Pride

Хонбин провел первые десять или около того лет своей жизни волком на пустошах. Во многом, именно поэтому город всегда казался ему слишком шумным и многолюдным. Не помогало даже то, что Волчий район был наполнен знакомыми запахами, в том числе, конечно, навязчивым запахом течки, витавшим над каждой темной аллеей, пропитавшим каждый ее уголок. Волки живут основными инстинктами, но сейчас это ни для кого не было в новинку. Местные жители наслаждались тем, что заложила в них природа, со всем пылом и страстью, но в обычных обстоятельствах уже не проявляли чрезмерной жестокости. О Хонбине ходили слухи, как о самом красивом омеге района, лишь наличие взрывного характера позволило ему при этом избежать каких бы то ни было посягательств. Последний смельчак, решивший, что может дотронуться до него, не получив предварительного согласия, заработал коллекцию рваных укусов и зверских царапин и был вынужден дожидаться милости лечащего персонала верхнего города. Быть волком из пустошей так же означало то, что он не терпел слабостей. Ни в каком виде. В том числе своих. Он был странным малым, как о нем отзывались. Ибо чего хорошего можно ждать от омеги, который не подпускает к себе ни одного альфу? Санхёк был единственным альфой в его ближайшем окружении. И то потому, что он пах не совсем волком. Его волк, к сожалению, погиб во время полной луны, когда проводилась Инициация. Поэтому он не мог перекидываться и не владел никакими бонусами, которые предоставляло волчье происхождение. Но это было и неважно, из него вышла отличная компания, Хонбин это признавал. Обычно Хонбин не покидал Волчий район по четвергам, но сегодня был особенный случай. Он давно обещал Джехвану зайти к нему за всеми необходимыми прививками, прежде чем отправиться в пустоши на охоту. Это нужно было сделать из-за риска быть ненароком укушенным неизвестно кем и подхватить какую-нибудь смертельную инфекцию, поддающуюся излечению только посредством переливания крови от альфы или сыворотки, приготовленной Джехваном из его собственного сока. Джехван наполовину был растением. Кактусом, как он считал, с костями из древесины и соком вместо крови. Хонбин сильно сомневался, потому что Джехван не был… зеленым, как полагалось растению. Только его глаза и волосы отливали темной зеленью, которую с легкостью можно было принять за черный цвет. И так, миновав сад, он постучал в дверь дома Джехвана, параллельно представляя, как после всех процедур покатается в траве. Сегодня было тепло и сухо, лучшее время, чтобы немного подремать на солнце. – Заходи, открыто. Хонбину никогда не нравился запах в мастерской Джехвана. Там пахло… необращенцами. А для него всегда были в тягость социальные церемонии, которые не волки считали обязательными. Как, например, рукопожатие. Волки не жмут друг другу руки. Это… даже звучит по-идиотски. К его удивлению, сегодня в мастерской пахло хорошо. Не совсем волчий запах, но приятный. – Редко увидишь тебя в четверг, – сказал Джехван, отвлекаясь от своего мольберта. – Да, я… подумал, что зайду сегодня и сделаю все прививки за раз, – взгляд Хонбина скользнул по Джехвану и устремился к человеку, красиво разлегшемуся на диване в противоположном конце комнаты, по большей части обнаженному, за исключением шелковой простыни, прикрывающей его пах. Его щеку подпирали сложенные руки, на бледное лицо и закрытые глаза ниспадали черные волосы, виднелись розовые губы и темные линии, тянущиеся по спине и просматривающиеся на бедрах. Разительный контраст во внешности купающегося в солнечных лучах и содержательной тишине незнакомца. – Тэгуни, прервемся ненадолго? – голос Джехвана заставил Хонбина вновь обратиться к нему. Человек на диване ничего не ответил, но кивнул, потянулся, расправил длинные конечности, будто бескостные на вельветовой ткани любимого Джехваном, как знал Хонбин, места для рисования. – Спасибо, – сказал Джехван человеку. Тэгуну. – Следуй за мной, Хонбинни. Хонбин так и сделал. – Так что привело тебя сюда в четверг? – спросил Джехван, когда они вышли на улицу в сад. Хонбин снял обувь, прежде чем ступить на траву. Он был решительно настроен подремать после на солнце. – Выдалась свободная минутка в лавке, – ответил он. – Оставил Санхёка присмотреть за всем. Время сегодня тянется очень медленно. Джехван задумчиво угукнул. – Знаешь, меня всегда поражало, почему в этом городе люди так одержимы кожей. Лично я подозреваю, что они заходят в твою лавку, чтобы посмотреть на тебя. Хонбин фыркнул, потому что отчасти Джехван был прав. Такое, правда, случалось. Он был охотником и волком, ходил в пустоши на охоту вместе со своей сложившейся командой, людьми, которых знал и которым доверял, но не мог назвать своей стаей. Стай в его районе, на самом деле, было немного. Большая часть волков в Волчьем районе была занята на бойнях. Хонбин работал с кожей. И выглядело это не так ужасно, как могло показаться далекому от этого дела человеку. Одни его знакомые торговали мясом, другие мастерили из костей все, начиная от кнопок и заканчивая ножами. Они все входили в общество, ведущее хищнический образ жизни, и все они делали деньги на охоте. – Волки предпочитают кожу, Джани. Она служит на порядок дольше твоих тряпок, – повторил Хонбин в неизвестно какой раз, по правде, весьма устав от этой необходимости. – Да-да… Все вы, щенята, немного извращенцы. – В его словах не было лжи тем не менее. – Солнца ради, Хонбин, зачем ты снимаешь рубашку? – нахмурился Джехван, окидывая взглядом темно-красные отметины, рассыпанные по груди и рукам Хонбина. – Что за нужда выставлять напоказ свое роскошное тело? – Я польщен, но хотел спросить, можно мне поваляться в траве, когда мы закончим? – Джехван закатил глаза и ущипнул его за локоть. – Эй, это мой сад, а не собачий парк! – Хонбин вздохнул, улыбнулся, проскулил "ну, пожалуйста, Джани", вынудив того прищурить глаза. – Только постарайся обойтись без вырытых ям, слышишь меня? Хонбин восторженно покружился на месте, лизнул Джехвана в нос, отчего тот издал звук непередаваемого отвращения. – Какого черта? Его бурная реакция на такие вещи всегда вызывала у Хонбина смех. – Волки лижут лицо, когда хотят выразить свою привязанность или благодарность, Джани. Я же объяснял. – Джехван издал полузадушенный всхлип и выдавил, что он не пес, а треклятое растение. А растения никого не лижут! Хонбин хихикнул снова. – И хватит хихикать, дай я, наконец, сделаю тебе укол. Мне нужно вернуться назад, Тэгуни ждет, – пробурчал Джехван. О, точно. Обнаженный человек в комнате. Для Хонбина, как для волка, нагота не значила ничего. Волки не носят одежду. – Кто это? Джехван продезинфицировал его руку и поставил укол. Охотники старались ставить себе такие прививки раз в неделю перед тем, как отправиться в пустоши. – Тэгуни позирует для меня по четвергам. Он татуировщик из нижнего города. Из того, что я знаю, он живет рядом с районом Телекинетиков вместе со своим другом. – Он телепат? – спросил Хонбин, Джехван покачал головой и сказал ему прижать компресс плотнее к месту прокола, чтобы остановить кровь. – Я не думаю. Его друг, возможно, телепат. Я мало их знаю. Тэгуни не самый разговорчивый человек. А с чего вдруг такой интерес? – Просто так, – улыбнулся Хонбин и поставил обувь на землю. – Ты сказал, он позирует тебе по четвергам? – Джехвани вопросительно выгнул бровь, но кивнул. – Хорошо. Он потянулся к ремню на штанах, и Джехван издал еще один возмущенный окрик, развернулся кругом и устремился прочь. Хонбин не сдержал смешок. Кто бы мог подумать, что растения такие стыдливые. Но волки же не носят штанов, правда? ~+~ Джехван самый замечательный. Он собрал одежду Хонбина в мешок, чтобы тот взял ее с собой домой. В волчьем теле путь до дома занимал значительно меньше времени, а он хотел вернуться побыстрее, потому что Санхёк не заслужил того, чтобы сидеть в магазине весь день в одиночку. Особенно, учитывая, как люди предпочитали не воспринимать его всерьез. Но дома он застал Санхёка, скучающим за стойкой и разгадывающим кроссворд. – Восемь букв, крайне нервное, возбужденное состояние, – Хонбин тявкнул, Санхёк вскинул брови. – Можно словами? Повисла минутная пауза, в течение которой Хонбин менял облик. – Истерика, – наконец, выговорил он и полез в мешок за одеждой, не переставая разминать пальцы, возвращая им чувствительность. – Кто-нибудь заходил в мое отсутствие? – Только огорченные им люди, – вздохнул Санхёк. – Твое отсутствие дурно влияет на бизнес. – Хонбин от души рассмеялся, и Санхёк округлил глаза. – Ты смеешься? Что-то случилось? Хонбин пожал плечами и потуже затянул на талии ремень. – Ничего, – добавил он. Санхёк издал нечленораздельный звук, Хонбин хихикнул. – Ничего, правда. – Теперь Санхёк подбоченился и скрестил руки на груди со скептическим выражением лица. – Ай, понятия не имею, почему убеждаю тебя в обратном, но думай, что хочешь. – То есть ты мне не скажешь? Тяжелый вздох, тихий рык. – Не о чем говорить, Хёка. Не выдумывай себе невесть что. – Хорошо, как скажешь. Но я тут, если надумаешь сознаться, с чего вдруг ты такой улыбчивый, – его глаза вновь опустились на страницу с кроссвордом, Хонбин с тихим смешком сказал, что учтет этот факт, и стал подниматься вверх по лестнице. По-видимому, хорошее настроение было под запретом в их стенах. ~+~ В субботу Хонбин предупредил Санхёка, что уходит, что его таблетки на полке и что он вернется на рассвете. – Будь осторожен там, – сказал Санхёк, не вставая с постели. Они давно привыкли к этому. К тому, что Хонбин исчезал на восходе солнца и возвращался домой лишь на следующий день. Покрытый черной кровью и с мелкими царапинами на шее. Он высокий, его волк огромный. Одна из причин, почему альфы предпочитают не связываться с ним. Сегодня он добрался до места сбора раньше обычного, но нашел там Соджин, единственную альфу в их охотничьей компании. Она сидела на камне напротив ворот и курила свои ужасные сигареты, их запах помогал скрыть ее собственный и удержать ее тигрицу внутри. Она не волк. Может, поэтому Хонбин никогда не чувствовал исходящей от нее опасности. – Доброе утро, Соджин-нуна, – поздоровался он, бросая мешок на землю и улыбаясь. Она загасила свою сигарету, молча признав факт его появления. Она знала, что он терпеть не может их запах. Они для того и предназначались. Держать омег на расстоянии. Соджин – вдова, и у нее нет никакого желания искать себе другую пару в этой жизни. – Доброе, Конги. Она сильная женщина, сильный боец. Хонбин доверял ей вести партию за границы города. У нее проницательные зеленые глаза и глубокий шрам от когтей на лице, который она никогда не утруждалась скрывать. – Ты рано. Не спалось? – Нет, все нормально, лег рано спать вчера. Хонбин – самый большой волк среди них, он привык к охоте и к тому, чтобы таскать после нее туши на спине. Но Изгои тоже не торопились умирать. Он никогда не высыпался перед охотой. – Ты отвратительно врешь, милый, – улыбнулась она ему из-под длинной челки, не удосуживаясь убрать ее с лица. Он не ответил ничего, она не стала наседать. – Как Хёкки? – спросила с теплотой в голосе, будучи намного старше них, она всегда – к большому стыду Санхёка – обращалась с ним, как со своим собственным щенком. – Здоровый, дерзкий. Как всегда, – ухмыльнулся Хонбин, снимая с себя рубашку. Она хмыкнула. – Ты как-то изменился... Что-то случилось? Хонбин прищурил на нее глаза, раздумывая над ответом. – Не знаю, нуна, подстригся вчера? Он откинул волосы с лица, и она подняла руку, чтобы вернуть его челку на место, он мгновенно отшатнулся в сторону. Они оба замерли. – И...извини, напугала, – он вернулся к сворачиванию своей одежды, она вновь опустила руку на колено. Ему было неловко, что так вышло, но обсуждать произошедшее не хотелось. Остальные люди начали подтягиваться спустя пару минут, нарушили повисшую тишину между ними, неловкую, наверняка, лишь для одного Хонбина. Соджин никогда не попрекала его излишне дерганую натуру. Они были знакомы слишком, слишком давно. За исключением Хёджон-нуны, которая была пантерой и в данный момент слегла в постель из-за инфекции, подхваченной в прошлую охоту, все остальные в компании были волками. И это одновременно как дарило Хонбину чувство комфорта, так и добавляло переживаний. Стражи распахнули ворота, и мысли всех в отряде потекли плавно и умиротворенно. В единственной ситуации Хонбин решался использовать свой дар телепатии, это во время их еженедельных вылазок. В остальном он делал вид, что умеет лишь быть волком, и держался подальше от голов окружающих. Кроме головы Санхёка, потому что обожал подшучивать над ним. И тот заслуживал этого, учитывая, как дерзко себя с ним вел. Хонбин никогда не изучал свой дар телепатии, все имеющиеся знания он получил, пока жил на пустошах. Он был рожден естественным путем, в отличие от его выведенных искусственно родителей. Еще будучи щенком, он часто задумывался о происхождении отметин на спине матери, но так и не получил ответа. Чистых воспоминаний о родителях было мало, но он знал, что голубые глаза достались ему от матери, а отметки на коже повторяли рисунок отца. Он получил их, когда впервые связался со своим волком, когда тот принял его, когда научил обращаться в него. Тогда на нем проявились эти линии, и глаза поменяли цвет с карих на чисто голубые, как практически у всех волков, которых он знал. Санхёк был сыном другой семьи. Они оба пришли к Куполу в юном возрасте по совершенно разным причинам. Хонбин, потому что стал позором семьи. Санхёк, потому что вообще не стал волком. Они стоили друг друга. Но как-то ужились вдвоем. Санхёк оказался хорошим другом, хорошим настолько, что они смогли существовать бок о бок и не рычать. Потому что Хонбин мог. Он был из тех, кто рычит. А еще щурит глаза и кусается. Снаружи стояла засуха, воздух пах гарью, был наполнен насилием и кровожадными существами, готовым убивать любого, кто хоть на мгновение отвлекся. Но процесс охоты подчинялся своим механическим законам. Выслеживать. Настигать. Убивать. Хонбин всегда возвращался в город наэлектризованным до предела, подолгу не мог успокоиться, не обращал внимания на царапины и укусы на шее. Соджин настояла, чтобы он сходил к Воншику в лазарет, и он пошел, потому что она довела его до туда, зная, что иначе он вернется домой, оставив раны заживать естественным путем. Она сказала, что не хочет больше в отряде никаких инфекций, развившихся из-за того, что люди отказались навестить лекаря, когда им следовало бы. Воншик улыбнулся им мягко, когда они зашли, его единственный глаз лучился искренним сочувствием, другой закрывала повязка, Хонбин никогда не спрашивал, что или когда с ним произошло. Все это его не касалось. – Соджин-щи, – тот отвел взгляд, чтобы не встретиться с ней глазами, и посмотрел прямо на Хонбина. – Привет, Равия, – улыбнулась она. – Один из моих поранился сегодня на охоте. Укус в ногу. Ничего страшного, просто царапина. Но я все равно его притащила, посмотришь? Хонбин присел на одну из кроватей и поболтал ногами. Он не возражал против того, что она называла его "одним из ее", он понимал, что она имела в виду. – Давно не виделись, Хонбин, – сказал ему Воншик, закрыв блокнот и приближаясь, чтобы взглянуть на его ногу. Хонбин только пробормотал какие-то неразборчивые извинения. Он знал, что ему стоило заходить к Воншику почаще, но он слишком ненавидел царящий здесь запах. Здесь пахло антисептиками, людьми и тончайшим ароматом болезни. Каждый из этих пунктов был ему не по нраву. Соджин обернулась к двери, когда кто-то в нее зашел, Хонбин же смотрел на Воншика, склонившегося перед ним, а глаз того был прикован к ссадине на щиколотке. Воншик встрепенулся, когда чья-то рука легла на его плечо. – Здравствуй, Равия. Вошедший был высокого роста, но не выше Хонбина или Воншика, когда тот вскочил на ноги. У него горели желтым глаза, теплая улыбка играла на губах, теплая в тон его кожи и темного оттенка волос. Он рассмеялся над оторопевшим Воншиком. – Хагёна, ты меня напугал. – Ну хотя бы в этот раз ты не превратился в лужу. Человек, Хагён... смеялся и смеялся, открыто и ярко. И пах как-то очень знакомо, но Хонбин никак не мог разобрать. Воншик смущенно почесал шею, и Хагён ласково потрепал его по щеке. И вновь улыбнулся. Он был одет в светлых тонах, в голубой и бежевый, рубашка, казавшаяся слишком мешковатой на его фигуре, была сшита из тонкой ткани. Его глаза встретились с глазами Хонбина, и тот отказался отводить взгляд. Хагён улыбнулся. – Телепат? Ого... Это было неожиданно. – Откуда–? – Я узнаю своих, – перебил его Хагён, продолжая улыбаться. Воншик исчез куда-то на мгновение и вернулся с маленькой коробочкой в руках, которую передал Хагёну, тот все так же не сводил глаз с Хонбина, в его взгляде не было ни капли сомнения. – Спасибо, дорогой, – легко поблагодарил он Воншика. – Простите за вмешательство. Если позволите. Он улыбнулся еще раз на прощание и пошел к выходу твердым шагом. Он нес себя с такой уверенностью, которую трудно было ожидать от человека его комплекции. Хонбин скорчил недовольную физиономию. – Захвати Тэгуна в следующий раз! – прокричал вслед Воншик, дверь перед Хагёном распахнулась сама по себе, он обернулся. – Мне нужно его осмотреть. – Захвачу, – кивнул Хагён и вышел, дверь захлопнулась за ним. Тэгун? – Кто он такой? – спросил Хонбин, Воншик приблизился к нему с антисептиком в руке. – Это Хагён, телепат, как ты, наверное, заметил, – Воншик распылил лекарство на его рану без предупреждения, Хонбин зарычал. – Прости. Несмотря на рык, он позволил Воншику хлопотать над своей травмой сколько тому будет угодно. Кожу щипало. Пустая трата времени. – Он знает Тэгуна? – Ты знаешь Тэгуна? – Воншик вскинул бровь, и Хонбин только застонал. Соджин, скрестив руки на груди, смотрела на них, прислонившись спиной к стене. – Он живет с Тэгуном. Конечно, они знают друг друга. О, видимо, поэтому запах показался ему знакомым. – Кажется, они близки, – задумчиво пробормотал Хонбин, Воншик лишь промычал что-то себе под нос, закрепляя повязку на ноге. Затем он встал и распылил антисептик на его шею тоже, Хонбин наморщил нос. Запах поднялся ужасный, он нарушал его ощущение окружающего пространства. – Да, пожалуй, – Воншик замолчал. – Так откуда ты его знаешь? Ты редко появляешься в нижнем городе или в районе Телекинетиков. Ты живешь как отшельник. Хонбин цыкнул в ответ на это, Воншик рассмеялся ему в лицо. – Я просто не люблю многолюдные места. И необращенцев. – Отшельник, – повторил тот, Хонбин оттолкнул от себя его руки. Они почти закончили все равно, так что какая разница. Воншик продолжал смеяться. – Могу я идти? – спросил Хонбин у Соджин, та посмотрела на Воншика, который легко кивнул ей. – Будь осторожен, хорошо? – сказал тот серьезным голосом, и раздражение Хонбина от его интонации чуть поутихло. Он неловко кивнул. – Да... Я буду... Воншик тепло ему улыбнулся, и Хонбин вышел на улицу. Значит, вон он какой друг Тэгуна. Ну, влюбиться в него он не влюбился, но, похоже, тот был сильным и хорошо владел своим умением, раз разглядел в Хонбине телепата с первого взгляда. После сегодняшней охоты у Хонбина было полно работы с кожей, которую нужно было отмыть и выделать. Санхёк ненавидел с ней возиться. Это значило, что у Хонбина была масса причин для смеха впереди. ~+~ – Ты и сегодня куда-то собираешься? Сегодня четверг. – Ага, – согласился Хонбин, натягивая худи по пути к двери. Санхёк взял ключи, чтобы запереть лавку. Они не откроются, пока Хонбин не закончит выделывать всю новую кожу. А после Санхёку, как его другу и такому же работнику лавки, придется обойти местных и договориться с ними. То есть сделать то, о чем бесполезно просить Хонбина. Учитывая, что его социальные навыки на уровне груды кирпичей. Если бы груда кирпичей выла и при необходимости кусалась. Он поднял брови. – Но почему сегодня? Тебе еще массу всего нужно сделать. – Я быстро, – улыбнулся Хонбин и выскользнул за дверь прежде, чем Санхёк успел задать ему еще хоть вопрос. Он быстро добрался до дома Джехвана и вошел без стука, потому что никогда не стучался. Нет, стучался раз в месяц на случай, если на него пожалуются, что он никогда не стучит. – Эй, Джани. Джехван обернулся к нему с кисточкой в руке, на губах заиграла милая улыбка, когда он узнал Хонбина, стоящего перед ним с руками в карманах худи. Его выбор одежды 90% времени. – Ты подстригся! – Восторга в его звонком голосе было в разы больше, чем требовалось. Хонбин не понял, почему. Конечно, он подстригся, его волосы слишком отросли, пришла пора их укоротить. Но он не думал, что его стрижка произведет такой фурор. Да и не укорачивал он их сильно, лишь так, чтоб иметь возможность с ними справиться. – Погляди на себя! Какой красавчик. Ты уверен, что не хочешь попозировать мне тоже? – он подмигнул ему, и Хонбин сделал на собой усилие, чтобы не скривиться в ответ, как делал обычно в таких случаях. Санхёк часто припоминал ему, как он кривится почти на все на свете. Сегодня Тэгун лежал на кровати в окружении небольшого фонтана подушек. Судя по его лицу он делал вид, что дремлет. Или задремал по-настоящему. Он выглядел очень мило. – Э... Я не думаю, что из меня получится хорошая модель, – выговорил он как-то чересчур застенчиво, хотя на самом деле пытался дать понять Джехвану, что не заинтересован в этом абсолютно, но так, чтобы не показаться невежливым или, элементарно, грубым. Джехван фыркнул. Конечно, он не из тех, кто привык отступать. – Глупости! Я хочу организовать для вас совместную сессию с Тэгуном. Это будет феерично. – Хонбин замер, в глазах Джехвана заискрился огонек надежды. – Хотя бы разочек? Пожалуйста? Будет очень красиво, – он повис на руке Хонбина, и тот скривился. – Вы с Тэгуном будете фантастически хорошо смотреться вместе. Хонбин снова посмотрел на лежащего Тэгуна, окинул взглядом открытую взору спину, от плеч и до копчика. Бледная кожа и темные метки. – Ты говорил, что не любишь необращенцев, так? Тэгун может обращаться, представляешь? Он представлял. Тэгун приятно пахнул, у него были отметки. Почему-то Хонбин никогда не соотносил свои отметки на спине с умением обращаться. К тому же Тэгун был татуировщиком и мог их сам... Он ни о чем не подумал, по правде говоря. Просто иррационально решил, что с этим человеком будет приятно находиться рядом. – Ну... если только разок. – Джехван расплылся в такой широченной улыбке, что Хонбин мгновенно пожалел о своем решении. – Но лишь потому, что мы давно с тобой дружим. Джехван исступленно закивал. Он бросился к постели и мягко потряс Тэгуна за плечо. – Тэгуни... Тэгуни, я предложил Хонбинни позировать мне с тобой, и он согласился, а ты не против? Тэгун зевнул, коротко кивнул и вновь уткнулся лицом в подушку. И тут же задремал. – Будет потрясающе! – просиял Джехван. – Ты свободен на следующей неделе? Здесь же в это же время. Хонбин кивнул немного заторможенно, все еще под впечатлением от фонтанирующего восторгом Джехвана. Взгляд упал на Тэгуна в последний раз, прежде чем Джехван вытащил его за собой на улицу, чтобы обсудить детали. Как так вышло. Не этого он ожидал, когда решил подстричься.