space

      У меня резко в голове два и два сложилось. Не смотреть в глаза — то, чему меня учил Какаши-сан, когда говорил мельком об иллюзиях, которые тут называли гендзюцу. Я терпеть не могла смотреть в этот его красный глаз. В особенности потому, что меня сразу вырубала любая эта их иллюзия. Хорошей новостью было то, что, вроде бы, меня нельзя, в полном смысле слова, контролировать. Только вырубить, поскольку чакры в их понимании у меня не было.       У Саске был родственник, единственный, кто еще, помимо Какаши-сана и самого Саске, носил эти сволочные красные глаза, в которые мне, как аутисту при разговоре, не только не хотелось, но и катастрофически нельзя было смотреть, если я не хотела сдохнуть.       Я закрываю глаза. Мне нельзя видеть.       Но я все равно все вижу.       Один из них смотрит в угол, где остались следы крови, затем смотрит в темный, моими усилиями и воздействиями на свет, угол. Все бы хорошо, но у них, наверняка, отличный нюх. И кровью, впитавшейся в мою одежду, все еще свежей, здесь просто пахнет.       Не наверняка — точно.       — А у нас гости, ха, Итачи-сан?       — Итачи, — болью отзывается Саске под боком. Я надеюсь, он следует собственным советам.       Упомянутый поворачивается, распахивает глаза, но мне это неважно. Я больше не буду выжидать. Я вспоминаю, как выглядела та техника, ставшая виной нашего тут нахождения, и, даже не взмахивая рукой, атакую, собрав капли чужой крови с пола в тонкие стрелы, нацеленные в жизненно важные органы.       Мне страшно. Я не даю пощады.       Они сгибаются — от развивших почти световую скорость снарядов сложно увернуться, во сколько раз эти двое не были бы сильнее буквально всех, кого мне только уже довелось видеть в этом мире.       И я перехватываю сокомандника, прижимаю еще ближе, отталкиваюсь ногами и мчу вперед, зная все коридоры, всю инфраструктуру наперед. Маневрирую, на случай, если они опомнятся слишком быстро.       — Выход не там! — цепляется он за меня в исступлении. Ему тоже страшно. Это не тот уровень, он знает.       Но я должна проверить. Есть причина, по которой я все еще здесь.       Я не отвечаю, сокращаю дистанции к цели, перепрыгивая целые десятки метров стен и земли, чтобы достичь комнаты, где я увидела что-то знакомое.       И когда достигаю, наконец могу открыть глаза.       Чтобы увидеть раны, отсутствие жизни.       Пустоту.       Концентрические круги.       — Кто вы? — гремит незнакомых голос человека, восседающего посреди всего, что делает меня внутри похожей на выжженную землю.       Это издевательство.       ИЗДЕВАТЕЛЬСТВОИЗДЕВАТЕЛЬСТВОИЗДЕВАТЕЛЬСТВОИЗДЕВАТЕЛЬСТВО       — Уже уходим, — но голос, совсем не звучащий, как мой, спокойный.       Дверь сзади распахивается. Мне все равно, даже если бы она была закрыта на кучу защитных механизмов, в основу которых ложится эта их чакра, я просто сдираю ее с петель. И выхожу, все так же держа при себе ничего не понимающего Учиху Саске. Затем все исчезнет, чтобы показать нас обеспокоенным остаткам команды номер семь. Конечно, из неравного боя они вышли победителями, особенно, когда у на самом деле одинокого противника еще была надежда, что ему придут на выручку.       Но никто не пришел.       Сознание сузилось.       — Саске-кун! — девочка подрывается к раненому пареньку, которого я уже не слишком бережно, но все-таки кладу на землю (меня трясет, я уже ни на что не готова обращать внимание), чтобы развернуться, вернуться туда.       Убить всех и каждого, кто сделал это.       Убить. Их. Всех.       Я не знала, что сказала это вслух. Не понимала, что так реагирую на просьбы остановиться. Я перестала, шатаясь, сжимать кулаки, только когда меня в тиски взяли сзади.       — Остановись! Не смей действовать необдуманно! — я думала, это будет Наруто. Но хватал меня, несмотря на анемию и боль, почему-то Учиха. Наруто не отставал и на его лице, когда я обернулась осмотреться, был написан дикий шок, Сакура была напугана, ее платье было попачкано в чем-то красном, вероятно, в последствиях. Мне было не до того, все отмечалось только краем сознания. На сетчатке глаз все стояли концентрические круги, и меня било в яростных конвульсиях.       МОЙ ГНЕВ ДОЛЖЕН БЫЛ НА ЧТО-ТО ОБРУШИТЬСЯ.       — Скай, — имя.       Кристально правильно выговоренное. Через рот воздух встает комом в горле.       Мы пережили что-то страшное, каждый по-своему. Я опустила взгляд к красным глазам с двумя дополнительными знаками, расплывающимися в видении и оттого, что у меня плохое зрение, и от влаги. Я только сейчас поняла, как сильно меня ебошит и как стремительно начали стекать слезы по лицу.       — Ничего, все хорошо, — как много Саске понял? Когда говорил мне все эти слова?       Что я наделала? Только ребенка напугала и расстроила.       Руки не гнулись, заледенев, сила скопилась, концентрируясь в теле, но не находила выплеска. Я обняла его, потому что был ближе всех, и ярость окончательно превратилась в бездонную печаль беспомощности.       — Похоже, нам всем нужно успокоиться, — голос, напряженный, ставил цели в путешествии, в рамках которого время потеряло для меня значение. Они еще долго, я не знала — сколько, смотрели, как я просто раскачиваюсь из стороны в сторону. У Саске, вероятно, не было выбора — и он невольно стал тем, кто удержал меня от того, что нельзя было бы исправить.       И, на самом деле, мне бы и не захотелось.

***

      Это все, наверное, не было серьезно. С их самой встречи Какаши дал им задание — вас же учили в академии? покажите, — втереться в доверие богине, о которой даже не складывали преданий. Всем стало интересно, все негласно согласились. Все, кроме Учиха Саске, которому это казалось лишь детской забавой. Нет у него времени играть в игры.       Нет времени удивляться тому, какая она всевластная. Как быстро разносятся слухи о ней по всей деревне. Как заинтересованно главная сплетница курса интересовалась личностью новой сокомандницы, только покрываясь чувством ревности. Как сильно эта глупая иномирянка шла на контакт, и как сильно она была готова быть использованной ими. Как сильно она повлияла на их взаимоотношения с этим крикливым придурком (Учиха, правда, этого не хотел).       Это было не важно.       До того момента, как одна ошибка могла стоить жизни буквально всем, кого он знал. Прежде всего — ему самому.       Даже его брат не смог бы ничего противопоставить той силе, которую эта богиня в себе заключала, и особенно той части, которую уже не хотела контролировать.       Они покинули брата и его сокомандника так быстро, что Саске даже не сумел разглядеть, как сильно тот пострадал от внезапной атаки. Так же быстро они оказались в помещении, где было темно и, если бы не шаринган, Учиха практически ничего не смог бы разглядеть.       И даже осознавать стало страшно, что у кого-то было такое древнее и невероятно пугающе мощное додзюцу, о котором он знал лишь легенды. Риннеган.       Это было плохо, атрибутика на рыжем человеке, окликнувшем их, была той же, что носил его брат. Это однозначно не говорило ничего хорошего. Рядом стояли еще несколько людей, и у всех них были эти глаза. Разные черты лица, разные цвета одежды, но однозначно нечто схожее. У трех из них знаки, которые, как сначала могло казаться, причисляли их к разным кланам, располагались на груди, и это сами собой проводило параллели: они похожи на знак на груди Соры.       Нет.       — Уже уходим, — голос был совершенно обыденным, ровным, хоть и бесцветным. Но, взглянув на лицо, которое уже в свете вечернего солнца можно было разглядеть во всех подробностях, ему стало понятно. Она хочет уничтожить все, что только может увидеть.       И судя по бессвязным рассказам Наруто, видеть она может очень, очень много.       Такой отвратительный контроль эмоций — по своей иронии спасет множество жизней.       Он ухватился, зная, что она в любой момент может испариться. В ее черной одежде уже играла переливами вселенная.       Но он ухватился, как за последний шанс, почему-то, не доверяя ей, боясь потерять контроль над чем-то, что не может даже осознать. Сора не сможет себя контролировать, она убьет их всех. Его брата тоже.       Нет.       — Скай, — у него язык не повернулся бы позвать ее так при обычных обстоятельствах. Но это необычные.       Странное имя.       Это работает.       Она трясется, ей некуда деть беспомощную злость на мир, и эта злость выливается в соленые слезы, все такие же беспомощные (почему бы ей не задать вопрос: зачем он остановил? Хотя он сам не знает ответа). Но ей есть, куда слить ту любовь, которую она начала испытывать даже к нему, потому что больше не к кому. Тепличная девочка, которая не сможет ненавидеть всех вокруг даже при огромном желании. Жизнь не успела ее сломать.       Это грустно, потому что жизнь еще может успеть. Учиха знает по себе.       Забывая про рану, Саске расслабляется, осознавая, что угроза миновала. Да и не существовала никогда для них. Она, верно, не Наруто в этом его огненном безудержном гневе, когда он может навредить даже союзникам. Она любит их всех, отчего-то. Хотя не все заслуживают этого.       По крайне мере сейчас ему не стыдно ни получать эти объятия, ни обнимать в ответ.

***

      У Сакуры звенит в голове, как от ударной волны. Она видела смерть сегодня слишком близко, и ей не хотелось бы видеть ту еще ближе. Саске истекал кровью, Сора выглядела разъяренным животным, которое не поддавалось контролю, и таких людей, Харуно чувствовала, ей еще не раз предстоит встретить. Но шестое чувство колотило: взяв всю ее мощь и обрушив на маленькое поселение, можно стереть с лица земли все, что там существовало. Невозможно было знать, каков предел силы у этой юной девушки, которая никогда не училась это толком контролировать. Не было ей подобных, и все эксперименты, которые ей предстоит провести, ей предстоит осуществить под абсолютно страшную ответственность. Сакура только сейчас начинала подозревать, как страшно оказаться на ее месте. Что у силы есть и другая сторона.       Напряжение и гравитация правда слегка менялись? Так или иначе, рыжие волосы их спутницы струились в вверх без всякого ветра, и зеленое сияние все не хотело развеиваться.       Но, наверное, в таком состоянии, она больше поддавалась общей панике, точнее, панике самого неэмоционального человека в ее команде: и Саске был очень напуган. Для Сакуры было довольно рационально предполагать, что случилось нечто очень страшное. Потому что он был образцом шиноби ее возраста. Он уже был готов ринуться в бой и защищать то, что дорого.       К тому же, Какаши-сенсей выглядел очень озадаченным. По нему нельзя было определить, но к нему и слово «напуган» не было применимо, по мнению Сакуры, в принципе. Но тем не менее он сразу взял их в оборот и дал план действий: собраться, развести костер, поесть и успокоиться. И ему явно нужно было опросить как минимум Саске.       Потому что под конец этой бури только он выглядел адекватным.       У костра, отправив Сакуру с Наруто, довольно тихим, сравнивая с обычным поведением, за дровами, Какаши наверняка принялся разведывать.       — Ты хоть догадался оставить клона, чтобы подслушать?       — Ага, — отвечал он ей так же пришибленно. Именно он нанес шиноби удар, ставший фатальным.       По неопытности можно убить еще много тех, кого стоит оставить в живых. И Сакуре было больно это понимать.       Остается только учиться.