Он влюблен в себя

Я не могу нормально есть, спать — просто существовать. Теперь моя жизнь целиком и полностью наполнена одним абсурдом. Всего пару поцелуев довели меня до полного осознания того, что со мной явно что-то не так. И если раньше я сомневался, то теперь на все сто процентов уверен, что влюблен в парня, который внешне просто мое отражение. С последней встречи прошло три дня, но я не могу выполнить просьбу Юнги и позвонить. Хотя почти каждый час пялюсь на его номер на дисплее и заучил эти цифры наизусть. Шису смотрит на меня странно, но ничего не спрашивает, за это я ей благодарен. Потому что в прошлый раз, когда она очнулась, я сидел на полу и долбился головой об стену. С тех пор моя партнерша так ничего и не спросила, давая мне возможность выговорится самому. Ведь от того, что мы знакомы с детства, понимаем часто друг друга без слов. Внутри меня сейчас бушует ураган эмоций от слишком жарких воспоминаний. Мне до безумия хочется услышать интересный голос с хрипцой, поэтому прошу Хоби скинуть мне песни Шуги. Он не удивляется и не замечает странность в моем поведении. Лишь задает миллионы вопросов о Шису. Как обычно отмахиваюсь от него и устало бубню в ответ: — Может лучше признаешься ей в чувствах, чем за всеми юбками болтаться? Не думаю, что все твои похождения делают тебя лучше в её глазах. Он становится как обычно слишком серьёзным и отвечает грустным голосом: — Да я же умру во время признания, а мне ещё жить хочется. Не понимаю этого парня, но ещё больше не понимаю самого себя. В наушниках реп читает человек, о котором все мои мысли. Только от голоса, раздающегося в ушах, сердце ускоряет бег, а всё внутри замирает от неясного мне самому желания. Только вечером, снова не сумев уснуть, понимаю, что соскучился так сильно, что хочу убиться об стол. Пересиливаю себя и набираю номер Мина, а когда слышу бархатистое: — Ну привет, что ж ты так долго не звонил? Просто сбрасываю звонок, задохнувшись от волнения. Тут же начинает играть мелодия вызова, и я знаю, что сейчас мне названивает Он, однако рука трясётся так сильно, что ответить я просто не в силах. Глупо и одновременно смешно, ведь я веду себя, как маленький ребенок, который не хочет брать ответственность на свои плечи. Спустя два часа настойчивых звонков начинаю беситься. Хочется бросить телефон об стенку. Но что-то не дает мне сделать две вещи: первое — поставить телефон на безвучку, и второе — выключить его. Мне просто приятно знать, что он не сдаётся и названивает мне, желая услышать мой голос и наорать. Когда телефонные звонки прекращаются, вздыхаю облегченно и иду в душ. Однако мой веселый вечер не кончается на этом. В дверь раздается громкий почти истеричный стук. Не подумав, открываю дверь в одном полотенце на бедрах, а увидев перед собой такое родное лицо, сразу пытаюсь захлопнуть, но мой оппонент оказывается сильнее. Поэтому теперь я прижат к стене и меня сверлят два черных глаза. Юнги разглядывает меня слишком детально, от чего по коже начинают бегать мурашки, а потом говорит тихо, но так, чтобы я услышал всего одно слово: — Красивый! Его ответ обжигает губы, заставляя мысли путаться. Но мое Отражение на этом не останавливается, и когда его рука скользит по моей руке, я почти теряю сознание от ощущений. Это бесит — то что я перед самим собой беспомощен. Однако и на этом моя пытка не кончается, ведь он приближается вплотную и целует глубоко и страстно. Моё же состояние становится еще хуже: прибавляется еще один симптом. Тело начинает предательски дрожать и я окончательно ставлю себе диагноз —«Влюблен по самые уши!» Однако в моём мозге всё ещё существуют остатки разума, поэтому когда его поцелуи переходят на мою шею, упираюсь руками в его грудь и пытаюсь оттолкнуть. На его лице появляется недовольная усмешка, а потом он говорит: — Если ты назовешь меня Хёном — я уйду. — Не знаю, как реагировать, меня правда очень сильно смущает его просьба. Однако уж лучше перетерпеть горящие уши и щеки, чем пойти ко дну вместе с этим мятноволосым парнем. Поэтому отвожу взгляд и тихо шепчу: — Хён, не мог бы ты отойти? Юнги послушно отдаляется, почему-то потянув за собой моё полотенце. Я удивленно охаю, когда слышу довольный свист Мина, который пожирает взглядом мое обнаженное тело ниже пояса. Отбираю полотенце и возвращаю на место. Руки дрожат от этого, не могу закрепить один угол, а когда на помощь приходят ледяные пальцы, я начинаю трепетать. Сейчас меня не смущает тело, которое приблизилось вплотную ко мне. Разум медленно угасает, становится всё равно, что этот парень только что видел моё возбуждение. И также безразлично, что я уже сам тянусь за поцелуем. Однако прихожу в себя, когда Шуга не целует в ответ, а лишь хитро улыбается и идет к выходу, напоследок бросая фразу: — Если ты не будешь отвечать на мои телефонные звонки, буду появляться здесь гораздо чаще. А потом прожигающий взгляд исчезает за закрывающейся дверью. Из-под дверной щели обдает холодным ветерком, и я ёжусь, следом иду к кровати, испытывая огромное неудовлетворение. Сон приходит не скоро. Но хотя бы в эту ночь он является ко мне на свидание, чтобы всю ночь мучить меня картинками об мятноволосом двойнике. Утро начинается с глухого кашля. Видимо после вчерашних приключений в стенах собственного дома я простыл. Решаю воспользоваться своим самым проверенным методом и сходить в сауну, прогреть косточки. Однако тело такое непослушное, что валяюсь в кровати до самого обеда, а потом ем, одеваюсь и ухожу из дома. На улице сегодня погода тоже не огонь, но на попятную идти не хочеться, поэтому медленно бреду в нужном направлении. Внезапно раздается телефонный звонок, смотрю на дисплей и вижу, кто это. Помня вчерашний вечер, быстро отвечаю. — Доброе утро, малой. — Тут же слышу в ответ и вздрагиваю только от звука голоса, а по телу начинает разливаться тепло. — Доброе, — отвечаю, я скрипучим болезненным голосом, на что сразу получаю вопрос от обеспокоенного парня: — Ты что заболел? Я лишь бубню: — Вроде того. — В этот момент мимо проноситься скорая, и Шуга, уже немного злясь, говорит: — Если ты болеешь — куда тащишься и что вообще делаешь на улице? Отвечаю спокойно — так, будто пытаюсь втолковать что-то маленькому ребенку: — Иду в сауну, хочу прогреться. Обычно мне это помогает снять симптомы за один день. — Дальше лишь раздается один вопрос. — В какую именно? Отвечаю, не подумав: — Та, которая возле торгового центра, она не особо популярна… Договорить не успеваю, потому что слышу в телефоне гудки оборвавшегося разговора. Меня это начинает бесить, поэтому вырубаю телефон, желая спокойствия, и иду дальше, пытаясь хоть немного успокоить взбесившееся сердце. Похоже мне самому пора ставить вакцину от бешенства, потому что обида на Шугу не уходит так просто и заседает в мозгу надоедливо там зудя. Хочется позвонить и покрыть его трехэтажным матом, что мне не свойственно. Вхожу в теплое помещение спустя минут пятнадцать и иду раздеваться. В холе меня встречает управляющий и говорит: — О здравствуй, Чимин. Иди сегодня в отдельную кабинку, тебя там ждёт твой брат. Удивляюсь не по-детски, думая о том, что же мелкий здесь забыл и как его вообще родители отпустили. А когда захожу, начинаю скрежетать зубами от вида зеленой макушки. Юнги задорно улыбается и весело говорит: — Ну, здравствуй, братец. Пытаюсь уйти сразу же, пока не залип на обнаженное тело напротив. Но меня хватают и сажают рядом. Мой взгляд сам невольно скользит по телосложению Юнги цепляясь на том, что между ног. Пускай он немного худощавее меня, в тоже время цвет кожи у него более молочный, что прекрасно сочетается с его цветом волос. А еще моему чувству прекрасного нравится подтянутый пресс с шестью кубиками. Мне хочется поскорее бежать и похоже это видно по моему лицу, потому что Мин прижимает меня к себе плотнее, от чего наши обнажённые тела соприкасаются, и я теряю связь с землей, улетая в бесконечный космос. Думать очень сложно, так как мысли путаются, а внизу живота все горит. Шепчу, собирая последние осколки разума: — Хён, отпусти, мне жарко. — Из-под прикрытых глаз вижу, как он ухмыляется и прижимается еще плотнее и шепчет в ответ: — Ты же сам хотел прогреться, я только пытаюсь помочь. — Когда его рука начинает скользить по моему телу от груди к паху, я невольно издаю стон, а потом больно прикусываю собственную губу. Юнги это нравится, поэтому он стремится ниже, при этом начиная целовать мою шею. — Шуга, прошу не надо… Слова срываются с языка, так как мой мозг рассчитывает на спасение. Но все брыкания бесполезны: в глазах напротив пылает адский огонь, от которого сносит башку напрочь. Я вижу, что сейчас он тоже возбужден, а еще, что орган у него намного больше моего — и этот факт меня от чего-то пугает. Снова пытаюсь отстраниться, однако попытка проваливается, когда Мин пальцами задевает чувствительную головку, от чего я запрокидываю голову назад, а губы раскрываются в немом стоне. Мне не хватает кислорода, легкие сжимаются, а нечленораздельные звуки сами вырываются из горла. Прикосновения к моему телу чужих рук становятся настойчивей. Я тону в ощущениях, все глубже опускаясь на самое дно. Руки двойника ласкают умело мой возбужденный орган, а губы настойчиво играют с ухом, нашептывая разные нежности, которые мой мозг отказывается воспринимать. Меня спасает ненавязчивый стук в дверь и голос хозяина. — Ну как, мальчики, может вам температуру добавить? — Вырываюсь из крепких объятий и хватая полотенце, выбегаю в коридор так быстро, что пятки сверкают, на бегу бросив Аджосси: — Температура как раз, но мне уже пора. Спасибо большое, у вас как всегда отлично. Одеваюсь со скоростью света, не желая выдать свое возбуждение окружающим, а еще не хочу быть пойманным своим Отражением. Но как всегда мои мечты не сбываются, и меня зажимают в туалете, куда я зашёл перед выходом. Юнги смотрит внимательно, он уже тоже одет и вжимает меня в стену своим телом. Не смотрю ему в глаза, старательно избегаю его взгляда. Ему это не нравится, поэтому он берет меня одной рукой за подбородок и поворачивает мое лицо к себе, так, чтобы я не сумел отвести глаза в сторону. Я смотрю на его лицо и понимаю, что сердце в груди тихо умирает от переизбытка работы. Сейчас в этот момент мне кажется, что мы совсем не похожи и парень напротив намного привлекательней самого меня. Он тяжело дышит и трётся об меня своим возбужденным органом, который я чувствую даже через толстую ткань джинс. А потом до слуха доносится вопрос сказанный низким, севшим от избытка чувств голосом: — Чима, я же нравлюсь тебе, правда? Я не очень хочу, чтобы он знал о моих чувствах, поэтому молчу, но по моим глазам всё видно и так. Иногда меня бесит, что перед этим парнем я как открытая книга, которую Шуга читает без зазрения совести. Пытаюсь отрицательно мотать головой, за что получаю страстный и горячий, как угли, поцелуй. А внизу поднимается орган, который только успел успокоиться после случившегося в сауне. Мозги растекаются в неизвестном направлении, когда моя рука ложится на его затылок и притягивает для поцелуя. Мне стыдно от самого себя так сильно, что слёзы начинают течь по щекам. Юнги, увидев их, сразу меняется в лице и начинает вытирать их и нежно шептать: — Ты чего плачешь, глупый, все же нормально? Я же тоже люблю тебя. — Моё сердце екает от этих слов и его щемит от нежности. Но я правда не могу принять то, чего так желает мой разум, поэтому выскальзываю из ослабших объятий и говорю Хену, сверля глазами потолок: — Я не говорил, что ты нравишься мне, у меня чувства к тебе как к брату. Так что не мельтеши перед глазами так часто. А потом я почти что убегаю, умирая от жгучей боли в груди. Думая лишь о том, что похоже мозгов от родителей мне явно не досталось. Лишь оказавшись дома я успокаиваюсь и бухаюсь на кровать. Отвлечься не помогает ничего даже телевизор и любимая программа. Мне жарко в прохладной комнате, а внизу живота так вообще полыхает огонь. Тут же раздается звонок и я, не посмотрев на дисплей, беру трубку и слышу лишь одну фразу: — Чимин, ты идиот. Но от этого мои чувства не изменятся, я подожду, пока ты разберешься в себе и не буду мельтешить перед глазами. Не успеваю ответить, разговор прекращается, а я сижу в замеревшем состоянии ещё минут десять. Начиная понимать лишь одну вещь: бежать уже некуда, все пути к отступлению закрыли всего несколькими предложениями.