Боги не могут ошибаться

Стук в дверь заставил вздрогнуть. Прежде всего потому, что стук по металлу вызывал странные и не то чтобы приятные ассоциации, так что пришлось сделать над собой усилие, чтобы справиться с накатившими воспоминаниями о различного рода заточениях. «Войдите», — прозвучало даже твёрдо, Тор очень постарался обуздать голос до того, как он выдаст количество выпитого. — Понимаю, что в открытом космосе особо окошко не откроешь, но есть же вентиляция, — Локи поморщился, заходя в комнаты брата. — Можно опьянеть, только вдохнув здесь. — С каких пор ты начал стучаться? — Тор опустил стакан на стол слишком громко, на секунду обоим показалось, что тот сейчас треснет. — А с каких пор ты стал напиваться в одиночестве? Бог грома не ответил, снова наливая себе вина. Он смотрел, как бордовая жидкость переливается в прозрачную ёмкость, думая о том, насколько же владелец этого корабля был готов ко всему, раз здесь нашлись запасы и продовольствия, и питья, и даже алкоголя. Там был едва ли не полноценный винный «погреб»: целое помещение, уставленное бутылками, бочками… Бочками! Как будто судно было предназначено для того, чтобы пить на нём! Впрочем, именно алкоголь больше всего привлёк внимание Тора, которому совершенно не хотелось есть уже который день, ведь после всего случившегося он вдруг совершенно внезапно обнаружил, что немного устал. И физически, и, что сложнее, психологически. Спасать Асгард, спасать Землю, спасать все девять миров, а вместе с ними и всё сущее — это всегда было смыслом его жизни. Сохранение гармонии, сохранение спокойствия… Тор не понимал, что движет теми, кто затевает войну. К чему убийства, страдания, боль, к чему перевороты, к чему террор. Всё это было за гранью его взгляда на идеальный мир, возможно, потому что власть принадлежала ему по праву рождения, но он же отрекался от неё — как раз потому, что считал себя не лучшей кандидатурой для правления. И вот корона всё равно нашла его, хотя, в данном случае, уместнее было бы говорить о повязке на глаз, которая сейчас лежала перед ним на столе. Практически символ власти, чтоб его. — Тебе так даже лучше, — Локи подошёл, беря второй стакан и наливая себе вина тоже. — Надеюсь, ты не про глаз, — бог грома поднял на брата мрачный взгляд. — Нет, сегодня про волосы, хотя глаз мне тоже нравится… Локи поднёс стакан к губам, но не успел сделать и глотка — резко поднявшийся со своего места Тор схватил его за горло, выбивая сосуд из рук и впечатывая брата в ближайшую стену. Тот сразу вцепился в его запястье всеми пальцами, понимая, что попытки тщетны, но надеясь хоть немного ослабить хватку, воздуха стало не хватать очень быстро. Конечно, если бы Тор хотел, он бы уже придушил своего единственного оставшегося в живых родственника — и то не по крови, о чём сам регулярно забывал, всё-таки они выросли вместе, как родные братья, кто же знал, что всё на самом деле иначе… Вот он — один из тех, кто готов был убивать и идти по головам ради власти. Он так и делал, его брат, Локи, тот темноволосый мальчишка, с которым они взрослели год от года рядом. Разные, бесконечно разные, но Тор знал, что всегда готов был прикрыть спину брата, а сколько раз он получал от того нож в спину свою? Кажется, он сбился со счёта уже очень давно, эти предательства, эти насмешки, эти… смерти. Много бессмысленных смертей ради того, чтобы управлять кем-то — разве это и есть та самая, достойная цена? Видит Один: у Хелы и Локи больше общего, чем у старшего сына верховного бога с ними обоими, вместе взятыми. — Ты думаешь, сейчас время смеяться? — Тор говорил медленно, сквозь зубы, пытаясь отыскать в глазах брата хоть отблеск раскаяния. — Возьми себя в руки, — Локи в свою очередь хрипел, вытягивая шею, словно это могло спасти от крепко сжатых пальцев, которые без проблем крошат камень. — Я скорблю не меньше, чем ты, но это не значит, что нужно носить траур и молчать. Он кашлянул сдавленно — и в этот момент новый царь Асгарда отступил, отпуская его. Взгляд единственного глаза Тора зацепился за отметины, которые он оставил на коже брата, но это продлилось не больше секунды: Локи разозлил его, действительно разозлил, и бог грома не собирался испытывать чувство вины за то, что прервал его речь, а стаканов ещё много, как минимум три — и это только в его комнатах. — Зачем ты пришёл? — тяжело опустившись на стул, Тор хлебнул вина прямо из горла бутылки, опасаясь, что может осушить стакан залпом, и тогда придётся наливать снова — лучше уж не видеть, сколько он в себя влил. — Поговорить о том, куда мы направимся на Земле, — бог хитрости потёр шею, чуть поводя головой из стороны в сторону. — Мы не можем сесть посреди Манхеттена в надежде, что нас будут ждать с распростёртыми объятиями. — Ну так расскажи о своих вариантах, ты же у нас эксперт по Мидгарду, — убрать сарказм из голоса не получилось. — Думаю, я и правда знаю чуть побольше. В отличие от тебя, я не оказываюсь в чужих мирах случайно, — Локи даже хмыкнул. — Да, ты предпочитаешь их захватывать и разрушать. — Может, хватит это мне припоминать? — А что, спасибо тебе сказать надо? — Тор даже повысил голос. — Ты отправил нашего отца в дом престарелых, где он угас, словно пламя без воздуха, ты впустил Хелу тем, что свёл отца в могилу, ты не помог мне, когда я мог погибнуть на этих гладиаторских боях, ты пытался в очередной раз предать меня, чтобы получить награду, ты разрушил Асгард! Спас ты многих, но сколько погибло! — Ты знаешь, что это было в пророчестве, — прохладный тон брата несколько остудил пыл бога грома. — Скорее всего, всё это. Я почти уверен, что всё это видел Хеймдалль. И дело не в том, что сделал или не сделал я, а в том, что тебе надо перестать винить себя. Тор опешил от такого заявления, подавившись вином, которое снова пил и которое теперь благополучно вылил на себя. Он не мог при этом даже выругаться, поражённый словами Локи, который смотрел внимательно и как-то слишком понимающе. Что он мог знать о том, что чувствует тот, кто своими руками уничтожил мир, в котором родился и вырос? Да, именно Локи закинул корону Суртура в вечное пламя, но это была идея Тора, и он не мог не думать о том, что погубил Асгард, что уничтожил дом — свой и многих людей. А сколькие из них навсегда исчезли, оставшись разве что в памяти — убитые Хелой и защищавшие свои семьи, своих друзей и близких… свою родину. И выжившие, те, кто сейчас находился на борту этого огромного корабля, они ведь верили в него. Наверняка считали спасителем. Спасителем!.. Как это смешно и горько звучит, ведь теперь, оглядываясь на всё, что произошло, он всерьёз думал о том, что сам запустил Рагнарёк. Кто знает, если бы он не сунулся во владения Суртура за его короной и не принёс её в хранилище Асгарда, вдруг обман Локи бы не раскрылся? Они бы не отправились искать отца, он бы не понял, что пришло время уходить… Его смерть не освободила бы Хелу, и их сестра — как такое вообще возможно — чтобы она была их сестрой?! — не отправилась бы в Асгард, чтобы его захватить. И все те люди, имён которых он мог даже не знать, были бы живы. Его друзья были бы живы. И их дом был бы жив. Да, Асгард — это не точка в пространстве, но и людям надо где-то жить, а он всё разрушил. — Я всё разрушил, — Тор закрыл лицо руками, он не собирался плакать, нет, пламя Суртура, кажется, иссушило его слёзы на долгое время, но бог грома не мог смотреть на своё отражение даже в стакане. — Ты спас Асгард, — Локи подставил стул, опускаясь на него — прямо напротив брата. — Рагнарёк был предсказан, и ты не мог это изменить, понимаешь? Пророчества всегда сбываются. Всегда. На то они и пророчества. Новый стакан наполнился вином, и Локи выпил тоже, в несколько больших глотков — до дна. Впервые за долгое время ему было некуда бежать, и дело было не только в том, что на Земле ему вряд ли будут рады, нет. Бог хитрости и лукавства не мог скрыться от своих собственных мыслей, и это было гораздо большей проблемой, по-хорошему, ему бы сидеть в своих комнатах и не показываться на глаза брату, заодно и самому на него не смотреть, но Локи тянуло сюда слишком сильно: как давно они разговаривали просто так, а не при условии, что один хочет убить другого? Тор отнял ладони от лица и снова взял бутылку, допивая её содержимое. Он мог многое себе представить, но точно не то, что его будет успокаивать брат, Локи на роль слушателя и поддержки подходил меньше всего. Халк бы и то больше мог дать с его лексиконом в десять с половиной слов, но нет: здесь не Беннер, не Валькирия, не даже Хеймдалль. Здесь его брат, сидит и рассуждает о чувстве вины. — Не надо так на меня смотреть, — Локи хмыкнул, покачав головой. — Мне нужно тебе на слово поверить, что вот на этот раз ты решил искренне мне в чём-то помочь, поговорив по душам? — Тор мрачно усмехнулся. — Можешь не верить, — он пожал плечами, уставившись в свой стакан. — А я могу и помолчать. Ни Брюс, ни Валькирия, ни Хеймдалль. Даже отца Тор сейчас не чувствовал рядом. Зато чувствовал силу, которая бурлила в нём, несмотря на крах Асгарда — она наполняла его до краёв, она выплёскивалась, она топила его самого… Сможет ли он ей управлять? Достоин ли её? И у кого теперь искать ответы? У Стрэнджа, который наверняка будет встречать их на подлёте к Земле, напоминая об обещании бога грома уйти, прихватив с собой брата? — Я сделал слишком много ошибок, — Тор откупорил новую бутылку, прикладываясь к ней. — Рагнарёк — это не твоя вина, — Локи качнул головой, но протянул пустой стакан. — И да, все могут ошибаться. — Мы не можем, — царь Асгарда чуть подался вперёд, наливая брату вина. — Боги не могут ошибаться.