Игра в жизнь

«ХВАТИТ! ПРЕКРАТИТЕ МУЧАТЬ МЕНЯ! ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ!» — мысленно кричала я. Из моих глаз полелись слёзы. Тяжело осознавать, что раньше я считала себя виновной в этом. В том, в чём у меня не было сил противостоять… Никогда. — Бонни, что… Что случилось? Прости меня! Я… Я наверное… Наверное я поторопился… — произнёс Тоби, пытаясь подойти к кровати, но я оттолкнула его ногами; закрыв глаза, я начала тереть их руками, но слёзы не хотели уходить. — П-пожалуйста, не подходи, — произнесла я, облокотившись на стену позади меня. Она холодная, но сейчас в моей душе холоднее… — Ты всё-таки боишься меня?.. — произнес он, — Неужели ты действительно не понимаешь?.. — М-мне просто н-нужн-но… — не договорила я, из-за кома, который поступил к горлу, — Мне… Я… Извини! — не знаю почему и что меня заставило, но я внезапно набросилась на Тоби с обнимашками, из-за чего он пошатнулся, но всё-таки не упал. Слёзы потекли из моих глаз, — опять. Я не понимаю почему, но сейчас мне так нужна поддержка… — Т-ты… Не плачь, пожалуйста… Тебе… Не идут… Слёзы… — с этими словами Тоби обнял меня; так нежно и тепло… Приятно. Нет, о чём это я думаю? — Д-да? — спросила я, всё ещё плача. — Да, — ответил он, чуть замято, — Я… Бонни, можно я… — Что? — спросила я, вытирая слёзы. — Ну, — смущенно произнёс Тоби. — Т-ты о чём? — слегка пугливо, но осторожно произнесла я, уже почти перестав плакать. — Нравлюсь ли я тебе хотя бы совсем немного? — резко и внезапно быстро задал вопрос он. Внезапно… Этот вопрос поставил меня в тупик. Почему-то во мне появились какие-то смешанные чувства: страх и… Смущение? Что… П-почему я… Почему… Почему я не понимаю, что чувствую??? — П-прости, я… — покраснев, произнесла я, не совсем правильно расставив слова в предложении, которые ещё так и не произнесла, — Тоби, мы… С тобой… Ведь… — но меня перебили. — Просто лучшие друзья, знаю, — произнёс Тоби, слегка нервно.       После этих слов последовала лишь неловкая тишина, которой я достаточно таки смущалась, точнее, боялась…? Что? Боялась тишины? Нет… Я не боялась… Мне просто было… Слишком… Слишком неловко. Не понимаю… Почему эти смущенность, стеснительность и неловкость… Почему… Они есть?       Я повернулась и поймала на себе его взгляд… Слегка печальный, но странный. Это… Это пугает… Это ОЧЕНЬ пугает! Чёрт… Возьми… Почему мне кажется, что… — Пожалуйста, я просто не хочу ссориться, давай ты… — «уйдёшь» чуть случайно не вырвалось из моих уст, но я… Я… Что, если бы это слово все-таки вырвалось бы на свободу? Боже, почему я так странно себя веду?! — Я уйду, верно? Ты так и не поняла, Бонни, — произнёс Тоби, но немного стеснительно и неуверенно.       И опять эта… Тишина. Ни звука. Эта неловкость пугает всё больше и больше. Будто ты сидишь в темной-темной комнате, ночью, один, в доме никого, без еды, без воды, без рассудка, но зато с никтофобией.       И ещё этот взгляд… Странный взгляд. От этого мне ещё более неловко… — Н-нет, не говори так, Тоби, я не хотела сказать, что… — Тогда что же ещё… Ты хотела сказать? — Чтобы ты… Чтобы… Мы… Я… — именно в этот момент я жутко покраснела и растерялась, не сумела подобрать нужных слов, чтобы сказать, о том, что на самом деле я… Не могу разобраться в… — Что ж, всё понятно, — после этих слов послышались лишь шаги.       Уходящие шаги. Я не пыталась?.. Нет. Я пыталась. Я хотела… Хотела крикнуть «постой!», но… Я… Я не совсем понимаю, надо ли, и… Наверное… Я была слишком груба… Да! Да, точно! Всё это время я была слишком груба! Или… Нет? Не понимаю!       Разве в этом был смысл? Наверное… Нет. Или… да? Я могла бы всё… Исправить? Сегодня? Или… Никогда? «Рассудок, что ты творишь?!» — с этой мыслью я в спешке покинула свою комнату. Свою… Пустую комнату.       «Ненавижу, ненавижу себя! Опять я всё испортила! Или… И портить было нечего, потому что ничего и не было… Ведь так?» — с этой мыслью я в спешке шагала по… Пустому коридору? Нет, обязательно кто-нибудь всё испортит, и в этом случае это буду не я. «Я и так достаточно испортила… Испортила мир… Испортила чужие чувства… Но разве не портили мои? Разве не портили мой мир??? Но… Это все-таки не справедливо… И останется таким до конца, пока не омертвеет совсем» — снова рухнули мне в голову философские мысли.       Я просто быстро шагала по коридору первого этажа, но… — Рыжая, а ну стоять! Я обернулась и… Да, остановилась.       О. Боже. Мой. Легко было догадаться, чей это голос… — Ну и зачем… Что тебе нужно от меня? — решительно спросила я, посмотрев на брата. — Ты идёшь куда-то? — Эм… Ну заметно, наверное. — Хоть раз без грубости разговаривать не сможешь?.. Эх, не дано тебе это, не да-но, — произнёс зануда Джефф. Хотя и не совсем зануда, но разговаривает он занудно, по крайней мере сейчас. — Я и не грубила… Давай скорее говори, что тебе надобно, о, Великий Джеффри! — просто и с сарказмом произнесла я. — Да, я знаю, я и вправду прекрасен и велик, — с гордостью произнёс мой брат, на что я только собралась уходить, но он спросил, — Но, а ты-то к кому идёшь, Бонни-Ебонни?       Я обернулась, но продолжила идти. — Неважно, Великий Говно-Джеффри, — ответила я, после чего ускорила шаг, перейдя почти на бег. И вот я уже в коридоре, где находится комната, что мне нужна. Из далека послышалось: — Ну хоть скажи, чё ты так вырядилась то!..       Но… Естественно я не стала отвечать. Сейчас и без того, по-моему, не самый легкий момент… Я не понимаю, что происходит у меня в сознании. Я не понимаю, какие чувства меня посещают, когда Тоби рядом… Сейчас у меня как будто бы спутанность сознания, но только спутанность чувств.       И вот я тихо подхожу к двери комнаты Тикки Тоби, но чёрт, что-то внутри явно не так… Я скоро упаду в обморок от волнения. Фиговое чувство… После того, через что я прошла, складывается впечатление, что все чувства фиговые… Ладно. Пора.       Тук-тук-тук. Моё дыхание затаилось. Дышать не чем. Да и не хочется. Вообще не хочется дышать. Совсем. Жить не хочется. И жить не чем…? Нет. Как раз, теперь, есть чем жить. А значит жить нужно. Как бы не хотелось бы не жить. (Наверное).       А знаете, что самое пло… Но моя мысль оборвалась. Дверь открылась. И, наверное, чувства тоже открылись. Как дверь. Они открылись вместе с дверью. Вместе с дверью в… — Ты хотела сказать что-то ещё? — послышался вопрос практически абсолютно холодным голосом. Холодным… Боже, что я натворила? — П-пожалуйста, ты позволишь мне… — но Тоби меня перебил. — Проходи.       Войдя в комнату, я прикрыла за собой дверь. Обычно это делаю не я, но… (это я открыла эту дверь прежде).       Тоби сидел на стуле за столом. Я тихо кашлянула и присела на стул, который стоял возле тумбы. Я посмотрела на него. Он уже смотрел на меня. Бррр… Но я начала разговор… — Прости… Прости меня! Прости меня за то, что я сказала или… Хотела сказать, но… Но я не хотела нагрубить тебе или обидеть тебя, извини! На самом деле я просто не могу… — вырвалось у меня, но последнее я прикрикнула чуть медленнее, — Я не могу… Ээм… Я не понимаю, как… Ну… — попыталась выразить свои мысли я, но снова… Снова ничего не получилось! Чёрт!       Тоби просто сидел и смотрел на меня в маске и очках, не произнося не слова… Это уже не пугает, но и не радует.       Снова возникла та неловкость, но для меня она уже была угнетающей, а не скромной. Это давило… Давило на меня морально, из-за чего казалось, что я… Ничтожна. Но Тикки по-прежнему сидел и просто смотрел на меня… Наверное на меня. Через желтые стёкла это не совсем понятно…

***

Прошла уже минута. Минута безысходной и бездонной тишины, в которой со временем можно утонуть… И не вернуться. Не вернуться из этого огромного и извилистого лабиринта безысходности, в поисках выхода, но отчаянно сдаться, поставив точку на своей главной цели — выбраться. Из-за чего? Зачем?.. Это слишком глупые вопросы. Всё и так станет ясно, если самостоятельно столкнуться с этим, преодалевая трудности на своём пути.       Так… Вы всё ещё спросите… «Из-за чего же?»… Из-за тупика. Тупика, в этом и без того терзающем тело и душу лабиринте, тупика отчаяния, тупика последней надежды на спасение, которая вновь угасла, но, к сожалению, уже окончательно. На-все-гда.       Да, я по-прежнему в этой комнате. Да, я и вправду жалею о словах, сказанных мною, но надеюсь, что моё сожаление также сильно, как и надежда на лучшее.       Я уже просто не могу… Я не выдержу больше этого… — Пожалуйста, скажи что-нибудь! — выкрикнула я, почти заплакав, но… Почему? — Просто скажи: ты любишь меня? — наконец хоть что-то произнёс он. Кажется, минута так коротка, но от этого молчания я уже чуть не сошла с ума… — Ну… Ты… Ты ведь знаешь, что как лучшего друга, да, — нерешительно ответила я. — Значит, нет, — произнёс Тоби, поднимаясь со стула. — Как ты… Как ты не понимаешь?! — не содержалась и чуть грубо выкрикнула я. — Извини, но… Что? Это ты не понимаешь, — также грубо ответил он, как-то закрыто и холодно. — П-прекрати! — прикрикнула я, но чуть тише, — Думаешь, мне так легко, да?! — уже намного громче проговорила я. — А что сложного???! — крикнул на меня Тоби. — «А что сложного?!», иногда этот вопрос мне задавала пьяная мачеха, которой я, маленькая, наивная девятилетняя девочка, рассказывала, как её муж издевался надо мной, а потом и распускал руки, унижал меня и делал ужасные вещи, а она всегда просто говорила убить его, если он снова начнёт делать то, что ему не дозволено, она прямо даже иногда будто провоцировала меня на попытки его убийства, давая один и тот же «совет» в мой адрес каждый раз, когда я, захлебываясь в слезах искала поддержки после издевательств отчима, но всё было тщетно, я говорила, кричала от отчаяния, что не могу этого сделать, что мне страшно, что хочу, чтобы он больше так не делал, что я мечтала, чтобы он прекратил издеваться надо мной, что устала от всего этого, на что она всё время задавала мне один и тот же вопрос: «А что сложного?!»… Что сложного… «Что сложного?»… Что сложного было в том, чтобы просто понять меня и хоть раз защитить?! Я просто не понимаю!!! У неё были, да, малейшие, но силы, а у меня нет! В одиннадцать я уже кричала мачехе, что хочу, чтобы он умер, даже чтобы он сдох, что ненавижу его, что я так мечтаю, но не могу убить его, и знаю, что из-за этого мне будет только хуже, что не хочу вновь чувствовать это… Это всё: предательство, холод, боль и безысходность, а что она отвечала…? «А что, тебе сложно убить его?!»… Но как и все эти годы не могла ничего поделать… Каждый год казался последним, каждый месяц всё более мучительным, каждая неделя более ужасной… Надежда была лишь на брата, которого… Которого я… Которого я потеряла и не смогла удержать от ужаса, что и с ним происходил частично по его вине, но его вина была лишь в том, что он хотел защитить меня, но в то время забыл про себя, а одним, на взгляд, тихим вечером… Взял и не пришёл, хотя должен был. Должен был…? Обязан был… Обязан был придти, но чтото или ктото его удержал… А через четыре дня снова вернулся, но его было уже не узнать. Единственное, что я узнавала в нём на тот момент, так это… Настроение. Такое же спокойное и тихое, даже слегка замкнутое и холодное, но… слишком тихое и спокойное, через чур; тогда-то я и поняла, что… Что… — хотела договорить я, но ничего не вышло из-за того, что я начала смеяться, после чего смех внезапно перешёл в плач… В тихий, но в душе́ громкий, молящий о помощи.       Я закрыла лицо руками, всхлипывая. Быстро встав со стула, я забилась в пустой угол комнаты. Крепко прижавшись к стене и обхватив колени двумя руками, я продолжила заполнять океан слёз, закрывая лицо руками, который и без того уже начал образовываться в комнате.       Я услышала стремительные быстрые шаги, идущие в мою сторону и внезапно ощутила на себе крепкие объятия, которые спасли меня от холода. Я приняла эти объятия, ведь… От этого мне действительно стало легче. — Ну, ну, хватит, перестань… — послышался будто бы такой родной, приятный тёплый голос, заставивший меня засмущаться и покраснеть.       Мои руки задрожали в нервном тике, но одновременно в животе появились бабочки и я едва слышно хихикнула, вытерая слёзы с глаз. — Спасибо, — шепнула я с облегчением, уже более живым голосом.       Я уже прекратила обнимашки и хотела подняться, но внезапно ощутила, как меня обхватили за талию и подняли на ноги. Услышав какой-то странный звук, будто какой-то щелчок, я обернулась, но Тоби прижал меня к стене. Я немного перепугалась, отчего и вздрогнула. — Тоби, что ты…       Но на ещё не заданный вопрос соприкоснулись лишь чьи-то губы.