***
Ключи у него забрали уже дома. Не обыскивали, нет. В приказном порядке велели положить их на стол в гостиной, рядом с конвертом, где, очевидно, лежали документы на дом, а после велели идти к себе. Джош поплелся на кухню, вытащил какую-то еду из огромного хромированного монстра, съел ее, не чувствуя вкуса, и упал на кровать в своей комнате. Родители громко спорили — стоит ли нанимать семью, чтобы показывать дом, или достаточно нанять уборщиков, и нужно ли приглашать садовника. Отец ворчал, что садовник — напрасная трата денег, и все кусты стоит выкорчевать, а траву подстричь. Добро бы еще был газон, который не стыдно показать, так нет, повилика, спорыш и подорожник. Дальше Джош не слушал — он понял, что завтра в доме никто не появится, по меньшей мере, с утра, и он успеет сделать все, что ему нужно. Закрыв дверь и врубив музыку, что обычно так раздражала родителей, он стал рыться на полках, собирая документы. Водительские права, школьный диплом, еще какие-то корочки, то ли юный спасатель, то ли пожарный — ходили с пацанами полгода по приколу, и то — только потому, что давали пострелять, карточка страховки. Он жил без этого барахла четверть года, но теперь, когда он решил уйти из дома — по собственной воле, с тем, чтобы не возвращаться — что-то могло пригодиться. Сунул в рюкзак немного одежды, выгреб наличку, которую откладывал весь прошлый год, обвел взглядом стены, облепленные постерами, вздохнул тяжело. Он ушел бы прямо сейчас, но родители не спали еще, да и с утра его вряд ли оставят в покое — до тех пор, пока отец не отправится к себе в контору — полоскать мозги подчиненным, а мать поедет в контору по подбору персонала. Тогда он уйдет. Тогда он позвонит Тайлеру. Хотя ведь позвонить можно и сейчас? Позвонить можно было сразу! Но тот, верно, выключил телефон — гудки не шли, и женский голос равнодушно повторял «Абонент находится вне зоны действия сети». Тогда он написал скомканное «Тайлер, нам надо поговорить» и отправил. Экран мигнул иконкой улетающего конверта, и погас. Служебная смс о доставке не приходила, и Дан, запретив себе дергаться, лег спать с тяжелым сердцем. С утра мать велела ему прибраться у себя, и готовиться к тому, что с нового года он будет работать у отца. Кем-нибудь из младших стажеров — наберется опыта, а там, если не будет лениться, продвинется куда повыше. Джош слушал ее, болтая ложкой в чашке, и мать, дернувшись, велела ему прекратить. — Что мне еще прекратить? Жить? Дышать? Распоряжаться своей жизнью? — он скрестил руки на груди и с ненавистью посмотрел на нее, — почему вы таскаете меня, как котенка по передержкам? Осенью ты выгнала меня в бабкин дом, сейчас выгнала оттуда. Что сделаешь, когда я надоем тебе очередной раз? Отправишь в ночлежку? Мать трясущимися руками дернула его за плечо, заставляя подняться, и велела подумать о своем поведении. — Я, блять, только этим и занят! — огрызнулся он, и ушел. Дождавшись, пока щелкнет замок входной двери, он подхватил рюкзак, вышел из своей комнаты, заглянул в гостиную, где на каминной полке стояли семейные фото, разбил стекло в рамке, откуда улыбался он сам, стоя между матерью и отцом, вынул карточку и, скомкав, бросил ее в камин. Очень истерично, показушно, и по-детски. Но терпеть и притворяться хорошим сыном хорошей семьи он больше не мог. Запутавшись в автобусных маршрутах, он все же приехал в район, откуда к дому Альмы было проще всего дойти пешком. Было довольно зябко — все-таки декабрь, и Джош ежился, то и дело поднося руки ко рту и согревая их дыханием. Он молился, чтобы жители соседних домов, наверняка наблюдавшие за вчерашним скандальным переездом, не торчали в своих дворах, и не кинулись бы к копам, увидев, как он перелазит через забор. Ему повезло — его никто не увидел. Он подошел к двери, втолкнул в нее ключ, медленно повернул, чтобы замок открылся тихо и мягко, и, нешироко приоткрыв дверь, скользнул в нее. Дом за ночь потерял вид жилого. Сейчас он выглядел так, будто все движимое имущество, кроме неподъемных диванов и шкафов, арестовали по суду, и вывезли, не заботясь о красоте интерьера. Гостиная больше не походила на уютное гнездышко, где они с Таем смотрели кино вечерами, а остальные комнаты напоминали заброшки из видео для любителей пощекотать нервы. Стараясь не скрипеть ступеньками, Джош пошел в мансарду. Мать действительно не добралась до нее — может, думала, что тут не может быть жилого помещения. Но его кровать по-прежнему была заправлена бельем, а рядом, на стуле, лежала неровная стопка футболок и джинсов. Где-то в середине лежали футболка и шорты Тайлера, которые тот так и не успел забрать. Джош сгреб все в пакет, огляделся, как в квартире родителей, проверяя, не забыл ли чего. Ему послышался шум машины вдалеке, и он кубарем скатился вниз. Отцепил брелок с буквой «А», сунул его в карман, а ключи — теперь бесполезные — бросил на стол. Он выскользнул из дома и обошел его, чтобы никому не попадаться на глаза. Когда он огибал задний двор, обнесенный плетеным забором, на котором повисли пожухлые плети декоративной фасоли, у дома — его бывшего дома — затормозила машина, послышались незнакомые голоса. У Дана по спине струйкой потек пот. Он едва успел. Только сейчас он вспомнил, что не проверил почтовый ящик, но возвращаться было поздно. Он шел вдоль ограды задних дворов, сливающихся в пеструю полосу, и думал, согласится ли Тай его выслушать. Хотя бы выслушать — где перекантоваться первое время, Джош найдет и так. Но Тая дома не было. Не было самого дома Тая — таким, каким Дан его знал. С калитки исчез так насмешивший его в первую встречу плакат, на двери дома висела табличка «сдается», а во дворе хозяйничала энергичная афроамериканка с проседью в темных вьющихся волосах. — Ищешь кого-то? — окликнула она Джоша. — Да, — вымучено улыбнулся он, — ищу жилье. Мне сказали, что тут тихий район, а мне как раз пригодится дом в таком месте. Этот сдается? — Тебе повезло, красавчик, его освободили только вчера, — хозяйка подошла к забору и в упор посмотрела на него, — да, район действительно тихий. Мои условия: платишь каждый месяц в срок, иначе вылетаешь, за первый месяц — двойная плата, если решишь съехать, не предупредив за две недели, залог остается у меня. Если расстаемся по-хорошему — получаешь деньги в обмен на ключи. Если соседи вызывают к тебе полицию — съезжаешь в те же сутки, деньги не возвращаю. Если устраивает — плати деньги и можешь заходить. Джош, может, и хотел бы съязвить о попытке уйти от налогов, но сейчас ему было не до того. Он послушно отсчитал деньги — налички с собой хватило, чтобы заплатить сразу за четыре месяца, забрал ключи, вернул хозяйке табличку «сдается», и запер за ней калитку. Тайлер уехал, сбежал, как сбежал и он когда-то. Теперь не узнаешь, приходил ли он к дому Альмы вечером, когда Дана увезли. Не узнаешь, написал ли что-то ему. Не узнаешь, с какими мыслями он покидал этот дом. Пакет тянул, резал ладонь, и Джош, скинув обувь, пошел в спальню, где вроде бы был шкаф. Он полагал, что мебель была хозяйской — вряд ли Тай переезжал, груженый скарбом. Мебель действительно была. Та же кровать — теперь голая, лишенная белья и покрывала, тумбочка, на которой не было книги, пустой, ничем не занятый стол, и узкий шкаф, шкафчик даже, типа пенала с дверцей. Джош закинул все вещи на одну полку и, почти закрыв дверцу, увидел внизу обувную коробку. Он вытащил ее и поставил на стол. Тайлер мог просто оставить ее, как что-то ненужное, но… кусочек чужой жизни, который мог скрывать в себе тайну, манил, и Джош снял крышку. В коробке были небольшие, в пол-ладони, фотокарточки, которые выдавал автомат по печати фотографий из инстаграма. На всех был Джош, который одно время дурковал, делая селфи на разных вписках. Он выложил карточки в ряд — их было всего пять — и посмотрел на собственное лицо, пытаясь понять, зачем Тайлеру понадобились эти снимки. Под карточками был сложенный листок. Сгибы были чуть затерты — будто его то ли носили с собой, то ли несколько раз разворачивали и складывали. На листках были обрывки, будто кто-то — не кто-то, а Тайлер! — пытался написать ему письмо и путался в словах. В самом низу лежали его собственное письмо и карточка, в которой он просил прощения после той грязной истории, что случилась тут, в этой спальне. К глазам подкатывали слезы, но плакать было нельзя. Плакать сейчас означало жалеть себя, а этого нельзя было делать. Джош сгреб бумаги обратно в коробку, убрал ее на прежнее место, и пошел на кухню — посмотреть, если ли хоть какая-то посуда и кухонная утварь. Он открывал дверцы шкафов, но все они встречали его зияющей пустотой. Лишь под мойкой он обнаружил мусорное ведро и лежащий рядом красный осколок пластика. Присмотревшись, Джош узнал в нем кусочек той самой раритетной кофемолки, к которой Тай, по его собственным словам, привязался. По всему выходило, что Тай швырнул ее об пол, чтобы разбить вещь, имевшую отношение к Джошу. Сейчас, стоя в пустой кухне брошенного дома, сжимая осколок пластика в руке, Дана накрыло осознанием кошмара его поступков. Тайлер всего лишь сломал кофемолку. Джош всего лишь сломал ему жизнь. И хотелось выть, но разве этим поможешь?..***
Под вечер, когда соседи гарантированно сидели по домам, он вышел в маркет, купил сковородку, пару тарелок и приборы. Увидев на информационном стенде объявление о том, что магазину требуются сотрудники, он подошел к менеджеру, и попросил взять его на работу. Тот вышел, смерил волнующегося Дана взглядом, и предложил ему работу на складе в ночную смену. Тот сразу же согласился, и получил предложение прийти завтра — с бумагами. Когда Джош вышел из маркета, в кармане брякнул телефон, и он, чуть не выронив пакет, вытащил гаджет из джинсов, надеясь, что это Тайлер ответил ему. На экране болтался значок смс, но когда Дан открыл его, оказалось, что это компания извещала его о том, что смс Тайлеру не доставлена. Тот так и не включил телефон за прошедшие сутки, или, может, вовсе избавился от симки. Джош вернулся, разложил посуду, быстро поел, принял душ в знакомой блеклой ванной, надел футболку Тайлера, решив, что успеет постирать ее до следующей их встречи, упал на кровать и принялся серфить соцсети. Он писал всем всем своим знакомым «Вы знаете Тайлера Джозефа»? Кто-то отвечал «нет», кто-то игнорировал его вопрос, кто-то веселился, заявляя, что проще найти Джона Доу, чем какого-то чела с заурядными именем и фамилией. Джош не отчаивался, он продолжал искать, проглядывая новые фото в профилях друзей, читая по диагонали истории о вечеринках, надеясь, что он найдет Тайлера хоть где-то. Он работал через день, и каждый свободный вечер проводил с телефоном в руках. Он отказывался от вечеринок и тусовок, отказывал тем, кто намекал на вписку под его крышей, начал здороваться с соседями и подкармливать соседского пса, свирепого вида дворнягу с челкой на полморды. Однажды вечером, когда звезды выплыли на небосвод, за окном спальни раздался шум — кто-то ходил по соседнему двору, а Тревор второй, та самая злобная дворняга, весело тявкал, будто приветствуя знакомого. То, верно, были припозднившиеся у Амалии гости. Раньше никто не засиживался у нее так долго, или, может, Джош просто не обращал внимания. Памятуя о наставлениях своей хозяйки, он вышел на крыльцо и крикнул в темноту: — Мэм, у вас все в порядке? Может быть, нужна помощь? Ему никто не ответил, да и Тревор умолк, и Джош, постояв, вернулся в дом.***
Ему повезло спустя месяц. Он отпахал две смены подряд, упросив менеджера позволить ему поменяться с другим парнем, которому позарез нужна была ночь с четырнадцатого на пятнадцатое февраля, и днем пятнадцатого, выспавшись, он листал фотографии пати, прошедших по всему городу. На одной из них был Тайлер. По-прежнему в черном, улыбающийся половинкой лица, он смотрел в камеру, будучи застигнутым в момент разговора. Джош стукнул по фото и перешел в аккаунт какой-то девушки, молясь всем богам, чтобы та отметила знакомых на снимке. Боги — или девичьи привычки — помогли ему. На одной фотографии с Тайлером действительно стояла отметка, и аккаунт был открыт. Джош написал «Привет. Это я. Мы можем поговорить? И мне надо вернуть тебе твои вещи. И… если ты не получил мое сообщение… Прости меня». Ответ пришел через час. «Ладно. Прируливай к восьми туда, где обхаживал девчонку». Насчет «обхаживал» Джош не очень понял, вроде бы они просто болтали с Мэри Лу, и насчет того, к чему относилось «ладно», тоже, но перечить не стал. Он сразу же завернул одежду Тайлера в пакет, вложив между футболкой и шортами короткое письмо — на тот случай, если им не удастся поговорить. Он пришел в назначенное место заранее, за полчаса примерно. Все не мог успокоиться, попросил себе кофе и сгрыз весь сахар, пока ждал. Тайлер опустился на стул, напротив него — видно, узнал со спины, поставил перед собой такой же стакан с картонной тарелочкой, на которой лежали кубики сахара и пластиковая ложка, положил на стол телефон и, не здороваясь, спросил: — Ну? На мобильнике болталась подвеска — тусклая металлическая буква J. Дан показал на нее пальцем и спросил тихо: — Надо полагать, это значит не Джош? — Не-а, — злорадно усмехнувшись, ответил Тайлер, — Джуди. — Вот как… Лис поймал кролика? — Я и мои дела тебя не касаются. Ты хотел что-то отдать? Джош протянул ему пакет и Тай, не разворачивая, сунул его в рюкзак. Спросил только: — Это точно все? — Коробка лежит все там же, в шкафу, — глухо ответил Дан, мучительно краснея. — Искал мое грязное белье? — спросил Тай, усмехнувшись. Дан мотнул головой: — Нет. Раскладывал свои вещи. Я теперь живу в том доме. — Я знаю. Я приезжал, когда понял, что забыл кое-что, но в доме уже жил чужак. Джош молчал, не зная, что сказать. Вместо него снова заговорил Тай: — Типа, должен сказать тебе спасибо, что не трахнул меня. Мне повезло, да? Остальных ты не обхаживал так долго? Ты ведь просто покупал новую игрушку, когда старая надоедала? — Тая передернуло, и он чуть не раздавил картонный стаканчик с дебильной надписью «Вместе веселее». Джош посмотрел на него: — Нет. Не игрушку. Мне нужен ты. — Я не продаюсь. — Тайлер, я люблю тебя, — бессильно проговорил Джош. Тот осклабился и выплюнул ему в лицо: — Что ж, у меня для тебя плохие новости, чел. Я больше не верю тебе. — Тайлер, но я же извинился!!! Тай, предпочитавший смотреть в стол во время их странного разговора, поднял глаза и отчеканил: — Да, ты извинился. Но это не значит, что я тебя извинил. Не вынуждай меня менять город. Надеюсь, я больше никогда не увижу тебя даже в своих кошмарах. Он вытер губы салфеткой, скомкал ее, положил рядом с почти нетронутым стаканом, поднялся со стула и ушел, не глядя на Дана. Тот все сидел, сжимая телефон в руках, не зная, что ему делать теперь. Открыв страницу Тая на фейсбуке, которую он изучил чуть ли не под микроскопом, Джош быстро набрал сообщение: «Тайлер, пожалуйста!.. Позволь мне объяснить!» Сердце металось в груди, стены и потолок давили, он сунул телефон в карман и выбежал на улицу. Работники кафе наверняка обругают его свиньей, не убравшей за собой, но он переживет, как-нибудь переживет это. Больше всего на свете сейчас его волновал ответ Тая — каким он будет и будет ли?.. Он шел, шел, шел, не поднимая глаза к вечернему небу, не обращая внимания на прохожих, автоматически кивая тем, кто здоровался с ним. Мимо бывшего дома Альмы, где теперь жила другая семья, он проскочил с закрытыми глазами, не в силах смотреть на чужое счастье. Уже у своей калитки он остановился, чтобы достать ключи, вытащил из кармана и телефон, но решил потерпеть еще немного. Прочитает в доме, если будет, что читать. На ощупь, не включая свет, он скинул ботинки и куртку, аккуратно приладив ее на вешалку, припал к стене и разблокировал экран дрожащими пальцами. В открытом диалоге болталось новое сообщение. Всего одно. Очень короткое. «Пользователь Тайлер Джозеф запретил вам отправлять ему сообщения».