For the Potions Master's Amusement

      В кухне на Площади Гриммо было темно, как и положено комнате на цокольном этаже, под покровом ночи. Темнота была абсолютной, а тишина, нарушаемая лишь частым дыханием Гермионы, — звенящей. Сейчас уже ничего не было слышно, но она была уверена, что её разбудил какой-то шум. И вот она спустилась вниз, чтоб проверить. Мальчики были в Норе, члены Ордена находились на задании, и этой ночью лишь Гермиона да Арабелла Фигг занимали дом Блэков: его комнаты были холодными даже в августе. Завтра Гермиона отправится в Оттери-Сент-Кэчпоул, а Арабелла Фигг вернется в Литтл Уингинг. Но сегодня ночью лишь они, две одинокие женщины, куковали в пустом старом доме, и Гермиона была совершенно уверена, что слышала какой-то звук в подвале.       Стоя в дверях, Гермиона затаила дыхание и прислушалась. Источником шума вполне мог быть Живоглот, охотившийся за мышью, или Кикимер, кряхтящий у себя в котельной, но Гермиона не хотела полагаться на случай. Война продолжалась этим летом, по окончании её шестого курса. За границей Пожиратели смерти сеяли хаос даже при свете дня — они не постеснялись бы вломиться в штаб-квартиру Ордена Феникса, будучи уверенными в победе.       Но она ничего не услышала, кроме стука собственного сердца, пульсирующего в ушах.       Гермиона скользнула пальцами в рукав за спрятанной палочкой, чтобы зажечь газовую лампу, как вдруг оказалась прижатой к стене. Кончик чужой палочки грубо уперся под её подбородок, заставив откинуть голову назад, в то время как чьё-то крупное тело сильнее вжало её в стену, а рука в перчатке закрыла рот. Гермиона резко подняла колено, чтоб вывести из строя своего похитителя, не оставляя попыток выудить палочку из рукава.       — Блядь, — раздался сердитый голос, и фигура повернулась к ней. Гермиону резко ударили затылком о стену, в то время как жесткая хватка на запястье пресекла все попытки добраться до палочки. — Не рыпайся!       От удара заболела голова, и под волосами теперь наверняка будет огромная шишка. Тем не менее, она приоткрыла губы и изо всех сил укусила ладонь, накрывшую её рот.       — Твою ж мать! — раздалось ругательство, и палочка была вырвана из ее рукава. Она услышала, как древко, пролетев через всю комнату, со стуком врезалось в противоположную стену. Через секунду саму Гермиону придавило к полу тяжелое тело, оседлавшее её.       Гермиона отчаянно попыталась сбросить с себя нападавшего. Внезапно яркий свет залил кухню, и она зажмурилась.       — Грейнджер! Я должен был догадаться!       Противник слез с неё, и, ощутив свободу действий, Гермиона поднялась и отпрянула в сторону, отчаянно разыскивая взглядом свою палочку.       — Вы ищете это?       Она резко повернулась, готовая бороться с нападавшим кусаясь и царапаясь, если будет необходимо. Но нападавшим оказался всего лишь профессор Снейп, её учитель Зельеварения, который теперь стоял вне её досягаемости. Его палочка была опущена, в то время как её собственная, из виноградной лозы, была зажата в другой руке.       — П-профессор! — выдохнула она.       — Возьмите, глупая девчонка! — рявкнул он, и Гермиона поспешила вперед, чтобы забрать у него свою палочку.       — Но сэр, что вы здесь делаете? — изумилась она.       Снейп не должен был появляться в городе — Гермиона ​​слышала, как Наземникус Флетчер шептался с миссис Фигг об этом накануне. Он проводил лето с…       Снейп убрал свою палочку и стянул перчатку с раненной руки — на ладони виднелся четкий отпечаток ее зубов.       — О, сэр! — вскрикнула Гермиона, схватив раненую руку, чтобы рассмотреть внимательнее. — Мне очень жаль, но вам не следовало прятаться в темноте!       Снейп с шипением выдернул руку, и она не могла сказать наверняка, чем это было вызвано — болью или отвращением.       — Идите в свою комнату! — прошипел он ей и, отвернувшись, направился к кухонному шкафу.       — Если вы ищете аптечку, её там больше нет, — сказала она, когда Снейп распахнул верхнюю дверцу. — Я здесь все переставила.       — Полагаю, вы также переставили грёбаную газовую лампу, — прорычал он, хлопнув дверцей соседнего шкафа.       — Да, я действительно переставила лампу, — призналась Гермиона. — Я ведь не знала, что вы вернётесь от Волан…       Снейп развернулся на каблуках, и лицо его исказилось в безумной, почти бесчеловечной маске ярости и ненависти.       — Заткнись! — взревел он. — Не произноси его имени!       Раненая рука, которую до этого он прижимал к груди, теперь обхватила левое предплечье, где, Гермиона знала, была выжжена Тёмная Метка. Она мрачно задумалась, не причиняет ли та ему боль, когда кто-то громко произносит имя Волан-де-Морта. Не обращая внимания на приказы Снейпа, она прошла мимо него к комоду и, открыв нижний ящик, достала коробку с зельями первой помощи.       — Если вы сядете, сэр, я обработаю вашу рану, — сказала она, ставя коробку на кухонный стол.       — Если вы уйдете, я сам позабочусь об этом, — ответил он, не глядя на нее.       Гермиона наблюдала за ним, сосредоточившим внимание на «укушенной» руке. Жирные черные волосы спадали на лицо, закрывая его. Под черной мантией виднелись обычные черные брюки и того же цвета сапоги. Он выглядел, словно проделал долгий путь.       — Пожалуйста, сэр, — уговаривала она, словно обращалась к одному из своих упрямых друзей. — Давайте я помогу.       Профессор наградил Гермиону неприязненным взглядом, сквозившим презрением, и она отвернулась, отступив, словно от удара.       — Вы достаточно помогли мне сегодня, идиотка! — прошипел он. — Убирайтесь!       Гермиона справилась со страхом, наблюдая, как он, шатаясь, рухнул на один из стульев. Он казался по-настоящему нездоровым — он должен разрешить ей…       Снейп придвинул коробку к себе, игнорируя Гермиону, словно ее не было в комнате. Он пробормотал чистящее заклинание над местом укуса, затем достал бутылку с настойкой бадьяна и вынул пробку. Гермиона подошла к нему медленно и тихо, словно пытаясь не спугнуть дикого тигра. Снейп склонился над своей рукой, и она увидела сосредоточенность на лице, с которой он обычно проверял эссе за своим столом в подземельях во время уроков Зельеварения. Гермиона знала об этом, поскольку не раз тайно наблюдала за ним, задаваясь вопросом, что нужно сделать, чтоб получить одобрение своего профессора…       — Грейнджер.       Она застыла, а Снейп, оторвавшись от своего занятия, сверлил её пустым взглядом чёрных глаз.       — Грейнджер, убирайтесь. Мне не нужна ваша помощь, и тем более компания. — Он произнес последнее слово, как будто то было оскорблением.       — Не нужно оскорблять меня! — возмущённо закричала она. — Я лишь хочу помочь!       — Однако я неоднократно отвергал ваши предложения помощи, не так ли? — спросил он угрожающе тихо, пренебрежительно отворачиваясь от нее.       — Но я… — начала Гермиона, но он тут же перебил:       — Использовав свои белоснежные ручки для залечивания ран, что сами же и нанесли мне, вы не заставите меня зауважать вас, — резко произнес он. — Вы не впечатляете меня, тупица, и это вряд ли изменится. — Он закончил прикладывать настойку бадьяна и начал обматывать руку марлей. — Убирайтесь.       Он был расстроен — он, должно быть, голоден и устал — и не мог действительно иметь в виду то, что сказал. Гермиона сделала еще один шаг в его сторону.       — Я могу вам что-нибудь приготовить, — мягко предложила она. — Или могла бы перестелить постель в вашей комнате…       Невербальным заклинанием он отлевитировал аптечку обратно в комод.       — Знаете, в чем ваша проблема, Грейнджер? — спросил он, вынимая флягу из кармана мантии, и, отпив из нее большой глоток, продолжил: — Ваша проблема в том, что вы думаете, что знаете что-то лучше меня, даже когда я прямо говорю вам, чего от вас хочу.       Гермиона остановилась на расстоянии вытянутой руки от него, нахмурив брови.       — Вы намекаете, что я не слушаю вас?!       — Не совсем, — ответил он. — Вы не слушаете никого. Лишь Гермиона Грейнджер знает, что лучше всего нужно сделать в любой ситуации, серьезной или не очень, — он ухмыльнулся. — Высокомерная, упрямая и безрассудная — прямо-таки олицетворение своего факультета, — и он снова приложился к фляге.       — Никто, ни один учитель, никогда не говорил обо мне такого! — горячо возразила она.       Его тонкие, жестокие губы изогнулись в неприятной улыбке.       — Ни один из других ваших учителей не видит в вас ту, кто вы есть на самом деле, — сказал он вкрадчиво. — Заурядный и приземлённый — зубрящий, фонтанирующий замечаниями попугай. Ничего, кроме запоминания избитых фраз, без реального таланта и тем более характера, — он понизил голос, и его дерзкие глаза смерили ее с ног до головы. — Я вижу вас насквозь, Грейнджер. Вам меня не одурачить.       Инстинктивно Гермиона скрестила руки на груди, внезапно вспомнив, что на ней ночная рубашка и тонкий халат. Его смех пугал, и, когда Снейп вышел из-за стола, она отступила на шаг.       — Не льстите себе, — усмехнулся он. — Уж насколько я не заинтересован в ваших так называемых интеллектуальных способностях, Грейнджер, настолько же меня не впечатляют ваши несуществующие женские прелести.       Она сгорала под гнетом его жестокого презрения.       — Я не бездарна! — воскликнула она, чуть не плача.       Безжалостный взгляд прожигал её насквозь.       — Хотели бы вы получить возможность доказать это? — спросил он зловеще.       Гермиона сглотнула, чувствуя, что сердце трепещет в груди, словно колибри у орхидеи. Что он попросит ее сделать? Решить логическую головоломку, как ту, которую написал, чтобы защитить Философский камень? Прочесть наизусть один из Магических Законов? Сварить сложное зелье?       Он скрестил руки на груди, ожидая ответа, и вдруг Гермиона впервые обратила внимание на ширину плеч над узкими бёдрами, сама поза волшебника провозглашала гибкую грацию. Он смотрел на нее с усмешкой, но она все же была молодой женщиной, а он был… мужчиной. Возможно, он попросит еще каких-то доказательств…       — Что ж?  — протянул он. — Не похоже, чтобы вы могли преуспеть в том, что я попрошу.       Она быстро сделала шаг навстречу.       — Я смогу! Я сделаю!       Снейп шагнул вперед, и его тонкие безжалостные пальцы впились в её плечи.       — Тогда не двигайтесь, — велел он. — Стойте как стоите, пока я не прикажу вам обратное. Покажите, что вы способны понимать инструкции и следовать им.       Она открыла губы, чтобы возразить. Стоять в холодной, темной кухне всю ночь? В ночной рубашке? Как это могло показать её таланты?       — И делайте это молча, — добавил он, словно затягивая петлю у неё на шее.       Гермиона медленно закрыла рот, глядя в худое болезненное лицо. Она недоумевала, как так вышло, что покинув теплую уютную кровать, она спустилась в почти подвал посреди глубокой ночи и приняла вызов этого наглеца, дабы остаться здесь на всю ночь. Его пальцы больно впились в плечи; сальные, немытые волосы обрамляли неприятное лицо; а кривые желтые зубы казались ужасающими ей, дочери дантистов, особенно когда он скалил их. Почему же тогда ей не все равно, что он думает?       — Моргните один раз, если «да», — сказал он, обдав её лицо горячим дыханием.       И она это сделала.       Снейп погасил газовую лампу перед тем, как уйти, даже не взглянув на нее. Она услышала, как он фыркал от смеха, пока не удалился настолько, что звуки его веселья затихли где-то на верхних этажах особняка. Она стояла там, где он и оставил ее, решительно не двигаясь с места. Почему она не подумала зайти в туалет, прежде чем спуститься сюда? Ну, тогда она не думала о необходимости помочиться. Поход в ванную мог быть расценен теперь как капитуляция, и она решила не делать этого. Это был ее шанс произвести на него впечатление — доказать ему что-то, и она воспользуется этой возможностью. Все учителя, которые когда-либо учили ее, волшебники или магглы, все хвалили Гермиону Грейнджер за её упорство, отношение к учёбе и сообразительность. Кто такой этот Северус Снейп, чтобы считать её неусердной?       «Он не думает, что ты усердна, — заметила она про себя. — Он думает, что ты всего лишь подлиза, запоминающая факты, без истинного понимания вещей, — он считает тебя заурядной и приземлённой».       Заурядная! Это был эпитет, которым наградила ее профессор Трелони. Но Гермиона докажет, что Снейп ошибается!       Ее мочевой пузырь болел.       Она докажет, что он не прав, несмотря ни на что.       Стоя там, где он оставил ее, c одной ногой чуть впереди другой, Гермиона начала повторять двенадцать способов использования драконьей крови.       Она продержалась три часа, прежде чем мочевой пузырь не выдержал. Сжавшись от стыда и унижения, она чувствовала, как горячая, едкая жидкость стекала по ногам, пропитывая одежду и носки, собираясь в лужу на кухонном полу.       Она стоя дремала, когда на следующее утро он ворвался в кухню, недавно искупавшийся и выбритый. Его еще влажные волосы свисали со лба. Трепеща от осознания произошедшего, не в силах скрыть от него свое унижение, Гермиона отчаянно стояла на своем месте, пока Снейп не произнёс слова одобрения.       — О, Мерлин, — сказал он, глядя на то место, которое она занимала последние несколько часов, похоже, наслаждаясь видом ее мочи. — Я не думал, что вы на самом деле это сделаете, мисс Грейнджер. Вы и правда считали, что мне не все равно, стояли ли вы здесь всю ночь? — он ухмыльнулся. — Вам не мешало бы помыться, не так ли? Я бывал в общественных туалетах, которые пахли лучше.       Не произнеся больше ни слова, он покинул комнату и вышел из дома, оставив ее стоять в испражнениях и пылать от ярости. Только услышав, как хлопнула входная дверь, Гермиона сдвинулась с места. Ее ноги в пропитанных мочой носках отвратительно шлепали по полу с каждым шагом, который она делала.