* * *
Ясное, наполненное птичьим щебетом и ароматом спелой земляники летнее утро. Идут неспешно по лесной дорожке четверо весело переговаривающихся людей — двое взрослых и двое трёхлетних карапузов. Взрослые — мама с папой — держатся за руки. И карапузы — мальчик и девочка — тоже. Папа — высокий, черноволосый, с раскосыми карими глазами. Мама — совсем седая, хоть и молодая ещё; её большие серо-зелёные глаза радостно-удивлённо разглядывают всё вокруг. Будто бы это она — маленький ребёнок, а не Рыжики. Да-да, уродились оба карапуза рыжими: возможно, в прабабку Мелларки по материнской линии удались. Но сама Мелларка в это не очень-то верит. Волосы у малышки Йоко — светло-рыжие, а глаза — голубые. Как у той смешной кругленькой кошки, о которой рассказала Мелларка своему Единственному в первый вечер их совместного путешествия. А Йоши — ярко-рыжий и зеленоглазый, как Почти-Говорящий-Кот. Вот Йоко пронзительно взвизгивает, выдернув от страха руку из руки брата. Тот сразу же загораживает сестрёнку собою — хотя и сам испуган не меньше. А пугаться и впрямь есть чего: посреди дорожки лежит на спине, размахивая всеми шестью лапами, огромное, страшное чёрное Чудище! Саки шагает было вперёд, чтобы взять жука (размером он с большой палец Мелларки) и отбросить в сторону. Но жена останавливает его. — Чего вы испугались-то, Рыжики мои? — ласково спрашивает она. — Это… Чу-ди-ще! — с трудом произносит Йоши. — Я его… прогоню! Йоко… боится… Мальчик, пересиливая страх, подходит на один шаг к невезучему жуку, который всё ещё тщетно пытается перевернуться. — Он же вас не пугает… — продолжает Мелларка. — Он не злой. Ему помочь надо… — А… как? — подаёт голос уже почти расплакавшаяся Йоко. — Возьми вон ту тоненькую палочку. И пусть он ухватится за неё лапками. И тогда его можно будет перевернуть… Давай, Йоко… смелее… Он же просит тебя помочь. Девочка неожиданно охотно берёт палочку и подходит к «Чудищу». И несмело протягивает её, но не решается ещё поднести вплотную к жучиным лапкам. — Он не страшный, — снова ласково произносит Мелларка. — Он не кусается, как злая оса или шершень. Если дотронется до тебя лапками — просто щекотно будет. И всё… Йоко, ещё немного поколебавшись, помогает жуку перевернуться. Тот долго ещё не решается двинуться: не может, видно, понять, откуда взялась эта палка-выручалка. А потом — медленно начинает ползти через дорожку. По своим жучиным делам… — Ну что — страшно? — спрашивает дочку Мелларка. — Не-а! — звонко заявляет девочка. И смеётся… А Саки вдруг понимает, что иначе страх засел бы глубоко в ней. И мешал бы ей потом жить… Да и Йоши-то испугался поначалу, а теперь тоже смеётся. Вот и пусть настоящее Чудище — Страх — убирается от них далеко-далеко… Уж кто-кто, а Мелларка с ним близко знакома. Слишком близко… И никогда не позволит ему, Чудищу, мучить её детей.* * *
Саки просыпается. В Доме тихо-тихо. За окном сияет, искрится в лучах ярких Солнц белый-белый снег. Наконец-то — после длиннющей, кажущейся нескончаемой вереницы унылых пасмурных дней! — выдалось вот такое чудесное, светлое, ликующее морозное утро… Но куда же подевались Мелларка и Рыжики? А это-то что? Ага, Мелларка записку оставила… Ну-ка… «Саки, ты редкостный засоня… Мы с Рыжиками пойдём в лес. Мы недолго будем гулять, не беспокойся. Пирожки на столе. Люблю тебя. Мелларка» Ну, раз так — пирожки могут подождать. А он сейчас вымоется как следует. Должен, скорее всего, успеть до их возвращения. Так… Сейчас — к колодцу. Потом — печь растопить… Всё уже почти готово: полный чан воды скоро нагреется. Надо бы пока одёжку чистую себе пригото… — Папа!!! — доносится со двора пронзительный визг шестилетних Рыжиков. Перепуганный Саки широко распахивает дверь. В Дом влетают шумно сопящие Йоко (она прижимает к груди какой-то малюсенький пушистый комочек) и Йоши. — Что случилось?! — Мама в Озеро упала! Лёд треснул, и… — Ждите здесь!!! Схватив пальто, Саки мчится к Озеру. И минуты через три обнаруживает свою Мелларку лежащей на сверкающем снегу под её любимой Плакучей Ивой… Саки, упав рядом с женой на колени, быстро стаскивает с неё мокрое платье. А если оно ещё мокрое, а не одеревеневшее — значит, не всё ещё потеряно… Закутывает её в сухое пальто. Поднимает на руки… — Сейчас… — уже на бегу шепчет он. — Сейчас будет тепло. — Я… н-не… ч-чувствую… н-ног… — стучит зубами Мелларка. Примчавшись домой, он загоняет Рыжиков в их комнату. Хорошо, что Мидори и её котята спокойно лежат в своём уютном уголке… Так… Налить в корыто воды — да не горячей, а тёплой. Мелларке-то и такая кипятком покажется… — Сейчас согреешься… — повторяет он, сняв с жены пальто и бережно погрузив её в тёплую воду. — Как твои ноги? — Н-не чувствую… — с большим трудом выдавливает из себя Мелларка. — Ты лежи, а я буду их растирать. Всё хорошо будет. Я же вовремя успел… К счастью, довольно скоро кровообращение в ногах Мелларки восстановилось. И тёплая вода перестала казаться ей обжигающе-горячей. Саки, насухо вытерев тело жены, отнёс её в постель. Как же всё-таки хорошо, что спят они с ней прямо на печи… Закутав её в два тёплых одеяла, он помчался к лекарке. И порадовался, что не встретились ему Каррим с Леммией. Пусть пока что ничего не знают… Кеорра, качая головой и сокрушаясь, заварила какой-то травяной настой — чтобы давать Мелларке, если у неё подскочит к вечеру температура. И предупредила Саки, что… неизвестно, чем это всё может закончиться.* * *
— Спой ещё… — опять начинает бредить, возвращая к действительности погрузившегося в воспоминания Саки, Мелларка. — Пожалуйста… Кого она просит спеть? Может, Доренна? Эх, Доренн… Не добраться до тебя, когда ты так нужен… Саки тяжело вздыхает, вспомнив те чудесные мгновения, когда Доренн и Мелларка пением оживляли убитого Леонардо. «Вы оба — потомки короля Саррима! — звучит вдруг в его ушах голос черепашьей принцессы Таллиóны. — А значит — каждый из вас обладает этим чудесным даром!» Потомки короля… — Болван! — хлопнув себя что есть силы по лбу, со всех ног бросается он в комнату Рыжиков. — Просыпайтесь! Идите сюда, скорее! Заспанные Йоко и Йоши, моргая от света, исходящего от почти уже догоревшей толстой свечи, идут за отцом. — Пойте! — почти яростно требует Саки. — Пойте маме Утреннюю Песню! Рыжики молча смотрят в окно, за которым ещё полная темнота. Да и мама вроде спит… — Зачем? — в недоумении произносит Йоши. — Пойте! Я кому сказал?! На заспанных детских личиках появляется Страх… Саки вспоминает чёрного жука и ласковый голос Мелларки. Вспоминает, как в ту ночь, когда он пробрался в её комнату во дворце, она горько-горько рыдала, рассказывая ему, что творил с нею отец. Саки вздрагивает от ужаса. И отвращения к самому себе… — Простите меня… — шепчет он детям. — Я так… никогда больше не буду. Идите ко мне… Мальчик и девочка нерешительно подходят к отцу. И он, погладив их мягкие рыжие волосы, начинает объяснять: — Вы должны спеть, чтобы мама выздоровела. Вы — потомки великих королей, которые могли пением лечить все-все болезни других людей. — Мы… не споём Песню без мамы, — сникла Йоко. — Мама говорила, что мы ещё в нотки не попадаем без неё. А с ней — попадаем… Или с дедушкой… — Я сейчас! — радостно кивает Саки. — Посидите пока возле мамы. И смените ей холодный компресс…* * *
— Дедушка! — бросились навстречу пришедшему вместе с отцом Белому Рыцарю перепуганные Рыжики. — Папа! Маме… очень плохо… Саки сжал горячее-горячее запястье жены. Почувствовал частые-частые, неровные толчки. — Не… хочу… умирать, — прошептала она. — Не нажилась… ещё… — Скорее… — так же тихо сказал, обернувшись к Карриму и детям, Саки. Пока он бегал к дому Рыцаря и его жены, небо заметно посветлело. Значит, Мелларка целёхонькую ночь пролежала с немыслимо высокой температурой. И сейчас её силы уже на исхо… — «Дили-дили-дили-дон!» — Светлых капель перезвон… Это зазвучал вроде бы негромкий, но сразу наполнивший весь Дом голос Каррима, сочинившего когда-то эту Утреннюю Песню для Мелларки. И Рыжики, понемногу успокаиваясь, начали ему подпевать. — …Летний дождик к нам пришёл — Радугу с собой привёл. «Фить-фить-фить!» и «Чик-чирик!» — Всюду птичий свист и крик. «Фью-фью-фью!» и «Кра-кра-кра!» — В Доме всем вставать пора! Теперь уже Каррим пел совсем-совсем тихо, а Рыжики в полную силу горланили свои любимые слова: — Дили-дили-дили-динь! Нынче на дворе теплынь. Мы сегодня в лес пойдём — Земляники наберём! Умолкли звонкие и чистые, словно весенняя капель, детские голосочки. Тихо-тихо стало в Доме. — Как хорошо… Как легко… — послышался вдруг ласковый шёпот Мелларки. — Отчего это, Саки? Скажи мне… Веки женщины с серебристыми волосами затрепетали. И она открыла глаза — как раз в то мгновение, когда догорела ненужная уже свеча. — Резонанс… — прошептал ей в ответ Саки. Он ведь помнил — так отчётливо помнил! — слова, которые они с Мелларкой сказали друг другу перед тем, как голос Доренна совершил Чудо. — Это когда два сердца бьются в унисон, — продолжал он, не сдерживая — как и тогда — счастливых слёз. — Как наши с тобой… — Саки! — села в постели уже совершенно здоровая Мелларка. И легко спрыгнула с печи на застеленный цветастым ковром пол. — Мама! — бросились ей на шею счастливые Йоко и Йоши. — Не пугай нас больше так! — Постараюсь, — вздохнула она, крепко обнимая своих Рыжиков. — Очень-очень постараюсь… А потом, отпустив их и выпрямившись, подошла к Карриму. — Белый Рыцарь… — прошептала она, спрятав лицо у него на груди. — Ты меня от смерти, выходит, спас… — Мы все вместе спасли тебя, — тихонько сказал Каррим, нежно гладя её растрёпанные серебристые волосы. — Вместе любое Чудо совершить можно… Как же это тебя угораздило, доченька? — Понимаешь… Гуляли мы вчера утром с Рыжиками по лесу. Втроём… Саки утром так сладко спал, что мы не захотели его будить… Так вот, гуляли мы, и вдруг видим: зайчонок… Ой, а где он? — Смотри… — привела Йоко маму за руку к трёхцветной кошке, лежащей на уютной подстилке в углу. — Вот он. С ним уже всё хорошо… — Ой, и правда! Какая же у нас добрая и заботливая, оказывается, Мидори… Так вот, мы его подобрали, а он-то уже совсем замёрз. И я испугалась, что он прямо сейчас умрёт. И решила… — …путь сократить? — со вздохом покачал головой Саки. — Думала, через озеро скорее будет? — Ага… — с виноватым видом прижалась Мелларка головой к его плечу. — И уже почти у того берега лёд взял да и треснул… Хорошо, что я Рыжикам крикнуть «назад!» успела… Но сама провалилась. И закричала им, чтобы за тобой бежали. И начала выбираться… Сапоги, слава Богу, сбросить в воде удалось. Меня король этому научил. Никогда не думала, что ему за что-то благодарна буду… Так вот, хваталась я руками за края полыньи. А они ломались… Но всё же удалось мне добраться так почти что до берега — где лёд крепче. И не выбралась бы я сама из воды, кабы не Ивушка моя… Ветки её помогли мне: ухватилась я за них — и выбралась на берег. И пальто наконец-то сбросить смогла… Но встать не получилось, потому что ноги уже слушаться перестали… И тут я тебя, Саки, увидела… Ох, как же я вас люблю… Родные мои… С этими словами Мелларка протянула руку Карриму: мол, подойди к нам. И она крепко-крепко обняла их — обоих сразу. И заплакала от счастья, прижимаясь головой то к мужу, то к названому отцу… — Фи-ти, фи-ти, фи-ти, фить! — раздалось вдруг прямо за окном звонкое, радостное птичье пение. — Синичка! — завопили в один голос Рыжики. — Это её Весенняя Песня! — Пе-ре-зимо-вали! — торжественно, с расстановкой провозгласил Белый Рыцарь. — Ура-а-а! Перезимовали! — зазвенели на всю Шкиварру два ликующих детских голоса. Словно взошли прямо здесь, в Доме, два лучистых рыжих Солнца…