Огни ночного города

      Сентябрьское утро порадовало Лондонских обывателей солнечными лучами. В Туманном Альбионе редко выдавались погожие деньки, и тем ценнее они были для местных жителей.       Лёгкий осенний ветерок ворвался в маленькую квартиру Оливии Юшковой. Молодая русская эмигрантка лишь недавно начала новую жизнь в старинном городе. Однако соседи уже улыбались ей при встрече, пожилая консьержка приветливо зазывала на чашечку чая, и коллеги на работе всё чаще норовили попасть в её святая святых — крошечную квартиру-студию. Но девушка лишь вежливо улыбалась и успевала скрыться от назойливых коллег раньше, чем они смогут напроситься в гости.       Леви любила одиночество. Ей не нужны были друзья, она обходилась книгами, фильмами и музыкой. Да и времени особо на друзей не было. Большую часть дня девушка проводила в крошечном театре «Донмар» в качестве помощницы режиссёра. Время от времени она брала гитару и шла в небольшой ночной паб недалеко от дома, где несколько часов исполняла баллады на родном русском.       Лениво опустив ступни на холодный пол, девушка потянулась, бросив взгляд на часы. До начала рабочего дня оставалось четыре часа. Набросив на обнажённое тело длинный чёрный атласный халат, Оливия неспешно поднялась с постели и дошла до плиты. Залив молотый кофе водой, она поставила турку на плиту, после чего направилась в ванную. Без чашки крепкого ароматного кофе и прохладного душа не обходился ни один день Оливии.       Спустя час, облачившись в тёплое шерстяное платье, высокие осенние сапоги и классический чёрный тренч, девушка направилась в сторону метро. Хотя от Белсайз Парк до Ковент Гарден было не больше двадцати пяти минут пути, Оливия предпочитала приходить на работу заранее. Остававшееся до работы время она тратила на репетиции. Сэм, режиссёр, с которым Оливия работала, не был против этого, и сам часто приходил пораньше, чтобы послушать приятный контральто помощницы. Вот и сегодня Сэм ожидал её с двумя чашками зелёного чая. Оливия улыбнулась режиссёру, снимая тренч. — Доброе утро, Сэм. Вам снова не спится? — Да, что-то со сном в последнее время проблемы. Ты снова репетируешь?       Приняв чашку из рук начальника, Оливия вздохнула: — Я каждый день репетирую. И это я должна чай готовить, а не наоборот.       Мэндес только отмахнулся: — До начала рабочего дня полтора часа, так что не переживай из-за этого.       Вдохнув аромат чая, Леви улыбнулась: — Жасмин и лайм. Навевает воспоминания.       Сэм осторожно спросил: — Я надеюсь, приятные?       Леви кивнула, отставляя чашку в сторону, доставая свою старую гитару из чехла. Проверив струны, девушка сделала несколько пробных аккордов, после чего тихим перебором стала наигрывать любимую песню. Бархатный голос плавно влился в перебор: Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах; Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы. Но вот уже год, как он улетел — его унесла колдовская метель, Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель. И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки; В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки; Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола, В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около…       Когда Леви пела, она не замечала ничего вокруг, полностью погружаясь в процесс, в текст песни. Вот и теперь она совершенно не замечала, как в гримёрку тихо вошли три человека. Мужчины остановились в проходе, заслушавшись песней и залюбовавшись исполнительницей. Девушка сидела возле окна, прикрыв глаза. Тёмная медь волос переливалась в мягком солнечном свете, блики играли на лаковом грифе чёрной гитары и серебряных струнах. Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною, Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою; Ты платишь — за песню луною, как иные платят монетой, Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету… Ты платишь — за песню луною, как иные — монетой, Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету…       Лишь закончив песню, девушка открыла глаза, сразу натыкаясь на задумчивый взгляд голубых глаз. Сэм, казалось, даже не понял, что в помещении есть кто-то, кроме них двоих. — Ты прекрасно поёшь, Леви. Почему ты отказываешься взять какую-нибудь роль в спектакле или выступить здесь с маленьким концертом?       Оливия кивнула вошедшим в гримёрку актёрам и убрала гитару в чехол. — Я не актриса, Сэм. И несколько выступлений в месяц в «Атриуме» меня вполне устраивают.       Наконец, Сэм заметил прибывших актёров, и поспешил поздороваться. — Томас, Бен, Кеннет, рад вас видеть. Позвольте представить, это моя помощница, Оливия.       Леви коротко кивнула, протянув мужчинам руку: — Рада познакомиться.       Бенедикт и Кеннет улыбнулись, пожав руку, а Том задержал ладонь девушки в своей руке. — Вы очень красиво поёте. Вы русская?       Леви коротко кивнула, мягко высвободив ладонь из длинных мужских пальцев, после чего обернулась к Сэму. — Мне нужно присутствовать при разговоре, или я могу погулять ещё сорок минут?       Мендес удивлённо кивнул: — Конечно, можешь пока что быть свободна. В детали я посвящу уже всю команду.       Бросив мимолётную улыбку режиссёру, девушка подхватила тренч и вышла, оставляя мужчин в полутьме гримёрки. Первым ожил Брана: — Интересная у тебя новая помощница. Анабель кидалась на любую звезду с просьбами об автографе и фотографии.       Сэм усмехнулся: — Я тоже сначала удивлялся, пока один раз не спросил её об этом.       Камбербетч уселся в кресло, в котором недавно сидела Леви. — И что она ответила?       Сэм допил свой чай, отставляя кружку в сторону: — Сказала, что актёры в первую очередь люди. И что им тоже хочется покоя, особенно перед ответственными спектаклями. Кстати, она удивительно тонко чувствует, когда человека лучше не трогать, а когда можно подойти и поговорить.       Хиддлстон бросил взгляд в окно, за которым виднелся силуэт их новой знакомой. Девушка болтала по телефону, очень мило улыбаясь. — Повезло тебе с новой помощницей.