***
— Итак, Юнги, познакомься, — начал Чонгук, отпивая немного кофе из полу стеклянной вытянутой кружки, — это Ким Сокджин и Ким Намджун. Они однофамильцы, круто? Мин медленно хлопнул глазами, рассматривая двух длинных широких мужчин, непонятно откуда взявшихся. Доверия не внушал особенно тот с накаченными губами (так предположил сам Юнги), ведь его постоянная ухмылочка и глупые шутки заставляли иногда даже закрывать уши от раздражения. — Очень…приятно, — неуверенно протянул мужчина, взяв небольшую кружку, наполненную горячим американо. Атмосферка в кафе была напряжённая. Хотя бы потому, что над Юнги нависла большая и непроглядная черная туча злобы и отчаяния. Он-то думал, что прямо после встречи в участке они с Чонгуком поедут домой и проведут как можно больше времени вместе, потому что Мин скучал как верный пес, сидя в буквальном смысле на цепи в будке пару месяцев. Но ему прямо сейчас приходится сидеть в кафе вместе с Чимином, Чонгуком и двумя какими-то неизвестными придурками, один из которых похож на клоуна, а второй на типичного ботаника из всех американских сериалов, правда не особо дрыщавого. — Они помогли нам с Чонгуком вытащить тебя, — вдруг подал голос Чимин, который выглядел еще лучше, чем прежде. Волосы снова приняли свой привычный блеск, глаза бегали в разные стороны с большой скоростью, отливая привычной благородной карамелью, а на губах отблеском появился вкус любимого чупа-чупса. — Да! А Джин-хен приютил меня, когда я не уехал и один раз спас мне жизнь! — воодушевленно проговорил Чонгук, кидая взгляд на взрослого блондина, который протянул ему кулак, намекая на свое особенное рукопожатие. — Да это совсем пустяки, Куки такой хороший малый, что мне не составило труда позаботиться о нем как следует, — Сокджин подмигнул, расплывшись в улыбке и следя за тем, как Гук с восторгом в глазах повторяет жесты пальцами, которые они придумали буквально вчера. На этом моменте закипел чайник. В голове у Юнги. Тот самый неприятный, режущий звук свист пролетел сквозь уши мужчины, заставив его в прямом смысле зажмуриться. Джин-хен? Куки? Хороший малый? Приютил? Кажется, Мин начинает немного возвращаться в свое прежнее поведение, после эмоциональной разрядки перед Чонгуком в полицейском участке. — То есть как-то приютил? — голос мужчины звучал, мягко говоря, совсем недружелюбно, — а дома остаться мозга не хватило? Куда ты его прячешь в нужные моменты, а? Все молча уставились на этого покрасневшего сквозь природную бледноту Юнги, который тут же принялся за кофе, опустив глаза так, будто ничего не произошло. — Да ладно тебе, старик, не кипяти чайничек, я же все про вас знаю, — дернув бровями, проговорил блондин, на что тут же отреагировал занятый до этого чупа чупсом Чимин: — Ой, Джин ты зря… Кто поджег Мин Юнги? — Старик? У тебя вообще страха нет, мелкий придурок? — злобно зашипел мужчина, устремив свой пронзительный кошачий взгляд на Сокджина, который почти смеялся в этот момент, вытянув пухлые губки и сложив руки на груди: — Я старше тебя вообще-то. На этом моменте даже Чимин чуть не подавился: — Чего? Ты выглядишь возрастом как я. — Это все уход за кожей и ежедневные маски, — проводя пальцами по своим щекам, ответил блондин, прикрыв глаза, — у меня супер-мягкая и дышащая кожа, хотите потрогать? — Воздержусь, — тут же ответил Мин, ожидая что любой его поддержит, однако остальные трое хором проговорили «да!», кинувшись мять чуть пухловатые щечки Сокджина. Юнги на секунду завис, после чего медленно вздохнул, прикрыв лицо рукой. Кажется, он отлично чувствует, что наконец вернулся. Волна радости и эйфории вдруг накрыла его с головой, и мужчина начал тихо посмеиваться. Чонгук тут же вздрогнул, остановившись и повернувшись к Мину лицом. Остальные последовали его примеру, даже замолчав и замерев в изначальных позах. С каждым смешком он становился все громче и громче, а спустя минуту мужчина вообще залился настоящим ярким смехом, откидываясь на спинку стула. Чон почувствовал, что вокруг него прямо сейчас летают лепестки сакуры или что-то в этом роде, потому что смех Юнги был такой нелепый, но искренний и яркий. В сердце приятно защемило, и юноша расплылся в улыбке, чуть прикусив нижнюю губу, всматриваясь в счастливые черты лица Мина. От смеха его лицо даже приняло здоровый природный румянец. Мужчина был похож на заведенную ключиком куколку, которая поражает своей статностью и серьезностью, находясь в шкатулке, но, когда раскрывается, становится еще чудеснее. И Чимин завис. Он давно не видел своего хёна таким. Счастливым. — О, он че, смеяться умеет? — прервав тишину, спросил Джин, усмехнувшись, — во дела, восьмое чудо света. Юнги продолжал смеяться, смахивая подступающие слезы с уголков глаз: — Ты…ахахах…хочешь…хахха, чтобы я пробил тебе бошку? — О-оу… — Так, — начал Намджун, поправив очки, — я считаю, что в данной ситуации нет необходимости калечить друг друга, Юнги, я думаю вам нужно поехать отдохнуть, а мы продолжим разбираться с делами, да, СОКДЖИН? Блондин сразу же понял намек, замолчав и кивнув. Перед выходом из кафе, Мин вдруг остановил Джина за плечо, на что тот обернулся и вздрогнул от неожиданности: — Ой, мамочки, ты такой маленький, что я не заметил. Юнги постарался сдержать свой гнев и раздражение, медленно выдохнув и спокойно поднял глаза: — Я хотел только на самом деле поблагодарить тебя за то, что ты присмотрел за Чонгуком. Блондин мягко улыбнулся, засунув руки в карманы и чуть раскачиваясь: — Пустяки-и! Я видел, что ты ревнуешь, но, поверь, смысла в этом нет, этот мальчишка слишком уж сильно любит тебя, — после этих слов мужчина подмигнул и собрался уходить. — Стой! — воскликнул Юнги, — у тебя есть свободное время сейчас? — О нет, извини, мне нужно возвращаться к себе чтобы заниматься сбором информации, так что передай малому «пока» от меня, я думаю увидимся, когда все наконец встанет на свои места, — с этими словами блондин отдал честь и скрылся за дверью. Мин потерянно посмотрел себе под ноги, ощущая какое-то неприятное чувство предвзятости с своей стороны по отношению к Джину. Юнги был слишком резок и понимал это. Удивительно. Сопляк, которому скоро тридцать, все еще.***
Знал бы Мин, насколько тяжело дастся весь этот день, не соглашался даже из тюрьмы выходить, наверное. Сначала путь лежал в прокуратуру, куда Чонгук заезжал забирать свои документы. Действовать было необходимо, а работать под боком у своего врага — то же самое, что и собственноручно надевать на себя петлю. Поэтому первое, что пришло юноше в голову — устроится в другое отделение района, постараться пробиться хоть куда-нибудь, чтобы потом иметь возможность сотрудничать со следствием против Хосока. План начинал принимать форму, наполнение и смысл. Точки есть везде: прокуратура, полиция и судмедэкспертиза. Помощи Юнги, конечно, не хватало, но никто не мог предположить, что мистер Джей будет настолько умен, буквально «выключая» все преграды для своего заточения один за другим. Времени в обрез, а еще так много всего нужно проверить, найти и доказать. Чонгук постоянно думал том, что все сейчас идет как нельзя лучше. Он собрал целую команду для осуществления одного единственного, имеющего липовый статус закрытого дела. Намджун — разбирается с камерами видеонаблюдения и целыми днями проводит в архиве вместе с Чимином, который помогает ему и постепенно восстанавливается в должности на работе. Чон долго отговаривал его от этой затени, но рыжий твердо ответил, что справится со всеми трудностями. Сокджин — работает на окраине, неподалеку от, предположительно, главного убежища и «офиса» Хосока, который скрывается от всех вне отлично отыгранной роли «хорошего главного прокурора». Он ведет две жизни, а значит и два дома есть, два лица, два сердца. К сожалению, оба сгнили. Только Юнги занимается, по крайней мере, ничем. Отстранение от должности запрещает ему в принципе заниматься этой сферой деятельности, пока не истечет официальный срок после освобождения. Однако, он занят тем, что переживает. Да, вся основная эмоциональная роль в этом чертовом адском сериале досталась ему. Он видит, как Чонгук из кожи вон лезет, чтобы разобраться во всем и корит себя за то, что испытывает дикую нехватку. Юнги считает это самым настоящим грехом перед Чонгуком — скучать и страдать от того, что юноши нет рядом. Мин в буквальном смысле изголодался по нему, целыми днями сидя дома и пытаясь от скуки учить Персика каким-нибудь собачьим трюкам. Плохо получается, но хоть какое-то развлечение. И Юнги не может так долго терпеть, все тело ломит, и голова болит целыми днями, а все потому, что Чонгука рядом нет. — Любимый, я дома! — вдруг послышалось из коридора, за чем последовал звон ключей. Мин лишь радостно вздохнул, подскакивая с кресла и выходя из комнаты. Чонгук ярко улыбнулся, прижимая мужчину к себе и нежно целуя в губы: — Я освободился пораньше, приготовить что-нибудь? — Я уже все приготовил, — отчеканил Юнги с такой интонацией, мол «чем мне еще прикажешь тут заниматься», — паста с сыром, любишь такое ведь, да? — Как ты узнал, что я просто обожаю итальянскую кухню? — Ну, вообще-то, ты всю мою черную футболку слюнями украсил, когда мы смотрели выпуск кулинарного шоу про Италию, — угрюмо ответил Мин, но улыбнулся. — Ох, Юнги, — Чонгук опустился, подарив другой протяжный поцелуй, а Юнги чуть не задохнулся, потому что ему, черт возьми, совсем не хватает этого. Однако юноша лишь прошел дальше в кухню, становясь перед столом и начиная накладывать себе порцию свежеприготовленного блюда. Мин решил действовать. Он предполагал, что это будет ошибкой, но голова уже просто не хотела работать. Мужчина подошел к Чону сзади, проводя руками по его талии, потом скрепляя пальцы на животе и прижимаясь ближе. Аккуратно касается губами задней стороны шеи, водя ими по коже, совсем невесомо, иногда целуя и прикрывая глаза при этом: — Может… десерт сначала? Чонгук пропустил улыбку, но прикусил губу, демонстративно вздыхая: — Ох, любимый, я так устал, давай не сегодня, хорошо? На этом моменте Юнги почувствовал такой несоизмеримый стыд и даже в какой-то степени позор, что тут же отпрянул, вздыхая. — Да, я понял, ничего, — с этими словами мужчина сделал пару шагов назад и тут же ушел в свой кабинет, садясь за письменный стол и злобно уставившись на разбросанные еще с давнего времени бумаги. Внутри его кипело какое-то дикое раздражение, смешанное со стыдом. Как Чонгук мог так нагло продинамить его? Это вообще нормально? С какой стати Мин должен добиваться осуществления своих биологических потребностей такой кровью и потом? Точнее, своим собственным чувством достоинства, которое Юнги так кропотливо бережет и уж точно не хочет, чтобы кто-то его задевал. Мужчина буквально развалился на столе, пытаясь перетерпеть неприятную тяжесть внизу, которая от голодовки никак проходить не собиралась. — Чертов мелкий дьявол, — прорычал Мин, прислоняясь лбом к столу. Он не заметил сколько прошло времени, потому что погряз в собственных раздумьях, но пробудил Юнги звук открывающейся двери. — Юнги-я? Этот голос сейчас особенно раздражал, потому что еще минут десять назад должен был перерасти в сладенькие стоны, а все еще держится спокойным и размеренным. Похоть — грех, но что терять если уже все семь нарушены? — Чего тебе? — выдохнув, спросил мужчина и выпрямился, медленно начиная поворачиваться, — я же сказал, все в поряд- Когда Юнги повернулся, перед собой он увидел то, что кажется построило где-то внизу новую статую свободы. Чонгук стоял абсолютно голый. Наглый, безжалостный, хладнокровный, с этой хитрой ухмылкой на лице, которая открывала всю его демоническую сущность под оболочкой маленького юного мальчика. Сильные мущцы отливали на бардовом свете люстры в кабинете; сильные плечи, широкая грудь, узкая аккуратная талия и красивые бедра, оканчивающиеся чем-то более интересным. Мин аж сглотнул ком, подступивший к горлу и аккуратно встал. Чон плавно пошел к нему, неслышно ступая по паркету своими голыми ногами и при этом, не сводя с мужчины своих пронзительных черных глаз. — Ты простишь меня, хен? — спросил он, подходя почти вплотную. — За что? — абсолютно без эмоционально проговорил Мин, пока только рассматривая каждую венку и родинку на теле Чонгука в районе ключиц и плеч. — За то, что я специально тебя выводил. Юнги услышал эту фразу и почувствовал знакомое чувство накатывающей волны злости, прикусив губу, чтобы не быть голословным и поднимая на него свой обезумевший от всего этого взгляд. — Хочешь сказать, ты специально оттягивал это все, чтобы я.? — Именно, — облизнув губы, ответил Чонгук и прошел мимо, подходя к столу. «Нет…нет нет нет, не делай этого» Юноша нагнулся и облокотился на него, выпячивая свои упругие прелести наверх, руками водя по гладкой поверхности любимого стола из красного дерева и выгибаясь в спине. Он такой горячий, возбужденный и нетерпеливый. Точно, как суккуб, который всеми силами пытается вывести Юнги на грех. Из приоткрытых тонких губ вырываются томные выдохи. Чонгук проводит пальцами по своей шее, поднимает и облизывает один. Этого хватает, чтобы Юнги потерял весь контроль над собой: — Твою же мать.***
Деревья лениво покачиваются от легкого прохладного ветра, то и дело теряя последние листья, теряя свою красоту, но при этом сохраняя сущность, беспрекословно вздымая свои тонкие длинные ветки к серому небу. Рыжие волосы, подобно деревьям тоже покачиваются на ветру, но создают более яркий контраст на фоне с потерявшим любые краски небосводом. — Я слышал о нем так мало, — проносится откуда-то рядом. Рыжеволосый легонько усмехается, поднимая голову вверх и чувствуя легкий ветер на своих щеках и губах. — Он был действительно прекрасным человеком и ответственным полицейским, — начал Чимин, немного хриплым от легкой простуды голосом, — он знал, что такое долг, знал как нести на себе звание, как быть героем. Тэхен всегда поражал меня своим отношением к жизни, своей мудростью в столь ранний возраст. Я правда им восхищался, я думал, что смогу помочь ему легче перенести боль, но жизнь забрала свое. Надеюсь, там тебе лучше, солнце. Чимин не выглядел подавленным или расстроенным. Он улыбался, смотря на летящие по небу облака и выглядывающие теплые лучики. Намджун стоял рядом, опустив свой взгляд на надгробную плиту с звучными именем и фамилией, датой рождения, но никакой фотографии. Юноша почувствовал легкую обиду от того, что не смог узнать этого человека поближе в свое время. Душу рыжего он считал чистой, нетронутой, ангельской. И если уж Чимин по-настоящему был влюблен в кого-то, то этот человек действительно неземной. — Мне очень жаль, — проговорил Джун, вздыхая и выпуская легкий клубок белого пара из губ. — Не жалей, скорее всего ему там и правда лучше, — не сводя глаз с неба, ответил Чимин, мягко улыбаясь, чувствуя, как слезы накатывают к глазам, — пусть живет там, а я буду жить здесь и продолжать любить его так же сильно, как и прежде. Намджун почувствовал щемящее чувство в сердце, опуская взгляд и чувствуя, как теплые лучи солнце трогают за руки и плечи. Солнце вышло из-за облаков.***
— Черт возьми, как же мне надоело каждый раз хавать ваши косяки, — раздраженным голосом проговорил Хосок, вставая из-за черного блестящего стола и поправляя запонки на рубашке. — Босс, мы могли взлететь на воздух, — неуверенно отвечал один из группы людей, стоявших сейчас как провинившиеся школьники. — Я могу тебе сейчас это устроить, — безумно улыбаясь, ответил мистер Джей и в эту же секунду схватил пистолет, без единой двинутой мышцы выстреливая говорившему прямо в голову. — Еще есть возражения? В ответ гробовая мёртвая тишина и лишь лица, застывшие в ужасе. Хосок с грохотом кинул ствол на стол и осмотрел присутствующих: — По пуле в лоб каждому, если к концу недели Чон Чонгук будет жив. Я устал делать им поблажки.