It was always you

Кухня кажется непривычно пустой, когда в ней не целая толпа, а всего двое — Марк и Донхёк. Минхён не говорит ни слова, пока младший рассказывает что-то, активно жестикулируя и постоянно прерываясь на то, чтобы сдержать смех (что получается далеко не всегда). Минхён просто любуется. Именно сейчас Донхёк для него почему-то особенно красив. Донхёк, видимо, замечает его слегка заторможенное состояние, потому что вмиг становится серьёзнее и спрашивает: — Ты не слушаешь, да? — Слушаю, — на автомате отвечает Марк, встрепенувшись. — Слушаю, правда. Рассказывай дальше. Донхёк тяжело вздыхает — не верит, но продолжает говорить, и вскоре его серьёзность исчезает без следа. Он в очередной раз смеётся, и губы Минхёна непроизвольно расплываются в улыбке, хотя он сам едва ли может сказать, в чём причина смеха Донхёка. — Ты не слушаешь, — констатирует Донхёк хмуро. Меж его бровей залегает складка, и Марк не может не отметить, насколько это мило. — Не слушаю, — признаётся Минхён, улыбаясь ещё шире. Со стороны он, наверное, выглядит как дурак. — Тогда я вообще… — начинает было Донхёк, но Минхён неожиданно подаётся вперёд, перегибаясь через стол и сокращая расстояние между ними до жалких сантиметров, и младший замирает, так и не договорив. — Тогда ты что? — напоминает Марк. Донхёк молчит, и это, на самом деле, очень странно для него — обычно он найдёт, что сказать, в любой ситуации. Минхён не понимает, почему ему настолько сильно нравится смотреть на такого растерянного младшего и почему близость Донхёка действует на него совершенно не так, как обычно. Он чувствует себя… счастливее? Но всё же недостаточно, чтобы описать своё состояние как «счастлив». Это самое достаточно наступает, когда их губы встречаются. Целоваться с Донхёком восхитительно, думает Минхён. И это, по правде говоря, единственная мысль, которую способен сгенерировать его будто опьянённый мозг. Он чувствует, как крепко цепляются пальцы Донхёка за его свитер, пытаясь притянуть чуточку ближе, чувствует сладковатый запах шампуня, исходящий от его волос, чувствует привкус недавно выпитого кофе на его губах, и это сводит с ума сильнее, чем что бы то ни было. Донхёк отстраняется первым, и Минхён невольно боится увидеть в его глазах сожаление, но нет, он тоже выглядит счастливым. И очень-очень смущённым. Минхёну хочется запечатлеть это выражение его лица на камеру, чтобы иметь подтверждение тому, что Донхёк вообще способен смущаться. Донхёк глубоко вдыхает и говорит: — Марк, если ты сейчас же не проснёшься, то не успеешь позавтракать. Реальность обрушивается на Минхёна слишком резко, заставляя испуганно распахнуть глаза. Он первое время не может сообразить, где находится и почему смена кадров произошла так внезапно. Вместо Донхёка перед ним сейчас Доён в своей любимой пижаме с кроликами, и он определённо больше не на кухне. — Наконец-то! — радуется Доён. — А то я уже устал тебя будить. Он уходит, шаркая тапочками по полу, а Марк садится на кровати, всё ещё полностью не придя в себя, и трёт лицо ладонями. Это был сон. Всего-навсего сон. До безумия реалистичный сон, в котором он целовался с Донхёком, и ему это нравилось. Одеяло сбилось у ног, футболка липнет к телу от пота, а в мыслях полнейший бардак. — Марк! — доносится с кухни тэёновское недовольное. — Мы выезжаем через полчаса, опоздаешь — будешь добираться сам. Минхён вымученно стонет, с трудом подавив желание удариться головой об стену пару раз — может, хоть дурацкий сон перестанет крутиться в голове на повторе, не прерываясь ни на секунду. Может, хоть уйдёт это непонятное чувство… сожаления? Стоп. Он что, серьёзно жалеет, что в реальности всё совершенно не так, и тот поцелуй — всего лишь плод его неслабо разыгравшегося воображения? Разбираться с этим нет ни сил, ни желания, ни времени. Марк не может просто взять и забыть всё произошедшее (хотя очень хочется), поэтому решает просто не думать об этом, надеясь, что загруженность сыграет ему на руку. План с треском проваливается, как только он входит на кухню и видит среди одногруппников сонного растрёпанного Донхёка, который сразу поднимает на него взгляд и слегка улыбается. А Минхён не знает даже, как теперь смотреть ему в глаза. Чувство стыда скручивает внутренности, и, хотя сознательно он не делал ничего, за что могло бы быть стыдно, он всё равно чувствует себя каким-то неправильным, недостойным дружбы с Донхёком. Разве друзья целуются, пусть даже и во сне? — Ты не двигаешься уже секунд двадцать, — говорит Джехён, проходя мимо Марка и слегка толкая его в плечо. Минхён моргает несколько раз и, спохватившись, идёт заваривать себе кофе, делая вид, что не замечает странных взглядов остальных мемберов. — Что-то случилось? — первым решается Тэён. Он, как лидер, всегда старается помочь в решении любых, даже самых незначительных проблем, и, естественно, не может оставить без внимания поведение Марка. — Нет, — сразу же отвечает Минхён, надеясь, что его хёну, как и остальным присутствующим, не хватит проницательности, чтобы распознать ложь. — Всё хорошо, просто не выспался. Больше вопросов не задаёт никто. Возможно, думает Марк, ему и не поверили, но, по крайней мере, решили не лезть, и это радует. О причине своего беспокойства он всё равно не сможет рассказать ни заботливому Тэёну, ни понимающему Тэилю, ни Ёнхо, у которого всегда найдётся совет, ни остальным. Закон подлости работает исправно — единственное свободное место — рядом с Донхёком, и Минхён надеется, что уроки актёрского мастерства в течение нескольких лет, на которые вся группа ходит и по сей день, всё же дали результат, и у него получится выглядеть максимально непринуждённо. И на первый взгляд получается — Донхёк в перерывах между пережёвыванием пищи активно болтает сразу со всеми, и Марку даже удаётся вовремя кивать и поддакивать. Ситуация чем-то напоминает ту, что была во сне, только сейчас Минхён смотреть на младшего не может и неосознанно (надеется, что ещё и незаметно) вздрагивает каждый раз, когда Донхёк касается его плечом. Кухня постепенно освобождается, и очередь, судя по недовольным возгласам, образуется у ванной. Марк и не замечает, как на кухне они с Донхёком остаются одни. За что ему это всё. Пристальный взгляд Донхёка ощущается почти физически, и Минхён всё же решается посмотреть в ответ. Гораздо больше ему хочется встать и уйти, но тогда подозрений уж точно не избежать. Он готовится к допросу с пристрастием в обычном стиле любопытного любознательного младшего, но Донхёк выбирает другую линию поведения. Он еще с минуту смотрит, надеясь, видимо, на какую-то со стороны Марка реакцию, но, не дождавшись, молча уходит. Минхён понимает внезапно, что никогда раньше ничего важного от Донхёка не скрывал, зачастую рассказывал о малейшей ерунде, потому что был уверен, что Донхёк всегда выслушает и среагирует так, как нужно: развеселит, успокоит или предложит верное решение проблемы. Впервые в жизни Марка появилось что-то, чем он не поделится с младшим и под дулом пистолета. Ощущение непривычное, и приятного в нём однозначно мало. Как будто между ними появляется стена, которая пока еще тонкая, но грозит стать гораздо толще, если он не разберётся вовремя в своих запутанных мыслях. Этому утру Минхён однозначно может присудить звание наихудшего в его жизни.