Лунное серебро

Мукуро приподнялся на цыпочки и долго, со вкусом потянулся. Он проспал около суток после тяжелой, выматывающей тело и разум битвы, но теперь-то был наконец-то готов насладиться заслуженной победой. Рокудо, ранее бывший иллюзионистом самого короля в то далекое и славное времечко, когда государство было единым, после смерти сюзерена не смог найти себе место. Какое-то время он пытался применить себя, искал занятие по вкусу, способное прокормить, хоть какое-нибудь… Когда закончились накопления, он даже пару лет показывал неблагодарной публике фокусы, пользуясь пламенем Тумана! Об этом времени даже сейчас вспоминалось с содроганием и жгучим, как яркий стручковый перец, стыдом. И все же Мукуро улыбнулась удача: он забрел именно в эту часть королевства, провозгласившую себя независимой, смог завоевать доверие паре влиятельных мятежников, возглавил бунт, сразился с тираном, кинув в горнило войны все свои силы — и победил. Теперь он и сам был королем… Глаза горели, сердце заполошно колотилось в грудной клетке, голова кружилась, а земля под ногами то и дело пыталась ускользнуть от обутых в мягкие кожаные сапожки ступней… Странные крики внизу заставили новоиспеченного короля вздрогнуть и на всякий случай призвать пламенные силы. Власть, конечно, лишает дорвавшихся до нее разума, но не настолько же быстро! Почувствовав мягкое прикосновение иллюзии, Мукуро немного успокоился и, послав на всякий случай предупредительный сигнал для Наги, кузины и одновременно самой верной соратницы, не оставившей его даже во времена скитаний, новоиспеченный король спустился вниз. — Кто-то пытается прорваться сквозь замковую охрану, государь! — бодро гаркнул тут же подоспевший телохранитель. Спустя пару секунд Мукуро понял, что государь — это он, после чего с самым царственным видом кивнул докладчику. И сразу же забыв о нем, Рокудо двинулся к воротам, снедаемый любопытством. Мукуро успел изучить все тайные и короткие переходы дворца, когда готовился бунт, а потому успел как раз, чтобы увидеть, как тонкий и очень гибкий высокий брюнет в каких-то странных тряпках ловко расшвыривает стражу в сторону. Боевая подготовка королевских охранников сильно хромала, что с недовольством отметил Мукуро, а потому незнакомцу удалось с ними справиться почти без усилий. Беглец заслужил свободу, но он очень заинтересовал Рокудо, к тому же тот понимал, что Бьякуран вполне мог держать в своих темницах и вовсе невинного человека, так что он шагнул к незнакомцу, намереваясь удержать его и расспросить обо всем. Увидев новое лицо, парнишка замер, а в его глазах отпечатался такой явственный ужас, что Мукуро и сам остановился. — Тише-тише, — примирительно сказал он, подходя к парню, как к напуганному дикому зверю. Тот, впрочем, не слишком сильно от них и отличался. — Скажи мне, кто ты и как сюда попал? Я новый правитель этого места, так что смогу помочь тебе, если ты не виновен. Незнакомец затряс головой и отступил назад. Взгляд его, и прежде диковатый, совсем затуманился, он проскулил что-то неразборчивое, попятился, заметался между поваленными стражниками. Незнакомец глядел на Мукуро так, будто знал его и при этом смертельно боялся. Рокудо присмотрелся повнимательнее, но юноша, чуть пониже ростом его самого, с белоснежной кожей и глазами свинцового осеннего неба никогда не встречался ему на пути, иначе Мукуро запомнил бы его. Тоненький, осунувшийся, бескровные губы плотно сжаты — парень явно хватил лишений, уж больно изможденным он был. — Вы знаете его, мой король? — почтительно пропищал старший слуга, раболепно кланяясь. Мукуро сцепил зубы: еще совсем недавно этот жалкий червяк так же стелился перед прежним владыкой этого места. Рокудо ценил верность, но и стремление человека выжить в любой ситуации понять мог, а потому отрицательно покачал головой. — Он мне незнаком, но его явно держали взаперти последнее время и держали именно здесь. Кто из вас может опознать его? Один из слуг смущенно отвернулся и мучительно покраснел, пряча глаза. Рокудо заподозрил неладное, а потому велел парню следовать за ним, а сам осторожно приблизился к незнакомцу, попытался ухватить его за руку и едва успел подхватить: парнишка обмяк, все его тело сотрясалось крупной дрожью. Мукуро дотащил его до ближайшей пустой комнаты и приказал притащить отвара из успокаивающих трав. Тот самый слуга, который явно опознал этого парня, неуверенно топтался за дверью. — Итак, ты знаешь, кто это. Говори! — Он… ну… Ваше Величество! Он это… — Не мямли! Говори, как есть! — Это Хибари Кея! Он проиграл Бьякурану поединок и был захвачен в плен! Его держали в темницах и… ну… — Все, достаточно! — Мукуро тяжело вздохнул и отправил слугу подальше с напутствием держать язык за зубами, если не желает его лишиться. Сам же он вернулся в комнату. Хибари дрожал всем телом и старался свернуться в клубок на невысокой кушетке, на которую Мукуро его опустил. Рокудо поднес парнишке стакан отвара из успокаивающих трав, который должен помочь прийти парня в себя и погрузить его в долгий здоровый сон. Кея обливался, но послушно глотал предложенное, а затем вдруг замер, изящным и даже каким-то кошачьим движением сполз на пол и на четвереньках пополз к Мукуро. Тот от неожиданности отступил на несколько шагов, но Хибари это не остановило, и он уткнулся лицом в колени Рокудо, умоляюще поскуливая. Кажется, он просил прощения за то, что попытался сбежать. Краем сознания Мукуро пожалел, что не позволил парню уйти из этого места, но ему было понятно, что в таком состоянии Хибари далеко не уйдет: лишь до первых беспринципных моральных уродов. Рокудо не считал себя столпом света, но он предпочитал добровольность в таких отношениях, искренность. А потому твердо решил, что займется лечением Хибари: парень должен сначала прийти в себя, а уже потом решать, куда ему двигаться. Чувствуя себя Далилой, Мукуро поднес Кее еще один стакан целительного отвара, и тот покорно выпил предложенное. Что он ждал, непонятно, но Рокудо невольно залюбовался изумленным и одновременно умильно-сонным выражением лица своего гостя. Кея уснул прямо там, на полу, и Мукуро пришлось нести его до собственных покоев, где он мог наблюдать за состоянием Хибари. Непривычная ноша ничуть не тянула.