Хуже тебя нет

      Северус Снейп не любил быть в дураках. Ни при каких обстоятельствах. Но каждый раз, когда он натыкался взглядом на Поттера, чувство того, что где-то его провели и не в последний раз, возвращалось. А он, нужно повторить, не любил быть в дураках. И даже не потому, что этот мальчишка был сыном того самого Поттера и той самой Лили, живым напоминанием прошлого, в котором Северус проявил себя как дурак. Нет, скорее потому, что несносный выродок смог — что было довольно странно — расположить Северуса к себе. И вот сейчас мальчишка сосредоточенно варил зелье: задумчиво рассматривал консистенцию, дотошно измерял порошки, придирчиво оценивал толщину нашинкованных недовольной Гринграсс листьев — и это приносило профессору еще более странное удовлетворение. И нет, дело было в не до боли знакомых глазах. Ему было просто приятно наблюдать за его темной — какова ирония — работой: Нотт уже ходил на занятия и в данный момент лениво помешивал зелье. Выписавшись из Больничного Крыла через сутки после поступления с диагнозом легкого отравления вследствие неудачной шутки, он появился на уроке в хорошем расположении духа и даже заработал Слизерину десять баллов. Притихший Уизли влюбленно взирал на лохматую макушку Грейнджер, не обращая внимания ни на кого, кроме дотошной маглорожденной; а Смит на предыдущем уроке с Равенкло вообще умудрился сварить на уверенную Слабо и взорвать всего один котел, что примечательно — впервые не свой. И ни один их них не помнил ничего. И даже не подозревал.       Поттер оказался достаточно искусным магом, умеющим лихо вносить коррективы в ментальную карту. То, как он виртуозно подправил память, хладнокровно стерев кусок жизни, стало для профессора приятной находкой. А еще более приятным стало то, что он дал ему выбор.       Северус не тешил себя надеждами насчет таких, как Поттер, повстречавшись с магом принуждения еще в школьные годы. Он до сих пор с содроганием произносил его имя — Том Марволо Реддл. Настолько же самоуверенный, могущественный и притягательный. Неудивительно, что сейчас этот самый Реддл выдвигает свою кандидатуру на пост Министра Магии. Они получали, что хотели. Всегда.

***

      Гринграсс вновь посмотрела на свой безымянный палец, где важно поблескивал сапфир — помолвочный подарок от Поттера, и задумчиво покрутила кольцо на пальце. Сам Поттер в это время чуть ли не носом касался пробирки, наклоняя ее то в одну, то в другую сторону, и недовольно сверлил глазами плавающую на поверхности болотного цвета пленку. Будто само ее существование носило характер личного оскорбления конкретно ему. — Ты уверена, что добавила именно две унции растертого корня? — наконец спросил Гарри, серьезно посмотрев на нее. — Если ты не доверяешь мне в таких мелочах, как ты представляешь себе… — недовольно протянула девушка, подпирая голову ладошкой, прежде чем быть бесцеремонно прерванной. — То есть ты не уверена. Или уверена, что добавила не две унции, — парень вновь покрутил пробирку в руках, а Дафна недовольно замолчала. Не то чтобы Гарри был неправ, но сознаваться в этом тоже было ни к чему. — Это Тролль. — Возможно, благоухает оно как тролль, но, по-моему, тебе надо проверить зрение, — Поттер ответил ироничным молчанием, скользнув взглядом от изогнутой линии губ, до беззащитно выглядывающей ключицы. В такие моменты он не доверял своему языку вести полемику. — Не дай Мерлин мои дети будут такими же слепыми, как ты, — сокрушённо прошептала Гринграсс, наклоняясь к нему ближе и в притворном ужасе округляя глаза. Гарри же был больше озабочен тем, как округлялись ее вторые глаза, затянутые в корсет. И кто мог его упрекнуть в плохом зрении? — Ограниченное зрение хотя бы поправимо, в отличие от ограниченной мозговой деятельности, — медленно ответил Гарри, еще медленнее отрываясь от созерцания привлекающих его внимание глаз. — Что ты сказал? — возмущенно зашипела Дафна, наклоняясь к нему ближе, чем следовало, и Поттер этим воспользовался, примкнув к ее губам. Уж в этом деле он своему языку доверял. Она, как обычно, пахла мятными леденцами. И на вкус была такая же — мятная и опаляюще холодная. Хоть и податливая. — Что это было? — оторопело хлопая ресницами, спросила девушка, забавно покрываясь румянцем. А еще забавно выглядели ее все еще влажные губы. Далее думать об этом становилось уже не забавно… Гарри глубоко вздохнул, а потом хитро улыбнулся, вспомнив об их первом разговоре. А почему бы нет. — Слушай, может тебе опять провериться? — парень взял ее холодные ладошки в свои и, изогнув брови на тревожный манер, подбадривающе заглянул в ее синие глаза. Обеспокоенно-заботливое выражение его лица выводило Дафну из себя своей неправдоподобностью. И вот это ей придется видеть всю оставшуюся жизнь. Театр одного актера, ей-Мерлин. Хуже перспективы и не придумаешь. — Мне? — переспросила она, используя излюбленный женский прием, редко воспринимаемый мужчинами — переспросить и надеяться на другой ответ, более благоразумный. По ее — Дафны — мнению, конечно. Но понятия о благоразумном ответе у Дафны и Гарри разнились. Значительно. — Я же говорил, оно определенно прогрессирует. Чем раньше мы узнаем, что это, тем быстрее справимся, — он слегка сжал ее ладошки и, доверчиво наклоняясь, прошептал: — Я с тобой при любом исходе. — Гарри, — повернулся к ним Малфой, — держи платок, — он протянул ему шелковую ткань с вышитыми инициалами, на которую Поттер только кинул бесстрастный взгляд, предвосхищая последующий истинно малофевский ответ, — кто-то должен подтереть эти слащавые сопли. — Ты правда так считаешь, мамочка? — и Драко отвернулся так же быстро, как и повернулся. — Придурок ты, Поттер, — невольно улыбнулась девушка, склоняя голову набок. — Ты меня приятно удивляешь своей самокритичностью. Раз я придурок, то ты, стало быть… ой! — и через мгновение он удивленно потирал руку, за которую его умело ущипнула Дафна. — Применение насилия по отношению к будущему супругу незаконно и наказуемо… — Только если доказано, — вставил свой кнат Забини, подмигнув расплывшейся в предвкушающей улыбке Дафне, которая недвусмысленно посмотрела на пробирку с испорченным зельем, а потом перевела взгляд на сощурившегося Гарри. — Учитывая твои способности в зельеварении, а точнее их полное отсутствие, я склонен счесть это неправдоподобной угрозой, — Дафна оскорбленно замолчала, растерявшись от бессовестной инсинуации. Может, она и не могла заваривать славу или закупоривать смерть, но испортить зелье так, чтобы оно стало ядовитым — даже Лонгботтом становился безобидным хафлпаффцем и терялся по сравнению с ней. Посмотрев на Поттера, она решила, что настал неплохой момент перевести тему и узнать, наконец, то, что ее мучает уже давно. Правду. — Ты тогда выиграл? — Гарри перевел на нее задумчивый взгляд. — Если я чего-то хочу, Гринграсс, я это получаю, — и он взял ее левую ладонь в свою, покрутив перстень на безымянном пальце. Девушка возмущенно дернулась, но он крепко держал ее. — Всегда, — последнее слово прозвучало слишком правдиво, а оттого как-то зловеще, и Дафна рвано вздохнула. И вот опять это чувство. Голова начала немного кружиться. Но ей нужно знать. Ей важно знать. — Если отбросить в сторону твое неподкрепленное ничем честолюбие и высокомерие, да или… или нет? — прошептала девушка, отчего-то совсем растеряв уверенность и желание выяснять. — А это не имело значения, — после недолгого молчания ответил он, расслабленно перекатывая пробирку между пальцами и наблюдая за приближающимся профессором. — Для меня имело. И имеет до сих пор, — она и забыла зачем, но нужно. — Едва ли, но хорошо, — он по-малфоевски закатил глаза, — я не знаю, — увидев ее замешательство, смешанное с негодованием, он продолжил: — Я знал, что выиграю при любом раскладе, Дафна. Тебе бы в любом случае пришлось прочесть письмо, а следовательно и смириться с помолвкой. Тебя ведь никто не спрашивал, хочешь ты выйти за эту «сволочь» или нет. Тебя поставили перед фактом, потому что, как я уже говорил, я получаю, что хочу, — уголки губ Дафны дрогнули, а глаза слегка потемнели, — что, не нравится правда? — Знаешь, совершенно неудачный момент, чтобы говорить, что ты меня купил, воспользовавшись положением нашей семьи. — А бывает удачный? — риторически спросил Гарри, а потом добавил: — Я играю по правилам, Дафна. Только и всего, — он пожал плечами и отвернулся, чтобы показать профессору зелье. — Превосходный образец, Поттер, — девушка нахмурилась. Разве не Поттер только что говорил, что их зелье заслуживает Тролля? Голова вновь начала кружиться. — Благодарю, профессор, — на его губах блуждала вежливая улыбка, которая, если спросите Дафну, точно заблудилась. После он испарил зелье, палочкой направляя зеленоватое облачко в сторону гриффиндорцев. — Ты что творишь? — изумилась Дафна, прежде чем Уизли начал чихать. А потом чесаться. А после покрылся сыпью. Гермиона нахмурилась и отодвинулась от парня, прикрыв платком рот и нос. Снейп же прикрыл глаза, сародонически хмыкнул и направился к ученику. — Какая неудача, — притворно огорчился Поттер, с нездоровым удовлетворением наблюдая за сокурсником. — Кто ж знал, что так получится? — Рон состроил такую испуганную мину, когда увидел кончик палочки, направленный ему прям промеж глаз, что Дафна невольно улыбнулась. Нелепый Уизли. Смехотворный. — Не вертитесь, Уизли, — недовольно проскрипел Снейп. — А м-может не надо, п-профессор? — промямлил Рон, пытаясь отодвинуться от грозы гриффиндорцев. — Одной веснушкой больше, одной меньше. А зуд… у нас как-то были клопы, так этот зуд с ними не сравнится. Ай! — Я же попросил не вертеться… — Дафна перевела взгляд на ухмыляющегося Поттера, глаза которого по-хулигански блестели из-за стекол очков. Самоуверенный раздражающий болван, но чертовски притягательный. Заметив, что за ним наблюдают, Гарри нахально улыбнулся: — Ну, так сколько там от ненависти до любви? — Иди к Мордреду, Гарри Поттер, — и она вновь не смогла удержать себя от улыбки. И плевать, что это улыбка поражения, по мнению Поттера, ведь, по мнению Дафны, все совсем иначе. Иногда то, что кажется поражением на первый взгляд, оборачивается победой в долгосрочной перспективе. — С тобой — хоть к самой Моргане, Дафна Поттер, — девушка покрылась румянцем и протянула ему конфетку, которую тот скептически принял.       Все же, хуже него нет. Но лучше ей и не нужен.