space

      Чувства и отношения не были материальными вещами; да и вообще вещами не были. Все, что выходило за пределы моих полномочий, что нельзя было посчитать или предусмотреть с помощью какого-то уравнения или закона… что ж, оно не то что бы не имело для меня смысла, но оно становилось слишком тяжелым для понимания. Нет, я была внимательным ребенком: могла предположить и попытаться установить очередную причинно-следственную связь, в результате которой появилась именно эта эмоция на сложном лице Саске. Но что с этой эмоцией сделать, как сменить его гнев на милость — я понятия не имела.       Это смешно, но я потерялась. И мне фактически не на кого было рассчитывать. Наруто казался таким теплым, но разве он будет прилагать большие усилия, чтобы помочь и вытянуть на уровень девчонку, которая не знает основ этого мира? Которая так внезапно свалилась им на голову?       Мне становилось страшно, когда я думала в этом направлении. И потому старалась не думать. Старалась делать.       Мы съели свой поздний обед-ужин в месте, сильно напомнившем мне первый день в столице и встречу с седьмыми. Наруто болтал без умолку, рассказывал, сколько крутых миссий вне деревни у них уже было, как они почти все становились смертельно опасными и заодно дорогими. Он даже смог прикупить себе дополнительно несколько комплектов одежды, все такой же вырвиглазно-оранжевой (о, он успел обидеться и простить меня, услышав такое уточнение насчет цвета).       — Наруто, вас тут… ну, с рождения учат убивать?       — Э… — он не сразу понял суть вопроса и как непринужденный благодаря его стараниям разговор скатился в эту выгребную яму безнадеги в моем голосе. — Я не знаю… да?       Это казалось чем-то возмутительно неправильным. Как люди могли допустить такое? Чтобы дети, подобные Узумаки, способные вынести столько неприятностей, такие солнечные… и брали в руки оружие?       — Мне тоже придется, значит.       Само размышление на тему того, что я поступила на военную службу, то есть мышление подобными категориями, вызывало у меня культурный когнитивный диссонанс. Что бы я? Да в армию?       Но вот мы здесь. Завтра мне выдадут протектор и направление на ускоренное обучение. Вроде бы, они хотят уже сейчас дать мне полевую практику, чтобы потом я могла доказывать свою полезность уже на миссиях серьезнее.       Впустить на хорошо охраняемую территорию врага целую армию «наших», чтобы раскурочить все изнутри? Да, она способна на это. Шпионаж? Да пожалуйста!       Мне на секунду стало страшно представить, как именно они собираются использовать меня. Эти мысли я тоже отгоняла.       Я никогда не убивала. То есть… были своеобразные исключения, но они все были вызваны нюансами правил игры, в которую мы все играли.       Чтобы стать богом, сначала надо было умереть.       — Сестренка, — одним единственным обращением Узумаки вырвал меня из темного болота сомнений, и, когда я взглянула на него, пришибленно, — никогда еще не слышала такого его тона, и он сразу же улыбнулся: — Хватит переживать! Я с тобой, значит, все будет заебок! — и показал мне большой палец.       — Молодой человек сквернословит! — констатировала я факт, поднимая брови и быстро съедая остатки своей порции, дабы «молодой человек», поедающий объемы за пятерых, не съел объем шестой.       — Тебе можно, а мне нельзя, даттебайо?! — возмутился Наруто, но так же быстро отошел, так, что мне даже не пришлось переводить тему самостоятельно.       — Справедливо, — пришлось признать.       — Вот! Я, кстати, не подумал… а где ты сегодня будешь спать?       — А, — отмахнулась я, — не парься.       — Мы можем спать вместе, — и его выражение лица с очевидным спермотоксикозным посылом дополнялось томным, но слишком уж наигранным голосом.       — Все понимаю, инцест — дело семейное, но нет. В уголке умощусь.       Узумаки страшно загоготал, сотрясая стойку с пустыми посудинами. Кажется Теучи-сан неодобрительно посмотрел. Почему-то на меня. Кажется, я начинаю понимать, почему на каждую реплику блондина Сакура реагирует кулаком ему в лобешник.       Вышли мы из заведения, когда уже стемнело. Пошли пешочком, так было атмосфернее. Дальше по плану шел магазин, потом — прачечная, забрать вещи. И можно было идти домой. Наруто разболтал, что им дали выходной после такой длинной миссии, а Какаши-сан, в связи со своими «замечательными» привычками, не подгребет себя к администрации раньше полудня.       Мне хотелось смеяться, когда Узумаки шутил, в основном по той причине, что я благодаря этому не чувствовала себя чужой и неуместной, а еще знала, что могла исправить обратное. Приличия ради, все его смешные шутки и истории действительно таковыми являлись, если он рассказывал их только единожды.       Но… кажется, ему не особо хватало жизненного опыта. Однако он так старался, и делал это ради меня.       — Эх, пацан, — перебила я его, собираясь с мыслями. — А вот у меня один раз одноклассник пришел в школу с рулоном туалетной бумаги и заявил, что ему в туалет нужно точно по расписанию. Его никогда не волновало, что это расписание всегда наставало в разное время и всегда накануне проверочных. И ведь его приходилось отпускать, потому что мы сами опасались взрыва говняного реактора.       — Почему я до этого не додумался?!       — Я не знаю, блин!       — Я уже выпустился!       — Ну вот, а если бы нет, то я могла бы сказать тебе что-то типа «бля, учись, пока я жива!»       — Кто-то сквернословит!       — Да похер! Главное: научиться держать язык за зубами при взрослых, епта, поверь мне, — вторая личность «борзой деффки» играла сейчас во мне новыми красками, но это как раз был тот случай, когда вроде бы хорошее впечатление произведено (или нет), но хуже быть не может или «ну и хуй с ним».       — О, стой, погоди… о нет, ты же взрослая!       — Ебоньк — и ваша взрослая жизнь уже ад, — емко и честно ответила я первое, что пришло на ум.       Ну, что и следовало ожидать, необычные и совсем не смешные сами по себе слова вызывали у него очень бурную реакцию. Кажется, к началу следующего дня я превращу его в быдло, пополнив его словарный запас третью своего.       Мы зашли в единственный на нашем пути магазин с горящим светом, и я начала осматривать полки со скудным разнообразием товаров. Так, возможно, пора хотя бы немного использовать мой не менее скудный навык красноречия. Я жестом попросила моего сопровождающего остановиться и пока осмотреться, не высовываясь. Он вряд ли понял, но все равно пожал плечами.       — Извините, — я натянула самую милую и искреннюю улыбку, на которую только могла рассчитывать, и начала трепаться, как когда-то учили. — Я вот тут всего первый день в этой деревне, мне совсем ничего не знакомо. Как вы думаете, где лучше брать фрукты, овощи? А то я у вас как-то не вижу…       — Девочка, за таким надо днем на рынок идти, — мужчина, явно разменявший шестой десяток, уставился на меня, как на полоумную.       — О, да, конечно, это логично. Может, посоветуете, у кого самые сладкие помидоры? — я заговорщически это сказала, приложив ладонь ко рту, будто это очень важная и секретная информация. Мой концерт, к счастью, позабавил дедка, а не вывел из себя, так что тот засмеялся, пусть и надо мной.       — Хех! Ну Яцумуры-сана они самые сочные и вкусные, но учти, девочка, цены у него кусаются, — почесал он подбородок. — Есть еще девчушка одна, твоего возраста. Торгует фруктами в основном, но помидоры ты тоже можешь спросить. Сачико ее звать, кажется.       — Благодарю за информацию, продавец-сан, — вежливо поклонилась я, сильно надеясь, что сделала это правильно.       — Да обращайся. Ты откуда такая взялась?       — Ох, далеко, очень маленькая страна, — надеясь прервать допрос, я спросила: — А, кстати, если вам нужен будет доставщик, пожалуйста, скажите мне об этом — я ищу работу.       — Как же ты собираешься работать в деревне, которую не знаешь? — с сомнением, но логично придрались ко мне.       Выход я видела один: врать, изворачиваться, говорить полуправду, снова врать.       — У меня прекрасная карта, я очень быстро бегаю и имею замечательные поисковые способности.       — Да, по одежде видно, что ты не гражданская, — протянул человек. — Но, прости, люди нам не нужны. Обращайся, если есть вопросы по поводу товара, — он с намеком указал на полки и отвернулся к книге.       Что ж, облом. Ну… ну и ладно.       — Не выгорело, — с горечью и севшим от усердия и усилия, потраченного в никуда, голосом подвела я итог, возвращаясь к будущему сокоманднику.       — Че? — Наруто отлип от какого-то журнала, где я успела рассмотреть женскую грудь…       Эм. Ясно, вот откуда все это берется.       — Положи лучше. И давай по списку, — журнал я сама положила вместо него.       — Ну ты же не дашь мне на себя поглазеть, так что не отнимай у меня хотя бы этого, — его загребущая клешня, которая, кстати, некоторое время назад норовила меня облапать за зад, опять потянулась к стенду.       — Это странно. Думаешь, пролистав этот журнал, осталось что-то, чего ты не видел? — тихо поинтересовалась я, хватая его за плечо и наглым и совершенно ненасильственным методом отволакивая его к полкам с едой, попросту используя все тот же телекинез.       — Я не видел, что у вас снизу, — подражая мне, опустил он голос до шепота.       — Открой медицинский учебник, раздел репродукционной системы, и заодно узнай, что такое клитор, — закатила я глаза.       Узумаки Наруто порозовел, и я так и не поняла, связано это было с тем, что я предложила открыть ему учебник, которые он в принципе на дух не переносил, или с тем, что я только что приоткрыла какую-то тайную завесу. Ладно бы я была одного с ним возраста, но, похоже, хотел он того или нет, во мне трудно было не увидеть эту мифическую взрослую. А с взрослыми говорить о таких вещах весьма смущает — не сверстники же.       Я только пожала на это плечами, все же думая о том, дают ли тут детям уроки сексуального воспитания или они все узнают вот такими вот окольными путями.       М-да.       Мы набрали корзину того, что по своим скромным представлениям я могла приготовить, а потом, уже подходя к кассе, произошло нечто мало вероятное.       — Наруто, — жалобно протянула, — почему Саске пришел именно сюда?       — А? Где?!       — В крупах, — мрачно уточнила я, прижимая выбранное собой, как какой-то спасательный круг. — Я пока не готова снова смотреть на его кислое лицо.       — Погоди, а как ты узнала, что он тут?       — А как я узнала, где у тебя мешки и сменное белье? — отвечать вопросом на вопрос всегда было прикольно. Косвенно, это заставляет работать чужую фантазию, не заставляя работать фантазию твою собственную. А моя фантазия из-за стресса временно не хотела хоть что-то делать. Особенно объяснять, как работают пространственные штуки.       — А, — он правда не заметил всего этого?! — Ну тогда пошли оплатим и быстрее домой, — здравая мысль. Даже если он и хотел подействовать на нервы своему сокоманднику секунду до, ему хватило тактичности поменять планы ради меня.       К несчастью, все что взял брюнет, так это все тот же рис и готовые онигири, которые, как сказал Наруто, на вкус просто ужасны. У кассы он оказался слишком быстро.       — Тц, — все, что мне суждено было услышать.       Я вздохнула, прикрыла веки и только после этого позволила себе закатить глаза.       — Что ты тут вообще делаешь, теме, — заворчал Узумаки, и мне осталось еще раз вздохнуть, в какой-то мере согласно.       — Это единственный круглосуточный на весь район, усоротонкачи, — хмуро напомнил ребенок, и я спешно взяла в руки пакеты, сразу отправляя их домой Наруто, к окну. Продавец аж проморгался, удивленно тараща глаза. Наруто, злясь на прозвище, не сразу пошел к выходу.       — Хочешь драки?!       — С тобой? Мне цирка и на миссиях хватает, — гордо ответили ему, доставая деньги из кармана.       «Усоротонкачи, усоротонкачи… тонкий молоток?»       Я все это слушала, смотря на улицу, где на дорогу уже вовсю опускались тяжелые капли, совсем скоро превратившиеся в сильнейший ливень, который я только могла увидеть на своем веку.       — Ничего себе, — подошел ко мне помятый Наруто, которому прилетело прежде всего от продавца, словесно. Мне хотелось спросить, почему его так не любят и почему назвали демоном, но делать это прямо здесь и сейчас не казалось уместным. — Мы же шли, небо чистым было! — и после этого он ни капли не был расстроен, все такой же непробиваемый.       — Да уж, — под козырьком магазина все равно нас доставало косым ливнем, и я поежилась.       Зонт, естественно, никто из нас не взял.       — Ну, клон подождет, когда дождь закончится, так что можем вернуться, — он предусмотрительно взял меня за руку. Я с сомнением глянула на его, а потом на нахмурившегося Саске, вставшего поодаль, показывавшего, что он не с нами.       — Ну мы-то ладно… А что с ним? Я не знаю, где он живет. Подбросить не могу.       — Пусть этот теме сам добирается. Не наша забота.       — Вы точно команда? — подняла я бровь. — Он же себя потом выжимать будет. Ты… не можешь пригласить его к себе?       — Ну, могу, но он же самодовольный уебан, — и это прямо было причиной, почему он этого не сделает. Про себя я согласилась.       Не уверена, слышал ли предмет обсуждения наши слова, но он резко сорвался прямо под дождь, что я аж оторопела, моргая. А потом за шкирку вернула обратно, даже не сдвинувшись с места, и теперь моргал он, не понимая, где находится.       — У тебя как со здоровьем? — психологическим, видимо, должна была уточнить я.       — Ч-что… — а потом у него в голове произошло согласование всего того, что он видел касательно моих способностей и мое нахождение рядом. — Не твое дело! Отпусти!       — Ну, — с сомнением я сделала то, что он попросил. Ситуацию спас Узумаки, снова засмеявшись в голос. Я засмеялась следом, хотя знала, что, наверное, смеяться над лицом этого пацана плохая идея. — Не злись! Просто… ты бы промок до нитки. Не хочешь к нам в гости?       Я чувствовала ответственность за этих ребят. Они были взрослыми, более того, они много видели и были сильны. Но я была старше.       — Вот еще! На эту свалку! — но, тем не менее он уже, за всего секунду моего промедления, успел промокнуть, и оттого, видимо, не отказался в тот же миг, снова улизнув под стихию.       — Уже не свалка, — гордо подняла я подбородок.       — Даже так. Тц, — тяжелый случай. Я вздохнула. Не хотелось оставлять все так.       — Эй, вы, вообще-то, про мой дом говорите! — встрял Узумаки и я подумала, что всегда должен быть человек, который помогает всем разряжать обстановку.       — Ладно. В любом случае… пока ты не ушел. Ты прости за ту ситуацию днем с… — я показала на себя, не зная, как сформировать мысли в слова.       — Ты чужая. И я просто знаю, что ты будешь мешать. И извинения твои бесполезные никому не нужны.       Почему он говорил такие слова? Задевающие слова? Обнажающие мои страхи слова?       Я не знала. С такими мыслями мне придется, возможно, мириться всю свою жизнь, которая именно из-за этого никогда не станет счастливой.       Эта развилка из всех возможных ужасала больше всего — до глубины души.       Во мне будто надломанные кости разошлись, причиняя боль. Неужели, даже если я буду стараться из-за всех сил, я никогда не смогу реабилитироваться? Не найду свое место? Не… куча других «не».       Что если так думает не только он? Но и Наруто? Сакура? Все вокруг? И только я до сих пор верила в обратное?       Я не хотела умирать. Но что, если это было бы моим наказанием, за то, что мой уход убил моих друзей? Я виновата — значит, понесу наказание.       Хотелось бы выйти под холодный дождь, чтобы смыть с лица горячие слезы, как он смывал грязь и пыль с дорог в водосток. Но вышло только отвернуться и молчать (с трудом не срываясь в безумный крик).       — Эй… нет… так не пойдет… — я чувствовала движение сзади себя, солнышко ухватилось за край моей толстовки, но я не смогла заставить себя среагировать. А потом касание исчезло, будто его не было, обозначив у меня в груди пустоту, которой мне следовало сдаться еще тогда, когда Сакура-чан держала меня за руку. — Так не пойдет! — послышался звук удара: пакет плюхнулся на влажный асфальт и дождь стал сминать его легкую структуру. Параллельно с этим Учиха Саске к своему стыду не успел принять на блок прямой в челюсть. Его тело, легкое, как пушинка, всего килограмм сорок, отлетело под беспощадный ливень. Наруто себя не пожалел, потому следом сел на мальчика, встряхивая за грудки: — Ей непросто, — приложил спиной.       — Никому в этой жизни непросто! Ей стоит вернуться и больше никогда не появляться в этом дерьмовом мире! — это и есть причина? Он понимает, что его мир плох?       Но какое у него право решать?       — Она не может! Все ее друзья мертвы! И мир ее мертв! — заголосил Наруто на всю улицу как раз в тот момент, когда я сильнее всего мечтала об этом забыть. — Ты ничего не знаешь!       — А ты знаешь много! Ей просто захотелось приключений!       Нет, я с радостью бы их покинула, если бы у меня осталось место…       Он просто не понимает концепцию моей ситуации. При обычном раскладе я, конечно, даже говоря все эти слова, могла бы вернуться. «Все мои друзья мертвы», — мне с такими способностями совсем не трудно было бы и от полиции спрятаться, если бы я была в опасности. Но он не знает, что значит «все уничтожено» из моих уст.       Ну конечно.       — Прекратите. Оба, — я вытерла слезы, улыбаясь через не могу, пытаясь найти в себе силы остановить негативный поток мыслей. Это же стыдно, чтобы малолетка и довел меня до слез. Какой позор. Я что, не могу совладать с ребенком? — Послушайте, это я виновата. Я не объяснила, насколько правда плохо обстоят дела. Но, Саске, я правда не могу вернуться, это убьет меня сразу же, — я вытянула их обоих из-под стены дождя, медленно возвращая в вертикальное положение. — Я правда хотела бы, но не могу. Не хочу умирать, это же естественно? Кто хочет умирать?       Саске посмотрел на меня тяжелым взглядом, изредка кидая взгляд на все еще бушующего Наруто, сжимающего и разжимающего кулаки.       — Хорошо. Но мне нет причин доверять тебе, как это делает добе. Я пойду к себе.       — Если бы я хотела навредить тебе, я бы это давно сделала. Даже сейчас я могла бы сделать тебе больно, но я не желаю того, — человеческое тело ничем не отличается от других физических объектов, которые я могу выворачивать и сжимать, как душе вздумается. Но мама говорила, что нет ничего хуже, чем приносить вред другим. Поэтому конечность можно ампутировать только в том случае, если это необходимо — пользы будет больше, чем вреда.       И вот с такими установками мне придется уживаться в мире убийц.       Глаза Учихи расширились, когда он понял, насколько я могу быть опасным противником, но тут же сузились:       — У тебя есть уязвимости.       — Бесспорно, — согласилась.       — Ты совершенно не умеешь противостоять гендзюцу…       — Да хватит, ублюдок! — прорвало Узумаки. Нападки на меня он отчего-то воспринимал слишком близко к сердцу.       — Почему ты ее так защищаешь? Она того не стоит!       — Потому что она одна во всем этом мире! Ты что, не знаешь этого чувства?!       О… ого. Меня аж в сердце ужалило от того, насколько он… прав. И насколько небезразличен к этому.       Саске замолчал, и на его лице отобразилась горечь, но я все еще не могла знать, потому ли, что это говорил ему его друг (точно друг?) или потому, что его обвинили в том, что он чего-то не понимает. Или была какая-то другая причина, может быть?       — Ребят, хватит… — попыталась я, прерывисто вздохнув, урезонить.       — А ты много понимаешь, да? — тихо, как-то угрожающе пробормотал брюнет.       — В отличие от тебя, даттебайо!       — Если сейчас же не прекратите, обоим пиздов выпишу! — мой ор заставил вздрогнуть обоих. Я и сама не особо представляла себя кричащей на кого-то, но, кажется, в этой жизни не всегда получается действовать только методом доброго полицейского. — Вы оба промокли, сейчас так продолжите в таком духе и сляжете оба с воспалением легких! Вы вообще думать умеете или только ссориться горазды?! Вас как еще на этих ваших миссиях не прибили с такой дисциплиной? Марш оба под теплый душ!       Мое новое временное жилище встретило нас отсутствием света и водой, которая натекла на подоконник из-за нараспашку открытого окна. От запаха не осталось следа, а разваливающаяся кое-где комната, несмотря на это, все равно выглядела аккуратно. Но тут все до хорошего состояния довести поможет только косметический ремонт, а на это меня сегодня точно бы не хватило.       — У-у-у! Надо же, ты умеешь злиться! — Наруто, включивший только что одинокую лампочку нам над головой, на этот раз перенес перемещение нормально, а вот ничего не ожидающего Саске, который завис еще на стадии моей резкой смены настроения, пришлось поддержать. У него с волос капала вода.       — Я, блять, в перманентной ярости! — и мне ее придется протирать. Второй раз за день хвататься за тряпки мне не нравилось.       — Что такое «перманентной»?       — В душ!       Наруто заржал, убегая. Саске проследил за этим расфокусированным взглядом, потом, спустя секунды, зло уставился на меня, вырывая руку.       — Что палишь? — скопировала я его выражение лица и посмотрела свысока. — Я сейчас твою еду готовить буду, — а прозвучало, будто «всю семью выпотрошу».       Он поджал губы, открыл было рот, но так ничего и не сказал, потом, видно — через силу, пошел за сокомандником.       Прокатило! Ничего себе, прокатило! Я села на пол и уговорила себя не плакать второй раз подряд и неважно, что на душе холодел осадок от чужих неаккуратных слов и слабое подобие облегчения, что не увижу виновника еще хотя бы пару минут.       Капли воды поднялись и одним махом отлетели на улицу, вклиниваясь к остальным. Окно с силой захлопнулось. Мне нужно было посидеть с минуту, уткнувшись в колени.       Мне нужно было время, которое я, увы, не могла контролировать так же, как контролировала любимое пространство.