For the Potions Master's Amusement

      Они возникли прямо у двери, словно только что вошли и закрыли её за собой. Прежде чем Гермиона смогла восстановить дыхание, Снейп с силой вжал её в деревянную поверхность и снова поцеловал. От него исходила жгучая настойчивость, превращающая внутренности в желе. Снейп покусывал её губы, хозяйничая языком во рту. Его руки, казалось, были сразу повсюду. Через несколько секунд он нашарил край корсета её черного платья, нашел молнию под рукой и обнажил Гермиону до пояса.       — Тебе понравилось? — потребовал он, царапая зубами шею. Затем принялся за её груди, ритмично сжимая их.       — Нет, сэр, — ответила Гермиона, зарывшись пальцами в его волосы.       Он вскинул голову, пристально посмотрев в глаза:       — Почему нет?       — Я слишком скучала по тебе, — призналась Гермиона, её руки выпустили маслянистые волосы, чтобы ласкать кончиками пальцев лицо. — Наблюдая за всеми ними, я лишь сильнее хотела тебя.       Она была рада впустить его к себе в сознание. Снейп купался в её эмоциях, пролистывая воспоминания с того момента, как они расстались. Ее разум ласкал его, пока он убеждался в правдивости её утверждений.       Гермиона не смогла подавить грустный вздох, когда он покинул её разум. Но она едва ли успела осознать потерю, прежде чем он стянул дорогое вечернее платье по её бедрам, позволяя тому упасть лужицей у ног. Он ухмыльнулся, заметив её стринги, и небрежно убрал их невербальным заклинанием. Затем вновь прильнул к ней, подолгу целуя шею, а пальцами проникая между бёдер. Он больше не задавал вопросов, не произносил слов, увлечённый своими действиями. Средний палец скользнул по её щёлке, находя влагу, вызванную его поцелуями и ласками. Гермиона, хныча, задыхалась от движений его пальцев по клитору. Её реакция на его действия вырвала из Снейпа опасное животное рычание. Гермиона посмотрела ему в лицо, зная, что здравомыслящая женщина почувствовала бы страх или отвращение, но её завораживало это дикое проявление первородной страсти.       — Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо у дверей, маленькая шлюшка? — сказал он низким, слегка запыхавшимся голосом, словно тоже был невыносимо возбужден.       — Да, Хозяин! — воскликнула Гермиона, хватаясь за мужчину, дразнившего её клитор.       — Ещё ты хочешь, чтобы весь дом стоял в коридоре, слыша, как ты стучишь задницей о дверь при каждом ударе моего члена между твоих ног, не так ли?       Закрыв глаза, Гермиона покорно представила, что он описал, чувствуя сочетание гордости, возбуждения и стыда, которое он и хотел вызвать. Боже, это значило, что она хотела, чтоб весь этот дом, полный незнакомцев, был посвящен в её самые интимные отношения с этим мужчиной — этим Доминантом, волшебником, ставшим ее идеалом? Человеком, с которым в дальнейшем она непременно будет сравнивать всех остальных мужчин в своей жизни.       — Ответь мне, Гермиона, — приказал он с предупреждающей интонацией в голосе.       — Да! — воскликнула она. — Да, я хотела бы, сэр.       Он нежно поцеловал ее. Язык Снейпа поддразнивал и ласкал рот Гермионы, пока он пальцами драл её влажную щёлку, без усилий подводя к краю оргазма. В ответ она извивалась на его пальцах и самозабвенно сосала язык, с ума сходя от совершенных круговых прикосновений подушечки его большого пальца к её клитору.       На миг оторвавшись от её губ, он прильнул к уху, прослеживая контуры ушной раковины кончиком языка:       — Возможно, тебе больше понравилось бы, если б все они были в этой комнате с нами, — хрипло сказал он, потираясь каменной эрекцией о её бедро. — Если бы они видели твою симпатичную маленькую щель и слышали хнычущие стоны, пока я трахаю тебя до оргазменных криков?       Гермиона повернула голову в сторону, не в силах вырваться из плена приятных пальцев, но с неотложной необходимостью обозначить свой протест.       — Нет, пожалуйста, — выдохнула она. — Прошу, Хозяин, не заставляй меня делать этого!       И он отступил от Гермионы, отринув своим телом от её в первый раз с тех пор, как поймал на лету в коридоре.       — Ты хочешь сказать мне «нет», Гермиона? — осведомился он внезапно суровым тоном.       Она сделала к нему шаг, ногой оттолкнув в сторону упавшее платье и вытянув руки.       — Я… — она сглотнула. — Пожалуйста, сэр, я была бы смущена этим.       Одна из его бровей поднялась.       — И твоё смущение смягчает непослушание? — спросил он.       Гермиона сделала несколько медленных вдохов, пытаясь унять панику. Это был он — таким каков есть, и подход его не изменился. Он всегда и везде будет толкать её вперед, открывая все больше граней. Требуя, чтоб она адаптировалась и раскрывалась, дабы достичь своего максимального потенциала. Жизнь с Северусом Снейпом никогда не будет комфортной — во всяком случае, не подолгу. Это было в его характере — бросать вызов, издеваясь и дразня, пока она не последует за ним на грань психического и физического истощения. И затем он вознаградит её за пределами воображения, приучив её тело восполнять пробелы в повиновении. Превращая её в пустой сосуд, чтоб собственноручно заполнить светом.       И либо она будет двигаться вперед, зная, что он ожидает от неё именно этого, либо даст задний ход, признав, что не готова стать сабмиссив для этого мужчины.       Без малейших колебаний она опустилась на колени, принимая позу покорности абсолютно нагой, за исключением черных чулок. Глаза замерли на уровне его сапог.       — Нет, Господин, — тихо сказала она. — Мое смущение не имеет никакого значения. Я доверяю тебе.       Что-то в нем, казалось, сломалось, потому что в следующее мгновение он потащил её с пола, подтолкнув через комнату к кровати.       — На спину, колени подняты, руки над головой. Прими свою награду, питомец, — промурлыкал ей в волосы Снейп, отпуская, чтобы она вскарабкалась на матрас.       Гермиона не пыталась объяснить себе, зачем делает это, она просто повиновалась. Когда она вытянула руки над головой, невидимые шелковые узы, что были одним из коронных приспособлений её Хозяина, сцепили запястья. Затем он обосновался между ее разведённых бедер, раздвинул лепестки её мокрой щёлки и глубоко вдохнул, словно улавливая парфюм.       — Изысканно, — пробормотал он, а затем прильнул губами к опухшему бутону клитора, одновременно с этим скользнув двумя пальцами внутрь. Давление и всасывание, что он оказывал на промежность, были совершенными. Гермиону мгновенно сразило бессвязной интенсивностью удовольствия, что он доставлял ей. Она хотела, чтоб это продолжалось вечно, — она ​​хотела кончить сильнее, чем дышать. А ещё она хотела нанести ответный удар и также довести его до безумия подобным блаженством.       Гермиона все еще вибрировала от силы накатившего оргазма, когда он вновь проник вовнутрь.       — Посмотри на меня, питомец, — приказал он и одновременно вошёл в её тело и разум.       Гермионе не нужно было говорить о том, чтоб потянуться к нему сознанием, сердцем и душой; она была бессильна сделать что-либо еще. Одетые в чулки ноги обхватили бедра Снейпа, пока низы их животов изящно скользили, сливаясь воедино. Она ощущала его потребность в ней с каждым ударом его тазовых косточек о внутреннюю поверхность бёдер.       Ах, черт подери, — подумала Гермиона, прогибаясь под ним. Ее тело невероятно жаждало нового оргазма.       Да, — ответил он, проникая голосом в ее мысли, и на мгновение она увидела себя в кухне на площади Гриммо, прижатую к полу. — Я трахаю тебя, черт подери, деру тебя. Моя... моя... моя, — с каждым повторением этого слова его бедра ударяли сильнее, посылая в её промежность всполохи удовольствия, объединяя их души вспышками цвета в глубоком черном единстве.       Гермиона задремала, крепко обняв его. Она плыла на облаке счастья, ощущая его так полно, что не хотелось двигаться.       Позже она почувствовала, что Снейп встал, и, приоткрыв один глаз, увидела, что он подтянул брюки, все еще обхватывавшие ноги у середины бедра. Когда Гермиона пошевелилась, он посмотрел на нее сверху вниз, застёгивая ремень. Сонно улыбнувшись, она потянулась к нему обеими руками, надеясь, что он воспримет это действие в качестве гостеприимного приглашения, а не указки, что ему делать.       Полуулыбка коснулась его красиво очерченных губ, и он снова лег, приняв ее объятия и зарывшись лицом в грудь. В течение неисчислимого промежутка времени он сосал ее груди, перемещаясь ртом от одного затвердевшего соска к другому, будто боясь, что один из них обидится, если другой получит слишком много внимания. Клитор начал ныть от возбуждения.       Наконец он оторвался от нее и сел, призывая мантию с кресла.       — На четвереньки, малыш, ты ведь так и не получила своё новогоднее хлестание.       Гермиона мгновенно проснулась, насторожившись. Порка? Что именно означало слово «хлестание»? Встав в позу на руках и коленях, она наблюдала, как профессор вынимает из кармана мантии маленькую коробку и увеличивает ее. Открыв её, Гермиона узнала внутри несколько игрушек, с которыми они играли в его подземельях в Хогвартсе. Но то, что он достал, было черным хлыстом с переплётом из красной кожи, последним его ей подарком.       — Я знаю, что ты была разочарована, питомец, — сказал он, продолжая сжимать хлыст и проводя им перед ее лицом. — Помнишь, как приветствовать свой стек?       Чувствуя себя немного глупо, Гермиона прижала губы к хлысту. Запах дорогой кожи порождал предвкушение, мурашками побежавшее по спине.       — Хорошая девочка, — промурлыкал Снейп. — Повернись ко мне задом и отползи немного назад.       Первый удар опалил ягодицы огнём, вызывая крик.       — Это необычное орудие, не так ли? — ласково сказал он, нанося еще один жалящий удар по заднице. — Я очень люблю использовать стек, Гермиона. И ты его полюбишь.       Гермиона вздрогнула, когда кожаный ремешок на трости болезненно лизнул верхнюю часть бедра. Она полюбит его? О, как же она сомневалась в этом! Но, разве Хозяин не доказывал Гермионе, что знает её лучше?       После десяти ударов стеком Снейп отбросил его в сторону и достал из коробки её расческу.       — Я думаю, достаточно для первого раза с хлыстом, — сказал он. — Но я считаю, у тебя есть необходимость в хорошем шлепании, не так ли, питомец?       — Да, Хозяин, — сказала Гермиона, внезапно вспомнив близость его коленей и ощущение расчески на заднице.       Теперь комната в Руасси-Хаус всегда будет иметь для Гермионы особенное значение. Она поняла это сейчас, когда, усевшись на софе перед камином, он расположил её у себя на коленях, чтобы отшлепать. Он делал это, пока ее задница полностью не покраснела, а влагалище не запульсировало, — пока слезы благодарности не пропитали подушку под ее лицом.       Затем он прижимал Гермиону к себе, утирая платком слезы с её щек. Укачивая на груди, пока всхлипывание не прекратилось, оставив её тело в блаженном покое.       — Спасибо, Хозяин, — прошептала она, и он с пониманием посмотрел на нее своими полуночными глазами.       — Я всегда дам то, что тебе необходимо, Гермиона, — сказал он. — Я дам нужную тебе дисциплину и сексуальное удовлетворение, которых ты жаждешь. Я твой Хозяин.       Он целовал её, долго лаская. Каждый раз, когда Гермиона приближалась к оргазму, он убирал руку, удерживая её и нежно укачивая. Снейп нашёптывал на ухо её имя и грязные слова, что складывались в неприличные предложения и возмутительные сценарии. И так до тех пор, пока не начинал прикасаться и целовать снова. Гермиона была глиной в его руках, пустым сосудом, который нужно было сформировать и наполнить удовольствием.       Когда первые солнечные отблески рассвета проникли за край занавесок, Снейп усадил Гермиону рядом с собой, стянул её чулки и разделся сам. Затем он сел на софу, позволив ей оседлать его член. Он целовал Гермиону в ответ, когда она льнула к его губам. Лениво ласкал её грудь с отстраненной усмешкой сатира, а приблизившись к завершению, потянулся между ними ладонью, чтоб стимулировать центр её удовольствия. Толчки его бёдер, устремлённые вглубь её лона, рождали ритмичный танец, древний, как само время.       — Кому ты принадлежишь? — потребовал он, безжалостно сжимая свободной рукой бедро Гермионы, заставляя её сильнее подаваться вверх.       — Я принадлежу тебе, Хозяин, — задыхалась она.       — Кончай со мной, — приказал он, сосредоточив движения ладони на её клиторе.       Кончая под Гермионой, Снейп закрыл глаза. Его дыхание оборвалось, а семя пульсирующим потоком устремилось в её тело. Вздрогнув от его оргазма, зная, что никто в мире никогда ещё не видел его настолько незащищенным, Гермиона разбилась на кусочки блаженства, чувствуя, как живот всё ещё бьет оргазменными судорогами. Кончая, она закричала его имя, слоги которого эхом остались витать в комнате.       Гермиона боялась, что он выговорит ей за то, что она произнесла его имя, но, измотанный и вспотевший, он повел её к кровати. Казалось, он наконец обрёл покой. Крепко обняв её, Снейп прикрыл веки и улёгся спать.       — Северус, — прошептала Гермиона, пробуя это слово на вкус. Звук его имени ещё долго стоял в ушах, пока Гермиона наблюдала за ним во сне.