Первый...

***

      Центр города приятно преобразился — цветные уличные гирлянды украшающие фасады зданий и ветви деревьев, иллюминация на Мэйн-стрит, ярко украшенные елочки, которые выставлены в витринах магазинов и бутиков. Рождественская музыка раздается то тут-то там и заряжает прохожих праздничной атмосферой. Во всех точках продаж скидки — 50, 60, 70%! Не упустите свой шанс! У нас лучшие товары во всем городе!.. Банальные рекламные слоганы, но они привлекают толпы покупателей.       Объемные кучи снега, которые выросли под стенами домов, стали идеальными песочницами. Дети, да и не только, копошатся в них, перекидываются снежками, кто-то строит идеальный замок, крепость, способную вынести многочисленный обстрел зимними снарядами. Бойницы кривые и слабые — рушатся в первую очередь. Веселье.       Все парковки в центре города, укомплектованные под завязку. На улицах полно людей. Около десятка полисменов следят за порядком, но в основном не выходят из дежурных машин, а просто приветливо кивают прохожим. Это радует. Никаких подозрений.       В заснеженном парке ряженные эльфы предлагают за десять долларов сделать фото с гипсовыми оленями, или попытать удачу и попробовать угадать имена всех девяти животных. Приз — маленькая игрушечная копия Родольфа со светящимся носом (работает от батареек). У домика Санта Клауса собралась целая очередь желающих посидеть у него на коленях и выпросить для себя самый лучший подарок или узнать точно «Когда вы, Санта, будете лезть через дымоход моего дома?». Лотки со сладостями буквально за пару дней, выросли тут же, на небольших участках свободного от растительности пространства.       Большой, профессионально возведенный, ледяной дворец привлекает аудиторию постарше — подростки и молодые люди облепили его со всех сторон пытаясь сделать удачное селфи. — Праздник Рождества все более утрачивает связь с Христом и становится праздником подарков, вкусного стола и рождественского снижения цен… Xmas Shopping … политкорректность … все бояться кого-то обидеть своей религией и традициями, при этом постоянно оскорбляют и унижают своего Спасителя. — Ганнибал размышлял вслух, издали поглядывая на так называемый «вертеп», установленный на небольшом помосте напротив входа в Ярмут Тавн Холл. Возле гипсовых фигур в натуральную величину, под красивым навесом, в ограде на тюках сена, беззаботно играют живые ягнята. За ними наблюдают, по меньшей мере пятьдесят человек, большинство из которых конечно же, дети. — Чем ограниченнее кругозор человека, чем меньше он знаком с историей, природой и философией, тем искреннее его привязанность к своей религии. И вообще вера — это то, что лежит на одной чаше весов, при том, что на второй всегда лежит разум… — Я сейчас не хочу вести теологическую полемику. — Сказал Уилл, застегивая на ходу куртку под самую шею, и завязывая шарф. Они только что покинули Художественную галерею Новой Шотландии, в которую все-таки решились зайти, несмотря на доводы разума, о том, что это может быть опасно. Охранников видно не было, но вот смотрителей полно в каждом зале, не говоря уже о камерах в холле. В честь праздника галерея сделала «свободный день» и людей было много, все ходили друг за другом, еще плюс ко всему огромная группа туристов и класс ребятишек из местной средней школы. Грэм надеялся, что им удалось раствориться в толпе. — Хорошо. — Примирительно улыбнулся Ганнибал. Потом внимательно осмотрелся по сторонам, его дешевые очки потели каждый раз, как только он выходил из теплого помещения на улицу. — Давай зайдем на сельскохозяйственный рынок, здесь недалеко.       Уилл ничего не сказал, просто пошел следом, старательно пробираясь между людей, что собрались у входа в сувенирную лавку.       Возле магазина армии спасения, молодая девушка-волонтер с маленькой прозрачной пластиковой коробкой, висящей на шее, собирала пожертвования и трезвонила колокольчиком с резким и очень назойливым звуком. — О Господи, если бы не этот ужасный звук, я бы пожертвовал сорок долларов. — Расстроено пробормотал Грэм, так, чтобы его мог услышать только идущий рядом Лектер. Правда, тот был в своей меховой шапке, которая плотно закрывала уши, и мог не услышать.       Мимо проезжали машины, сигналили, часто останавливались и объезжали преграды. Парковаться было негде, поэтому некоторые водители высаживали людей прямо на дороге не съезжая на обочину. Те, старались побыстрей покинуть автомобили и убежать по своим делам, покупать подарки, сладости или выпивку для праздничного ужина.       Хм, подарки… Уилл ни о чем таком даже и не думал.       Дом они не украшали. Только переставили свечку с фортепиано на подоконник в гостиной. По традиции многие канадские семьи в канун Рождества выставляют свечи на подоконники, или еще лучше — тематически украшают закрытые плафоны, ставят внутрь свечу и выносят на заснеженную лужайку, предварительно очистив место. Их коттеджный район украшен именно такой живой системой.       Вкусы Ганнибала специфичные, тут ничего не скажешь, но Уилл подумал, что все-таки хочет ему что-то подарить, пускай мелочь, но что-то особенное. Ведь раньше он никогда не дарил ему подарков — бутылку вина разве что, еще пару лет назад, но это и подарком не назовешь?       Он любит рисовать…можно будет по дороге назад зайти в магазин товаров для чертежей, или еще куда-то. Только как бы зайти туда одному?..       Впереди для пешеходов загорелся красный свет, и пришлось остановиться на углу Браун-стрит. Уилл за своими размышлениями не уловил тот момент, когда вся толпа рассосалась, и сейчас на перекрестке стояли только они с Ганнибалом. Тот, между делом, странно поглядывал на Грэма. — Что такое? — С любопытством поинтересовался профайлер, быстро оглядев себя. — У тебя борода покрылась инеем. — Улыбнулся Лектер и шагнул на зеленый свет.       Уилл поспешил за ним, и на ходу постарался избавить бороду от холодного белого футляра. Руки в перчатках не передавали тепло, поэтому ничего не вышло. — Как думаешь, сколько на улице градусов? — Поинтересовался Уилл, ища глазами табло с электронными часами и температурой, которые часто висели на муниципальных или офисных зданиях. — Не меньше минус десяти. — Уверенно ответил Ганнибал, уже приближаясь к двухэтажному старинному, каменному крытому рынку. — И с каждым часом становиться холодней. — Значит надо быстрей заканчивать наши дела. — Через два часа назначена встреча, а потом еще надо будет зайти в LSBO. — Я сам могу сходить за выпивкой, вместе и отвлекусь немного. — Предложил Уилл, разглядывая обилие яств разложенных по прилавкам. Он заранее знал, что будет нервничать. — На ужин запланирован гратен с брокколи и креветками, я, правда, никогда его не готовил в микроволновой печи, но думаю все получится. Выбор вина за тобой. — Ганнибал уже подобрал нужное соцветие капусты и передал его для взвешивания продавщице. — А, и еще нужны креветки и сыр. Все остальное есть дома.       Уилл немного подумал, и все же решил спросить:  — Какое лучше взять?       Лектер как раз прятал бумажник, и старался не уронить большой бумажный пакет с брокколи и цветной капустой. — Думаю, Испанский Херес Фино будет лучшим вариантом. — Хорошо. Давай, я помогу с этим, а потом пойду за Хересом. — Грэм вовремя забрал пакет из рук товарища и направился прямиком к рыбному отделу. — Спасибо.       Спустя двадцать минут они разошлись по разным точкам: Ганнибал на место встречи с продавцом оружия, о которой он договорился три дня назад. В Канаде с этим дела обстояли не просто — надо было получить разрешение, засветиться в муниципалитете, потом полиции и наконец, в оружейном магазине. Так что было решено действовать нелегально. Риск был, но если что-то пошло бы не так, Чийо знала что к чему, контакты и имя поставщика, который приехал из Дартмута, специально чтобы передать оружие. Сколько денег за такую услугу Ганнибал заплатил сверху, Грэм даже не хотел думать, ведь обычно поставщики не такие дружелюбные и «на встречу» клиенту идут с неохотой.       План был таков — Ганнибал приходит на место за час до назначенного времени, наблюдает за обстановкой, людьми, которые вертятся неподалеку, издали рассматривает ближайшие здания — короче говоря: занимается разведкой.       Передача оружия должна была состояться на Джон-стрит, в двухэтажной лавке подержанных книг, в которой есть только один вход. Район бедный, но расположен вплотную к Мэйн-стрит, здесь в основном обнищавшие магазины, старого образца закусочные и в конце улицы одно складское помещение. Камер нет. На параллельной Альма-стрит на небольшой парковке стоит их машина.       За десять минут Уилл, груженный двумя пакетами продуктов, дошел к спиртному монополисту Канады, и там около двадцати минут старательно выбирал вино. Остановившись на «Diez Merito» Fino Imperial, Уилл уже подходя к кассе, почувствовал, что его начинает трясти. До встречи с продавцом оставалось сорок пять минут. Десять минут чтобы дойти. Пять, чтобы положить вещи в машину. Еще десять чтобы оглядеться и найти оптимальное место, с которого будет видна вся улица. Конечно, они все спланировали заранее. Кто, где, когда и как. Времени больше чем достаточно. — Ваши документы? — вежливо спросила молодая миниатюрная брюнетка на кассе. — По вашему, мне меньше двадцати пяти? Это смешно. — Грэм сразу начал возмущаться, но документы достал: ему не нужны были сейчас лишние хлопоты, или еще лучше — выяснение отношений с охраной магазина. — Простите, сэр, я не хотела задеть ваши чувства, но у нас такая политика. — Кассирша мельком взглянула на дату рождения и отдала документы назад. — Возьмите, пожалуйста. — Потом пробила вино, пикнул датчик. — Вам нужен бумажный пакет? — Да, давайте. — С вас сто тридцать шесть долларов.       Грэм быстро расплатился наличными, забрал с хранилища бумажные пакеты с едой, упаковал туда вино и двинулся по Мэйн-стрит, к следующему перекрестку. Быстро перешел улицу, стараясь никого не задеть своими свертками, все время борясь с желанием посмотреть на экран телефона, проверить не звонил ли Ганнибал. Большинство общественных заведений закрывались в этот вечер не позднее пяти часов. Людей на улице становилось все меньше, дело шло к четырем часам, и все спешили домой к семье и праздничному столу.       Уже подходя к парковке, со стороны центральной, Уилл вспомнил, что хотел купить подарок для Ганнибала. Пикнув сигнализацией, быстро поставив на заднее сидение пакеты, и проверив время, Грэм сделал вывод, что еще двадцать минут у него в запасе есть, поэтому если очень постараться можно все успеть.       Далеко возвращаться не пришлось, через три минуты он уже стоял на пороге антикварной, как оказалось, лавки для чертежей, и вообще, там было буквально все, что нужно для рисования, графики и каллиграфии. Поэтому глаза сразу разбежались, и рот невольно приоткрылся — теперь успех операции с подарком вызывал немалые сомнения.       Светлое, просторное помещение было со вкусом зонировано дубовыми стеллажами, на них были выставлены всевозможные материалы, приспособления и принадлежности, названия которых Уилл наверное даже никогда не слышал, хотя с его родом деятельности приходилось осваивать много ветвей различных специальностей и иметь достаточно широкий кругозор, но с этим он никогда не сталкивался. Поэтому, как только он увидел знакомые, когда-то стоявшие в кабинете Ганнибала в Балтиморе, пишущие пера и чернильницы он сразу же подошел к выставочной полке, слева от входной двери и начал внимательно осматривать товар. — О! Здравствуйте! Вы так тихо зашли, я вас не заметил, простите. — С нотками сожаления, но очень дружелюбно прозвучало из-за прилавка, который располагался в правом дальнем углу немаленького зала.       Грэм повернулся на звук, и был немного растерян, не увидев там никого. Пришлось неспешно подойти ближе, и с опаской заглянуть за прилавок. — Здравствуйте, — неуверенно сказал Уилл, поглядывая, на маленького карлика, и не просто маленького, а крошечного даже для карлика, — и я вас не заметил.       Карлик рассмеялся высоко и заливисто, все равно что ребенок, поправил свои редкие, песочного цвета волосы и забрался на подставку, которая предала ему несколько десятков сантиметров. — Ну, это и не удивительно. Я же маленький. — Длинный нос, открытая улыбка, светлые, глубоко посаженные глаза, и акцент, который Грэм разобрать пока не смог. — Так, чем я могу помочь вам, молодому человеку, который в последний момент решил зайти в мою лавку в вечер Сочельника? — А… почему в последний момент? — Настороженно спросил Уилл. — Потому что я закрываюсь через пять минут! Вот почему! — Карлик хлопнул в ладоши и лучезарно улыбнулся. — Без пяти четыре. Сегодня хочу закончить пораньше. Я сам себе хозяин, людей уже час как не видно… только вот вы появились. — Да, я хотел бы приобрести подарок близкому другу. Раньше он постоянно пользовался пером и чернилами, и я подумал, что это будет… — Понял. Такссс. Сколько ему лет? Интересы? Вкусы? — Карлик деловито слез со своего постамента и направился в центр зала, при этом почесывая себе затылок и явно прикидывая в голове возможные варианты. — А главное — сколько денег вы можете потратить на вашего друга? — Ну, деньги не проблема. — Уилл подумал, сколько информации может выдать хозяину лавки и не увидев никаких причин для беспокойства сказал. — Он педантичная личность, любит классическую музыку и в свободное время рисует карандашом, м…– тут уже Грэму пришлось почесать затылок, — еще знает несколько языков, много читает, играет на клавесине… — Значит человек эпохи возрождения… — карлик быстро скрылся за одним из стеллажей, что-то где-то хлопнуло, раздался приглушенный голос, — мне жаль, но на моих витринах нет подарка для вашего друга. Но… вот у меня в тайном сундуке, есть кое-что… — голос стал нормальным, еще раз что-то хлопнуло, и карлик появился с небольшим ларцом в руках, нести который ему явно было тяжело. — Вот. Идемте к прилавку.       Уилл с сомнением посмотрел на пыльный ларец, выполненный в темно зеленом цвете из какого-то материала похожего на мрамор. Древние настенные часы, висящие над прилавком, прокуковали четыре раза. — Это змеевик, молодой человек. Очень ценный и прочный. Материал для этой шкатулки, был добыт на Урале. — Рассказывал, бережно вытирая пыль с ларца, карлик. — Изделие выполнено из цельного минерала. Внутри красная обивка из флорентийского бархата. Ей около трехсот лет. Это гордость моей коллекции. Но то, что я приготовил для вас, лежит внутри нее. — Крышка открылась с небольшим скрипом, и внутри оказалось действительно «что-то особенное», то, что могло бы удивить Ганнибала. Аккуратно вынимая и расставляя все по местам, карлик продолжил: — Великолепный письменный набор, бронза и редчайший зеленый мрамор. Изготовлен во Франции в XIX веке. Состоит из двух предметов — чернильницы с орлом и подставки под документы. Чернильница, как вы можете заметить, имеет две емкости для жидкостей, подставку для пера и по центру массивного орла с раскрытыми крыльями. Подставка классическая, с изображением по центру того же орла в анфас выполненного бронзой. Такие вещи трудно найти, а еще труднее сохранить их первоначальное состояние.       Все это время Уилл стоял с широко открытыми глазами, поглощая все малейшие детали и изгибы коллекционных гарнитуров. — Я никогда ничего подобного не видел… мне очень нравится. — Конечно вам нравиться, я даже не сомневаюсь. Это не может не нравиться. Вы еще не слышали цены этой прелести… — Я хочу купить у вас ларец тоже. Это… идеально.— Уилл был настолько потрясен красотой и утонченностью работы, что даже боялся прикоснуться к поверхности. — Пожалуйста, продайте мне его. — Пришлось оторвать взгляд от ценного товара, и посмотреть в глаза карлику. — Я вас понимаю, это чудные вещи. Но я просто, не думаю, что вы готовы за раз выложить столько денег. — Карлик посмотрел с сомнением на часы, и добавил. — К тому же, я уже десять минут как должен быть закрытым. У вас нет времени бежать в банк. — Не волнуйтесь, я не эксперт в ценах, но думаю, что у меня достаточно наличных. — Уилл точно знал, что у него достаточно наличных — при каждом выходе в город Ганнибал настаивал, чтобы у него были деньги и на карточке и в кармане. В особо крупных суммах. — Ну… шкатулка стоит как минимум две тысячи долларов. — С сомнением сказал карлик.- А письменный набор около трех тысяч. Простите, но при всем моем уважении… — Я могу рассчитаться карточкой и наличными. Но я беру и то и другое…. Только… найдите мне картонную коробку, чтобы я мог донести все к машине. — Уилл знал, что у него нет времени и надо спешить, поэтому старался как можно быстрей вернуться на парковку. — Подождите минутку. — Карлик слез со своего импровизированного табурета и подошел к шкафу, стоящему у большого витринного окна. По очереди проверил несколько нижних тумбочек, и из одной из них достал картонную коробку внушительных размеров. — Эта должна подойти. Давайте я все сложу.       Пока хозяин лавки занимался упаковкой товара, то глубоко вздыхал и даже несколько раз шмыгнул носом.       Уилл посматривал на часы. До встречи оставалось пятнадцать минут. За шкатулку пришлось выложить двадцать канадских банкнот номиналом в 100 долларов. С карточкой все вышло быстрее, проблем никаких не было. Все были довольны. — Все готово. Можете забирать. Только она тяжелая. — Грустно проводил взглядом коробку с ценными вещами, карлик. — Знаете, эта шкатулка была у меня лет тридцать, как минимум… Но с моей профессией нельзя привязываться к вещам, понимаете. Я надеюсь, ваш друг оценит их по достоинству. — Спасибо вам большое, и если честно, не думаю что в мире много людей способных понять красоту таких вещей…, но он точно один из них. — Уже закрывая дверь, Уилл успел крикнуть. — До свидания и счастливого Рождества!       Дорога к парковке казалась бесконечной, на Мэйн-стрит не было ни одной машины, никаких следов утренней толпы, только парочка молодых людей прошла мимо и пожелала счастливых праздников. Быстро поставив в багажник коробку, и надежно прикрыв ее серым пледом, Грэм посмотрел на часы и обомлел. Пять минут. Плюс еще и пропущенное сообщение от Ганнибала: «Все чисто. Людей почти нет. Я в магазине. Жду». Пришло три минуты назад, наверное, как раз в тот момент, когда профайлер отключал сигнализацию.       Прибежав на место, которое удалось заранее подобрать для миссии в Гугл Мэп, Уилл смог наконец то вздохнуть с облегчением. На обочине стояло всего два автомобиля. Серый Volkswagen минивэн, по левую руку от книжного, перед входом в салон красоты и второй — внедорожник, бордового цвета в конце улицы под складом.       Возле входа в салон, две женщины курили длинные папиросы и громко с возмущением обсуждали что-то. Начинало понемногу темнеть. Холод стоял собачий. Уилл прислонился к стене и размял кисти рук. За большим деревом и кустом покрытым снегом, увидеть его было сложно, но вот он мог видеть все достаточно хорошо. Все подъезды, выходы и входы. Со спины никто зайти не мог, так как Грэм упирался лопатками в стену продовольственного оптового магазина, который был спрятан в небольшой нише, между основными зданиями, и похоже был закрыт уже которую неделю. Пошел мелкий снег. Что такое? Продавец опаздывает на десять минут. Что за дела?.. Нервы сдают, но нужно стоять на месте и внимательно следить за дорогой, чтобы в случае чего за минуту вернуться сюда на машине.       Наконец-то с главной повернул черный Ford F-Series так любимый всеми канадцами. Неспешно подъехал прямо к книжному и остановился на обочине. С водительских дверей вышел маленького роста мужчина, не более пяти футов и трех дюймов, в черной кожаной куртке, черной бейсболке с цветной эмблемой, и в тон куртке, темных джинсах — прям классика жанра. В одной руке он держал небольшую подарочную коробку милого лилового цвета, а другую прятал в кармане куртки. Скорее всего, там у него спрятан пистолет, или нож. Быстро оглядев дорогу и обратив внимание на куривших женщин, продавец прошел в магазин. Тишина. Минута. Уилл еле дышит. Смотрит в окна магазина, как будто сможет что-то там разглядеть. В окне мелькают тени, как и раньше, но Уилл точно знает, что там находится кассовый аппарат и единственный на первом этаже служащий. Две минуты. С улицы ушли женщины, которые, наверное уже вдоволь насплетничались. Ладошки потеют до такой степени, что скоро перчатки станут мокрыми. Три минуты. С главной съезжает большой синий автобус, полный детишек. Едет дальше по улице и возле салона поворачивает налево, по направлению к парковке. Четыре минуты. Уилл потирает глаза, они уже устали всматриваться так внимательно. За окном все те же тени. Пять минут. Через пятнадцать минут закроется магазин, поэтому со второго этажа спускается еще один служащий, одетый в тонкую рубашку и голубой жилет, выходит на улицу и пытается забрать внутрь холодную вывеску, которая намертво пристала к заснеженной земле и не желает отлипать. Шесть минут. Несколько раз сильно потянув ее руками в перчатках, и поняв, что дела не будет, он сплевывает и с грохотом закрыв дверь уходит назад в здание. Семь минут. В салоне гаснет свет, изнутри задергивают занавески, а на улице включают одинокую лампочку. Восемь минут. Две женщины выходят из салона, закрывают дверь и садятся в серый минивэн. Девять минут. Выходит служащий с ведром, увидев женщин, приветливо им машет, а потом обливает теплой водой основание вывески. Возле Уилла неожиданно пробегает серый кот с красным ошейником. Приходиться приложить все усилия, чтобы в голос не обматерить внезапно появившееся животное. Десять минут. Девушки на прощание сигналят и уезжают в том же направлении что и автобус. Одиннадцать минут. Служащий успешно справился с задачей и отодрал вывеску. Занес в магазин. Двенадцать минут. Вернулся за забытым ведром. Пнул его ногой, посмеялся, когда оно перевернулось. Взял за ручку и занес в помещение. Тринадцать минут. В магазине справа от книжного выключается свет. Фурнитура Нельсонов. Выходит пожилая пара. Мужчина неспешно закрывает входные двери. Четырнадцать минут. Уиллу кажется что он стоит за деревом уже целый месяц. Если прислушаться к внутренним ощущениям, то можно услышать, как сердце быстро качает кровь по венам. Пожилая пара медленно движется к главной. Пятнадцать минут. Двери недалеко от укрытия Грэма, громко хлопают. Слышен звук падения ключей. Пауза. Громкое сопение. Двери закрываются поднятыми ключами. Мимо укрытия Уилла, медленно шаркая ногами, проходит очень жирный мужчина в наушниках, напевая себе под нос Move like Jigger. Шестнадцать минут. Из книжного выходит, довольно посвистывая продавец. В руках держит фирменный пакет книжного магазина. Озирается кругом. Закуривает. Семнадцать минут. Служащий в рубашке, выносит большой мусорный пакет и с ним идет к салону красоты. Там выбрасывает его в уличную урну. Продавец швыряет окурок себе под ноги, растаптывает. Садиться в машину. Восемнадцать минут. Машина разворачивается в неположенном месте и уезжает туда, откуда приехала. Давно простудившийся по своей глупости парень в рубашке возвращается в книжный. Девятнадцать минут. Выходит Ганнибал. В руках держит подарочную коробку лилового цвета, и фирменный пакет из книжного. Уходит по направлению к парковке. Двадцать минут. В книжном гаснет свет. Два парня выходят на улицу. Тот, что повыше, несколько раз придавливает двери плечом, и тогда они плотно закрываются, по крайней мере достаточно плотно, чтобы второй смог быстро провернуть два раза ключ. Идут по направлению к внедорожнику. Садятся и уезжают спустя две минуты. Тот что повыше — был нашим служащим со второго этажа.       На часах Уилла пять часов и три минуты. Он внимательно смотрит по сторонам, выходит из укрытия и быстрым шагом идет на парковку. Улица пустая.       Когда Грэм подходит к машине то не сразу видит Лектера, который стоит немного поодаль, за деревом, точно так же, как стоял всего две минуты назад сам Уилл, и наблюдает за торопливыми шагами профайлера. На улице стемнело. — Блин, ну где же ты? — Зло озирается Грэм, и старается сдержать подступающую панику. — Я здесь, не нервничай. — Ганнибал приближается к машине. Улыбается. Он доволен. — Все хорошо. — Ладно. Садись. Едем домой.       Уилл ведет машину грязно, нервно. Душа все еще не на месте, после прожитого за последние сорок минут. Запоздало тормозит на красный свет — половина корпуса автомобиля на пешеходном переходе. Люди, идущие со службы, или те, кто добираются по домам, обходят машину и сердито поглядывают на неумелого водителя.       Возле церкви уже на подъезде к дому Уилл притормаживает. Глубоко дышит. На минуту открывает окно. Из храма доносится музыка. Странные песнопения. Не Рождественские, а старого, уже забытого образца. — Что это звучит? — немного отдышавшись, спрашивает водитель. — Потомки кельтских горцев все еще помнят свои корни, и каждый год в Сочельник поют песни своего народа. Это дивные нордические люди, которые и спустя двести лет все еще душой чувствуют свою принадлежность. — Как все прошло? Почему он опоздал? — Уилл закрыл окно, и неспешно тронулся. Улицы освещались фонарями и свечами нежно желтого цвета. — У него нет навигатора, поэтому он немного поблудил по городу. Его дома ждет восьмилетняя дочь, она сама испекла кексы. — Ганнибал смотрел в окно, и грустно улыбался, рассказывая эту историю. — Я передал ей детскую книгу со сказкой… Снежная Королева. — О смелой Герде, которая хотела спасти своего Кая из замка Снежной Королевы. — Уилл припарковал машину возле их коттеджа, но выходить не спешил. — Это красивая сказка. — Да, так и есть… — Лектер отстегнул ремень безопасности, поглядел на Уилла и улыбнулся уже веселей. — Пошли домой. — Вылез из машины прихватив с собой подарочную коробку, пакет с книжного, и направился к входной двери.       Уилл открыл гараж, загнал машину, отнес бумажные пакеты с едой на кухню, а потом вернулся за большой коробкой. В доме спрятать ее было сложно, так что он просто оставил ее в гараже.       Ганнибал был в ванной, коробка с пистолетами лежала в спальне на кровати. Уилл быстро переоделся в домашнюю одежду и принялся рассматривать покупки.       Первый австрийский легкий пластиковый Glосk 22, патрон.40 S&W, калибр 10 мм, коробчатый магазин на 15 патронов. Масса без патронов 0,725 кг. Длина 204 мм. Два запасных магазина. Такие приняты на вооружение ФБР для специальных агентов. Никак Ганнибал решил поиздеваться?..       Второй немного поменьше, но тяжелей — Walther P-88, патрон 9×19 Парабеллум, калибр 9.01 мм, магазин на 15 патронов. Масса без патронов 0.900 кг. Длина 187 мм. Тоже два запасных магазина.       Четыре коробки с патронами. Комплект для чистки оружия — растворитель, масло, салфетки, шомполом и ершик. Причем только один — для 9 калибра. Эх… ладно. И так неплохо. Несколько раз разобрав и собрав назад пистолеты, Уилл успокоился и отложил их назад в коробку. — Хороший выбор, и состояние неплохое. — Грэм услышал, как Ганнибал очень тихо вышел из ванной. — Я тебя слышу, заходи.       Тот открыл дверь, и оценил ситуацию: — Ты уже всю комнату пропах порохом с разобранных стволов. — Зашел в спальню и сложил вещи в шкаф, все гладко, ровно и в идеальном порядке. — Хотя запах достаточно слабый, но их недавно использовали. — Ну, они не новые это точно. — Грэм подошел ближе к собеседнику и посмотрел ему в глаза, слегка прикрытые отросшей челкой. Дома он ходил без очков, так как они ему были совершенно не нужны. — Сколько ты заплатил? Я предполагаю, что больше трех тысяч? — Три тысячи пришлось бы отдать за официальное оформление, — расслабленно сказал Лектер, — я заплатил шесть. Ты хотел пистолеты, вот они. Надеюсь, ты доволен. — Да, спасибо. Если хочешь, я помогу готовить ужин. — Конечно. Только вымой сначала руки.       Приготовление ужина под руководством Ганнибала оказалось очень познавательным: он не просто давал указания, что и как нужно делать с продуктами, но и проводил небольшие экскурсы в историю возникновения гратена. Так, пока Уилл чистил лук, то узнал, что данное блюдо связано с жизнью маленьких французских городских квартальных ресторанов, из которых вышли современные бистро. — Картошку в сливках с запеченной корочкой подавали сто с лишним лет тому назад в каждом заведении, где грелись чайники с медными обручами, а рядом пили пунш и дрались мрачные герои Золя. — Рассказчик с засученными рукавами как раз разбирал брокколи и цветную капусту на кошечки, время от времени небрежным движением отбрасывая падающую на глаза челку. — Подают и теперь — хотя во всем мире словом «бистро» все чаще называют модные заведения, где расслабляются после работы «белые воротнички».       Классическое название у этой картошки, королевское «дофинуа» — от области Дофине, которая традиционно принадлежала наследникам французского престола, дофинам. Вероятно, это блюдо появилось после того, как в Европу завезли клубни картофеля. Сначала в Италию, потом в Швейцарию, где они прекрасно адаптировались к альпийским условиям. Поэтому неудивительно, что картофель быстро добрался до соседнего региона Дофине. Первое официальное упоминание о блюде относится к Французской революции. 12 июля 1788 года Шарль-Анри, генерал-лейтенант Дофине накрыл стол для муниципальных служащих города Гап. И на столе стоял гратен. — Насколько я знаю, картофель был введен в рацион в связи с неурожаем пшеницы, недостаток которой приводил к голоду и способствовал возникновению панических настроений на заре французской революции. — Уилл решил поделиться своими знаниями, плюс ко всему лук он уже почистил и даже мелко нарезал и теперь просто ждал дальнейших указаний. Рукава своей серой домашней кофты он подвернул на манер Ганнибала. — Так оно и есть. За внедрение новой культуры взялось правительство и сама королевская фамилия. Упоминается, что королева Мария-Антуанетта любила завивать цветы картофеля в свою прическу. — Лектер, достал дуршлаг, чтобы процедить приготовленные овощи, оглянулся на прохлаждающегося работника и менторским тоном проинструктировал. — Креветки помыть, очистить, сделать надрез вдоль спинки и удалить темную кишечную вену. Уилл быстро высыпал креветки в большую тарелку и залив холодной водой, несколько раз перемешал руками. Потом приступил к очистке. — Разные регионы и провинции готовили гратен по-своему. Скажем в Савоей, ближе к Швейцарии, выводили знаменитые молочные породы коров, и их сыром посыпали каждый слой картошки. В приморских городах морепродукты добавлялись почти во все блюда. Мясные гратены, готовили со свинины или говядины. Не существует единого «правильного» рецепта. Каждый уникален по-своему. — Ганнибал развернулся к плите и занялся жаркой лука. — Теперь измельчи, пожалуйста, три кусочка белого хлеба, до состояния крошек. Только без корочки.       Уилл старался как мог, но в итоге порезанный хлеб скорее был похож на мелкие сухарики, чем на крошки. Не найдя другого решения он решил просто раскрошить его пальцами. Ганнибал это заметил, но замечания не сделал. — Я готовил свой первый гратен в юном возрасте, на кухне в доме моего дяди во Франции. Кухарка, работавшая тогда у него, была из Марселя, она научила меня этому рецепту. — «Шеф повар» закончил обжарку, достал прочную стеклянную форму и выложил туда лук. — Теперь нужно заняться заливкой. Натри приготовленный кусочек сыра на мелкую терку. Я сделаю соус.       Еще пять минут они провели в подготовке к завершающей стадии приготовления. — В нашей микроволновой печи есть режим «гриль», думаю, он поможет добиться нужного результата. — Лектер неуверенно склонился над микроволновкой, и просматривал сенсорную панель. — Очень важно поддерживать стабильную температуру, чтобы не пережарить корочку и при этом достаточно пропечь сердцевину блюда. В духовке, нужно сначала держать на умеренном жару, а потом постепенно увеличивать градус… Как же здесь это применить?.. — Все получится. — Грэм домывал последнюю тарелку, и с улыбкой косился на сомневающегося Лектера. — Как думаешь, в восемь сможем сесть за стол? — Надеюсь что да. Спасибо за помощь. — В любое время к Вашим услугам. — Уилл сделал торжественный книксен, повесил полотенце на спинку стула и ушел в спальню за вещами — перед ужином, он хотел принять ванну и переодеться.       Ровно в восемь, Уилл, в черной приталенной рубашке от Marc’s и черных штанах из японской саржи, зашел на кухню. Стол был накрыт как обычно, только красные салфетки под приборы разбавляли белую сервировку. Ну да, Рождество же. Красный цвет традиционный.       Ганнибал стоял возле окна, в светлой рубашке в мелкую гусиную лапку, и серых плотных брюках, волосы он каким-то чудесным образом уложил на старый манер. В доме точно не было ни геля, ни лака для волос, Уилл не раз жалел об этом. Так что, либо он сегодня втайне от Грэма купил эти средства, либо просто помазал волосы растительным маслом. Ха-ха. — Тебе идет черный цвет, — приятным низким голосом Ганнибал вручил комплимент, — я не знаю, говорил ли я тебе об этом когда-то. — Не помню… — Уилл был еще немного разгоряченный после ванны, поэтому голова соображала медленно. — Наверное, нет…- еще пару секунд, на обдумывание следующей фразы. — Сегодня я мыслю в черном цвете. — Прямо как Гарет Пью. — Ганнибал подошел к Уиллу, и отодвинул для него стул. Тот удивленно моргнул. Сел. Привстал когда почувствовал напряжение и шумное скольжение ножек по полу. Ганнибал подвинул стул на место. — Спасибо… — насколько смущенно это прозвучало, Уилл даже не хотел думать. — Кто такой Гарет Пью? — Молодой британский дизайнер, прославившийся футуристическим и эпатажным стилем своих коллекций. — Ганнибал поставил на стол, по очереди, для Уилла, а потом и для себя, две порции гратена. Налил в бокалы охлажденное вино. Сел. — Я обычно не интересуюсь современными веяниями моды, но эта фраза мне однозначно по душе. — Никогда не слышал ее раньше. — Уилл взял в руку бокал, и глубоко вдохнул аромат вина. — Интересные ноты. — Несколько раз повращал, и наконец, попробовал его на вкус. Ганнибал повторил те же процедуры и заключил: — Кедр, влажная древесина, ваниль и зеленая листва. — Лектер сделал большой глоток, закрыл глаза и с нескрываемым наслаждением облизал кромку губ. — Выдержано в дубовой бочке.       Грэм моментально залился краской, но все же проследил за движением языка. Что за чертовщина творится? Постарался быстро опустить глаза в тарелку и принялся за еду. Что делал его сотрапезник, видно не было, но полагаясь на слух, можно было сказать, что сидел тихо и почти не дышал. — Вино — как музыка, состоит из нот, которые слагают прекрасную мелодию. — Ганнибал взял приборы. — Уилл? — Да? — спросил тот и быстро поднял взгляд на сидящего напротив. — Ты выбрал идеальное вино, — Ганнибал отсалютовал бокалом, и допил все вино. Вот так, просто. Одним глотком. — Надеюсь, ужин не подкачает. Прошу, наслаждайся едой.       Пятнадцать минут мужчины в тишине наслаждались гратеном, который был выше всяких похвал, несмотря на то, что его приготовление было экспериментальным.       Вино заканчивалось слишком быстро, Уилл допивал уже третий бокал, нужно было притормозить, ведь к такому количеству алкоголя в крови, он уже два года как не привычен. Конечно, раньше он не видел ничего плохого в том, чтобы вечером в приятной компании немного выпить. Когда он жил с Молли они часто так делали. Но вот напиваться с Ганнибалом в его планы не входило — слишком тонкий лед, чтобы на него ступать. — Гратен очень вкусный. — Расслабленно откинувшись на спинку кресла, сказал Грэм. — Я, кажется, даже готов попросить добавки. — Мне приятно. Но не забывай, что ты тоже в этом участвовал. — Лектер решительно завладел чужой тарелкой, и направился к столешнице, на которой стояла стеклянная форма плотно закрытая крышкой. Набрал еще пол порции и поставил тарелку перед Уиллом. — Прошу. — Спасибо. — Теперь профайлер принялся за еду неспешно, смакуя, отмечая все детали вкусовыми рецепторами, и уже меньшими глотками поглощая вино. — Нет ничего лучше, чем старая дружба и старое вино. — Судя по наклейке, этому вину около пяти лет. — Как и нашей дружбе… Хотя, я не думал, что тебе нужна наклейка чтобы определить возраст вина. — А я не думал, что наши отношения называются дружбой. — Ганнибал смотрел куда-то мимо Грэма. Бокал, наполненный на палец янтарной жидкостью, медленно вращался в мужской руке. — Искренность отношений, правда в общении — вот что такое дружба. У нас это есть. По крайней мере сейчас. — Грэм старался вырулить из опасной территории — он знал, куда этот разговор может привести. И не был уверен, что сможет достойно ответить. — Когда-то я хотел быть тебе другом. Потом с сопротивлением и муками мне пришлось принять, что я не хочу, чтобы в твоей жизни были другие… только я. — Ганнибал всё так же смотрел мимо притихшего и настороженного Уилла, глаза его были широко открыты, зрачки заметно расширены, дыхание глубокое, а речь плавная. — Моя страсть портила мне жизнь. Это было сродни одержимости. Твое существование вне меня, не давало мне возможности наслаждаться каждым днем в полной мере. Казалось, проблема просто не решаема. Ты меня отверг… — Ганнибал, зачем ты… — Уилл очень хотел что-то возразить, сдвинуть акценты, но знал, что сейчас это бесполезно — если Лектер затеял этот разговор, то он должен его закончить. Пришлось тихо умолкнуть. — Я знал, как надо поступить. Но это не помогло. С тобой, правила не работают. Теории терпят фиаско. Ты настолько уникален, что даже Вселенная … что это по сравнению с тобой?       Уилл чувствовал себя ужасно — его бросало в пот от его слов, слезы стояли в глазах, хотелось спрятаться куда-то далеко, потеряться в небытие, чтобы даже свет и звук не могли его там найти. Смотреть на пальцы и заламывать руки под столом, было очень по-детски, но что было делать — поднять взгляд он не смог бы никогда в жизни, ни под каким предлогом. Даже сейчас находясь в здравом уме, наконец, определившись со своими предпочтениями, смирившись со своей натурой, приняв все последствия — поднять голову и посмотреть на Ганнибала, было невыносимой мыслью. Между тем, Лектер тихо продолжал: — Моей ошибкой было то, что я хотел получать. Я, как любой глупец, не хотел видеть истину. Отрицал. — Повисла длинная пауза. Уилл начал грызть себе зажившую щеку. — Насколько ты мудрее меня… я часто об этом думаю…       Грэм постарался взять себя в руки. Соответствовать словам Ганнибала. Ведь сейчас, тот просил помощи, поддержки. Профайлер глубоко вздохнул. Допил последние глотки вина. Прочистил горло. — Все что было…. Это разбивало мне сердце каждый раз. И я знаю, что ты тоже это чувствовал. — Это надо сделать. Посмотри на него. Уилл. Давай, подними глаза. Не будь простой тряпкой. Будь достойной тряпкой! Нет, не выходит. — Я верю, что наши сердца подобны витражам. Они крепкие и красивые именно потому, что собраны из осколков. Чтобы все стало, как есть нам нужно было… просто отказаться от борьбы. Полностью умереть. — Чтобы отдать себя целиком, нужно себя уничтожить. — Ганнибал зашевелился, кажется, облокотился на стол, подался вперед. — Обретение самого себя в отказе от самого себя и в исчезновении себя в другом. — Мелкие, судорожные вздохи. Еле слышный голос, шепот в ночи. —Я никогда не попрошу ничего взамен, Уилл.       Грэм сделал пару быстрых кивков в знак понимания. Голова все так же опущена. Глаза ищут поддержки у трясущихся рук, те в свою очередь несознательно стараются обрести стабильность, вцепившись в крышку стола. Ошибка.       Стол задрожал, посуда начала громко звенеть, разрушая хрупкую тишину. Уилл запоздало отдергивает руки, но Ганнибал уже встал и за секунду приблизился. Резко опустился на колени и в порыве чувств, просто положил голову на тревожные руки Уилла, покоящиеся у того на коленях.       Ничто и никогда не вызывало такие чувства. Никогда. Уилл буквально задохнулся. И это было другое отсутствие кислорода. Ты потерял возможность дышать, все равно что лишился легких. Просто некуда. Нет места. Судорожно пытаясь схватить глоток воздуха, немного расслабив руки, чувствуя на них чужое теплое присутствие. Влагу. Щекотка. Снова влага. Ресницы. Ганнибал смаргивает слезы. Но лежит тихо, ничего не делает, просто существует. Уилл боится его потревожить, ощущает, что у самого слезы текут из глаз ручьем. Не останавливаясь. Кружится голова. Если ничего не сделать, он потеряет сознание. Нужно вдохнуть. Пульсирует голова. Трахея отказывается подчиняться. Легкие отключились. Это ступор.       Похоже, Ганнибал верно толкует ситуацию, и быстро реагирует — поднимает голову, смотрит в глаза Уиллу. Наверное, видит там что-то ужасное. Наклоняется к его уху и тихо, размеренно, но четко шепчет: — Я положу свою руку тебе на грудь и начну медленно дышать, ты должен вдохнуть вместе со мной. Дыши. Умоляю.       Одну руку действительно кладет на грудь, вторую опускает на левую руку Уилла, пытается ее сжать в кулак. Сильно давит. Начинает медленно и глубоко дышать, смотрит прямо в глаза, задерживает выдох. Снова и снова. Болит рука. Что-то липкое. Жмет еще сильней. Глубокий вдох. Задержка. Давит на грудную клетку и на руку. Перед глазами темнеет.       Бац!!!       Вспышка света. В легкие стремительно врывается воздух. Почти что падение на пол, но Ганнибал подхватывает за плечи и сажает обратно на стул. Сам все так же стоит на коленях. Сильно болит левая рука, жжет правая щека, с нее идет кровь. Внутрь, льется в горло. Горят огнем легкие. Как первый вздох после Атлантики. Лицо мокрое. Соображать не получается. Голова как будто набита опилками. Тяжелыми опилками. — Прости меня, прости. Уилл. Ты слышишь? — Ганнибал как всегда бережно берет в руки лицо пострадавшего, разминает пальцами какие-то точки на висках. — Прости, прости… дорогой Уильям. Прости… — он точно плачет. Но у Грэма не получается открыть глаза чтобы проверить. Все что он может сделать, это слабо простонать: — Все нормально… нормаааальнооо…  — Ты не чувствуешь внезапного импульсивного возбуждения? Не хочешь резать себе вены? Или выцарапать себе глаза? — Ганнибал говорит резко с нервными смешками в серединах фраз. — Попробуй открыть глаза, ладно? Я здесь, посмотри на меня.       Приложив титанические усилия, профайлер открывает глаза, но пару секунд ничего не видит, только белые пятна. Моргает. Чувствует, как на левую руку ложится какая-то шероховатая тряпка, разжимаются пальцы. Мокро. — Я здесь. Видишь? — Дааа, я вижу, — и он действительно начинает видеть, красные, заплаканные глаза Ганнибала, вены, что вздулись у него на лбу, морщины в уголках глаз, волосы которые совершенно растрепались, и теперь снова лезут в лицо. — Ты крааасивый… — неосознанно поднимает правую руку, трогает бесцветные брови, нос, губы, острые скулы….глаза… Ганнибал облегченно смеется, ловит руку Уилла, нежно сжимает в своей руке и подносит к губам. Снова начинает плакать. — Прости меня…— опаляет большой палец горячим выдохом. — Это ты… простииии… я испортииил… — Уилл не может нормально говорить, но очень старается, он должен быть сильным за них обоих. — Нет, ну что ты… ты не можешь ничего испортить… Пошли. — Ганнибал встает с колен, слегка наклоняется, и помогает Грэму подняться, держит его за плечи, одну руку перебрасывает себе за шею, таким образом, почти что погрузив весь вес пострадавшего на себя. — Ступаем вместе, в двери я иду первым. Положись на меня.       Общими усилиями через пять минут Грэм уже лежи у себя в постели, Лектер снимает с него одежду, оставляет только трусы. Накрывает чистой легкой простыней из шкафа. — У тебя небольшой жар, дыши глубоко, я сейчас вернусь. — Оставляет больного одного, бежит на кухню, потом в ванную. Возвращается через две минуты с мокрой тряпкой, бинтом и стаканом воды. Помогает привстать, поглотить всю жидкость, бережно придерживает голову. Потом опускает на подушку. Сам садится на корточки. Вытирает Уиллу лицо мокрой холодной тряпкой. Обмывает ней же левую руку, на которой много крови. — Я хотел вызвать боль… чтобы ты пришел в себя. Прости. — Мотает бинтом поврежденную ладонь. — Нет затрудненного дыхания? — Нееет… просто… — Уилл хочет смотреть, хочет видеть своего Ганнибала, такого заботливого и совершенно непривычного, но он постепенно теряет связь с реальностью, тело слишком много пережило, ему нужен покой… — Побудь со мной… — И уже сквозь пелену сна слышит: — Я всегда буду с тобой.