Дьявол

«Рынок душ до отчаянья прост — Предложение всегда превышает спрос Ты свою тоже швырнёшь на стол И прокричишь: „Какова цена?!“ Дьявол спокойно ответит, что Твоя душа ему не нужна»

Тобирама Сенджу всегда относился ко всему с настороженностью, проверял и перепроверял новых и старых знакомых, часто друзей. Только Хаширама никогда не проходил его проверку — самый близкий человек, которому Тобирама действительно доверял. А вот Мадаре он не верил и вряд ли смог бы когда-нибудь поверить. В его сознании не могли уложиться два факта: первый, что Мадара все еще не его враг, как член клана Учиха, и второй, что тот все-таки смог простить ему смерть Изуны и не готовит план мести. Спокойное выражение лица и возможность мыслить все время, как на поле боя, за собой всегда скрывали большое недоверие к окружающим и иногда самому себе. Тобирама не верил, что Мадара мог так просто оставить его, что Учиха не хотят развязать снова войну. Поэтому он часто видел в их действиях что-то опасное для своей жизни, будто они что-то скрывают, планируют, хотят напасть. Свой сон он уже давно потерял. И что для брата было спокойное время — для него сущий ад. Бесконечная встревоженность и напряжение давали свои плоды: Тобирама не мог в полной мере контролировать свое поведение рядом с Учихами и в особенности рядом с Мадарой, все время устремляя в спину сощуренный, недовольный, подозрительный взгляд. Мадара на такое только хмыкал, вставлял едкий комментарий или просто презрительно, а иногда даже жалеюще глядел на него. Ему было неинтересно играть в гляделки с младшим Сенджу. Он считал это бессмысленным. — Отото, ты пришел сделать доклад по поводу готовности к договоренностям Суны? — решил разбавить неуклюжее молчание Хаширама, оставив пачку бумаг в сторону. Сейчас важнее люди, что стояли напротив. — Да, — спокойно ответил Тобирама, отвлекаясь от Мадары. Тот лишь хмыкнул и вышел, перед этим с раздражением пояснив: — Не буду мешать. Хаширама тяжело вздохнул, устало улыбнулся и с готовностью стал слушать брата. Тобирама отчитался достаточно быстро, пожаловался на Учих, попрощался и вышел в коридор, оглядываясь по сторонам. Мадары рядом не было. Длинные коридоры казались безопасными: прямые и с хорошим просветом, есть возможность для маневрирования. Но оказавшись на улице, он почувствовал себя немного растерянным — всегда так, когда резко выходишь на закрытую местность, из-за любого угла может выглянуть враг. У Тобирамы была одна слабость, за которую он себя безумно корил — он иногда пытался расслабиться в баре, выпив бутылку, другую саке. Часто он звал брата с собой, но сегодня решил не тревожить его, у того уже были планы на вечер. Зайдя в просторное помещение с множеством круглых столов и слабым, расслабляющим освещением Тобирама присел на диван, ожидая официантку, вперил свой взгляд вперед, захотев по обыкновению осмотреться лишний раз, и сильно удивился, увидев у противоположной стены, спокойно сидящего и уже пьющего саке, Мадару. Тот его тоже заметил, но не придал этому особого значения. «Что он задумал?» — подумал про себя Сенджу, делая заказ немного больше, чем обычно. Саке позволяло расслабиться. Это то, что нужно было ему на данный момент. Сил терпеть это странное для шиноби чувство уже не было. Но нет надежды покинуть этот кошмар. Он бы продал душу дьяволу, но она ему не нужна. Мадара вздернул брови вверх, наблюдая за тем, как Тобирама вслед за ним заказывает уже четвертую бутылку саке. Тобирама уловил этот взгляд, не стараясь даже прикрыть свое раздражение, недовольно опустил брови. И в итоге они устроили что-то вроде соревнования, кто больше выпьет. Для младшего Сенджу это было делом чести, мол, смотри, даже в этом я не собираюсь расслабляться, когда как тело, наоборот, все больше и больше расслаблялось в лапах алкоголя. Добавлялась смелость. Он неожиданно для себя встал, пошел прямо к Мадаре, сел рядом и уперся недовольным взглядом ему в глаза. — Ну, и зачем ты весь вечер зыришь на меня? — с тяжелым вздохом спросил Мадара, опустошая очередную бутылочку. Какая это уже по счету? Кто ее знает. — Я знаю, что ты никогда меня не простишь, так почему же не нападешь, как сделал бы это раньше? Тобирама дышал перегаром на несколько метров, но говорил более чем четко. Учиха остановился, подумал и ответил: — Мне не нужна твоя жизнь. Тобирама недовольно сдвинул брови, потянулся к пиале, налил саке, выпил и пробурчал: — Врешь ты все. Мадара, устав удивляться беззастенчивости Тобирамы и его вседозволенности, устало посмотрел на него, перевел взгляд на пиалу и буквально утонул в этом саке. — Во-первых, твоя смерть ничего не изменит, Изуну уже не вернуть. Во-вторых, ты сейчас пытаешься снова развязать войну, которую мы только-только остановили? — он скептически глянул на младшего Сенджу. Тот стушевался под таким взглядом, но все же заставил себя отрицательно замотать головой. Мадара хмыкнул. — А такое ощущение, что да. В-третьих, твоя смерть была бы выходом для тебя. Думаешь, я не заметил? За дурака меня не держи. — Тобирама вздрогнул, так и не коснувшись пиалы, перевел взгляд на Мадару, от нервов незаметно для себя зажевал губу. — Живи и дрожи, Тобирама. Мне нет смысла тебя убивать. Ты и так одно большое наказание для самого себя. После чего кинул на стол несколько десятков золотых рю и вышел. Сенджу проскрипел зубами и метнулся следом. — А ну, стоять, Мадара! Учиха остановился, но поворачиваться не стал. — Я с тебя глаз не спускаю, понял? Не смей даже думать о какой-нибудь затее. Мадара несколько секунд еще постоял, обдумывая что-то — с алкоголем в крови думать получалось не так быстро, а потом размеренным, спокойным шагом ушел. Тобирама сжал кулаки до бела. Как это ему не нужна его жизнь?! Еще как нужна. Он же знает…