This is Halloween

      Подготовка к празднику шла полным ходом: Д.ва, Торбьорн и парочка других агентов уже закрылись в мастерских, видимо, занявшись созданием костюмов. Пока от них действительно стоило держаться подальше: крепкие ругательства, оглушительный грохот из-за двери и прочие неотъемлемые атрибуты кипящей работы пугали всех не знакомых с таким ремеслом людей. В один из таких дней Мерси, без задней мысли заскочившая к Д.ве для обсуждения жуткой настольной игры, созданной ей же, вышла спустя пять минут заметно побледневшая, и на все вопросы лишь несвязно отвечала что-то о «мастерской Дьявола» и уходила от разговора.       Но не только они, все нашли себе какое-то дело — здание Овервотч наполнилось непривычным гулом и суматохой, издалека напоминая муравьиный рой, где каждый вносил свою лепту.       К сожалению, преступность же красных дней календаря не наблюдала, и некоторые из агентов то и дело отправлялись на миссии по спасению мира. Подпортившееся было настроение не ведающих покоя агентов поднимало лишь то, что у мародёров не было никаких грандиозных планов, и каждое мелкое — других попросту и не было — преступление слабо отличалось от предыдущего, напоминая заезженную пластинку. Игла царапала потёртый диск, вызывая желание поморщиться и зажать уши, чтобы не слышать неприятного скрежета, но и с этим можно было смириться ради всеобщего блага.       А ещё долгие часы за устранением проблем мирового и не только масштаба коротались приятной компанией, которой раньше была лишена некогда распавшаяся организация Овервотч.       Трейсер, то и дело подначивающая хладнокровную во всех смыслах француженку, будто нарочно выводя, казалось бы, непоколебимую и равнодушную Паучиху из себя, тем не менее оказалась прекрасным её напарником. Словно две стихии — огонь и вода — они сплелись в дуэт, непобедимый и неразрушимый за счёт идеального баланса. Пылкую, рвущуюся в самый эпицентр боя Лену вовремя останавливала Вдова, которая, в свою очередь, нуждалась в прикрытии спины, пока методично отстреливала конечности особо прытким противникам. Не сказать чтобы агенты Овервотч одобряли методы бывших сотрудников Когтя, но им хватало смелости признать, что иногда нужно уметь переступить черту, сделать шаг в сторону тьмы, чтобы не лишиться света навсегда. Более того, вновь рекрутированные в агенты Овервотч Рейес и Лакруа отлично видели границы дозволенного и без лекций со стороны Уинстона; возвращаясь на сторону добра, они делали всё возможное, чтобы отказаться от старых привычек… Или, по крайней мере, большинства из них.       Ангела и Фарра составляли не менее достойный дуэт, легко расправляющийся с противниками во время очередной вылазки. Такое сотрудничество, правда, не ожидал никто в первую очередь — но это сработало. Враги тоже не ожидали ракет откуда-то сверху, и вот уж точно не думали, что назойливая летающая мошка окажется совершенно неуязвимой. Кажется, сама Костлявая уважительно склоняла перед ней голову… правда, делала она это с помощью своего крылатого посредника.       Остальные группировались кто куда, создавая невообразимые и чуть ли не доходящие до абсурда команды, которые умудрялись влипать в ещё большие передряги, чем те, что они должны были устранять, порождая невероятное количество историй, поговорок и уроков, которые назидательно повторяла Мёрси раз за разом, штопая потрепавшихся друзей.       Помимо подобных комбо, трио и даже квартетов, был ещё один стабильный тандем, мимо которого сложно пройти мимо; разрушительный для всех, кто посмел бы встать у них на пути. Моррисон и Рейес… Бывшие лучшие друзья, лидеры и командиры, боровшиеся как на одной стороне, так и на разных, прошедшие вместе через огонь и воду — буквально — и чьи взаимоотношения было невозможно понять… до некоторого времени.       Не то чтобы понимающие и преданно хранящие чужие секреты агенты озвучивали хоть что-либо вслух, остерегаясь чутких ушей властных напарников, но в этом и не было никакой нужды. Действия были красноречивее всяких слов — очевидные и чёткие действия, назначение которых сложно было трактовать как-то двусмысленно, иначе от его настоящего. Они говорили сами за себя.       И если у этой пары — между прочим, это слово означает не только «дуэт» — дорога шла более-менее ровно, но, конечно, не без ухабов, ям и резких поворотов, которые, тем не менее, не могли помешать двум хладнокровным водителям, то у кое-кого ещё дела обстояли совсем не так гладко. Совсем.       Генджи устало опустил голову на руки и тотчас услышал звон столкнувшихся железных деталей. «Как консервная банка, честное слово…» подумал он, не в силах перебороть отвращение. Не поднимая головы, киборг посмотрел на свою ладонь. Медленно сделал «волну» пальцами, наблюдая за ловким механизмом, мгновенно принимающим команды от его мозга. «Совершеннее, чем настоящая плоть и кровь» — хмыкнул Генджи, но, иронично, его это совсем не радовало. Множество воинов, какого из него и пытались вырастить с самого детства, в клане Шимада, были бы счастливы такой возможности. Но не он.       Если бы его голова могла болеть, он бы, наверное, уже умер от мигрени. Прогрессирующей, частичкой за частичкой изъедающей его мозг, словно червяк — гнилое яблоко. Но — к счастью или к сожалению — Шимада-младший мог испытывать боль, вызванную лишь физическими увечьями, а нечто психологическое вовсе не могло заставить провода и ледяной равнодушный металл ощутить хоть какое-то её подобие, которое позволяло людям чувствовать себя… людьми. Живыми, из плоти и с кровью, бегущей по бледно-голубым венам.       Но, кажется, когда Хандзо снова и снова поспешно увеличивает расстояние между ним и братом от разделяющих их миллиметров до нескольких шагов, стоит натренированному слуху оповестить его о приближении героя, собирающегося нарушить их единение, его металлическое сердце действительно то сжимается в дьявольских тисках, то разбивается на тысячи и тысячи осколков.       Наверное, нужно присоединиться к остальным, предложить свою помощь в подготовлении к празднику. Шимада-младший начал лениво перебирать в голове варианты того, чем можно заняться во имя всеобщего блага. Сам того не замечая, он подсознательно отсекал любую версию, включающую в себя взаимодействие более чем с двумя людьми — как бы ниндзя ни пытался это скрыть, но ему действительно не по себе, когда он видит, как остальные веселятся в преддверии Хэллоуина, а он, в свою очередь, никак не может присоединиться к их детскому восторгу. Он не чувствует того же, что и они; не может беззаботно прожигать время, забыв обо всём за пределами комнаты, когда за металлическими плечами воспоминания, которые давно бы тяжёлым грузом утянули любого на дно.       Генджи непозволительно близко находится к всепоглощающей темноте, устрашающей и манящей в одинаковой мере. Кажется, вот-вот единственная опора уйдет из-под ног, и он камнем опустится вниз, дотронется до илистой поверхности… бессильный сопротивляться, позволит призракам прошлого и настоящего взять верх.       Но опора вовсе не собирается покидать его. Напротив, с каждым днём она всё крепчает. Крепчает, как их связь.       Они прошли через многое — может, даже слишком многое. Но разве отношения, которые не были проверены многочисленными испытаниями, могут считаться полноценными?       Они прошли через многое вместе.       И, знаете, «счастье можно найти даже в самые тёмные времена, если не забывать обращаться к свету». Братья, словно мотыльки, неосторожно летают вокруг горячей лампы, то и дело обжигая тонкие крылья. Одни раны затягиваются, другие появляются — это нескончаемый и неизбежный процесс жизни.       И этот путь лучше проходить вдвоём.