Его надежда

Как это — рождаться? Никто не помнит, никто не ответит, все живые существа забывают первые мгновения жизни. Почему? Разве это не лучшее, что могло произойти – родиться? Стать живым, разумным существом с руками и ногами. Нет. Если вы спросите ребёнка, который только что открыл глаза в анти-пустоте, он не назовёт своё рождение счастьем. Всё, что он ощущал – была боль. Казалось, его тело разрывает на куски топором, а душу ломает на осколки молотком. И так часы, возможно дни. Или даже года. Времени просто не существовало, и агония не прекращалась. Он не должен был рождаться. Глаза начали видеть, и увиденное не обрадовало. Руки. Его руки – переплетение сотен синих нитей. Каждая новая включённая в каркас тела – адская боль. Нет ни плоти, ни костей, ничего, что должно быть у нормального существа, лишь эти проклятые синие нити, плетущие основу. А внутри тела свет. Новорождённый начал царапать грудь, в попытках добраться до света и погасить его, но когда он, наконец, прорвался через нити и коснулся светила, то обрезал пальцы. Его душа имела острые грани и защищала себя. Даже от своего хозяина. Он не мог вернуться туда, откуда пришёл. Новорождённый закричал, заметался и затих. Ко всему привыкаешь, время идёт, и боль становится твоей подружкой. Настойчивой и грубой, обволакивающей в кокон обещаний: потерпи, скоро всё пройдёт. И он терпел. Смотрел, как синие нити заканчивают плести узор его тела. Боль медленно, но мерно затихала. Пока чернота, на которой он всё это время лежал, не присосалась к его каркасу. И не начала впитываться, как в губку. И снова боль. Снова метания. Крики и так, пока вся тёмная лужа не стала частью его тела. И только тогда боль ушла окончательно. Оставила на прощанье свой фантом и пообещала заглядывать в гости. Новорождённый встал. Он не знал, насколько странным существом является и не имел понятия о месте, в котором началась его жизнь. Он просто двинулся вперёд по бесконечно-белому пространству. Иногда вглядывался в тёмное нутро потолка. Но в нём ничего нельзя было увидеть. И новорождённый шёл, пока могли идти ноги. Падал. Поднимался. И снова шёл. Куда? А разве это имело значение? Ни голода, ни холода, ничего, ни одного желания. Но поиск. Поиск чего-то иного. Чего-то непохожего на тёмный потолок и белую бесконечность. И он нашёл. Другого такого же, как он. Живого. И потянулся к нему, как дитя к матери, не понимая, что пугает и даже вызывает отвращение одним своим существованием. Эррор не мог поверить глазам. Он уже как три дня ощущал чужое присутствие, но не пожелал искать нарушителя покоя. В начале думал: Фреш – бесцеремонная скотина – использует анти-пустоту, как переход между мирами. Но ощущение кого-то чужого не прошло, и тогда чёрный скелет отправился на поиски. Удивление. Страх. Отвращение. Вот три главные эмоции, которые испытал Эррор, только увидев странное существо. Вначале он подумал: перед ним просто ребёнок. Может, потерялся, может Ядерная не довела кого-то до своей таинственной вселенной Омега. Да мало ли, просто ребёнок и всё тут. Но когда Эррор присмотрелся, то ощутил, как его поджилки трясутся. Перед ним предстало маленькое чёрное существо непонятного пола, тело которого было в цветных пятнах, будто на лицо и руки опрокинули палитру. А его голова будто частично распадалась и пускала вверх чёрные всполохи. Как если бы он был при смерти и начинал превращаться в прах с головы. Одно было ясно, ребёнок не был скелетом или человеком или другим из известных разрушителю монстров. Желая рассмотреть неожиданную находку, Эррор подошёл ближе и этим привлёк внимание ребёнка. Вот тут ему стало нехорошо. Когда ребёнок повернулся, разрушитель альтернатив увидел, что его левый глаз имеет форму звезды. Ничего такого, у некоторых жителей альтернатив встречались зрачки более странных форм, но Эррор знал лишь одного, у кого эти зрачки эту самую форму меняли. Ребёнок посмотрел на чёрного скелета, и звезда в глазу изменилась на знак вопроса. А затем на клевер. Ребёнок с улыбкой шёл к нему, протягивая маленькие ручки с цветными пальцами. Эррор побледнел. Отшатнулся. Ребёнок напоминал ему Инка. Того самого, которого разрушитель убил своими собственными руками, который растёкся чёрной лужей меньше недели назад. На мгновение чёрному скелету показалось: это и есть Инк. Но нет, конечно нет! Мёртвые не воскресают. Разве что при сбросах и перезапусках. Но вряд ли у этого существа есть свой мир. Может один из создателей создал ещё одного хранителя. Тогда почему он такой чёрный и что делает в тёмной части анти-пустоты? Ничего хорошего в этом месте народиться не могло. Разрушитель судорожно размышлял, а ребёнок все шёл к нему. И вот он неловко обнял ногу скелета. Мощная волна «ошибок» прошлась по конечности, и Эррор спешно замахнулся ногой и отшвырнул не пойми откуда взявшееся существо, так похожее на его покойного врага Ребёнок отлетел словно мячик. Шлёпнулся в десятке метров от взрослого и несколько минут лежал на животе не в силах понять произошедшее. Встал, взволнованно посмотрел на чёрного скелета и вновь начал подходить к нему. Уже не так смело. Зрачок-звезда дрожал, медленно перетекал в знак вопроса и обратно. И вновь ребёнок близ взрослого и вновь протягивает руки. Эррор сделал шаг назад. Он никак не мог решить: как ему следует поступить. Убить странное существо или вышвырнуть его в рандомную вселенную, с глаз долой. Схожесть существа с Инком склоняла разрушителя к первому. Не хотелось бы, что бы маленький ублюдок превратился в очередного хранителя мультивселенной. В той же мере, Эррор ощущал вину за смерть прошлого хранителя. Она была чрезмерно жестокой и до сих пор вызывала в душе самые разные эмоции, вплоть до скорби. Он даже предположил, что появившееся перед ним существо могло быть ребёнком Инка. Но Эррор отверг эту идею: у Инка не было души, он не смог бы породить кого-либо. Разве что создать… Ребёнок продолжал тянуть руку, но больше не касался взрослого. Не подозревал о судьбе уготованной ему. Вначале он удивился. Его оплетали точно такие же нити, что служили ему каркасом. Затем испугался, эти нити подняли над землёй. — Зря ты сюда пришёл, малой. Ребёнок всё ещё не осознавал опасности и продолжал смотреть на скелета с надеждой, но уже начал дрожать. Если бы он умел говорить, то непременно бы спросил: что с ним хотят сделать? И не получил бы ответа. Синие нити проникли в тело существа и… оборвались. — А ты, я гляжу, интересная зверушка, — удивился Эррор. Он всё равно собирался убить этого ребёнка, так почему бы вначале не удовлетворить любопытство. Нити опустили жертву ниже и натянули сильнее. Не обращая внимания на скулёж, разрушитель подошёл вплотную, держа в руках заточенную с одной стороны кость. Раздался истошный крик. Детский плач и звук разбивающихся об пол чернильных капель. Как только на месте груди образовалась дыра, Эррор просунул в грудь существа руку и нащупал душу. Вот только сразу же об этом пожалел. Он отскочил назад, схватился за окровавленную ладонь и с ужасом посмотрел на свои изрезанные кости пальцев. Два из них были едва ли не отсечены. — Ещё одно чудовище! — рычал Эррор, пряча раненую кисть в карман, а здоровой натягивая нити. — Но ничего, жить тебе недолго. Ребёнок плакал, кричал, извивался, но сделать ничего не мог. Он чувствовал, как его недавно созданное тело режет на куски, и это было ужасно больно и страшно. Не желая слушать вопли, разрушитель накинул на шею маленькой жертвы петлю и резко дёрнул. Крик оборвался. На душе стало как-то мерзко. Но Эррор просто махнул рукой, ему не впервой убивать детей, один Литлтеил чего стоил. Просто это был второй раз, когда тела убитых не превращались в прах, а растекались лужей чернил. — Дежавю, да, — проговорил чёрный скелет и уже собирался уходить, как понял, что не слышал треска души. Повернулся обратно и с удивлением увидел вполне целую… золотую звезду сохранения. Нет, это не была звезда сохранения, которой пользовались Фриск и Чара. Это была душа убитого ребёнка. Колючая, как ёжик, края острые, как лезвия бритвы, жёлтая, как лютик и яркая, как маленькое солнце. Но всё это не имело значения. Без тела душа монстра должна была распасться в любой момент. Но вот прошла минута, другая, а душа висела над лужей чернил целая и невредимая. Недоступная для нитей и рук. А затем из лужи начали подниматься синие нити. Точь-в-точь нити Эррора. Они неуверенно, медленно сплелись в каркас, на который с пола вверх потекли чернила. Ребёнок вновь был жив, разве что вид имел болезненный и едва держался на ногах. Из его глаз текли слезы. И эти глаза смотрели на Эррора с ужасом. Ребёнок сделал шаг назад, второй, развернулся и бросился бежать. Разрушитель был так поражён увиденным, что просто не смог сразу среагировать. А когда очнулся от оцепенения, то ребёнок уже затерялся в анти-пустоте. Он искал его пару дней. Если кто думает, что найти нечто чёрное в бесконечно-белом пространстве легко, то он ошибается. Анти-пустота не однородная. Её потолок темнее самой ночи, и некоторые области заполнены спускающимися с потолка тучами этой тьмы. Другие же туманом, через который ничего не видно. А с отвратным зрением Эррора трудно было что-либо увидеть вообще. Скелет раскинул ловчие сети, натянул растяжки, но так и не нашёл того ребёнка. Как в воду канул. Хотя откуда вода в пустоте? Подумал: может какой добросердечный путешественник забрал это существо в свой мир или Ядерная пробегала мимо и сердобольно уволокла ребёнка в Омегу? Пожал плечами и продолжил жить, будто той встречи не было. А затем встреча повторилась. — Малой, тебя жизнь ничему не учит? Ребёнок появился неожиданно. Как и в прошлый раз, он просто пришёл. Словно брошенный котёнок, не знающий куда приткнуться, пришёл к живодёру в надежде, что может быть в этот раз его не выпнут на мороз. Изнеможённый, с потускневшими глазами, подошёл, обхватив себя руками, и посмотрел Эррору в глаза. Губы существа дрожали, но он смог выдавить улыбку. — Тупой ребёнок, — заключил Эррор и нити вновь подняли маленькое тело над полом.