***
Мы в горах. Зеленая лужайка. Вокруг высокие деревья. Сосны и ели. Солнце садится. Хорошо просматривается линия горизонта. Ярчайшие небесные светила неспешно занимают свое место на небосводе. Раз. И нет больше солнца. Гражданские сумерки. На лишенном растительности островке располагаются два кресла. Старые знакомые из кабинета Лектера в Балтиморе. Мы сидим в креслах. Друг напротив друга. Как когда-то раньше. Ганнибал в привычном обличии: костюм-тройка, расстегнутое пальто и кожаные ботинки. Я, по сравнению с ним, почти голый: в хлопковой рубашке с коротким рукавом и легких брюках. Босой. Мы пристально смотрим друг на друга. В полной тишине. Я хочу заговорить, но не могу. Мне не по силам открыть рот. Губы не расцепляются. В голове пусто, но это не имеет значения, ведь важно только заговорить. Именно в этот момент. Что-то произнести. Неважно, что. Главное - не сидеть в тишине. Не поддаваться пустоте. Но я не могу. Тишина идеальная. В реальном мире такой не встретишь. За моей спиной сейчас, скорее всего, появляется сегмент голубовато-пепельного цвета, как легкая дымка - тень Земли на атмосфере. Над этим сегментом тянется розовая полоса – пояс Венеры. Спустя мгновение моргаю, и солнце окончательно заходит за горизонт. Только после закатная заря багровым ореолом окутывает силуэт Ганнибала. Я вижу ворсинки на его пальто, они подсвечиваются и выглядят крупнее, чем на самом деле – не мелкие катышки, а специально спланированные микроскопические помпончики из шерсти. Они наполняются светом и в моих глазах растут с каждой секундой. Восходит луна. Ни единого звука. Венера за моей спиной. Я ее чувствую. Темнота наполняет тишину. Опускаю веки и открываю глаза снова. Кресла перемещаются. Мы сидим ближе – на расстоянии вытянутой руки. Губы Ганнибала приходят в движение, спустя долгий отрезок времени ко мне эхом долетают его слова: – Кто это, блистающий, как заря, прекрасный, как луна, светлый, как солнце, грозный, как полки со знаменами? Теперь говорят глаза Ганнибала, а уста его молчат. И снова наступает тишина. Темные и глубокие колодцы. Что в них? Что?.. Пустота и бесконечность? «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне...» Тишина напевает с закрытым ртом. Голос у нее не имеет пола. Неясно, откуда он исходит. Но звучит он у меня в голове. Интересно, он тоже его слышит? Стало совершенно темно. Молодая луна. Острые концы узкого серпа пытаются поглотить всю тьму небосвода. Впитать внутрь. Мои босые пальцы прикасаются к носкам ботинок Ганнибала. Это первое мое осознанное чувство: холод и твердыня. Сейчас мне страшно - небо разверзлось тоннами воды. Без грозы, без молний, без грома. По-прежнему тихо. Льет. Я весь мокрый. Мне холодно. Монолитный образ Ганнибала не размывается, не портится и не страдает от дождя. Он все так же величественно сидит и смотрит в упор. Не мигая. Для меня он идеально виден. Кристально чисто. Никаких помех. В кромешной темноте, во всяком отсутствии света. Я его вижу. Он подсвечивается как будто изнутри. Тьма вокруг и он – в её центре - необъяснимое скопление света. И луна… все ещё… Некая абсурдность. Вот что стало прослеживаться в моих снах. Абсурдность. Я понимаю их значение только частично, но не решаюсь рассказать о них Ганнибалу. Вдруг он увидит больше, чем я хотел бы ему доверить?.. С приездом на новое место сны снова стали сюжетными и запоминающимися. Каждая ночь – отдельная история. Мне сложно бороться и притворяться перед самим собой, что эти сны ничего не значат. Потому что врать себе – очень опасно. Морморандо. Сквозь все сновидения. Любовь, не узнанная. Недоступная и непонятная другим. Прекрасная и возвышенная. Уникальная. Извращенная и хронически больная. Любовь, что таит свое имя. Страх. То, что почти не искореняется из человеческой истины. Базовая эмоция. Древняя, как само человечество. Боязнь и неуверенность. Холод, затаенный в тебе. Пугает. Отталкивает. Что в тебе? Что?.. Мои сны неспеша убивают меня. Я им не поддаюсь, сопротивляюсь, как могу. Надолго ли меня хватит? – Уилл, ты сегодня плохо выглядишь. – Лектер, видно, только что вернулся с пробежки - волосы его растрепались и прилипли ко лбу хаотичными прядями. На щеках – разводы от ветра и холода. В гостиной слабый утренний свет покоряет дюйм за дюймом все поверхности и плоскости. Зеленый успокоительный чай из местных трав, любезно предоставленных Лукой, не помогает. Действительно, сегодня Грэм выглядит плохо. Сны не дают ему покоя вот уже третью неделю. Казалось бы, отдыхай, набирайся сил. Но на деле все по-другому. – Вам бы видеть мои сны, Вы бы были со мной милосердны. – Удобней устраиваюсь на мягком диване и закрываю глаза. Надежда на пару минут спокойного сна не покидает меня. – Хм… - Очень многозначительно резюмирует Лектер и, тихо ступая, покидает комнату. Слышны шаги на лестнице. Три недели. Три. Недели. Мои раны с каждым разом заживают все медленней. Рука двигается безболезненно, но поднять высоко я ее не могу. Выполняю упражнения каждое утро. Восстанавливаюсь. Ем. Стараюсь спать. Ищу мудрость в книгах. Иногда избегаю Ганнибала. Иногда избегаю чаще. Иногда еще чаще. Он занимается. Бегает. Принимает ванну - двери наших комнат всегда открыты. Подстриг бороду и побрился. Готовит. Пользуется моим подарком – пишет. Не знаю, кому, что и о чем. Скорее всего, это просто заметки. Читает газеты. Книги. Играет на рояле. Сочиняет. Но каждый раз чем-то недоволен. Выбрасывает испоганенные листы с перечеркнутыми тридцать вторыми и длинными паузами. Это не его музыка… Я стараюсь жить сегодняшним днем, не задумываюсь о планах, ни о чем не мечтаю, и мне все равно на завтрашний день. И все, что я сейчас себе надумал, – это наглая ложь. Я себя убеждаю, что я так живу, но это ложь. Правда состоит в том, что я боюсь. Страшно боюсь завтрашнего дня. Боюсь, что он уйдет и не вернется – ведь я пока что не могу ничем ему помочь, я буду только обузой. Я боюсь, что не оправдаю его ожиданий. Своих ожиданий, кстати, тоже. Стараюсь близко не приближаться к нему. Я жажду прикосновений, но страшно их боюсь. Таким трусом я стал за последние пару недель. Я жалок и полностью раздавлен; не ожидал, что сейчас такое может случиться. – …Чтоб были тихи и легки. Неуловимые шаги. Подкравшейся печали. – Мой голос эхом разносится по большой гостиной, предвещая приход Лектера. – Хочешь или нет, но мы должны поговорить о том, что тебя гнетет. Не открывая глаз, вдыхаю полной грудью. От него исходит запах алкоголя. Неожиданно. – Ты пил? – Да. – В девять утра? – Да. Открываю глаза, возвращаю в сидячее положение свое измученное тело. Лектер садится напротив меня, в пепельное кресло «Вольтер», повернутое спинкой к большому английскому камину из белого мрамора. – Что тебя мучает? – Ты. – Мы мало разговариваем и почти не пересекаемся в последнее время. Могу предположить, что тебя мучаю не я, а мысли обо мне. – Мысли, сны… – Что именно ты видишь в своих снах, Уилл? – Не то, чего бы тебе хотелось. – Не подумав выпаливаю. Лектер просто встает и уходит на второй этаж.***
Мы не разговариваем три дня. Он не заслужил этого. Это я в очередной раз не могу смириться и принять еще одну часть своей натуры. Поэтому веду себя как… Полночь. На небе ни одной звезды. В бассейне, за домом, что все время был закрыт плотной пленкой, вместо воды – кровь. Тело Ганнибала плавает лицом вниз. Я его убил. Я знаю, что это сделал я. В моих руках большой кухонный нож. Я по локти в крови. В его крови. Сижу на бортике бассейна, и ноги мои по колено погружены в кровь. Не помню, как это произошло, но знаю, что вина лежит на мне. Не чувствую сожаления, ничего такого… просто освобождение. Легкость. Теперь я свободен и я хочу умереть. Открываю глаза, меня трясет. Сейчас меня трясет. Я в своей кровати. За окном уже почти утро. Зарево на востоке и россыпи звезд. Это был сон. Иду в ванную. Сбрасываю потную майку и трусы. Набираю полную ванную воды. Холодную. Ледяную. Пока я опускаюсь в нее, мышцы начинает сводить судорогой. Но я хочу как-то наказать себя. Зуб на зуб не попадает. Все тело посинело. Я погружаюсь в воду с головой. Чуть не умираю от сильнейшей сковывающей боли. Выныриваю. Вместо воды – кровь. Паника поднимается и захватывает мое тело меньше чем за секунду. Я его не контролирую, хочу выбраться, но не могу пошевелить ни одной конечностью. Меня сковал страх. Я все больше погружаюсь в кровь. Она льется мне в открытый в безмолвном крике рот. Легкие наполняются кровью. Его кровью…его… – Уилл… проснись. Уилл. – Знакомый голос зовет меня по имени. Сильные руки трясут за плечи. Открываю глаза и сразу же прижимаюсь к его груди. Плачу. Неконтролируемо. Глубоко дышу. Стараюсь совладать с собой, но у меня не получается, и я плачу еще сильней. Почти истерически. Лектер пододвигается ближе и прижимает к себе. Покачивает как мать ребенка. Утешительно шепчет на ухо: – Тшшш, успокойся. Уилл. Тише… Спи, все хорошо. Спи, я здесь. Я с тобой. Мне остается только подчиниться. – Я убил тебя… Ночью, во сне. – Это то, что я говорю, когда просыпаюсь, ближе к обеду и вижу Ганнибала, сидящим в моей комнате и читающим утреннюю газету. На хорватском. – Ты же не знаешь хорватский. – Не знаю, но это славянская группа индоевропейской семьи языков, и если постараться, то могу кое-что понять. И к тому же, я уже три недели учу хорватский. Мне стало любопытно, и я решил… – Понятно. Ты слышал? Я убил тебя. – Это не в первый раз, когда ты пытаешься убить меня… – В этот раз все было по-другому. Я уже убил тебя. Мне не снился процесс, не было никаких чувств… Я не наслаждался этим… Я просто знал, что ты мертв по моей вине. И мне было спокойно. – Интересно. – Лектер положил газету на небольшой письменный стол у окна, взял с подноса чашку с чем-то, скорее всего, целебным и поднес к кровати. – Выпей. Полегчает. – Как скажешь. В который раз думаю, что мне не нравится так просыпаться. Но что поделать? Сажусь и одним большим глотком выпиваю теплую жидкость. Лекарство. Аккуратно встаю, и направляюсь в ванную. Дверь оставляю открытой. Сбрасываю трусы и лезу в душ. Ганнибал следит за мной, оперевшись о кафельную стену спиной. – Я не могу тебе помочь. – Вот это неожиданно. Теплая вода льется по плечам, стекающий шампунь щиплет глаза. – Ты ведь и сам прекрасно понимаешь значение таких снов. – Мне снится не только это… – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Не знаю… Лектер выходит из комнаты. Наверное, я его уже достал со своим «незнанием». Но что делать, если так оно и есть? Я боюсь его потерять и остаться один. Это ясно. Но, следуя из моего сегодняшнего сна, я ,скорее, «уберу» проблему, а не столкнусь с ней лицом к лицу. Проще освободить себя, чем сделать этот выбор. – Лука передал мне конверт и свиток с одеждой, когда я бегал. – Ганнибал вернулся на свое прежнее место. Шуршит бумага. «Сегодня, в 20:00 за доктором Лектером заедет черный Porsche. Дело не терпит отлагательства, и все надо будет уладить быстро. Никакой дополнительной информации Вам не нужно – все узнаете по прибытию. Мистер Грэм, к полуночи обещаем вернуть доктора в целостности и сохранности. P.S. Поправляйтесь быстрей.» – Один? Нет. Я не согласен. Быстро смыв шампунь, выбираюсь из душевой. – Уилл, успокойся. Подает мне полотенце и избегает смотреть мне в глаза. – Ты уже решил, что поедешь? Мои домыслы правдивы. Потому что он, набравшись наглости или смелости, поднимает взгляд и уверенно произносит: – Да. Поеду. Мне это нужно. Ему это нужно. Ага, вот оно что. – Я могу ехать с тобой. – Нет, пока что не можешь. – Ты сам говорил, что он слишком опасен. – Говорил, и поэтому ты останешься здесь. Так надо. – Сталь в голосе Ганнибала заставляет меня поежиться. Надеваю халат. Принимаюсь чистить зубы. – Если бы он хотел – давно бы убил нас. – Павфтафить… –Я думаю, пока что он будет пользоваться нами и вытягивать максимум выгоды из сложившейся ситуации. – А ефли, он зафотел убифь наф по одиноц... – Это можно было сделать и раньше. Я каждое утро бегаю, ты остаешься дома один. Лука постоянно рядом… – Я не внаю… – Вот и проверим. – Он выходит из комнаты. – Я приготовлю обед.***
К вечеру я неожиданно для себя напился. В семь сорок восемь Ганнибал спустился со второго этажа, уже облаченный в черную одежду. Точно такую же, как и у ребят с охраны бана. Читать Рембо я перестал еще часа три назад. Сейчас раскрытая книга просто лежала у меня на животе и поднималась в такт моему дыханию. Рядом с диваном – пустая бутылка и бокал. В доме оказался небольшой подвал. А в подвале припрятан стенд с бутылками старых урожаев. Я нашел его на второй вечер. Пять бутылок мы выпили на двоих. Семь бутылок я выпил сам. Втихаря. Интересно, сколько в одиночку выпил Лектер? – Что это? Ты пьян? – Омерзение проскакивает в интонациях доктора. Он застегивает куртку и обувается. – Пока что нет. Но собираюсь. – Язык мой слушается, и голос почти что не изменился. Разве что фразы немного растянуты. – Я был о тебе лучшего мнения. – Я о тебе тоже. – Подойди, пожалуйста. – Не хочу. – Пожалуйста. Я поднимаюсь на ноги. Оказывается, что я пьян сильнее, чем предполагал. Иду более-менее ровно. Хорошо, что все, что от меня требуется - это не больше десяти шагов. – Я постараюсь закончить все быстро и вернуться. – Берет меня за подбородок, и слегка поднимает голову. – Никаких развлечений – только работа. Обещаю. – Ладно. – Хочется сказать еще что-то, но в голову ничего не лезет. У него мягкие и теплые пальцы. А еще я знаю, что красивые и длинные. Пальцы музыканта и хирурга. – Ладно. Снаружи два раза сигналит автомобиль. Лектер на прощание проводит указательным пальцем по моей скуле, а потом ниже, чуть-чуть задевая верхнюю губу. Отнимает руку и выходит на улицу. Меня обдает прохладой из открытой двери. Я на секунду становлюсь почти что трезвым и хочу крикнуть на прощание, но он, уже не глядя на меня, садится в машину. Закрываю дверь и спускаюсь в подвал за очередной бутылкой. В девять вечера раздается неожиданный стук в дверь. На улице темно, и это крайне странно – Лука ни разу не приходил в ночное время. Я достал спрятанный под диваном пистолет и направился к входной двери. Руки с пистолетом тряслись из-за выпитого. – Да? – Уилль, ето я. Люка. Прячу пистолет за пояс, и открываю дверь. На пороге действительно стоит Лука, старик, лет восьмидесяти. В светлом плаще, вышитой рубашке, и весьма колоритном головном уборе – скорее всего, национальном. Короткие седые усы торчат сегодня кверху – на манер Дали. В руках у него большое блюдо, накрытое платком. – Добрый вечер. Проходите. – Впускаю его внутрь, и понимаю, что я с ним, в принципе, никогда не разговаривал сам. Это все время делал Ганнибал. – Добрый! Славный! Праздник! – Лука, улыбается и показывает одной, свободной рукой на свой костюм. И теперь, я уверен, что это национальная одежда – рубашка расшитая разноцветными нитками и выглядит старой, темные штаны с добротной, плотной ткани, не раз стираные. Плащ аккуратно залатан. В общем, довольно ухоженный колоритный образ. – Очень красиво. – Жена пиредать тибе. И ему. Бурек – пирог. Мясо и сыр. – Вручает мне блюдо, которое оказывается еще горячим. – Спасибо. А что за праздник? – Карнаваль. В Риеке. Мы там познакомиться с женой. Любовь. – А… поздравляю вас. – Да. Тридцать пять лета. А любовь. – Может чаю? – Нет. Жена ждать. Вам подарок. Передать. Есть. – Спасибо большое… а… подождите, секунду. – Я оставляю Луку одного в холле, и быстро спускаюсь в подвал, дверь которого находиться на кухне. Беру первую попавшуюся бутылку и возвращаюсь наверх. – Это вам. – О, нет. Не надо! – Лука отнекивается от бутылки еще долго, но я все же заставляю его принять ответный подарок. Мы тепло прощаемся, и он уходит. На вкус пирог оказался необычным - нежным и в то же время пикантным. Со слоеным тестом и изобилием мяса и сыра, неизвестного мне на вкус. Бокал стоит полный, через минуту – пустой, затем снова - полный. И так по кругу. Если они ему что-то сделают… Нет, не думай об этом Уилл. Жри пирог. Ганнибал бы испек лучше. Что за жуть? О чем это я вообще? Вино сладкое, старое и дорогое. Удачная бутылка. В одиннадцать она выпита. Оставшаяся половина бурека отправилась в холодильник. Разжигаю камин и впервые за все время, что я здесь, включаю телевизор. Все каналы на хорватском, я ничего не понимаю. Нахожу канал, где играет музыка, точнее не просто музыка, а целый симфонический оркестр играет вживую, и сейчас идет прямая трансляция. Поет вокалистка. Женщина. Я не знаю, о чем, все тоже на хорватском. Но поет красиво. Душевно. Оставляю этот канал, выключаю свет, и открываю третью бутылку – точно решил упиться. Непонятно, сколько времени проходит, но я стою посреди комнаты, камин пылает вовсю, мне становится жарко. Мысли в голове сменяются со скоростью света. Думаю о Ганнибале, который, наверное, сейчас либо рыб кормит в Адриатике, либо возвращается сюда, выполнив всю работу. Или, может, он уматывает с этого острова подальше от меня, нестабильного и так и до конца не определившегося… Различаю слова песни – парень поет на итальянском. О любви. Страсти… Красивое фортепиано… Я сбрасываю кофту и остаюсь в одной майке. Начинаю покачиваться в такт музыке. В одной руке держу бутылку и время от времени отпиваю понемногу. Я не танцевал со старшей школы. И то, тогда это был всего лишь один танец, и ,надо добавить, что абсолютно неудачный. Что он думает сейчас обо мне? Хочет ли он… Аmore che non vincerà Я пьян… Грэм. Тебе не стыдно? Напился вместо того, чтобы быть на стреме. Amore senza amore amore che non ho Я когда-то знал смысл этих слов. О, меня тошнит. Если он уйдет? А? Что ты будешь делать? Какой своеобразный узор у этого ковра… Amore strano amore pazzo Нет, вниз лучше не смотреть. Голова кружится, и я кружусь с ней в такт. Переставляю ноги. Чудом попадаю почти пустой бутылкой на столик. Я... не думаю, что это… Сколько времени?... Где он? Новая песня… Я их всех убью, если… Нет. Он… Он сильней всех. Вообще. У него такие руки…крепкие, сильные… Как у зверя… Зачем я ему… такой… - Trouble is my middle name… Подпеваю девушке в красивом геометрическом черно-белом платье… как я вообще различаю ее силуэт? Куда делся свет? Камин… Красные затухающие поленья… Хочу пить. Воды… Или вина? Нет… хватит. Где Ганнибал? Я не верю. Он меня не оставит. Даже такого. Не оставит. Я ему нужен. Он меня любит. Я знаю это. Он так смотрит… Да… Он меня не оставит. А я.. люблю его. Факт. Да. - Can someone tell me if it's wrong to be so maaad аbout yooooou. Не знаю, откуда у меня такой голос, но я пою высоко и чисто… не подпеваю, а пою… - Maaaad about yooou... Кружусь на месте, как будто в парном танце, вслушиваюсь в слова… и у меня мурашки по коже… Я нахожу ответы, над которыми ломал голову, в простой песне…такое вообще бывает? Я сейчас уверен в том, что я чувствую. Да. Я знаю, чего хочу. Не прекращаю движение. Танцую и поглощаю музыку. Придыхание от талантливой девушки сливается в унисон с моим… - Maaaad about… Повернутый на тебе… Я знаю, кого я хочу. От осознания истины проясняется в голове. Неожиданно меня за талию подхватывают руки. Я знаю, чьи они. Его руки. Кладу голову ему на плечо, вдыхаю запах крови точно так же, как тогда на обрыве… Мы кружимся в танце. Мои глаза закрыты, и я не хочу их открывать - мне нравится все, что сейчас происходит. В проигрыше звучит цитата из "Лебединого Озера", чувственно дополняя песню… Плотней прижимаюсь к нему всем телом. Провожу руками по его крепкой спине, плечам, длинной шее, зарываюсь пальцами в отросшие волосы. Тяну его голову назад, смотрю на своего идеального мужчину. У него слегка прищуренные глаза и приоткрытый рот, на губе трещина, из нее сочится кровь, волосы в беспорядке. Тени окутывают нас. Наши контуры размываются… Мне хорошо, потому что я знаю, чего хочу. Я наклоняюсь к его кадыку и провожу языком по соленой коже. Рукой надавливаю, и его голова отклоняется сильней. Он громко дышит и крепко стискивает мои ягодицы, я рвано выдыхаю. Не могу контролировать себя и кусаю его за выступающий подбородок. Как же в этот момент я его ненавижу… а в следующий безумно люблю. Страстно и неутолимо. Maaaad about yooou Без ума от тебя… Поворачиваю его лицо так, чтобы была возможность добраться до разбитой скулы. Дышу его кровью. Впитываю её в себя, как раньше впитывал музыку. Трусь носом в запавшую щеку. Кончиком языка облизываю выступившие капли крови на верхней губе. Один раз, потом второй. Я разрываюсь от обилия чувств внутри меня и от того, что они наконец-то нашли выход. Он в моей власти. Наша песня закончилась, началась другая. Но это неважно – у нас с Ганнибалом песня всегда одна и та же. Любовь, страсть и ненависть. Каждый раз сменяется динамика и еще ни разу не изменилось содержание. В третий раз вылизываю капли крови и отпускаю его голову – я хочу, чтобы он смотрел. И он смотрит – янтарные глаза пылают такой страстью, что у меня захватывает дух, они прожигают меня насквозь. Как я раньше мог жить без этого взгляда?! Такое обожание…Желание. И все оно принадлежит одному мне. – Прости, что заставил ждать. - Тихо выдыхаю и целую его в губы. Нежно и преданно. Я обещаю – будет. Все будет. Обвожу языком контуры, потом дую… совсем по чуть-чуть. Снова целую. Не могу сдерживаться, но стараюсь продлить это ощущение как можно дольше. Открываю рот и легонько кусаю его за нижнюю губу. Он усмехается в поцелуй. – Откусишь? – Смотри на него, еще и издевается! – Посмотрим. – Я с напором запускаю язык в рот каннибала. Я определенно псих. Но второй псих отвечает на поцелуй и мне становится все равно, кто из нас сумасшедший в большей степени. Он подхватывает меня и усаживает на стол, недалеко от камина, я слышу, как разбивается ваза, как слетают журналы и книги, и мне абсолютно все равно. То, что я сейчас чувствую, не передать словами… я ждал этого всю жизнь, а хотел еще дольше… Не хочу разрывать поцелуй, но сказать это хочу еще больше: – Я люблю тебя. – Люблю тебя... – Эхо моих слов срывается с его опухших губ. Это самый прекрасный момент в моей жизни. Во всех жизнях, даже если я не верю в реинкарнацию; это слишком для одной человеческой жизни. Поэтому сейчас я верю всему. Ложусь спиной на стол, сбрасывая очередную стопку книг. Он склоняется надо мной. Проводит рукой по моей кудрявой голове, дальше указательным пальцем ведет по лбу, по носу, по губам. Я закрываю глаза и отдаюсь ощущениям. Подбородок, шея. Останавливается у кромки майки, поддевает пальцем и целует там, где находится сердце. Неспешно и горячо. – Ты мой Уильям… ты мой…только мой. Навсегда. Его слова цепляют, и знаю, что все, что он говорит – правда. Это действительно так: с первой секунды нашего знакомства, я не принадлежал себе - я был обещан ему. Все дороги вели к нему. Неизбежность. Вот чему я старался противиться. Судьбе. Или все же Року?.. Почему-то внезапно все становится плохо – меня начинает трясти. И это точно не от неконтролируемого оргазма, как в тот раз… Руки плохо слушаются, но я нахожу голову Ганнибала у себя на груди, и привлекаю его внимание – он сразу останавливается и подхватив меня на руки укладывает на диван. Я слабо сопротивляюсь. В горле комок. Голова пульсирует. – Уилл, успокойся, слышишь? – Гладит меня по волосах. – Я с тобой, все нормально. Меня бьет крупная дрожь, и я не могу ничего ответить. Тело свело судорогой. Я никак не могу расслабиться. Прости меня… любимый… прости. В глазах темнеет. – Давай подышим вместе, хорошо? – Как тогда кладет мне руку на грудь и вдыхает. Раз, второй… на третий раз я присоединяюсь к нему. Но на этот раз слез нет – глаза сухие, а я быстро прихожу в себя. Лектер ложиться возле меня, и крепко обнимает. – Я с тобой. Видишь, я никуда не уйду. У нас все получится. Вместе. – Да, вместе. – В горле сухо и я еле выговариваю. Устало утыкаюсь ему головой в плече. Ганнибал устраивается поудобней и спустя пару секунд я засыпаю. На задворках сознания: «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне...»***
Спина затекла, луч солнца светит прямо в лицо. Я недовольно хмурюсь, и вытираю слюну под щекой. Сон. Пожалуйста, еще чуть-чуть. Солнце уйди. Рукой прогоняю надоедливый луч. Если открою глаза – могу потом не заснуть. Во рту очень кисло и сухо… Яркий лазер не оставляет мне шансов… С трудом разлепляю глаза. И первое что я вижу это слегка помятый Ганнибал, который сидит на полу, прислонившись спиной к журнальному столику. Он смотрит на меня со странной улыбкой на лице. От его выражения мне не по себе. Почему он… так смотрит?.. Вот же…попадос. Точно… – Доброе утро. – Лектер пододвигается ближе, проводит рукой по моим спутанным волосам и заботливо ощупывает лоб. – У тебя жар. Он не убирает руку, а просто сидит так и смотрит на меня со своим странным новым выражением. Во мне все протестует. Все. Отвожу глаза, прокашливаюсь и принимаю сидячее положение. – Наверное. Это грубо, но я встаю и ничего больше не сказав, поднимаюсь на второй этаж. Мне горько. Кисло. И вообще… Так. Я специалист. Пора во всем разобраться. Пока умываюсь размышляю… С каждым разом все больше становится похоже на признаки шизоидного страха близости. Но высокофункциональный аутизм может иметь схожие проявления в этой сфере. Как всегда – с этим лучше бы разобрался Ганнибал. Он из нас двоих психотерапевт. Ладно. Я тоже могу кое-что сделать… Например, тест для самооценки тревожных расстройств Занга… и вообще. Надо подышать. Срочно. Сейчас же. Наскоро одевшись, выбегаю на улицу. Солнце уже высоко - сейчас около полудня. Иду по направлению к морю. Вниз, вниз и еще раз вниз по узким улочкам, по вымощенным дорожкам, под сенью южных вечнозеленых деревьев. Лимоны, апельсины… замечаю дерево киви. Иду без определенной цели – нужно просто собраться с мыслями… Ненавижу самокопание. Впереди виднеются первые строения Бола. Невысокие дома с красной черепицей. За ними – море. Я на окраине. Людей здесь немного. Дети бегают и резвятся на игральной площадке слева. Через дорогу небольшой парк. Кругом сухая трава. Квартирный серый дом, магазин. Оливковые рощи. Частный сектор. Парковка. К морю не больше двухсот метров. Виллы. Прибрежная зона утопает в соснах. Выхожу к воде… На секунду сердце замирает – я пришел к Золотому Мысу. Точнее даже не «пришел» а «ноги привели». Далеко впереди виднеется Хвар. Сзади – горы. Под ногами зимний песок. Верху холодное солнце. И это что-то необыкновенное. Красота моря и природы меня поражает. Хоть я не из тех, кто будет стоять и восхищаться чем-то по два часа, но сейчас мне именно так и хочется поступить. Подойдя максимально близко к воде я снимаю куртку и расстилаю её на берегу. Волн почти нет. Стихия сегодня спокойна. В животе урчит – я даже воды нормально не выпил. Приблизительно час я сидел в одиночестве. Слегка замерз в одной кофте, но после Канады эта погода показалась подарком. Пробежал мужчина в тренировочной одежде. Потом молодая девушка гуляла со своим большим пятнистым сенбернаром. Еще час в тишине. Прихожу к неутешительному выводу – я боюсь физической близости с Ганнибалом. Боюсь. Панически. И каждый раз мы продвигаемся, но слишком неуверенно и с все большими потерями. Чем это может закончиться? Навряд ли чем-то хорошим. Вчера стало ясно – что я этого хочу, но по какой-то причине я этого боюсь. Не могу сказать почему, ведь я полностью ему доверяю. Если я боюсь того, что сам буду недостаточно хорошим для него… ну а как же? Я никогда не… У меня и с женщинами все так себе получалось - приходилось пить. Иногда даже напиваться. Опыт с Молли – не в счет. Все что я делал, было скорее механическими действиями. Хотя она была мне дорога и в каком-то роде близка, но это было «долгом хорошего мужа». Значит так. Я боюсь близости. Факт. Близости именно с ним. Потому что… Что? Ну, давай, Уилл. Это не правильно, но через это я уже проходил – с ним все не правильно. Потому что он такой. И я такой. Это не оправдание. Это может быть ошибкой. Большой. Да. Может. Мне страшно, потому что, я боюсь, что я сделаю что-то не так. Не хватает смелости что-ли… Еще час. Ноги уже затекли и сидеть на холодном ужасно дискомфортно. Решение принято: возвращаюсь, и будь что будет. В доме тихо, но только потому, что Лектер занят написанием портрета. Он сидит в гостиной за столом, на котором я вчера лежал, и углубившись в процесс не замечает моего прихода. Это на первый взгляд. – Пожалуйста, больше не уходи без предупреждения. – Говорит художник спокойно не отрываясь от работы. – Хорошо. Извини, что напугал. – Раздеваюсь и стараюсь быть спокойным под стать ему. – Мне надо было подумать. – И как? – Продуктивно. – Становлюсь за его спиной, и разглядываю на бумаге свой еще не до конца сформировавшийся силуэт. – Я пришел к выводу, что боюсь физической близости. С тобой. Хочу, но боюсь. – Откровение срывается с губ очень просто и естественно – так как будто, я говорю с самим собой. Ведь по большому счету – так оно и есть. Он – это естественное продолжение меня. А я – его. Замкнутый круг, который состоит только из нас двоих. – Давай поедим. – Ганнибал отлаживает свою работу, встает и обойдя меня идет на кухню. Очень холодный прием. Но я заслужил. Губа и скула доктора подпухшие. Вчера все было не совсем гладко. А ведь я даже не поинтересовался… – Как все прошло? – Могло быть и лучше. – Рыбный суп вкусный, но аппетит у обоих не лучший. – Сколько их было? – Один. Я удивлен и не на шутку обеспокоен. – И? – И? – Ганнибал копирует мою интонацию. – Да. Мне нужны детали. – Отодвигаю тарелку с недоеденной едой и залпом выпиваю стакан обычной воды. – Меня привезли в Бол. На склад. Там вручили два ножа и бумажку с адресом. Спустя сорок минут я зашел в загородный дом и сделал то, что было велено. – Рассказ не приносил ему никакого удовольствия. – Мужчина лет тридцати, еще довольно неопытный. Но я недооценил его проворность. Все произошло быстро. – И это все? – А чего ты еще ждал? Я и сам не знал, чего я ждал. Наверное, убийства в духе Чесапикского потрошителя… какой бред. Уилл, завязывай быть дураком. – Спасибо. – Встаю и не дождавшись ответа ухожу к себе. Вечером спускаюсь в кухню с целью заварить себе чай. Лектера нет в доме. На столе короткая записка. «Буду после полуночи» Что, блять, это значит?! Я даже не слышал, как он уходил! А это значит, что он не хотел, чтобы я слышал! Надо положить этому конец. Такие отношения ни к чему хорошему не приведут. Нужно все обсуждать! Вместе! Я же признался ему…Это не честно. Уилл Грэм. Ты обиженный маленький мальчишка. Ты жалок. Злость. С ней трудно справляться, но возможно. Иду в спальню, переодеваюсь в тренировочные вещи и расчистив место в гостиной приступаю к тренировке. Сначала обычная разминка, потом кардио, силовые нагрузки (книги оказались идеальными гантелями), растяжка и отработка ударов. Разные комбинации из разных стилей. Все что удалось припомнить. Спустя два часа вся моя одежда мокрая насквозь. Рука болит, а я терплю и не останавливаюсь. Завтра, скорее всего я даже не смогу встать с кровати, но это будет завтра. Слышу возню возле входной двери, на часах одиннадцать тридцать. Это он. Тихо подбегаю и укрываюсь сбоку. Открывается дверь. Я набрасываюсь на него сзади с желанием провести захват, но он уклоняется и выворачивает мою больную руку. Я, превозмогая боль, выкручиваюсь, и левой рукою исполняю мощный кросс в корпус. Он в последний момент закрывается и сразу атакует ответным хуком, целясь в челюсть, я закрываюсь, но тут же пропускаю не сильный удар в печень второй рукой. Отхожу на пару шагов. Впервые выпадает секунда, чтобы оценить ситуацию. Ганнибал зол как черт. Глаза его горят, и я вижу, что из этой ситуации уже не выйти без повреждений. И они будут, скорее всего, с моей стороны. Эффект неожиданности не сработал, я в жопе. Злость заставляет меня снова кинуться в атаку. Выбрасываю двойной джеб при движении вперед. Он отступает. Затем наношу кросс в корпус, он использует свой блок, чтобы поймать удар, приняв его локтями. Неожиданно отвечает низким боковым лоу-киком. Я больно получаю по голени и падаю на одно колено, Ганнибал подходит и пока я не успел подняться, бьет боковой хук в ухо. Пробивает блок. Я заваливаюсь на бок. В голове звенит. – А начал ты совсем неплохо. – Бросает безучастно и идет на второй этаж. – Иди на хрен! – Ору громко. Минут пять лежу и прихожу в себя. Злость отступила. Уже легче. Теперь можно и поговорить. Поднимаюсь на второй этаж, и слегка прихрамывая, захожу в комнату к Ганнибалу. Его спальня немного поменьше моей и светлее в дневное время за счет двоих окон. Мебель такая же как и у меня – кованая кровать и прикроватные тумбочки, деревянный комод, кресло и столик. Пару вазонов и маленькие картины с летними пейзажами. В ванную открыта дверь и оттуда валит клубнями пар – наверное, Лектер решил принять ванну с кипятком. – Заходи. Захожу. Думал, что мне будет не по себе, но нет – все нормально. Ганнибал лежит в почти полной ванной, седые волосы на его груди слегка завились. Из крана льется горячая вода. Вздымает пузырьки, которые спасительным для меня образом закрывают обозрение на интересные части тела доктора. В воздухе аромат трав и миндаля. Лектер открывает глаза, и окидывает меня равнодушным взглядом. Я подхожу непозволительно близко, и сажусь на корточки возле изголовья ванны. – Прости, что накинулся на тебя. Я был зол. – Поднимаю руку и неуверенно провожу по подбитой скуле. Не встречая сопротивления, начинаю ласкать его за ухом, как большого кота. Он никак не реагирует. – Прости… – Добавляю вторую руку и начинаю массажировать ему шею. Смотрю ему в глаза. – Прости… Он расслабляется, кивает головой и погружается ниже в воду. Мои руки намочились по локти. – Где ты был? – Ходил на тот склад. Хотел узнать, что там такого необычного. – А с чего ты решил, что там что-то необычное? – Мои руки уже массируют плечи. – Меня везли туда с закрытыми глазами, и пока мы были там, глаза у меня тоже были завязаны. – Интересно… – Привстав, закрываю кран с горячей водой, и беру шампунь. – И я так подумал… – Ганнибал довольно урчит, когда я начинаю намыливать его влажные волосы. – По периметру здания четыре человека охраны и внутри я насчитал как минимум троих. Это из тех, кто маячил возле окна. – Что там может быть? – Не знаю… Но за три часа наблюдения туда дважды приезжал фургончик с доставкой еды. – Он начинает издавать несколько эротические звуки, я слегка умеряю пыл, и работаю руками не так горячо. – Там много воздухоочистителей и кондиционеров. Два выхода, окна, закрашенные изнутри. Старая, слегка прогнившая крыша. В мусорных баках за углом выброшено около ста одноразовых коробок с едой и пол литровые пустые бутылки. – Думаешь, там люди? – Может быть. Площадь достаточно большая. И скорее всего, есть подвал. Я смываю мыло с его волос, и наслаждаюсь приятным ароматом чистоты и личного, особенного запаха кожи Ганнибала. Мне это нравится. – Кого ты вчера убил? – Одного их охранников, который увидел что-то неположенное, и скорее всего, хотел рассказать все полиции. Его можно было не убивать, а просто запугать – он слишком сильно боялся власти своего бана… – Вранчича. Ивана Вранчича. – Да… – Я начинаю погружаться в какой-то гипноз от этой процедуры. Намыливаю ему плечи, шею… – У него много людей в подчинении. Слишком много. Он тут почти что царь… – М... – Прохожусь руками по его груди, массирую и втираю гель. Становиться дискомфортно в зоне паха, слегка трусь об ванную. – Я не должен был вот так уходить… Должен был посоветоваться. – Ему действительно жаль. Я знаю. – Прости, что сбил тебя с ног. – Ничего, мне понравилось. – Если хочешь – можем повторить. – Голос Ганнибала тихий и вкрадчивый. – Предлагаешь позаниматься вместе? Отработать удары… – … и улучшить физическую подготовку. – Заканчивает за меня. – Да. Предлагаю. – Ты прав, нам надо быть в самой лучшей форме… – Я закрыл глаза, и еле дыша, все ниже и ниже массирую ему торс… – Однозначно. Мне одновременно хочется и не хочется это продолжать… Поэтому я выбираю альтернативу - кусаю его за плечо, и сразу же оставляю там поцелуй-извинение. Поднимаюсь с корточек, и смахнув воду вперемешку с пеной с рук, выхожу из ванной. – Значит завтра с утра на пробежку, а потом тренировка. – Да…Значит так.