I'll teach, I'll help

      Чонгук лежит на кровати и рассматривает отражение ламп и подсветки на потолке. Солнце почти село, а этого гулящего до сих пор нет. Чону комната брата омеги, куда его временно поселили, кажется простой и уютной, тут нет особой вычурности. Хоть тот и сказал, что брат сам обставлял комнату, куда приходит иногда ночевать из-за ссор или просто так, но видно и руку Чимина, которому нравится сочетание оттенков фиолетового и бежевого. Альфа ерзает и не может найти себе место, кушать не хочется, даже не чувствуется усталости после пар. Пака нет дома четыре дня, зато есть два смс с фото и надписью «живой». Веселится, по клубам тусуется, пока папа переживает и названивает, чтобы спросить не объявился ли сын дома.       Папа Чимина, Вонсу, очень впечатлительный и эмоциональный омега, который вывалил Чонгуку всю информацию про свое чадо, начиная с садика. Вот такой он, доверчивый и улыбчивый, любящий поболтать. Если сначала он звонил просто узнать новости о ребенке, то сейчас с радостью интересуется и делами зятя. На первом этаже слышатся голоса и шум, поэтому Чон решает спуститься и посмотреть на вечерних гостей.       - Хи-хи-хи, давай тихонько, - пьяненького Чимина зажимают в дверях. - Хэй! Если нас заметят, то...       - То?! - прикрикивает Гук, спускаясь вниз по лестнице. Он прекрасно видел, как те влезли в квартиру и начали обжиматься, эти их вздохи. Обидно, да, хотя чего он ожидал. Крышу над головой и еду дал? Дал. Денег дал? Дал. Верность хранить не обещал, поэтому и претензий, собственно, не выдвинешь никаких. Просто в голове рядом со словом «муж» или «жена» не стоит слово «измена». Так что Чонгук разрешает себе покачать права на своего же договорного мужа, вдруг за ними все-таки следят репортеры, про которых рассказывал папа Чимина.       - Иди к себе в комнату, а лучше даже погуляй, - весело советует омега, развязывая шнурок на кедах.       - Ты ничего не попутал? - непонятно кого из них спрашивает альфа: то ли пепельноволосого, то ли высокого дрыща рядом с ним. Молчание затягивается, лишь шипение Пака, которого незнакомец схватил за задницу. - Расходимся.       - Уходи, потому что хозяин здесь я, - почти вплотную подходит язва, задирая подбородок.       - Захлопнись, - говорит Чон спутнику жениха, который собрался открыть рот, и за локоть выпихивает за дверь, закрывая её на два оборота.       - Это, блять, ни в какие ворота! - возмущается Чим в спину уходящего брюнета. - Сам не трахаешься и другим не даешь, придурок.        - Громче, а то никто не слышит, - долетает до омеги фраза, заставляя беситься и швырнуть кед куда подальше. На кухне он достает банку пива из холодильника и громко топает наверх к себе в комнату.       Чимин долго лежит и жалеет себя и свой несостоявшийся секс. Как этот олух мог все обломать, ведь у того пупсика было такое милое личико, они бы отлично провели время. Но нет, сейчас приходится лежать и проклинать все подряд, чтобы хоть как-то успокоиться. Решив переодеться, пепельный встает с кровати и снимает сначала рубашку, а за ней и джинсы. Как только плотная черная ткань падает на пол, Пак опять скулит. На нем было пиздецки дорогое нижнее белье: черные боксеры с блестящими замочками на боках и мелкой сеточкой сзади, на которой красиво переплетались узоры. И их, конечно же, никто так и не увидел, а про снял можно даже молчать. Эта ситуация снова заставляет омегу вскипеть, накинуть халат и пойти поорать на Чонгука.       - Какое право ты имел его выгонять, борзый такой? - с порога заводится Чимин, с каждым словом повышая голос. Без ответа. - Обломал мне все и притих? Боишься наказания?       - Да что ты орешь, я не боюсь, - хрипит сонный Чонгук, которому уже снился третий сон, пока муженек не завалился и не начал бузить. Почему его вообще принесло сюда почти в двенадцать ночи.       - А ты бойся, я могу нос разбить и не только, понял? Бессовестная зараза, - все никак не успокаивается пепельный, Чон только перевернулся набок.       Омегу бесит такая реакция, точнее полное ее отсутствие, поэтому он обходит кровать, возвышаясь над спящим, и залазит коленками на мягкий матрас. Просунув одну руку под плечо альфы, а вторую под бок, он скидывает его с кровати, даже переворачивая на другой бок в полёте. Сероволосый пакостит и тут же жалеет.       - Ты дебил, - выдавливает из себя Чонгук, перевернувшись на спину. - Такой тупой и непредусмотрительный.       Пак перелазит на другую половину кровати, чтобы посмотреть внимательней и узнать причину обзываний, попутно включая лампу. Гук уже сидит, пялясь на одну из своих рук, а второй что-то вытирает на лице.       - Все нормально?       - А видно? - альфа поднимает голову и предоставляет обзор на разбитую губу, откуда не перестает сочиться кровь, прикусил или разбил зубами, когда упал.       - Я... не хотел так, правда, - Чимин паникует, его сердце бьется так быстро, что аж стучит в ушах. Он не хотел так, не такую шутку, не такую «месть». Быстро спустившись на колени перед брюнетом, осматривает лицо на наличие еще каких-то ссадин.       - Больно, отвали ты, - вскрикивает Чон, когда омега случайно касается руки.       - Где болит, Гукки? - в голосе слезы, но пока не текут по лицу, Чим сдерживается. Чтоб он еще раз так делал, ну его нахер. - Гукки, я не хотел...       - Дай встану, - брюнет отводит руку в сторону, но Пак садится на его ноги, хватая за лицо.       - Подожди здесь, я принесу аптечку, чтобы кровь остановить, - чует жопа, что он будет жалеть об этом до конца дней.       - Не надо.       - Сиди, я сказал.       Вернувшись, Чимин усадил парня на кровать и сказал снять майку, которая уже в красных пятнах, а сам пошел включить большой свет. Губа рассечена нехило, поэтому Чонгук постоянно дергался, пока ее обрабатывали. Омега дул и жалел, как только мог, говорил ласковые слова. Пока закончил дела с губой, то подбородок слегка потемнел, что означало скорый синяк. Очередная слеза скатилась по щеке, но пепельный быстро вытер, опускаясь на коленки, чтобы проверить руку.       - Кровать высокая, зачем ты меня толкнул?       - Ты меня выбесил, - признается Пак, аккуратно сгибая будто окоченевшие пальцы.       - Но я спал, мог бы завтра меня побить, - Чонгук прижимает руку к груди.       - Я не хотел, чтобы ты пострадал! Оно само, я не специально, я даже не думал, что смогу тебя сдвинуть. Чонгу-у-у-к, - Чимин уже рыдает, чуть задыхаясь, упирается лбом в чужое колено.       - Хэй, успокойся, я хотя бы жив, да? - тот кивает, альфа же берет его за локоть и тянет на себя. - Иди сюда, ш-ш-ш, не плачь.       - Но... - омега заикается и упирается носом в теплую шею.       Чон не знает сколько уже прошло времени, но чувствует, что парень немного успокоился, хотя так и не отлип от него, иногда вздрагивает. Он не против еще немного так посидеть, ведь это приятно, но пальцев он не чувствует, только боль. Надо бы к врачу, хотя брюнет и так знает, что перелом.       - Чимин, вставай, вытирай сопли с моих шеи и плеча, одевайся и едем, - раздает указания, придерживая сидящий комочек за поясницу здоровой рукой.       - Куда едем?       - В больницу, ты мне, кажись, палец сломал, - у того снова выступают слезы, но Чонгук быстро реагирует. - Не ной, иди переодевайся. Тебе предстоит миссия героя - довезти меня в травмпункт.       - Не смешно.       - Да мне тоже, это ж я тут пострадал, пока «летал».       - Заткнись, я мигом, - шепчет пепельный, захватив прямоугольную коробочку и выходя из комнаты.