как поменять патронус?! Это совершенно невозможно… К моему огромному облегчению в переулке появляется Альбус. Бросаюсь к нему. - Ты сейчас в зале был? – спрашиваю. - Нет, собирался по-родственному пропустить стаканчик с Аберфортом, но, видимо, не судьба. Что случилось, Северус? Быстро пересказываю ситуацию. Альбус выглядит озабоченным: - Я останусь. Пригляди за мистером Уильямсоном, Северус. Я распоряжусь, чтобы поменяли еду. И проверю официантов на Империус. Неужели Том решил перейти в наступление таким образом? А вот это мне даже в голову не приходило. Но что если это правда? Ну нет, он только что вернулся, сторонников пока раз два и обчелся, министерство, конечно, идиотничает, но как раз идиотничает, потому что его боится и не на его стороне. Такая акция только настроила бы против него чистокровные семьи. С другой стороны, я исхожу из того, что он в твердом разуме. Но может ли быть в твердом разуме маньяк? И вдруг Марии Инессе мороженое вручили по ошибке? Вдруг кому-то из магглов должны были вручить? Они там по всему залу рассредоточены. Может, кто-то из них рядом был тоже в зеленом? В зале, однако, все спокойно. Альбус разговаривает с распорядителем, хор поет гимн Хогвартса, выпускники и их родители подпевают и рыдают. Мария Инесса у стены между своими отпрысками, Маленькая дрянь в ярко-синем платье с открытыми плечами: уж конечно, не могла не выпендриться. Но ей все равно не идет. Кажется, будто ее вообще засунули в чужую одежду. Хотя Поляков, стоящий рядом с ней, смотрит на нее восторженно. Дальше Крам и Грейнджер. А ведь ей пятнадцать, ее вообще здесь не должно быть. Опять Альбус… налаживает связи. Выступление хора заканчивается под бурные аплодисменты. Потом начинают дарить подарки, какие-то памятные наборы с колдографиями. В наше время такого не было, ну или я не помню уже. Одергиваю себя, потому что ищу глазами Альбуса, а не Уильямсона. А Уильямсона как раз и нет. Зато я вижу его спутницу. Отправляюсь в ту сторону, отмечая краем глаза только что вошедшего человека в синей мантии. Рыжие волосы и борода. Кто-то очень знакомый, но не родитель. Человек замешивается в толпу, и я, пережив секундный испуг, все-таки вспоминаю. В голове складываются два и два. Ах вот кто тот самый «преданный К.Л.». Но Альбус, однако, рискует раскрыть его. Видимо, дело и правда дрянь. Я подхожу к девице Йохансен, которая со странным выражением лица уставилась в пустой бокал. Та-а-ак. Не многовато ли империусов сегодня? А ведь ее родственников я не видел. И Уильямсона надо отыскать срочно. Но сначала… Снять Империус у меня, однако, не получается. Может быть, потому, что с магией еще не все в порядке. Йохансен на то, что я взмахиваю руками над ней, вообще не реагирует. Поппи, по счастью, стоит в нескольких шагах от меня. Но ее Фините тоже не срабатывает. Поручаю ей отправить девочку в Мунго, сообщить обо всем Альбусу и больше никому ничего не говорить, и иду искать Уильямсона. Со мной со всех сторон здороваются родители, выцепляю и расспрашиваю тех, у кого дети учились в Рэйвенкло. Йохансенов в зале действительно нет, и сестры-близнеца пострадавшей девицы тоже. И все это мне не нравится. Очень. Уильямсон неожиданно находится – когда его имя называют с кафедры. Отлавливаю его, едва он сходит со сцены. В буквальном смысле отлавливаю, так как он пытается на меня упасть. А на сцене вроде не казался не то что сильно пьяным, а пьяным вообще. - Нам надо поговорить. - Как скажете, профессор, - он опять наваливается на меня. Тащу его в сад. Там почти никого нет. Довожу до фонтана, где мы разговаривали с Карлом. - Ну, долго еще? – заплетающимся языком спрашивает он. - Ваша спутница пришла под империусом, а вы не заметили? – интересуюсь, сгружая его на скамью. - Отчего же не заметил, профессор? Ну конечно же, он трезв. И взгляд такой наглый, что очень хочется проклясть его, но, к сожалению, нельзя. - Никогда не видел столь топорно наложенного империуса, - роняю я. - Ну извините, было мало времени для тренировок, - ухмыляется. – А попасть я сюда хотел. Очень хотел. Ну нет, не мог Лорд ему никаких заданий дать. Пока точно нет. - Меня не интересует, что вы хотели и чего не хотели. Вы наследили, посадили себе на хвост авроров и поставили под угрозу разоблачения наше общее дело. Лорд вас за это по головке не погладит. Он вздрагивает, и ухмылка стекает с его лица. - Что еще вы успели сделать, кроме как отравить мороженое? Опять вздрагивает. - Ничего, - отвечает сдавленно. – Ничего не успел. - Это была ваша инициатива или мистера Хиггса? - Моя. - И с какой же целью, позвольте поинтересоваться? - Я не ее хотел, - говорит он уныло. - Ее нечаянно. - Нечаянно? – издевательски переспрашиваю я. - Я хотел Стеббинса. У него отец аврор. Я решил, что лучший способ выводить из строя авроров – это ударять по их семьям. Звучит довольно жалко, надо сказать. И на редкость фальшиво. - Ах, вы решили. И Темный Лорд, конечно, согласился с вашей блестящей стратегией. Судя по его внешнему виду, я прав. - Сейчас вы уберетесь отсюда, - говорю. – Немедленно. И не домой, а туда, где вас не найдут. И вернетесь домой только в том случае, если я вам это разрешу. Связь со мной будете держать через Малфой-мэнор. Вы все поняли, Уильямсон? Он издает долгий вздох, срывает веточку с куста и проводит ею по губам. - Вы поняли? Не заставляйте меня повторять еще раз. Иначе я сделаю это тем способом, который вам очень не понравится. - Хорошо, профессор, - отвечает он. – Я все понял. Связь через Малфой-мэнор. До встречи, профессор. Он встает и дизаппарирует. С моих плеч явно свалился Бен-Нэвис. Еще бы понять только, что здесь надо было этому говнюку. Оглянувшись, я замечаю, что ко мне идет Мария Инесса. Опускаюсь на то место, где только что сидел Уильямсон, и прикрываю глаза. Выдыхаю. - Там уже вальсы. Альбус танцует с Минервой. И даже вполне прилично. А ты со мной не хочешь танцевать, - шутливо жалуется Мария Инесса, усаживаясь рядом. Она утыкается подбородком мне в плечо. Ее дыхание на моей шее. - Как ты себя чувствуешь? - Сносно. Хотя, надо признать, яд все-таки ударил по мне. Пришлось пить озверин. Должно быть, концентрация была приличная. - Озверин? – спрашиваю я, не открывая глаз. - Это мамино восстанавливающее. В самом сильном сочетании. Потом будет плохо. Очень. Но я решила, что сейчас я тебе нужнее здесь. - Я надеюсь, что нет. Если только Уильямсон действительно не успел натворить еще каких-нибудь дел. - Меня пытались проклясть, между прочим, - говорит она со смешком. - Что-о-о?! Мария Инесса залезает пальцами в лиф и вытаскивает покореженный медальон-сердечко. - Артефакт, отводящий проклятия. Вильярдо передают его по женской линии уже лет пятьсот. Он сильно нагревается, когда срабатывает. Так что у меня теперь ожог. Но поищи остатки этой дряни, пожалуйста. Я сама не могу. Торопливо диагностирую ее. Фон проклятья слабенький, ниточки разорваны и расползаются под моими взмахами, но их столько, что если бы оно сработало в полную силу, мало бы ей явно не показалось. Интересно, что это вообще такое? - Когда это случилось? - Когда ты пошел с этой девочкой возиться. Вот урод! - Так. Сейчас я отправлю тебя домой. - Я хочу танцевать, - говорит она упрямо. - У тебя глаза закрываются. Она слабо отмахивается. Как ее еще отправить-то? Аппарировать сам я ее не могу. За пределы Британии Рыцарь не выезжает. Не к Блэку же ее тащить? Хотя почему нет? А Маленькая дрянь? Кто-то же должен ее забрать? Я запоздало затыкаюсь, сообразив, что последние фразы я сказал вслух. - Прошу прощения, я… - Не надо. Не зови ее так, Северус, - Мария Инесса берет мою руку в свои и гладит пальцами ладонь, потом прикладывает ее к щеке. – Она такого не заслуживает. - Хорошо, - обещаю. Но не факт, что выполню. Мне, конечно, стыдно, но… - Пойдем вызовем Рыцаря, чтобы отправить тебя в дом Блэка. - У меня есть портал для таких случаев. Не беспокойся. Эухению Викторию заберет Эрнесто. Он же теперь у нас лечит Ромулу. Она отпускает мою руку и исчезает. Ромулу он лечит! Да что же за семейка чертова! Я делаю несколько шагов в сторону зала и тут же натыкаюсь на Маленькую дрянь собственной персоной. Она нелепо дергает юбку, пытаясь вытащить ее из куста. А дьявольские силки-то здесь откуда? Уничтожаю их вместе с половиной куста, но юбку она успевает спасти. К несчастью. Придется лицезреть ее тут и дальше. - Спасибо! – говорит она. - И я хотела вас поблагодарить за то, что вы спасли Эрнесто. Ну здесь уж я себя сдерживать не буду. - Если бы ваш брат, - говорю медленно, - как и все ваше семейство, не отличался омерзительными половыми привычками, мне бы не пришлось его спасать. Она отшатывается. - Что?.. что вы говорите? – лепечет. Противно смотреть. Ну конечно, слезы на роже. Что же еще?! - Если вы пытаетесь вызвать жалость, выберите для этого другой объект. Ваш блохастый друг подойдет для этого как нельзя кстати. Будете пятидесятой в очереди. И это после всех постелей, в которых он побывал еще до того, как его обглодали дементоры. И да, она ревет и пытается вякнуть что-то, и не может, а я получаю от этого удовольствие. - Впрочем, вам не привыкать. – Замечаю ее ухажера, идущего в нашу сторону. - Предложите ему тройничок с Поляковым. Может быть, это его заинтересует, и я наконец-то освобожусь от его приставаний ко мне. Раскаяние нагоняет меня на подходе к залу, но я его усиленно давлю. За углом курят Стеббинс, еще пара хаффлпафцев, Фоссет и Грейнджер. Первый порыв – подойти, устроить всем разнос и снять баллы. Потом осознаю, что я уже не в Хогвартсе, натыкаюсь на Лоули, стреляю сигареты у него и заворачиваю за другой угол, к калитке. И едва не падаю на самозабвенно целующуюся парочку. Флинт и Вуд. Замечательно. Просто замечательно. У Вуда закрыты глаза, и когда Флинт отскакивает при моем появлении, Вуд еще стонет. Потом соображает, что что-то произошло, при виде меня пугается, стремительно бледнеет и так же стремительно сбегает. - Ну вот, - с тоской говорит Флинт, прислоняясь к стене. Над его воротником алеет первостатейный засос. - И что это было? – спрашиваю. - А что, непонятно, что это было? – он хватается за голову. - Как же не вовремя вы пришли, профессор! - Невовремя? Разъясните-ка мне кое-что, Маркус. Если у вас с мистером Вудом такое исключительное взаимное притяжение, то кто мешает вам встретиться в другом месте? Или мистера Вуда заводит исключительно опасность, и дрочить друг другу за углом публичного танцзала это единственная вероятность для вас его получить? - Он не будет… - бормочет Флинт. – Да и я не буду. Я должен жениться, чтобы продолжить род. И он тоже. А я не собираюсь изменять жене, - вскидывается он, как будто я ему это предложил. Да, далеко же все это зашло… - И как давно вы с мистером Вудом?.. Вот еще почему он на второй год оставался, оказывается. - Мы недолго… Я же не мог опозорить гордое имя Слизерина, профессор, - издевательски говорит он. – Так что все закончилось там, где и началось. - Нет, Маркус, там все не закончилось. Вы еще и к Блейзу полезли. - Ну что вы хотите услышать? – рычит он. - Что я был ублюдком?! Что я и есть ублюдок? Вам-то что от этого?! - Вы злились, - понимаю я. - Я злился, - соглашается он. У него в глазах слезы. – Вам нравится на это смотреть? - Нет. Не нравится. Сейчас я скажу вам одну вещь, и это будет самый ценный совет, который вы когда-либо от кого-либо получали или получите за всю свою жизнь. Для того чтобы продолжить род, необязательно жениться. Он усмехается: - Это все, профессор? - Это все, Маркус, - говорю я. – Это действительно все. Вернувшись в зал и отчитавшись Альбусу, нахожу Карла с Роландой. Увлеченно жуя, она размахивает вилкой и так же увлеченно рассказывает: - И везде, везде записано «финт Порскова» и в справочниках, и в газетах пишут «Петр Порсков». - А как надо? – мягко спрашивает Карл. У него на щеках алые пятна, а в руках бокал шампанского, и он неотрывно глядит на Роланду, как будто боится что-то пропустить. - Это она! – фыркает Роланда. – Загонщица, а не загонщик. Прасковья Петрова. А не Петр Порсков! - Карл, - вклиниваюсь я, когда тот прекращает смеяться, - можно я теперь украду Роланду? - Кради, - со вздохом соглашается он, все еще не отрывая от нее взгляда, - но, пожалуйста, верни назад. Мы отходим. - Ну что такого секретного ты мне хочешь сказать? – со счастливым смешком спрашивает она. - Сделай мне одолжение, - прошу, только теперь осознав весь идиотизм ситуации и ожидая, что самое малое, что Роланда может сделать – посмеяться надо мной, - возьми в свою команду мистера Флинта и мистера Вуда? - А, вот в чем дело. – Роланда похлопывает меня по плечу. – Они перспективные игроки, но в них, конечно, придется о-о-ой как вложиться. – И улыбается: - Но я понимаю, о чем ты, Северус. Считай, что уже взяла.