***
Зачем много слов? Прошепчу твое имя, И сказано все.
***
Лес убаюкала тишина. Молчаливое небо ночью Разбудило душу.
***
— …Хандзо? Шимада-старший незамедлительно повернулся, и, увидев заинтересовавший его предмет, к удивлению Генджи, покраснел. Тому хватило такта быстро вернуть листок на место, но любопытство его удовлетворено не было. Там ещё штук 15 оставалось! — Это… ерунда. Совсем ничего. Я уже набросал концепт образа, — взамен Хандзо протянул ему раскрытую тетрадь; та была расписана цветками сакуры, а страницы украшали золотые перья. — От идеи с зомби я решил не отказываться. Генджи одобрительно кивнул, всматриваясь в наброски, явно сделанные налегке, но от этого они не менее прекрасные: штриховка точно обозначала общее впечатление, которое должен будет производить образ, а отсутствие цвета — весь скетч был выполнен обычным карандашом — лишь раздразнивало воображение, предоставляя тому возможность поиграть с цветовой палитрой. Медленно проводя по рисункам пальцами, Шимада-младший задумчиво отметил, что в его брате, оказывается, гораздо больше творческих начал, чем он считал раньше. Это было приятным сюрпризом. Хандзо к тому моменту уже выловил парочку ёмкостей с краской — кажется, это был серый и синий — и между делом поглядывал на киборга, наблюдая за его реакцией — благо это позволяло отсутствие маски, которую Генджи снял вскоре после своего прихода, получив в благодарность тёплый взгляд. — Почему ты улыбаешься? — искренне удивился он, перебирая в руках кисточки, также позаимствованные у Д.вы. Меткий взор быстро отсёк неподходящие, и вскоре в числе достойных поучаствовать осталось лишь несколько штук. На губах Генджи и правда играла лёгкая улыбка, о которой он сам не подозревал, углубившись куда-то в свои мысли, что так часто происходило с ним последнее время. — Просто… немного неожиданно. Не думал, что ты так хорошо рисуешь… и пишешь, — отозвался он, возвращая тетрадь на стол, но всё ещё улыбаясь. Хандзо, застыв на месте, не мог оторвать от него глаз, стараясь запечатлеть каждую секунду этого редкого явления; внутри него словно что-то перевернулось и упорно не хотело возвращаться на своё место… Да и не то чтобы он этого желал. Долго он ещё мог смотреть на него взглядом, по которому можно было прочитать все его мысли и чувства до единой, которые ему так сложно выразить словами, но Генджи первый прервал зрительный контакт. — Так, давай начнем, — зачем-то прочистив горло, заявил Шимада-младший. Хандзо кивнул и расположился на стуле рядом. Какое-то время порассматривав выбранные цвета — их было достаточно много, и точную цветовую палитру он решил определить уже вместе с Генджи по ходу гримирования — он снова непроизвольно перевел взгляд на брата. Поймал себя на мысли, как сложно отвести глаза, как хочется смотреть на него подольше, особенно когда он так рядом. Спокойный, совершенно свой, без маски… Тем временем Шимада-младший вновь открыл тетрадь на нужной странице, внимательно осмотрел рисунки. Пара незамысловатых витков над глазами и под ними, пройтись свежей краской по уже готовому контуру татуировок Драконов… Он должен справиться, даже не обладая особыми навыками рисования. Сжимая кисточку в руке, Генджи с удивлением отметил, что она словно слегка подрагивает. Рефлекс, который должен был исчезнуть без следа после его… преображения. Хандзо, кажется, тоже это заметил, и теперь с не меньшим вопросом в глазах рассматривал пальцы брата. — Переживаю, что что-нибудь испорчу своими неумелыми руками, — признался тот. — Наброски великолепные, не хотелось бы… В любом случае, это не объясняет… этого. Чуть хмурясь, лучник протянул руку и аккуратно, словно боясь спугнуть, дотронулся до ледяного металла, медленно прошёлся пальцами от основания локтя до конца ладони. Стал выводить невидимые узоры, иногда накрывая его руку своей. Киборг мог поклясться, что чувствовал приятное покалывание следом. Конечно, это было физически невозможно, но, загипнотизированный перехватывающими дыхание прикосновениями, он боялся даже пошевелиться. — Наверное, мышечная память, — чуть охрипшим голосом сказал он. Тишина, прерванная и вновь установившаяся, была накалена до такой степени, что, казалось, вот-вот воздух зазвенит. — Точно, — задумчиво отозвался Шимада-старший, нехотя убирая руку, правда, перед этим дразняще медленно ещё раз прочертив витиеватый узор на его коже. Киборг с трудом перевел дыхание. Перехватил кисточку поудобнее, прекратив обращать внимание на мелкую дрожь. Хандзо же, совершенно спокойный, и, по всей видимости, полностью доверяющий брату, уже невозмутимо сидел на стуле, выпрямившись. Он подвинулся так, чтобы Генджи, склонившемуся над ним, было удобно рисовать. От старательности высунув кончик языка, Шимада-младший аккуратно вычерчивал линии, одну за другой. Иногда забавно хмурился, хватал салфетки быстрее, чем Хандзо начинал что-то заподозревать, и поспешно исправлял какие-то недочёты. В комнате было слышно лишь их дыхание и шорох, издаваемый каждый раз, когда кисть встречалась с краской или разведенной водой в банке рядом. Чувствовалось такое умиротворение и непринуждённость, что лучник внезапно захотел спать. Еле ощутимые прикосновения кисти и иногда пальцев Генджи, то убирающих прядь волос с его лица, то просто ненароком дотрагивающихся до щёк, скул или губ, отправляли мурашки по всему телу и ещё сильнее убаюкивали в сон. Немного более резкий штрих чем обычно, и ниндзя распрямился, вскинув руки. В его ладони всё ещё была зажата кисть с остатками серой краски. — Вау! — выдохнул Генджи, чуть отходя и любуясь результатом. Он выглядит гордым, поэтому есть все основания полагать, что грим получился действительно впечатляющим. Отставив в сторону все атрибуты его упорных трудов, киборг сложил руки на груди. — Это всё, что ты скажешь? — хмыкнул Хандзо, оборачиваясь и ища взглядом зеркало. Его подгоняло любопытство с лёгким оттенком волнения: забавно, он даже не подозревал, что так близко примет всё к сердцу. Сейчас он чувствовал себя ребенком, который наконец дождался любимого праздника и теперь, в полной эйфории, наслаждается каждой секундой. Красочнее любого ответа была отражающая поверхность, из которой на него смотрело… нечто пугающее и в то же время завораживающее. Всё, что изобразил Хандзо на бумаге, приобрело лучшее воплощение, на какое только было способно человеческое воображение. Основным выступал грязный синий, почти серый цвет, полученный каким-то невообразимым смешением красок, а изображения двух Драконов стали одним целым. Деталь, добавленная лично Генджи, и лучник удивился тому, как гармонично она подошла: чуть наклонив голову, он рассматривал маску Ханья с характерными рогами и клыками. — Нравится? — нетерпеливо спросил Шимада-младший. — Очень, — признался лучник, осторожно дотрагиваясь до уже высохших разводов краски над бровями. Поработать бы ещё немного над контурированием, и будет идеально… Хорошо, что до вечеринки ещё остаётся несколько дней. — Мне кажется, чего-то не хватает, — неугомонный младший брат подбежал к Хандзо, всмотрелся в него повнимательнее, снова отошёл и замер, хмуря брови. — Над костюмом я в процессе, — отозвался тот. — Но согласен. Нет какой-то… связывающей детали. Повисла тишина, вскоре нарушившаяся громким хлопком в ладоши: Генджи, удивившись такому внезапному всплеску эмоций от брата, сразу обратил на него внимание. — Линзы! Ты видел глаза у зомби? Мутные, словно стеклянные… — загоревшись одной из своих любимых тем, начал объяснять Хандзо, — Какие-нибудь белые, полностью закрывающие зрачок, отлично бы подошли и закончили образ. — Это можно устроить, — хмыкнул ниндзя. — Идея замечательная. Лучник тепло улыбнулся в ответ и снова повернулся к зеркалу. — Спасибо, что предложил помощь. Сам бы я никогда не достиг такого результата. Генджи, словно смутившись, почесал затылок и пожал плечами, будто говоря, что ничего такого не сделал. — Только благодаря твоим классным рисункам. Братья, исчерпав запас комплиментов друг другу, замолчали. Но тишина не давила на уши, как когда-то, не вызывала желания поскорее нарушить её словом невпопад: напротив, она поддерживала приятную атмосферу. Хандзо продолжал смотреться в зеркало со свежими брызгами краски на поверхности (как они туда попали? Кажется, кто-то очень увлекся процессом), иногда двигая лампу, источающую мягкий свет. Шимада-младший сидел на кровати брата, настолько идеально заправленной, что найти хоть одну складку было нереально, болтал ногами и жевал непонятно откуда взявшиеся конфеты. — Лови! — лучник, даже не отрывая взгляда от отражения, правой рукой поймал леденец в яркой обёртке. Лимон, скрывающийся под фантиком кислотного цвета, приятно обжёг язык. — Что насчёт твоего Хэллоуинского образа? — поинтересовался Хандзо, рассасывая конфету и языком перебрасывая её от одной щеки к другой — странная привычка, сохранившаяся с детства, — Нужна помощь? — О, — Генджи почему-то загадочно улыбнулся. — Не стоит, я справлюсь сам. Спасибо, брат. Шимада-старший кивнул. Отказ лучника не задел, но заинтриговал, и он задался вопросом, в чем кроется его причина. Но впереди был целый вечер, который можно было наполнить приятными впечатлениями, и решив не заморачивать себе этим голову — в конце концов, мало ли какие доводы были у брата — Хандзо стал подыскивать подходящий фильм, за которым можно было бы хорошо провести время. Грим он оставил — для антуража. Как оказалось, совсем не зря — когда на экране с выбранным фильмом про зомби крупным планом показывали какого-нибудь ожившего мертвеца, он вскакивал с дивана и с хрипами начинал волочиться рядом, вызывая у Генджи громкий и совершенно искренний смех. И это чертовски того стоило.