For the Potions Master's Amusement

      Дверь захлопнулась, и Гермиона сделала над собой усилие, чтобы сдержать дрожь. Его кабинет по-прежнему был крайне неприятным местом: стены были выложены полками, уставленными множеством стеклянных банок, где в разноцветных жидкостях плавало что-то отвратительное. Не в силах больше рассматривать сосуды с мерзкими образцами, но и не смея взглянуть в лицо разгневанного профессора Зельеварения, она уставилась в каменный пол, мысленно ругая себя за то, что совсем недавно казалось ей разумной идеей…       — Итак?       Его холодный, резкий голос словно сдирал с нее кожу.       — Сэр? — пробормотала Гермиона, не поднимая глаз.       — Чего вы добивались этим, Грейнджер? — спросил он, внезапно оказавшись позади нее.       Гермиона вздрогнула. Тело охватил странный трепет, от которого соски вдруг затвердели, а низ живота заныл, охваченный жаркой волной. Великий Мерлин, как ей хотелось этого ощущения.       — Вы немедленно ответите мне, или я буду вынужден проводить вас к вашему декану, чтоб уже она назначила наказание.       Сознание пронзила угроза самого страшного наказания: лишиться его общества.       — Я сделаю всё, что вы захотите, сэр, — сказала она.       Было мучительно знать, что он стоит так близко. Гермиона ощущала тепло его тела позади себя и наслаждалась этим чувством, закрыв глаза. Недоумевая, что с ней случилось. Не узнавая саму себя.       Его губы находились настолько близко от ее уха, когда он заговорил снова, что она почувствовала его дыхание на собственных волосах:       — Будьте очень осторожны, формулируя свои мысли в моем присутствии, Грейнджер, — велел он вкрадчиво. — Я ведь могу и поймать вас на слове.       Она снова вздрогнула, на этот раз не в силах подавить тихий всхлип. Почему она не могла перестать думать о нем таким образом? С той самой ночи в штаб-квартире… она не знала наверняка, получил ли он какое-либо удовлетворение от её унижения. Он никогда этого не признавал. С тех пор прошло уже три недели, и он ничем не показал, что вообще помнит тот ночной разговор наедине.       Она знала, что Снейп отошел от неё, как цветок знает, когда солнце прячется за облако, чувствуя внезапное исчезновение тепла. Он плавно переместился за свой стол, лишь слегка задев ее полами преподавательской мантии.       — Сейчас, Грейнджер, вы объясните мне, что послужило причиной ужасного спектакля, который вы сегодня устроили на моем уроке, — произнес он холодно.       Гермиону охватил страх. Почему она это сделала? Его вряд ли удовлетворит одна из тех историй, которые она придумала, чтобы объясниться. Она зажмурилась от нарастающей волны паники, желая провалиться сквозь каменный пол подземелий.       — Извольте смотреть на меня, когда я обращаюсь к вам, девочка, — язвительно добавил он.       Гермиона сглотнула и подняла взгляд. Его ноздри гневно раздувались, злые губы были сжаты в тонкую белую линию. В выражении его лица не было даже намека на человечность — что же она наделала? Гермиона уже открыла рот, чтобы заговорить, лихорадочно придумывая историю о непрочитанной главе и недоделанной домашней работе (хотя её идеально выполненное задание лежало в сумке).       Его черные глаза грозно сверкнули, и он поднял руку, чтобы прервать ее прежде, чем та начала говорить:       — Не надо, — прошипел он. — Не пытайтесь солгать мне, Грейнджер. Поверьте, это будет для вас губительно.       У нее пересохло во рту. Губительно?       Он хлопнул рукой по рабочему столу, заставив ее подпрыгнуть от звука удара, как будто она виновата в чем-то.       — Отвечайте мне! — приказал он ей.       — Я… — начала Гермиона.       И, снова встав на ноги, он обошёл стол.       — Я знаю, что вы заранее прочитали весь учебник от корки до корки, — сказал он низким голосом, вибрировавшим от угрозы, не иначе. — Я также знаю, что уже готовое домашнее задание находится в вашей сумке, — он остановился прямо перед ней. — Еще я знаю по факту, что вы прекрасно способны понимать инструкции и следовать им, — на мгновение он окинул взглядом ее тело, облаченное в школьную форму, а затем снова посмотрел в лицо. — Я прав, Гермиона?       Гермиона замешкалась оттого, что он стоял ТАК близко. Она часами мечтала о его близости. Часами ласкала свою промежность правой рукой, а левой сжимала и оттягивала соски. Доводила себя до оргазма, фантазируя о его голосе, его руках и его мрачном уродливом лице, — и, о Господи, теперь, когда он произнес ее имя, это прозвучало так, словно она ощутила касания его языка…       Он говорил почти шепотом — убедительно, настойчиво.       — Расскажите. Мне. Сейчас.       — Я сделала это нарочно, — воскликнула она, ужаснувшись собственными словами. Но Гермиона не смогла бы ослушаться его приказа. — Я знала, что произойдет, если добавить желчь броненосца на этом этапе приготовления зелья.       Он никак не отреагировал на её слова — ни голосом, ни жестом.       — Вы знали, что произойдет взрыв, который приведет к тому, что ваш котел расплавится, а рабочее место загорится?       — Да, сэр, — прошептала она.       Его лицо было непроницаемо, блестящие черные глаза изучали её с бесстрастным интересом.       — К чему, по вашему мнению, должен был привести этот поступок? — спросил он ровно.       — К тому, что вы обратите на меня свое внимание, — выпалила она, и сам факт того, что она произнесла эти слова вслух, заставлял болезненно пульсировать лоно.       Сердце пропустило несколько ударов, пока Гермиона ждала его ответа, изо всех сил стараясь не крутиться и не поворачиваться, словно насекомое на стекле. Зачем он вынудил её сказать все это, если не собирался ничего предпринимать?       Она нервно переминалась с ноги на ногу, охваченная смущением и стыдом. Откуда взялись эти чувства? Когда это началось? Определенно, с той самой ночи на кухне в доме Блэков. Он и раньше умело оскорблял ее в своей обычной манере, и она всегда давала ему отпор, словно желая заслужить одобрение. Но зачем ей это теперь?       Часы над каминной полкой отсчитывали секунды, а профессор Снейп все наблюдал за ней. Она не знала, сколько времени он простоял перед ней, сковывая её тело лишь силой своего безжалостного взгляда. Наконец она осознала, что больше не может этого выносить.       — Пожалуйста, сэр, — выдохнула Гермиона, опустившись на дрожащие колени, даже не зная, о чем она просит… но он, казалось, знал.       — Хорошая девочка, — сказал он. — Вы будете обязаны следовать инструкциям беспрекословно и не задавать лишних вопросов, — заявил он тоном, не терпящим возражений.       Гермиона уставилась на него сквозь пелену слез на ресницах, а сердце забилось в бешеном ритме.       — Конечно, я буду, — выдавила она. Ей было трудно говорить от образовавшегося комка в горле. Голос казался грубым.       На пустой стене за его столом появился дверной проем, вспыхнувший зеленым светом. Снейп не двигался, но дверь отворилась, открывая проход в комнату, наполненную мерцающим свечением.       — Входите, если решились, — сказал он, и Гермионе показалось, что его долговязое стройное тело напряглось в ожидании. Будто он еще не знал, каким будет её ответ на это приглашение.       Но она поднялась со все ещё дрожащих колен и, пошатнувшись, обошла вокруг стола. Когда Гермиона проходила мимо него, шагая в неизвестность, Снейп шумно выдохнул, будто в облегчении. Походка его стала расслабленной, когда он последовал за ней через дверной проем.