This is Halloween

      — Срочное собрание! Чтоб через пять минут все были на первом этаже! И без опозданий! — непривычно приказным тоном скомандовала Ангела, своим вторжением нарушившая мир и спокойствие в царстве Морфея.       — Пять минут?! — возмутилась в ответ Фарра, протирая кулаками глаза. — Милая, мне что, идти в таком виде? — на этих словах она с напускной недовольностью откинула одеяло, демонстрируя наличие лишь нижнего белья.       Покраснев до кончиков ушей, доктор Циглер молча отвела взгляд и уже не столь твёрдой и уверенной походкой направилась вперёд, к окну. Распахнула шторы и пулей вылетела из комнаты — даже быстрее, чем ворвалась в неё.       Фарра хихикнула, уткнувшись в подушку. Солнечные лучи, теперь не встречая препятствия в виде плотной ткани, заскользили по чёрным гладким волосам девушки, а потом оказались на её лице, из-за чего та крепко зажмурилась и отвернулась к стенке.       Раздался громкий зевок, и Хандзо, деликатно притворившийся, что всё ещё спал во время сцены, развернувшейся ранее, открыл глаза. Вставать совсем не хотелось — в свободный денёк, который так редко выпадал на долю агентов Овервотч, он желал лишь продолжать нежиться в постели. Часов эдак до двух дня.       Он мельком бросил взгляд на Фарру — поза калачиком и полное отсутствие каких-либо телодвижений навевали на мысль, что она опять заснула, несмотря на требование, выдвинутое Ангелой.       Как бы ни был велик соблазн последовать примеру египтянки, лучник всё же смог взять себя в руки и поднялся с постели. Плюхнулся обратно. Снова встал.       Хандзо собирался в спешке, подгоняемый нехорошим предчувствием — зачем агентам Овервотч потребовалось устраивать срочный сбор? Видимо, дела совсем плохи — Солдат и Жнец наверняка уже занялись разгребанием сложившейся ситуации, а Мёрси отправили за бойцами.       Стоило лампочке с надписью «Опасность!» загореться красным в голове Шимада-старшего, как первым делом он подумал о брате. В порядке ли он? Не сам ли Генджи умудрился попасть в неприятности? Вспомнив, что именно он вчера отправлялся на миссию, Хандзо подорвался с места и выбежал из комнаты, с грохотом распахнув дверь так, что стёкла задребезжали, упростив Ангеле задачу — весь этаж уже явно проснулся от такой симфонии звуков. Дверь же, которой досталось второй раз за сегодня, жалобно заскрипела, будто умоляя о пощаде.       Минуя ступеньку за ступенькой, поворот за поворотом, коридор за коридором, Хандзо терзался лишь одной мыслью — не стоило отпускать брата одного. Он хотел с ним пойти, очень хотел, но Генджи отказался от его помощи самодовольным высказыванием: «Сам справлюсь!». Не то чтобы лучник был задет сказанным — Шимада-младший всегда отличался задиристостью и привычкой играть в героя, и Хандзо всё же хотел настоять на своём, вот только это было бы странно — устраивать целый спектакль перед всеми агентами Овервотч из-за какого-то задания. А противоречий в их истории и так хватает — сначала происходит смертельное противостояние между братьями Шимада, потом один из них воскресает, а другой ведёт себя по отношению к нему как полный муда… Очень холодно. Очень холодно себя ведёт, словно он и не брат ему вовсе. А тут вдруг начинает строить из себя заботливого родственничка…       Вот и пришлось Хандзо молча пожать плечами и отвести взгляд с таким безразличным видом, что всем показалось, словно он и не хотел с ним идти, словно и не выдвигал свою кандидатуру минуту назад в качестве напарника.       Добравшись до заветной двери за считанные секунды, лучник залетел внутрь, даже не удосужившись сбавить скорость, и, как итог, сбил кого-то с ног. Не удержавшись на своих двоих — сказывались паническое состояние и недосып — Шимада-старший грохнулся следом за своей жертвой. Раздался металлический скрежет, за ним — звук падающего тела.       — Брат? — удивился распластавшийся по полу Генджи, даже не предпринимающий попытки встать.       Хандзо промычал что-то утвердительное, с нескрываемым облегчением уткнувшись лбом в маску Шимада-младшего. Ему не нравился тот факт, что он носит её так часто, и застать ниндзя без этого куска железки было редкостью — даже когда они проводили время вдвоём, он не расставался с ней. Но сейчас лучник был на седьмом небе от счастья, так что даже это не омрачило его настроение.       В следующую секунду он вдруг резко вскочил и начал озираться по сторонам, словно затравленное животное. Генджи, всё ещё смущённый его выходкой, аккуратно поднялся следом и вопросительно посмотрел на брата — он явно задолжал ему пару объяснений.       — Торбьорн и Райнхардт уже ушли? — спросил Шимада-старший, продолжая осматривать комнату, словно ожидая, что кто-то из них вот-вот выскочит из шкафа.       Получив кивок в ответ, он выдохнул и крепко обнял Генджи, будто первого их… столкновения было недостаточно.       — Я испугался за тебя, — шепнул Хандзо, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Он с такой силой сжимал в объятиях Шимада-младшего, словно боялся, что тот исчезнет, рассыпется в руках, оставив после себя лишь крупицы песка на ладонях.       — Всё в порядке, — хмыкнул Генджи, но что-то в его тоне окатило лучника ледяным душем, заставило насторожённо поднять голову. Он выжидательно уставился на младшего брата. Тот сначала попытался избегать строгого взгляда, но быстро сдался.       — Если бы они и были здесь — что с того?       Хандзо в смятении нахмурился.       — О чём… О чём ты говоришь? — он запнулся.       — Если бы Рейнхардт и Торьборн были здесь, — повторил Генджи, подавляя рвущийся наружу вздох. — Разве это как-то повлияло бы на твоё отношение ко мне?       — На отношение к тебе? Нет, — Шимада-старший устало тряхнул головой, из-за чего вечно выбивающаяся прядка волос опустилась ему на глаза. — Отношение окружающих к нам? Да.       Генджи внезапно отстранился. Не дав помрачневшему Хандзо и слово вставить, он повернулся к нему спиной и произнёс тем же стальным тоном: «Нам нужно присоединиться к остальным. Увидимся на месте». Неестественно выпрямившаяся спина и сложенные на груди руки свидетельствовали о том, что разговор окончен.       Лучник в привычной манере поджал губы. Спорить было бессмысленно. По крайней мере, сейчас — времени до сбора почти не оставалось, и Шимада-старший покинул комнату, так погрузившись в себя, что по пути к залу умудрился столкнуться с ещё несколькими агентами.       На первом этаже царило что-то невообразимое: кто-то в панике носился туда-сюда, проверяя, все ли пришли; кто-то отчаянно пытался доспать отнятые самым бессовестным образом минуты драгоценного сна; кто-то, не изменяя своим привычкам, попивал припасённую бутылку виски, прихватив кого-нибудь в качестве собутыльника, а кто-то, то и дело выкрикивая «ГГ!» или «Новый уровень!», эмоционально играл в Нинтендо, полностью игнорируя происходящее вокруг.       Весь этот шум продолжался ровно до того момента, пока кто-то не гаркнул на весь зал «АГЕНТЫ!». Стихли все звуки и даже намёки на них; пауки замерли, прекратив плести паутину; деревья за окном перестали шелестеть от ветра, почтительно качнув на прощание ветками.       В дверном проёме возвышался Моррисон собственной персоной, а по его правую руку находился Рейес, с недовольным видом окидывающий взглядом толпу — что бы командиры не собирались объявить, одному из них это явно было не по душе.       Напарники переглянулись, и некоторые, самые юные из команды, которые ещё не так хорошо были знакомы с характером Моррисона, могли поклясться, что в его глазах промелькнули озорные искорки. Но молчание продолжалось. Продолжалось до тех пор, пока кто-то за широкими спинами напарников не откашлялся и не сообщил, что готов.       Пройдя через расступившихся Джека и Гэбриела, Мёрси — а это была именно она — оказалась перед агентами Овервотч, которые, как один, подняли на неё глаза, полные замешательства.       Ангеле, привыкшей восседать в одиночестве в своем кабинете или принимать пациентов в количестве максимум одного или двух, было в новинку находиться в центре внимания, поэтому несколько секунд она, собираясь с духом, неловко сминала в руках подол белого халата. Но всё же она была профессиональным врачом, мастером своего дела — её занятие требовало познаний не только в области медицины, но и навыков социальных — вроде умения взаимодействовать с людьми, поэтому доктор Циглер достаточно быстро взяла себя в руки.        — Близится Хэллоуин, — начала она уверенным голосом. — И я хотела бы предложить вам… Устроить костюмированный вечер. Бал, маскарад, вечеринку — называйте как вам хочется.       В глазах внимательных слушателей уже начало плескаться какое-то осознание происходящего, и напряжённость, угадывающаяся в чертах буквально каждого, была окончательно развеяна следующими её словами:       — Празднование Хэллоуина было неизменной традицией до… До распада Овервотч, и теперь, когда мы вновь все вместе, — Уинстон поймал на себе тёплый, полный благодарности взгляд Ангелы и улыбнулся в ответ. — Я бы хотела вернуть эти времена.       — Думаю, в объяснении сути праздника нет нужды, — продолжила она. — Всё действие будет происходить в главном зале на втором этаже, о времени договоримся позже. Единственное условие — озаботьтесь придумыванием своего наряда. Украшение зала я беру на себя!       — А ещё можно приготовить тематические угощения, — внезапно подала голос Фарра, по-турецки сидящая рядом с матерью. Мерси бросила на неё признательный взгляд — молчание во всем зале до этого момента вовсе не помогало однозначно оценить настрой команды и их мысли.       — Я помогу, — Ана явно не желала оставаться в стороне. — Опыта у меня будет побольше, чем у вас двоих вместе взятых.       — Не стоит, — поспешно возразила Ангела, — Мы вполне справимся сами, а ваша помощь ещё потребуется в вырезании тыкв. Представляете, сколько их потребуется на целый кампус?       Амари-младшая тихо хмыкнула и подмигнула сразу же покрасневшей Мёрси.       — Ууу, для «Сладость или гадость», вы, ребятки, уже староваты, но ведь это не единственное развлечение на Хэллоуин! — Хана Сонг, в очередной раз угробив своего игрового персонажа, наконец обратила внимание на происходящее. — Можно устроить всякие конкурсы, пугать друг друга, выбрать лучший костюм вечера…       Постепенно все агенты стали включаться в обсуждение, выдвигать свои идеи, и вскоре комната заполнилась радостным гулом, символизирующим предпраздничную суматоху.       Лишь братья Шимада, занятые совсем другими мыслями, не участвовали в бурной дискуссии и стоило им уличить в этом друг друга, как с помощью пары кивков они договорились отойти от толпы и встретиться в более спокойном месте.       Незаметно ускользнув от остальных, Генджи и Хандзо оказались в незнакомой им небольшой комнатке. Покосившиеся в силу возраста полки, еле-еле выполняющая свою функцию лампочка, пыль, оседшая толстым слоём буквально на каждом предмете мебели — всё свидетельствовало о том, что не одни они забыли о существовании этой каморки.       Третьим её гостем стало молчание: герои явно вырвались сюда спонтанно, не подумав, и сейчас, припоминая недавние обиды, не знали, как начать разговор. Или не хотели.       Первым прервал тишину Генджи:       — Что думаешь обо всей этой идее с Хэллоуином?       — Звучит… неплохо, — пожал плечами Хандзо, удивив своим ответом Генджи: вот уж он не думал, что старшему брату есть какое-то дело до праздников. А кто его раньше попрекал за излишнюю любовь к гулянкам и празднованиям?       — Уже знаешь, кем нарядишься? — полюбопытствовал он.       — Пока нет… Хотя знаешь, фильмы с зомби всегда были моей слабостью, — задумчиво хмыкнул лучник.       Шимада-младший мысленно сделал пометку насчёт того, что можно будет посмотреть вместе, завалившись на диван перед телевизором. Жаль, что это случалось довольно редко — в силу всего произошедшего между ними, вести себя как нормальная влюблённая парочка было затруднительно.       Генджи очнулся от завлёкшего его потока невесёлых мыслей благодаря аналогичному вопросу от Хандзо, и, усмехнувшись — пусть брат и не мог этого увидеть — ответил:        — Мой костюм на Хэллоуин? Киборг-ниндзя!       Шимада-старший кратко рассмеялся, после чего вдруг поджал губы и нахмурился: создавалось ощущение, что он хочет сказать что-то важное, но никак не может сформулировать свою мысль.       Хандзо набрал в грудь воздуха, и… шумно выдохнул.       — Нам пора, — пробурчал он. — Остальные скоро заметят наше отсутствие.       После этих слов он развернулся и ушёл, как ни в чём не бывало.       Генджи устало опустил голову. Опять он за своё — «другие то, другие это», словно их мнение что-то значит.       Иногда ему кажется, что брат и вовсе перестал испытывать к нему какие-либо чувства. К счастью, редкие моменты взаимного счастья прогоняли такие мысли, но лишь до следующей подобной ситуации…