Герои и монстры

Глава 7. Миссия легкой не стала. Как Сефирот и обещал. След дезертиров обнаружился в пятом мако-реакторе, вот туда они и отправились в качестве авангарда впереди армейских подразделений. Их группой руководил Сефирот, и все его приказы и действия чем дальше, тем больше удивляли Зака. Теперь ему казалось, что Сефирот совсем не собирается кого-то ловить, тем более, убивать, а вызвался на эту миссию исключительно с целью предупредить беглецов. В отношении Анджила Фэйра это вполне устраивало, но, когда они столкнулись в реакторе нос к носу с Рапсодосом, Сефирот и не подумал нападать. Мало того, даже говорить с другом при Заке не стал. Приказал пойти и поймать Холландера, который, как сообщил перед миссией Лазард, предал корпорацию и убежал к Рапсодосу и Хьюли. Тот, действительно, обнаружился в реакторе. Зак гнался за оказавшимся на редкость проворным профессором по техническим коридорам, пытаясь сообразить, почему Холландер предал. Проще было спросить об этом самого беглеца. Но когда Зак припер его к стенке, тот вдруг сообщил, что скрываться не собирался, что его похитили злые враги прямо из Шинра-билдинг, и он с радостью вернется назад. Но теперь сбить Зака с толку стало не так просто. Ценг ведь говорил: «Думай!» Вот он и подумал, какой смысл в том, что профессор драпает от него, если он не предатель? Додумать эту мысль не получилось — появился Анджил и преградил ему дорогу, а Холландер сразу забыл про то, что он жертва злодеев, и быстро юркнул в какую-то дверь. Разговор с наставником вышел сумбурным и странным. Зак спросил, что он хочет, а Андж ответил, что, наверное, господства над миром, как все монстры. Издевку в голосе не уловить было невозможно. Но потом наставник показал свое крыло и сказал, что просто хочет стать человеком, а дальше воткнул свой меч в пол и от души навалял Заку по шее. Снова. Чтобы он «скорее включал мозги». Зак так растерялся, что даже не попытался спросить, ну что, что опять было не так?! Он рухнул сквозь прогнивший пол и полетел ниже — в трущобы под плиту. Провалился через крышу в старом храме, где росло много цветов и жила очень красивая девушка — Аэрис. Аэрис зарабатывала тем, что продавала букеты. Заку она понравилась сразу. А в родной Гонгаге все знали — лучший способ заинтересовать красавицу — показать, что ты для ее хозяйства очень даже нужная, просто необходимая вещь. Так Зак и поступил. Он сразу предложил Аэрис отличную идею. Надо сделать красивую коляску для цветов и продавать их на плите богачам из верхнего города. Цветочница сразу перестала его бояться и заулыбалась, идея ей понравилась. Трущобы... Они неприятно поразили воображение. Зак, конечно, знал, что жизнь там не очень, но солдаты корпорации в бедные кварталы спускались только для выполнения заданий и, так получилось, раньше ему сомнительные миссии не выпадали. Оказалось, что тут, почти в полной изоляции от остального мира, живет очень много людей. Намного больше, чем над плитой. «Тут те, кто не так лоялен Шинра», — мягко сказала Аэрис «Кто не лижет ей зад», — сказал парень по имени Мэл, с которым он случайно познакомился. Зак узнал, что живущих над плитой здесь никто не любит, а солджеров совсем не считают героями. «Они какие-то ненормальные, — сказала Аэрис. — Агрессивные, грубые». Она тогда еще не знала, что Зак тоже солдат корпорации. «Солджеры — наши враги, убивают за деньги. С их помощью Шинра подавляет бунты и держит за горло тех, кто не хочет отплясывать под ее музыку, — сказал Мэл. Он помогал делать цветочную коляску для Аэрис, и с Заком они быстро подружились. — Они спускаются сюда, чтобы раздавать смерть». Когда новые друзья узнали, что Зак тоже солджер, да еще первого класса, то даже не стали извиняться: — Если ты что-то сделаешь Аэрис... — зло зыркнул на него Мэл из-под упавшей на лицо русой челки. — Ничего я вам не сделаю, — окончательно обиделся Зак. — Я не на миссии, а вы — не террористы. Парень не то чтобы успокоился, но немного осадил назад, а Аэрис только мило улыбнулась: — Не бойся, Мэл. Зак не хочет причинить нам вреда. Я вижу. Это стало поворотным моментом. Его с опаской, но приняли. Если Аэрис что-то говорила, то тут, в трущобах, все ей почему-то верили. Монстры... Монстры здесь ходили прямо по полутемным и грязным улочкам, тянувшимся между безликими, серыми коробками домов — потрясающая разница с вечно праздничным, многоэтажным и ярким верхним ярусом над плитой. Несколько зубастых тварей на куче мусора в тупиковой улице показались Заку опасными, и, к тому же, очень хотелось показать Аэрис, что он настоящий герой. Но особого эффекта его подвиг не произвел. «Зачем ты напал на них? — удивилась она. — Эти звери вполне безобидны. Падальщики. Поедают мертвую органику». А когда Зак удивился и спросил, не боится ли она, Аэрис сказала, что нет. Если бы животные были опасны, то ее давно бы съели. Но они на людей нападают редко, а на нее и вовсе никогда. Некоторых из них жители трущоб используют в пищу. Тех, чьи тела после смерти не забирает Лайфстрим. Или забирает не сразу, а тогда, когда они уже начинают разлагаться. Если такую тушу успеть разделать свежей, то получается отличная белковая еда. Выживать в трущобах тяжело. Мало нормальной пищи, света, плохая вода. Зато тут нет полиции, и тут свои законы. Может, даже более справедливые, чем наверху. Аэрис хоть и сирота, но ее никто не обижает. Они долго болтали, прогуливаясь по узким едва освещенным улицам, вдоль домов и серых мрачных заборов, которые оживляли только искусно выполненные цветные граффити: «Смерть псам Шинра». «Солджеры — каратели». «Артур Шинра — мудак». «ТУРКи, идите нахуй!». Заку все стало предельно понятно буквально в первый час: тут им не рады. Почему же так? Директор Лазард когда-то говорил, что в трущобах живут те, кто не хочет соблюдать закон, работать и готов жить в нищете, лишь бы иметь возможность целый день ничего не делать. «Не хотим гнуть шею на богатеньких дядей и гробить здоровье за гроши. Не хотим быть вторым сортом. Здесь мы свободны», — сказал его трущобный знакомец Мэл. «Тут живут разные люди, — мягко улыбнулась Аэрис. — Есть лодыри и просто невезучие, есть те, кто сделал свой выбор сознательно, и кого заставила сделать его жизнь. Есть те, кто и здесь неплохо устроился и кто скрывается под плитой от глаз департамента ТУРК. Тут у каждого своя история...» Договорить они все равно не успели. Опять очень не вовремя позвонил Ценг, и им пришлось проститься. Зак пообещал обязательно вернуться и доделать цветочную коляску. *** Руфус печально прикрыл глаза, откинулся в кресле, но в перебранку встревать не собирался, Ребека тоже решила помолчать и послушать. Столько интересной информации, сколько она получила за последние три дня, раньше не удавалось нарыть и за год. Но полностью систематизировать ее пока не получалось. Отсутствовали большие куски, а некоторые моменты выглядели так нелепо, что явно нуждались в переоценке. — Но позвольте, профессор, Мидгар был разрушен метеоритом. Это факт известный. Не станете же вы отрицать... — Обломками метеорита. — ...что на город не падал никакой... — Обломки метеорита! Ну что за тупой болван этот господин Дон — не помню — как дальше! — Профессор Ходжо, вы забываетесь! — Дон Корнео, если вы еще раз повысите голос на профессора Ходжо, — бриллиантово-нежно улыбнулся Рено Ландре, — то у мидгарского рынка завтра будет новый Дон. Тоже Корнео. Такое уже случалось, дело плевое. Поэтому давайте-ка вы заткнетесь и внимательно послушаете, что говорит уважаемый человек. — Обломками метеорита! — послушно повторил Дон Корнео, безвольно рухнув назад в кресло, из которого так необдуманно вскочил. — Какая разница! Руфус Шинра незаметно исполнил классическое «рукалицо», но скорее, чтобы скрыть улыбку, адресованную Ребеке. Вутаец Ценг демонстрировал непроницаемое спокойствие, смеялись у него только глаза. — Какая разница — какая разница, — возмущенно проскрипел Ходжо. — Вот из-за таких придурков, которые не уделяют внимания нюансам, рождаются нелепицы и дикие истории про магические бои Света и Тьмы, про злого колдуна, силой натуживания какого-то органа призвавшего метеорит, и про святую бабу, которая этот метеорит победила. Заметьте, всем уже насрать на то, что город таки превратился в руины! Что, Дон Корнео, не сильно помогла Мидгарду белая Святость? Или как там у вас в трущобах обозвали эфемерную хрень, которую никто не видел, но все в нее верят? — По мне хоть как, — буркнул Дон Корнео. — Было указание говорить, что город спасла Белая Святость — мы и говорили. Да хоть Белая Задница! Лишь бы никто не лез на баррикады. — А что, идея с задницей мне нравится больше, — обрадовался Рено. — Только оставьте эти выдумки для наших друзей из Лавины. Здесь все в курсе, где заканчиваются сказки и начинается геополитическая необходимость. После падения метеора забот было и так до жопы. Мы удержали Мидгар на грани полного хаоса, для тотального пиздеца не хватило совсем чуть-чуть: повода поднять мятеж. — Ваш папенька очень предусмотрительно создал убедительнейший образ врага, — затрясся в беззвучном смехе Хайдегер, повернувшись к президенту Руфусу. — Вешать на него дохлых чокобо было легко и приятно. Никто и не подумал усомниться. — Не уверен, что это можно расценивать как удачный шаг, — задумчиво помассировав переносицу, отозвался Руфус. — В конечном итоге, это стоило отцу жизни. — Что не помешало вам, став президентом, и дальше эксплуатировать идею, — парировал Хайдегер. — Почему бы и нет? — президент устало пожал плечами. — На тот момент все считали, что Сефирот мертв. За ним уже числилось так много всего интересного, начиная с нибельхеймской резни и заканчивая взрывом опоры над седьмым сектором, что чуть больше, чуть меньше — какая разница? — тема Руфусу была явно неприятна. — Рухнувший на Мидгар метеор — всего лишь ягодка на верхушке всей этой пирамиды из слухов, полного бреда, полуправды и домыслов. — А что тогда есть правда? — невинно поинтересовалась Ребека, понимая, что этот вопрос хотел бы задать в зале каждый второй, но ехидное выражение лица ее папульки охлаждает пыл даже самых отчаянных. — Правда? — усмехнулся президент, сделав удивленные глаза. — Правда в том, что люди готовы поверить в любую ерунду, если ее правильно подать. *** Заку прямо из трущоб пришлось срочно бежать в здание корпорации, где творилось полное сумасшествие: Лавина снова атаковала и теперь — главный офис. Сначала они с Сефиротом с трудом отбивались от многочисленных клонов Генезиса, боевых дроидов и странных монстров, которых раньше Зак никогда не встречал. Самое удивительное, что в этом им помогал неожиданно появившийся Анджил. Но стоило только обрадоваться, как оказалось, что наставник совсем и не думает возвращаться в компанию. «Прорыв на шестьдесят седьмом уровне. Это вход в лабораторию научного департамента. Сефирот — срочно к президенту. Фейр — к профессору Ходжо», — коротко скомандовал в наушнике голос директора Лазарда. Когда запыхавшийся Зак прибежал спасать профессора Ходжо, Андж и Генезис были уже в лаборатории , но что самое обидное: его тут никто не ждал. Рапсодос и Ходжо едва обратили внимание на прыжок Зака в центр зала с обнаженным мечом наперевес. «Такой убогий осел, как Холландер, не вылечит и простуды!» — смеялся Ходжо, совсем не боясь обнаженного Стикса в руках Генезиса. Но тот, похоже, и не собирался его убивать. Читал странные стихи, пытался что-то объяснять, профессор отвечал, что все это полная чушь, он не видит никакой связи и не стоит выдумывать. Рапсодос горячился, зло косил на замершего в стороне Анджила. Ходжо издевательски смеялся: «Наконец, вся компания придурков Холландера в сборе». Наставник пытался их мирить. Все выглядело более чем странно. Зак попытался защитить профессора, но от него опять отмахнулись — Ходжо совсем не жаждал, чтобы его спасали, его вдруг заинтересовал предмет беседы и он не сильно, но обидно оттолкнул Зака: — Не мешай, солджер. Твое дело — махать мечом, когда скажут, и не лезь в разговор. Умные думают — дураки колотят их врагов по головам железной палкой. Как ты сказал? — он опять обращался к Рапсодосу: «Я вернусь, если ты будешь ждать, Если будет к кому мне вернуться.» Интересно... Обещаю подумать. Только потом, когда мне действительно будет нечем заняться , - Ходжо театрально рассмеялся, запрокинув голову. Зак немного обиделся, а Генезис очень разозлился, но профессора так убить и не попытался. Просто лупанул в стену фирагой — Зак такое однажды уже видел в Баноре, и вылетел в образовавшуюся в стене дыру. Андж просто последовал за ним, даже не обернувшись. Так Зак ничего и не понял. Ходжо тоже ничего объяснять не стал, грубо выставил его из лаборатории, обозвав походя бестолковым качком. А когда Зак решил спросить Сефирота, то оказалось, что тот заперся в архиве Шинра — комнате с компьютерами и большим складом всевозможных электронных и бумажных носителей, что он злой, как бахамут, шлет всех к херам, обещает отрубить все, что просунется в дверь, и выходить оттуда не собирается. Зак почесал затылок, но потом решил, что все равно рано или поздно Сефирот появится. Жрать захочет — вылезет. Вот тогда он и спросит его, что все это значит. Ведь рассказал Сефирот ему на прошлой миссии про проект «G». Пусть и немного — про деградацию, но теперь Зак хотя бы знал, почему такое произошло с Рапсодосом и его наставником. А потом была миссия в Модеохейме, и ему стало не до чего. Потому что в Модеохейме Зак — веселый бесшабашный парень из Гонгаги — умер. А тот, что теперь занимал его место, был похож на старого только внешне. Казалось, этот новый просто копирует манеру общения Фейра, пытаясь обмануть посторонние взгляды. *** Ребека знала, что после памятной истории в Нибельхейме Сефирот действительно пропал. По словам Зака Фейра и Клауда Страйфа, он погиб, прыгнув в жерло мако-реактора. Учитывая, что на тот момент Сефирот был тяжело ранен, а это подтверждала его кровь, обильно залившая пол в месте последней схватки, сомнений ни у кого не возникло. Версия о том, что вутайский демон сошел с ума и перед смертью разговаривал со своей матерью — трупом древней цетра, который находился здесь же в колбе с питательной жидкостью, и от которого Сефирот (видимо, в состоянии помешательства) оторвал голову, вполне устраивала руководство Шинра. Президент разумно рассудил, что герой уже мертв, как это ни печально, а его слова про господство матери над этим миром вполне подходят под нужную концепцию. Вот, собственно, здесь все и началось. На тот момент компания находилась просто в аховом положении. Она потеряла трех лучших солдат — весь первый класс. Зак Фейр, который на тот момент тоже получил первый класс, до него, если смотреть объективно, не дотягивал. Он не обладал теми способностями, которые давали клетки цетра, и заменить Рапсодоса, Хьюли , а тем более, Сефирота никак не мог. Но это было полбеды. Тогда же оказалось, что в лабораториях Дипграунда Лазард Дезерикус вместе с профессором Холландером производил боевые клоны для Лавины. Прямо на мощностях компании и за ее счет. Когда Холландера поймали, и ТУРКи взялись за него серьезно, он тут же рассказал все, что знал, не знал и еще поделился своими соображениями по всем интересующим Ценга вопросам вплоть до космических перелетов. Но кто-то предупредил действие оперативников отдела, и им досталось мало. Лаборатория успела свернуться, сотрудники скрылись, а вместе с ними скрылся и директор Лазард. В командной цепочке образовался разрыв. Кому можно, а кому нельзя доверять — никто не понимал. Все понимали, что Лазарда Дезерикуса кто-то предупредил. А вскоре из тюрьмы форта Юнон сбежал Холландер. Совет директоров в те дни почти не расходился, все чувствовали — корпорация доживает последние дни, и спасти ее может только чудо. Артур Шинра уже не надеялся ни на силу своей армии, ни на ТУРКов, и опять призвал своего карманного гения. А профессор Ходжо слишком хорошо понимал, что деньги и власть будут у него до тех пор, пока Шинра процветает. — Э-хе-хе. Пришлось поработать немного не по профилю, — довольно хохотнул Ходжо, — но если человек гениален, то он гениален во всем. Вы не представляете, с каким удовольствием я наблюдал, как все придурки этой долбаной планеты с пушками и проклятиями носятся по городам и континентам, пытаясь ухватить за край плаща зеленый призрак космической вирусной бабы, э-хе-хе, — веселился профессор. — Представляете? Вирус! С крылышками! — он отставил ладони в стороны и помахал ими. — Совсем люди без мозгов! С беленькими крылышками. Э-хе-хе! То Сефирот со своей железной палкой , а то — баба с во-от такими зелеными грудями, — Ходжо показал внушительные размеры Дженовы и победно осмотрел притихших зрителей. — То появится, то исчезнет, а еще ругается и пророчества выкрикивает. Просто мечта идиотов всех мастей! Хоть бы подумали, за каким хреном вирусу крылья. Он же вирус, хе-хе-хе! Он думать не умеет. Он вне клетки вообще не живой, примитивней уже некуда, э-хе-хе! Нуклеиновая кислота и оболочка для нее, а-ха-ха! Ну откуда у него груди, крылья, мозги? Но не-ет — мы придумали этому каламити коллективный разум, хе-хе-хе! И все поверили, что если из дерьма сложить очень большую, огро-омную кучу дерьма, она обязательно начнет думать, разум в ней зародится — во как!. — Точно, — рассмеялся Рено Ландре, ткнув в сторону профессора указательным пальцем, как пистолетом. — А сиськи зеленые Руд придумал, — сидевший от него слева чуть за спиной высокий чернокожий ТУРК в темных очках одобрительно кивнул. — Дизайнеров к секретному проекту как-то привлекать не рискнули, — обратился Рено теперь уже к Ребеке. — Пришлось своими силами образ врага, так сказать, создавать. Сколько споров и ругани было! Но, в конце концов, получилось вполне достоверно. Жаль, ни одно из моих прекрасных предложений не прошло, — он трагически развел руками. — Успех был бы еще круче! — Куда уж круче?! — усмехнулся Ценг. — Почти вся Лавина с Барретом во главе переключилась на ловлю этой Дженовы-Сефирота, оставив Шинра и реакторы в покое. Ну а Клауд Страйф... — А Клауд Страйф оказал нам просто неоценимую услугу, — криво улыбнулся Ходжо. — Мне пришлось изрядно повозиться с мозгами этого парня. А когда он сбежал вместе с Фейром из лаборатории, то я уже думал — все, пропал прекрасный экземпляр. Он тогда больше овощ напоминал, чем солдата, немного не успел я его доделать, но, слава Миневре, оклемался. И, такой молодец, сразу Сефирота ловить кинулся! — Ходжо уже смеялся так, что из глаз текли слезы. — Я очень постарался, чтобы тот у него в голове накрепко засел. Этот Клауд целый бродячий цирк придурков тогда собрал для погони. С пулеметами и мотоциклами. ТУРКи весело заржали, совсем не стесняясь присутствия президента. Ценг тоже улыбнулся. Ребеке было совсем не смешно. Через какой долгий и тяжелый период реабилитации прошел Клауд Страйф для того, чтобы покинуть свой персональный ад, куда, не задумываясь, сунул его папаша, и вернуться к нормальной жизни, она уже знала хорошо. Стало неприятно и неуютно. Рено Ландре, только недавно вызывавший расположение, сразу отдалился, стал совсем непонятным, острым и жестким. ТУРКи... Ребека крепко сжала зубы и еще раз дала себе слово, что не купится на обаяние и такт Ценга, как бы он ей ни нравился. — Наведенная проекция появлялась периодически то в одном населенном пункте, то в другом, выкрикивая странные угрозы и обещая захватить власть над миром, — резюмировал Хайдегер. — У нее даже появились свои поклонники, пытавшиеся объединиться с идолом и устраивающие какие-то странные ритуалы в честь своего кумира. Но — пусть им. Результат мы получили. Интенсивность атак на корпорацию снизилась, а все происходящие катаклизмы стало легко объяснять кознями этой самой Дженово — Сефир — Сефирот — бахамут знает кого. Безголовый труп несчастной цетра был перевезен в лабораторию в главном здании Шинра. Его опять погрузили в саркофаг с питательным раствором, чтобы клетки не погибли, но разума в этом теле было столько же, сколько в куске размороженного мяса. Компания получила серьезную передышку и возможность почистить и восстановить ряды. Вот вам и вся правда. Думаю теперь многое из того, что говорит Руди, не покажется откровением. *** Сефирот надежды не оправдал и из архива не вылез, а еду ему таскала симпатичная лаборантка Ходжо. По доброте душевной, или кто приказал — Зак не знал, с ним она не разговаривала, только высоко задирала нос и гордо проходила мимо. Поэтому в Модеохейм на завод по переработке мако, где были замечены Хьюли и Рапсодос, Зак опять отправился с Ценгом, захватив с собой двух пехотинцев. С одним из них он сблизился довольно тесно. Парня звали Клауд, и он тоже родился на окраине в маленьком городке, как и Зак, только в Нибельхейме. Но все это неважно. Главное — теперь он знал точно, что убивать Рапсодоса не собирается. Не говоря уже о своем наставнике. Может, из-за Анджа или из-за Сефирота. Конечно, он еще в пятом реакторе понял, что эти трое — более близкие друзья, чем казалось. А может, понимание пришло после его «экскурсии» в трущобы. Когда пришлось поверить, что Рапсодос и террористы Лавины — не единственные, кто считают Шинра злом. Есть еще люди, вполне нормальные, приятные, простые люди, которые думают точно так. И если предположить, что правы все-таки они, а не Ценг, не директор Лазард, не Сефирот с рекламного плаката Шинра: «Враг коварен! Будь начеку!» то многие вещи объяснялись вдруг сами собой. В Модеохейме он надеялся встретить Анджила и поговорить, но судьба распорядилась иначе: сначала падение вертолета, из-за которого разрыв между их группой и арьергардом уменьшился, потом долгий путь по снежной равнине. Спутники отстали, он рвался вперед, надеясь, что успеет предупредить наставника и Рапсодоса, что за ним идут армейские подразделения и реактор почти окружен. В результате вывалился из лифта в центральном зале как раз в самый разгар разборок между Генезисом и Холландером, опять встряв в середину разговора. Перепуганный Холландер пятился от наступающего на него с обнаженным мечом Рапсодоса и кричал что-то про свою нужность, и что обязательно придумает, как остановить деградацию. Рапсодос ему явно не верил, и тогда профессор проорал, что ему нужны клетки Дженовы и про то, что он бы давно все решил, вот только никто не знает, где хранится тело цетра. И никогда никто об этом не узнает, а, скорее всего, Ходжо его совсем уничтожил, когда у него забрали проект «D», и он слетел с катушек. Глаза у Рапсодоса недобро полыхнули мако. Вот в этот момент Заку и показалось, что Холландеру конец. Может, если бы он тогда не бросился защищать этого никчемного человека, а сделал, что планировал — попытался поговорить с Рапсодосом, все закончилось бы совсем иначе, но время не вернуть. Это сейчас Зак думал, что, если Джен Холландера и прибил бы, то только лучше бы стало, но тогда — нет. Тогда он ринулся в бой, как... как дурак, и с Генезисом они сцепились серьезно. Конечно, Зак чувствовал, что деградация, о которой говорил Сефирот, серьезно ухудшила боевые качества Рапсодоса. Он стал медлительным и был слегка рассеян. Иногда он что-то говорил в пустоту, словно вел беседу сам с собою, только в шуме схватки и криках Холландера коротких реплик было не разобрать. И вдруг он просто упал. Зак мог поклясться, что не достал его, разве что чуть, на излете, но Рапсодос неожиданно рухнул на одно колено, тяжело опершись на руку, и опустил голову: — Мечты о счастье мне терзают душу, — глухо, но очень четко проговорил он. Но крылья порваны и близок мой конец. И чести нет. Зак от неожиданности остановился и опустил меч, разве что рот не открыл от недоумения. Он смотрел, как Рапсодос пытается тяжело подняться и не может. В конце концов, он упал ничком. Крыло едва заметно трепетало, распластавшись по бетонному полу, словно отдельное живое существо: — Удел всех монстров Таков, — с трудом приподняв голову, произнес Рапсодос. Это что? Опять Ловлес? В поэзии Зак был не очень силен. Точнее, совсем никак. Но в том, что этот поэт сейчас собрался помереть — вот в этом он был полностью уверен. — Эй! Эй! Подожди! — закричал Зак. — Даже не думай! Рапсодос неуверенно поднялся, прижимая руку к груди. Его шатало: — Но даже если утро Не даст душе такого обещания, Ничто не помешает Мне вернуться. Генезис попятился к краю старой воздухозаборной шахты и тяжело взлетел на парапет: — И если мир захочет моей смерти, То пусть уйдет и он Тогда со мною. Раз мир желает гибели моей, То сбился он с пути. И Генезис, закрыв глаза и раскинув руки, камнем рухнул вниз. — Джен! — нет, такого Зак точно не ожидал. Он подбежал к шахте, заглянул в жерло темного проема, но услышал только отдаленный глухой звук удара. Тело встретилось с землей. О, бахамут, о сраный бахамут, если бы он мог подумать, что Рапсодос так плох, он бы... он бы что-нибудь придумал. Он бы точно не стал с ним драться! Но, вроде бы, поплохело ему после того, как Холландер сказал, что клетки какой-то Новы достать невозможно. Неужели из-за этого Рапсодос решил умереть? Но сейчас думать об этом времени не было. Надо связаться с директором Лазардом, обязательно найти Анджа и сказать ему про Рапсодоса. Сказать, что это не Зак его, что он сам упал... или прыгнул. Зак достал коммуникатор, руки заметно дрожали...