До бесконечности и дальше

Нам больше ничего не оставалось, кроме как просто рассказать всю правду. Но впоследствии мы горько об этом пожалели. Марио злился все больше. К концу повествования он уже вскочил с кресла и метался по гостиной, словно разъяренный лев по клетке. — В общем, теперь Хуан в камере, и все закончилось благополучно, — заключил Маттео. — Все живы, Симон тоже скоро пойдет на поправку. На несколько секунд воцарилась тишина. Тем временем полицейский взял себя в руки, подошел к нам и негромко спросил: — Скажите мне, ребята, где я работаю?! — Э-э, — удивленно промычал Маттео. — В полиции, разве нет? — Именно! — воскликнул Марио. — Хотя ее вы в это почему-то втягивать не захотели! А могли. И должны были. — Но ведь это дело, скорее, касалось миграционной службы, — возразила я. — Чтобы обвинить человека в незаконном пребывании на территории Аргентины, нужно было сначала это доказать. Потому мы и подключили миграционную службу. — Это было дело миграционной службы, Луна, — мягко поправил меня Марио. — До тех пор, пока самозванец не схватил тебя, не продержал под замком, не начал издеваться и не попытался изнасиловать! А это все уже попахивает серьезным преступлением и тянет не солидный срок. Я уж молчу про изнасилование твоей подруги! Нет, поверить не могу, что ни он сама, ни ее родители не обратились с заявлением в полицию! — Они не обратились, потому что доказательств не было, — пояснил Маттео. — Мама Нины — адвокат, и она понимала, что без прямых улик над ними только посмеются. — И в моем случае представить доказательства тоже возможным не представляется, — добавила я. — Поскольку все происходило в особняке, куда у Хуана был постоянный доступ, он, наверняка, тут же от всех улик избавился. — Может, оно так, а может, и нет, — возразил Марио. — В любом случае, признательные показания обвиняемого способны заменить все улики. А я бы из вашего Хуана эти показания вытянул, вы меня знаете! — Знаем, — кивнул Маттео. — И именно поэтому не хотели, чтобы ты подключался. Пойми, дядя, сейчас гораздо важнее найти человека, который угрожает жизни Луны — Шерон Бенсон. Более мелкую угрозу спокойно можно доверить и более мелкой службе. Ты — не Юлий Цезарь, чтобы заниматься двумя делами одновременно. — Ради тебя я готов заниматься и пятью! — выпалил Марио. — Понимаю, — кивнул его крестник. И ценю это, поверь. Но не приму от тебя такой жертвы, дядя. Моя совесть этого не выдержит. — А что с моей совестью, Маттео?! — воскликнул полицейский. — Или ты предлагаешь мне спокойно искать вашу Шерон, пока ты раз за разом влипаешь в новые неприятности?! — Ну, в конце концов, Хуан снова арестован, и опасность миновала, — пожал плечами мой парень. — На каком основании арестован? — изогнул бровь Марио. — Черт, да он даже в Аргентине находился, оказывается, законно, раз в паспорте стоит отметка! Фактически, они даже депортировать его права не имеют! — Ну, да, сейчас Хуан в камере за оскорбление сотрудников миграционной службы. И потом еще побег из-под стражи. — Все это тянет, максимум, на месяц заключения! А что дальше?! — Мы надеемся, что ситуацию разрешит Симон, когда придет в себя, — встряла я. — Уж у него достаточно доказательств. — А вдруг ваш Симон просто не захочет свидетельствовать против родного брата?! — возмутился Марио. — И вообще, знаете, надежда, — это, конечно, хорошее чувство. Но всегда лучше, когда под ногами твердая почва. Короче, делаем так: ты, Луна, напишешь заявление на имя этого… Хуана по факту сексуальных домогательств и незаконного лишения свободы, а… — Но тогда ей придется свидетельствовать, также, и против своих приемных родителей, — возразил мой парень. — Нехорошо. — Ладно, — сдался полицейский. — Допустим. А можете вы убедить свою подругу заявить об изнасиловании? — Думаю, это будет проще, — согласился Маттео. — Мы либо поговорим с Гастоном, либо выйдем на родителей Нины. Но что ты дальше планируешь делать, дядя? — Когда заявление будет написано, у меня появятся основания для ареста Хуана. А уж выбить из него правду я сумею. — Пустая трата времени. В миграционной службе его допрашивали раз пятьдесят. Он все отрицает. — Дорогой крестник, если у других что-то не получается, это не значит, что я тоже не справлюсь. Уж кому это знать, как не тебе? Вы с Луной уговорите подругу подать заявление. Все остальное — моя забота. — Ну, хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дядя. Только не забывай: в первую очередь нужно найти Шерон Бенсон и обезвредить ее. — Знаю. Не волнуйся. Я, конечно, как ты справедливо заметил, не Юлий Цезарь, но время свое распределить могу. И приоритеты расставить тоже. В общем, уходили мы от Марио, будучи в куда лучшем настроении, чем утром. Его немного подпортил только дождь, внезапно пролившийся на Буэнос-Айрес, пока мы были у полицейского. Как на грех, я была в босоножках. — Все-таки у меня паршивая интуиция, — жаловалась я, пытаясь перепрыгнуть особенно большую лужу. В результате Маттео надоело на это смотреть. Он подхватил меня на руки и понес. Счастливый, ведь на нем были непромокаемые кроссовки. — Эй, тяжело ведь! — запротестовала я, прекрасно зная, что парень меня на ноги уже не поставит. — И вовсе не тяжело, — недовольно заявил тот. — Наоборот, Девочка-Доставка, ты сильно похудела по сравнению с прошлым годом. Мне это не нравится. — Да? — хмыкнула я. — А говорят, парням нравятся стройные девушки. — Ну, во-первых, ты никогда и не была толстой, — возразил Маттео. — По крайней мере, за те три года, что мы знакомы. А во-вторых, с той прямо-таки болезненной худобой, которая у тебя сейчас. И я это заметил еще после приезда из Оксфорда. Что с тобой произошло на каникулах? — Я… была очень расстроена твоим исчезновением и потеряла аппетит, — призналась я. — Почти ничего не ела. — Ох! — вздохнул мой парень. — Это я во всем виноват! Прости! Но после моего возвращения ты начала питаться нормально? Решив быть до конца честной, я покачала головой и пояснила: — Не могу. После твоего приезда мне было не до еды, потому что я не могла с тобой помириться. А потом эта нервотрепка с Шерон. И еще тот факт, что, когда меня силой удерживали в особняке, то совсем не кормили. В общем, теперь я физически не могу питаться полноценно. У меня болит вот здесь. С этими словами, я показала на верхнюю часть своего живота. Маттео замер на несколько секунд, после чего как-то по-звериному зарычал, круто развернулся и быстрым шагом понес меня в противоположном направлении. — Куда мы идем? — опешила я. — В больницу, — заявил мой парень. — Я не успокоюсь, пока тебя не осмотрит врач!