All that I have

- Что ты делаешь? - Пытаюсь поцеловать тебя. - Ты ебанулся, да? - глаза Смоука наполнены какой-то странной отрешенной ненавистью. Он понимает, что завёл опасную игру и теперь у него будут большие проблемы с Би-Ханом. - Что-то не так? – глаза Тундры полны страха и тоски, немой, беспомощной и отчаянной. Как у пса, которого хозяин редко гладил по голове. Он не знал, что его пепельноволосый демон, который старше его всего на два года, пытался выгадать себе романтические отношения с Саб-Зиро. Би-Хана ничто не цепляло – он был эмоционально глух, скуп на ласку, беспощаден к чувствам других. - Да. Не так, - рублено выдавливает из себя эненра, отступая на шаг назад. – Слушай, сейчас не самое подходящее время для таких вещей. Пойми, я не буду твоим. Никогда. Ты это понимаешь? Найди себе кого-нибудь дру… - Другие мне не подходят, - криомант перебивает. Это звучит чётко, остро. Хмурые брови, как у брата, сходятся у переносицы и напоминают горный хребет, через который не пройти. Как не пройти и через упрямство криоманта. - Ты ведь понимаешь, что последует за поцелуем? – осторожно переспрашивает Смоук, снова сокращая дистанцию. Что ему терять сейчас? Только если дружбу, которую он так бережно хранил. Куай Лиенг не умел отступать, к тому же он и правда никогда и ни с кем подобного не делал. Обходил всех стороной и молился – много и часто. - Ты боишься, что я испугаюсь секса с тобой? Я хочу этого. - Зато я не хочу. Извини, - Томаш задевает друга плечом, решая пройти мимо, так, как это делал Би-Хан, если ему не хотелось тратить своё время на прелюдию. - Смоук! Томаш злобно скрипит челюстью. Он ненавидит то, что происходит в его душе. Эненра никогда не отказывался от секса, никогда не ограничивал себя в связях, и сейчас слова друга сработали как тригер, заставляя проклинать свою неразборчивость в партнерах. Куай Лиенг давно любит его: чисто, бескорыстно, без выгоды для себя и своей прихоти. Он как котенок, который хочет тепла и боится, что его отвергнут. Цепляется за надежду просто греться в мире своих грёз рядом со Смоуком. - Томаш! Я готов поступиться всем, что у меня есть, ради тебя. Эненра замирает, будто поражённый ударом молнии. Никто и никогда не говорил ему такое. Никто не мог бы сделать для него больше. Разворачиваясь на пятках, и, решительно хватая друга за зад, демон дыма едко смеется: - Ты готов к тому, чтобы я выебал тебя? Да? Ты хочешь почувствовать то, что чувствую я с твоим братом? Пощечина. Звонкая, отдающая глухим подводным эхом в ушах, в затылок и по позвоночнику вниз. - Дебил. Он не любит тебя. Он не думает ни о тебе, ни о том, что ты чувствуешь. Да он и себя не в состоянии принять и полюбить, - слова младшего криоманта как иголки. И все точно в цель. Эненра срывается. Он бешено начинает целовать друга, срывать с него форму, будто обнажая нечто большее, чем тело – душу, отданную на расправу циничному демону. Поиграет и бросит – не велика потеря. Вот так прямо посреди леса, не дойдя до храма всего лишь нескольких сотен метров. Их укрывает от взгляда дозорных только густой лес – мрачный и суровый, как вся их жизнь. А потом среди этой глухоты раздаются тонкие всхлипывания, шлепки плоти о плоть. Смоук зол и не может, да и не хочет быть деликатным. Он вторгается грубо, жадно, зло, и видит, как сквозь прокушенные до крови губы мелькает идиотская улыбка Тундры. Чёртов мазохист добился своего. Они оба кончают в один и тот же момент. Но только Смоук не рад этому. - Доволен? - Д-да…немного больно. Но хорошо. Можно? – он мажет кончиками своих холодных как у трупа пальцев по нежным губам эненры, а потом, не дождавшись ответа, целует. Сладко, медленно, любовно. И Смоук плачет от того, что только что сотворил. Плачет от счастья, что его любят, и от горя за своё безжалостное сердце, которое не в состоянии даже оценить всё произошедшее. - Я люблю тебя, Томаш. Это всё что у меня есть.