Шах и мат, Смерть

      Как объяснить словами то самое чувство тревоги, что Магнус испытывал после претензий Алека? Нет, не нашлось бы в мире ни одного словосочетания или предложения, которое способно было бы рассказать о переживаниях мага, не находившего себе места. Весь оставшийся день прошел скомкано, и после обеда Алек засобирался домой, не глядя в глаза Бейну. Тот застыл в коридоре, сложив руки на груди, наблюдая, как Алек зашнуровывает тяжелые ботинки, а после натягивает куртку и повязывает на шее шарф. Ни слова не сорвалось с губ Рида, но Магнус не терял надежды хоть какой-нибудь намек увидеть в чужом взгляде. Но Алек отворачивался, хмурился и ничего не говорил, оставляя Магнуса гореть в собственных сомнениях адским пламенем. Алек, сам того не осознавая, причинял боль Магнусу. Это было невыносимо. И, покусывая губу, маг серьезно задумывался над тем, чтобы ему сделать, чтобы развеять тягостное напряжение, что встало между ними бетонной стеной.       - Алек, я не хотел, чтобы все так вышло, - выпалил Магнус на одном дыхании.       Рид замер и, подняв взгляд, как-то затравлено посмотрел на Магнуса, теребя пальцами край вязаного шарфа. Алек не мог дать точное описание испытываемому им разочарованию. Единственное, что беспокоило Рида помимо скрытности Бейна, это то, что складывалось ощущение, будто он замена Александру Лайтвуду. Как же выгодно и здорово получалось, что они делили одну внешность на двоих! Разве не удобно подобное совпадение для Магнуса? Закрыв глаза, он мог представить своего мужа. Сколько лет прошло с того момента, как тот умер? Год, два, пять? Алека не вводили в курс дела, и от этого становилось лишь хуже.       Рид невольно посмотрел на пальцы Магнуса, отмечая красивое обручальное кольцо. Точно такое же, как и у Александра на многих фотографиях. Интересно, попроси Алек снять напоминание о Лайтвуде, Бейн это сделает?       Застонав про себя, юноша укорил собственное эгоистичное желание, которое рвалось соскользнуть с языка. Так нельзя, ведь Магнус иметь право распоряжаться с личными вещами так, как ему хочется. Если кольцо успокаивает его и дарит уверенность, что возлюбленный супруг будто бы рядом, то Алек не вправе просить о расставании с драгоценной сердцу вещью. Алек знал, что Магнус не хотел того, что вышло, но перебороть себя и махнуть рукой на мелочь вроде идентичности с Лайтвудом Алек не мог. Ему нужно было время. Хоть капельку передышки, чтобы вновь можно было уверить себя, что случившееся – это всего лишь глупость, на которую не стоит обращать внимания. Пожалуй, Алек весьма погорячился, когда говорил, что ему неважно то, что он столь малое знает об Магнусе. Вдруг он скрывает еще что-то настолько же серьезное?       Тем не менее, юноша не мог отрицать того, что он все еще жаждет быть рядом с Бейном: целовать его, заниматься всякими глупостями, вдыхать по утрам запах сандала, зарывшись носом в чужую шею, а по вечерам смотреть какие-нибудь глупые ток-шоу по телевизору. В отношениях Алек всегда оставался серьезным. И отношения с Магнусом – это не шутка и не разовый перепихон. Все гораздо глубже – Алек полюбил Бейна, пусть пока еще сам не осознавал, насколько сильно тот запал ему в душу.       Сделав пару шагов к магу, парень, обхватив его лицо ладонями, поцеловал. Невинное касание губ обогрело притаившуюся тоску на сердце колдуна. Выдохнув, Магнус ответил на поцелуй, прикрыв глаза. Алек целовал мягко, совсем не напирая, словно забирая все негативные эмоции из ума мужчины, заменяя легкостью и доверием. Магнус хотел верить, что Алек доверяет ему, что позволит еще хотя бы немного побыть рядом.       - Я знаю, что не хотел, - выдохнул юноша, отстраняясь. – Но это слишком… Это все слишком для меня, Магнус, - шептал Алек, вглядываясь в лицо Магнуса, рассматривая каждую черточку. – Я понимаю, что твое прошлое осталось в прошлом, но для меня… Для меня это все еще происходящее кажется невероятным. - Я понимаю, дорогой, - пробормотал Магнус, устало улыбнувшись, коснувшись пальцами тыльной стороны ладоней Алека, проведя большим пальцем по теплой коже. – И я не виню тебя за то, что ты испытываешь негативные эмоции по отношению ко мне, ведь я мог раньше рассказать тебе об Александре.       Бейну стало легче произносить имя нефилима. В конечном итоге, они с ним попрощались, и Магнус освободил свое сердце от тоскливо-тянущей тоски об охотнике, уступив место смелому, яркому и напористому примитивному. Без сомнений, часть жизненно важного органа навсегда будет принадлежать Лайтвуду, но перенесенные печали и страдания от его потери притупились, став не такими важными. Магнус задышал полной грудью, и теперь все свои чувства собирался отдать Риду, будучи влюбленным в него по самую макушку. Маг сам не заметил, как вляпался в одну и ту же лужу любовного сиропа. Словно Макс что-то подмешал в бокал вина, заставив влюбиться в Алека. Может, так оно и было?       - Я не испытываю «негативные эмоции», - усмехнулся Рид, качнув головой. – Совсем нет, Магнус. Но мне нужно хотя бы чуть-чуть времени. - Времени на «что», Алек? – вздернул брови маг. – На то, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты похож на моего бывшего? На то, чтобы переварить информацию? Поверь мне, на это не нужно время, сладкий. Ты либо принимаешь это, либо нет. Как правило, долгие размышления ни к чему не приведут, а лишь усугубят страхи, которых наверняка полным-полно в твоей очаровательной черноволосой головушке из-за того, что ты услышал от меня. Знаешь, это еще маленькая толика того, что тебе следует узнать. - Я не хочу, чтобы между нами были какие-то тайны, Магнус, - признался Алек, прижавшись лбом ко лбу Бейна. – Ты мне очень дорог. Я люблю тебя, поэтому, пожалуйста… - юноша замолчал, не став продолжать.       Маг и так все понял, ласково обняв юношу. На этом неурядица и обиды оказались затолканы подальше. Данная тема больше не нуждалась в продолжении или обмусоливании по десятому кругу.       - До Рождества осталась неделя, - вдруг произнес Алек, отодвигаясь, разрывая тем самым объятия. – Ты проведешь это время со мной?       Бейн едва не закатил глаза. А с кем ему еще проводить этот праздник? Максвелл точно свалит к своему бойфренду, так что выбор у Магнуса не был велик. Конечно, он вполне мог бы закатить вечеринку в своем излюбленном старом стиле, но в городе у него было знакомых магов, оборотней, вампиров или фейри, а уж про нефилимов вообще можно было молчать. Разумеется, переезжая во Францию, маг выяснил, где расположена ближайшая штаб-квартира охотников, чтобы держаться от них подальше. В общем, становилось понятно одно – Магнус в любом бы случае согласился на предложение Алека. Тем более, тот добавил, что его родители уедут на горнолыжный курорт на целую неделю, так что квартира будет в их с Бейном распоряжении. Говоря об этом, Рид покраснел, но не ответ своего блестящего от возбуждения взгляда, так что Бейну с полпинка удалось догадаться, о чем подумал смутившийся юноша.

***

      - Ты веришь в волшебство? – это был первый вопрос, который задал Макс, сидя в парке на лавочке, наблюдая за милой суетой детишек на небольшой площадке с горками и качельками.       Пушистые комочки снега падали с ночного неба, забавно танцуя вальс в свете горящих в парке фонарей. Через минуту мама позвала веселящихся ребят домой, и они, забросив игру, побежали вслед за женщиной, кутающейся в теплую шаль. Рождество обещало быть сказачно-фантастическим, судя по красивым крупным хлопьям снежинок, покрывающим белоснежным покрывалом промерзлую землю. Макс с Гленом провел все выходные, пользуясь редкой возможностью отсутствия соседа Байо в квартире. Юный маг постепенно открывался перед Гленом, начав ему доверять чуть больше. Байо в свою очередь рассказывал о себе: о детстве в пригороде Франции; об огромном красивом золотистом ретривере, что жил в их семье долгие двенадцать лет; о том, со сколькими Глен встречался и со сколькими были серьезные отношения. В общем, Максвелл узнавал все. За эти несколько недель, что пролетели бок о бок рядом с Байо, колдун узнал о парне достаточно многое, да и сам Глен перестал вести себя, как напыщенный индюк, став более внимательным и чутким. Нет-нет, но в разговорах проскальзывали милые подколки или язвительные комментарии, но Макс к ним привык. Тем более, уже через секунду пальцы Глена мягко касались ладоней, сжимали запястья, а в глазах начинали искриться звездочки довольства самим собой, и тогда Максвелл понимал, что Байо смеется над ним ни со зла. Подобные подколки – это всего лишь знак внимания со стороны, так что Макс подобное легко прощал, наслаждаясь минутами спокойствия, продолжая размышлять над тем, как признаться в своей необычной природе.       - Ты про Санту, эльфов и гномов? – Глен присел рядом на лавочку, взяв ладонь Макса в свою, переплетя их пальцы, пользуясь возможностью того, что в парке было не так много народу, да и внимания им никто не уделял. – Если ты про это, то я не верю в подобное, - честно признался парень, поежившись от того, как несколько снежинок упало за ворот, поэтому пришлось поправить шарф, сползший с шеи. – Все эти кудесники рождественские всего лишь забавная сказка для детишек. - У тебя в душе романтика отсутствует напрочь, - поморщился Макс.       - Хэй! По-моему, за эти два дня я доказал тебе совершенно обратное, малыш! – возмутился Глен, уставившись на профиль Макса. Юный маг любовался парящими в воздухе снежинками, совсем по-детски радуясь такому рождественскому чуду. – Я так понимаю, что ты веришь в Санту, да, Макси? - Я этого не говорил, - смешно фыркнул парень в ответ, качнув головой. Он сильней сжал в ладони прохладные пальцы Глена, посмотрев на него. – Просто мне стало интересно, насколько сильно ты веришь в волшебство. - Смотря, о чем именно ты пытаешься сказать, Макси, - пожал плечами Байо, усмехнувшись. – Во всяких феечек я не верю точно, а уж про старика с большим брюхом в старых красных кальсонах тем более говорить нечего.       Не выдержав, Макс захохотал, запрокинув голову. В Санту маг тоже не верил. Юноша, покусывая губу, все размышлял, как ему признаться Глену в самом страшном, что только может быть. Как сказать, что в мире существует магия, и представитель волшебного мира сидит рядом, сжимая чужие прохладные пальцы? Лайтвуд-Бейн боялся, что наткнется на шок, ужас и неприятие. Вдруг Байо вырвет свою ладонь, закричит, что Макс – чудовище, что таких, как он, нужно посылать на эксперименты и проводить опыты? Максвелл еще никогда никому из примитивных не признавался в своей природе, в отличие от папы, который делал это множество раз. Однако он никогда не рассказывал, как проходили подобные раскрытия сущности. Поэтому Максвелл переживал, как преподнести правду Глену.       - Ты ведь тоже волшебный, Макси, - вдруг выпалил Байо, обращая на себя шокированный взгляд. - О… О чем ты? – на секунду маг потерял контроль над собственными эмоциями, уставившись на парня с неподдельным ужасом, ощущая, как внутри сжимается все в липкий ком страха. - Разве нет? – улыбнулся Глен, совсем не замечая состояние Макса. – Я не могу назвать еще кого-то в своей жизни удивительным или очаровательным. Ты смог заставить меня поверить в то, что существуют настоящие чувства. - Это ты мне сейчас в любви пытаешься признаться? – шутливо поинтересовался колдун, тыкнув Байо в бок, не представляя, как реагировать на подобные слова, звучащие из чужих уст. - А если и пытаюсь? – пытливо осведомился Глен, вздернув вверх брови, смешно скорчившись. – Между прочим, всю свою смелость стараюсь использовать, - буркнул парень.       Макс засмеялся. Напряжение, сковывающее его тело, постепенно рассеивалось, уступая место легкой беззаботности. Глен почти впервые признавался в любви. И Макс заметил, как у того покраснели уши. То ли это было связано с холодом на улице, то ли Байо действительно очень сильно смущался того, о чем говорил. Парень немного нервно поглаживал рукой пальцы Макса, оглаживая каждый сантиметр, словно пытаясь набраться у того сил для дальнейших слов. Ох, как бы Лайтвуд-Бейн хотел дать Глену то, что ему требовалось, только вот у самого смелости не хватало.       - Прежде чем ты что-либо скажешь, Глен, - прервал Макс готового заговорить парня, вздохнув. – Я хочу, чтобы ты кое-что знал обо мне.       Маг нервно закусил губу, несколько раз глубоко вдохнув. «Ну, почему все так сложно?!» - пронеслось в голове возмущенное восклицание. Почему просто нельзя сказать все одним махом?! Только вот Макс понимал, что от подобного признания ни ему, ни Глену не станет легче. Макс всем сердцем прикипел к Байо, полюбил его так сильно, что жизнь без нег наверняка станет скучной и тусклой, наполненной лишь неинтересными днями настоящего.       Глен терпеливо молчал, внимательно ожидая продолжения, которое долго не заставило себя ждать.       - Я – Максвелл Лайтвуд-Бейн, - начал Макс, увидев, как Байо начинает улыбаться, будто бы своей улыбкой говоря, что и так знает, как зовут юношу, сидящего рядом с ним. – И я не обычный человек, Глен. Я могу то, что не умеют другие. И я… Я понимаю, что не имею права говорить тебе об этом, поскольку примитивные не должны знать об этом, но я… - Что ты пытаешься сказать? – недоуменно нахмурился Глен. – «Примитивные»? Кто это? - Это ты и другие обыкновенные люди, - пояснил Макс, теребя пальцы Байо. – Ммм… Послушай, проще, наверное, будет показать. Только, прошу, Глен, когда увидишь кое-что необычное, не реагируй слишком бурно.       Убедившись, что прохожих не было, Макс, вытянув вперед свободную руку, чуть согнул пальцы. Маг взглянул на Глена, видя, как тот внимательно следя за каждым движением возлюбленного. Лайтвуду-Бейну не потребовалось много времени. Раздался щелчок, и с кончиков его пальцев сорвались фиолетовые искры, покрывая ярким свечением покрасневшую от холода кожу. Байо вздрогнул, чуть сильней сжав пальцы Макса в своей ладони. Парень не отодвинулся, не вскрикнул от ужаса, он лишь тяжело сглотнул, хмуря брови.       Максвелл решил, что может показать нечто большее, и тогда на его ладони появился волшебный шар, переливаясь всеми цветами радуги, пульсируя изнутри, как живой. Глен тихо охнул, не веря тому, что видит.       - Я – маг, - с какой-то грустью шепотом оповестил Макс, не сводя взгляда от своей руки. – И мне больше полувека, Глен. Мой отец… Приемный отец тоже маг. Наше происхождение – это не то, чем стоит гордиться или кричать на каждом шагу. И уж тем это не то, о чем бы я хотел рассказывать тебе, но я думаю, что ты имеешь право знать правду обо мне.       Глен продолжал молчать, лишь сильней стискивая пальцы Макса. Колдун взглянул на парня, заметив, что кроме удивления на его красивом лице больше ничего не отражается. Нет, еще на глубине притягательных глаз плескалось нечто, похожее на восхищение и восторг, словно перед ним происходило чудо.       - Ты вообще слышал, что я сказал? – возмущенно проворчал Максвелл, прогоняя одним взмахом всю магию, вскакивая с места. – Глен… Я… Я не человек, ты понимаешь?! Я – существо, что может то, что ты видел. И нечто хуже и я… Я…       Становилось невозможным описать тот страх, ужас и непонимание, что заполнили Макса с головой. Байо не отскакивал от него, не кричал, что Лайтвуд-Бейн – монстр. Он вдруг начал улыбаться, вставая с места.       - Я догадывался о нечто подобном, - прошептал Глен, видя, как на лице Макса отражается шок. – Разумеется, я не догадывался, сколько тебе лет и кто ты, но… Макси, ты порой переставал контролировать себя, когда мы занимались сексом. И тогда я видел, как твоя кожа словно начинает светиться, а с пальцев, - Бай взмахнул рукой, - срывались искры. Сначала я подумал, что все мне привиделось, но подобное повторялось ни раз, и ни два. Тогда… Тогда я понял, что что-то не так. И я… Послушай, - Глен сделал пару шагов вперед, обхватив плечи Макса ладонями, чуть сжав их. – Мне чертовски не по себе. Не буду врать, поверить в такое страшно пугает, но… Я хочу верить тебе, потому что люблю. И я хочу, чтобы ты рассказал мне все о себе, не боясь, что спугнешь.       Лайтвуд-Бейн тихо всхлипнул, покачав головой. Опустив взгляд вниз, он впервые испытал нечто, похожее на безграничную благодарность по отношению к парню. Он признал его. Казалось невероятным, что Глен спокойно отнесся к представлению, что Макс устроил, высказав лишь восхищение и изумление. Оказавшись в крепких объятьях, ткнувшись носом в теплый шарф Байо, пахнущим его одеколоном, Макс устало прикрыл глаза, почти обмякнув в чужих руках. Глен принял его таким, какой он есть. Пусть вскоре еще предстоит предстать перед ним в настоящем облике, Максвелл хотел верить, что Байо примет его любым, каким бы он не оказался.