***
— Бля!!! Я проспал, проспал, твою мать! — Митя нарезал круги по своей спальне. Вчера он пришел домой довольно поздно, хоть и обещал своему чуду не задерживаться. Но кто знал, что получится так как получится, и они с Глебом будут долго и нудно выяснять отношения. Митька был в растрепанных чувствах и заснуть сразу не удалось, как результат — мечущееся, опаздывающее тело. Он влетел в класс за несколько минут до звонка и притормозил у доски, обвел взглядом гудящий муравейник, и только потом прошел к последней парте, где уселся в гордом одиночестве. Одноклассники напряглись, то и дело посматривая на Митьку и Глеба, которые Бог знает сколько времени просидели вместе, а тут такой номер. Они даже не поздоровались, и за целый день не сказали друг другу и слова. Вот это новость! Напряжение и ожидание сквозило со всех сторон. А на пятом уроке прорвало, когда Митя поднял руку с просьбой выйти из класса. — У тебя недержание? Так давай я тебе памперсов притащу, — Глеб ухмылялся, пытаясь задеть бывшего друга. — И не жалко делиться самым дорогим, что у тебя есть? — Для тебя, сука, ничего не жалко. — Сука, тут только одна, и это явно не я. Ты уже давным давно заслужил это звание, окончательно и бесповоротно. — Ах ты ж… — Глеб начал подниматься из-за парты. — А ну успокоились, а то сейчас пойдете оба — к директору. Дима, можешь выйти, — учитель пресек начавшиеся разборки. — Спасибо! — и Митя, злобно зыркнув на Глеба, вылетел из класса. Чудо его наверное уже ждет. Митька ворвался в пустую кабинку, прислонился к стенке и отдышался, Матвея еще не было, странно. Минута, две, а его парень все не появлялся. Митя задумался, в школе они сегодня не пересекались, да и вообще, день на редкость сумбурный, с этим Глебом, сученышем. Достал телефон и набрал сообщение, мало ли, может с урока не выпустили… «Я на месте! Чудо, ты где? Жду)))», ну вот, сейчас будет все ясно. Ясно не становилось — ни через минуту, ни через две, ни через пять. Митя смотрел на телефон, и прислушивался к звукам. Тишина! Нервно взъерошив волосы, набрал еще одно сообщение: «Ты где? Ответь! Малыш, я переживаю!». Ответа не было… Дима вышел из кабинки, меряя шагами помещение, подошел к раковине, умылся. Что делать, возвращаться на урок? А вдруг Матвей появится и они разминутся? Этого не хотелось. Нервы натянулись до предела, в душе росло и ширилось предчувствие. Все происходящее, эта тишина, это все ему не нравилось, очень-очень не нравилось! Еще одно сообщение, и еще — и ни одного ответа, ни единого! Вместе с нервной дрожью и ощущением непоправимого, на Митю напал приступ тупости, он застыл сидя на подоконнике гипнотизируя телефон: — Ответь, ответь! Почему он так переживает? Ну мало ли, что там на уроке, может… может контрольная? Да какая, на фиг, контрольная! У доски отвечает? Почему нет? Вот, значит просто не может ответить и выйти. Митя, найдя для себя объяснение происходящему, немного успокоился. Вместе со звонком он сорвался с подоконника, на ходу набирая номер Матвея, и полетел по коридору, совершенно не разбирая дороги. Гудки, гудки — ответа нет, да что же происходит? Расписание, нужно найти расписание, где сейчас урок у Матвея. Еще один звонок и опять без ответа… на очередном вираже налетел на чье-то хрупкое тело: — Бля! Дима, глазами пользоваться не учили? Ты меня чуть не убил, — Лизка стояла схватившись за его пиджак, пытаясь сохранить равновесие. — Прости, прости Лизок. А ваш класс сейчас где? Мне Матвей нужен, — Митьку колотило, адреналин бурлил по венам, такое с ним происходило впервые и организм не понимал, как на это реагировать. — Так нет его… ему на уроке хреново стало, его пацаны в медпункт оттащили, а потом на выход. Водитель вроде его в больницу повез. — Хреново? Плохо что ли? — язык почему-то онемел и ели ворочался. — Ага, это ужас, зеленый весь, колотит, ручка из пальцев выпадает, — Лиза окинула Митю любопытным взглядом… — Слушай, а ты не знаешь с кем он встречается? — Зеленый… встречается, а что? — Митя переваривал услышанное, и думал о том, уезжать ему из школы сейчас или досидеть оставшиеся два урока. — Полагаю, что у него на любовном фронте что-то произошло. Он вроде нормальный был, а потом ему сообщение пришло, и он весь позеленел, а следом еще одно. Вот мне и интересно, кто эта сука, что довела мальчика? — Сообщения? Сука? Не знаю… Лиз, я вообще ничего не понимаю. Может дома у него что-то случилось? — Митя развернулся и пошел в противоположную сторону, это все не укладывалось в его голове, вообще никак! Он не знал, какой по счету раз, набирал номер Матвея, с одним и тем же результатом, трубку его парень не брал. — Ми-и-ить! Митя! Стой! — чья-то мягкая рука схватила парня за локоть. — Ты чего? Зову-зову, ели догнала. Ты куда с урока слинял? Я твои вещи забрала, сумку держи. Запыхавшаяся Анетт стояла перед Митькой, и была жесть, как недовольна. Митя повесил сумку на плечо, но казалось не видит и не слышит, ничего вокруг. — Что случилось, Мить? — Ань… — Анетт поморщилась, но решила помолчать. — Ты сегодня Матвея видела? — Нет, он и обедать не приходил, может его в школе нет? — Уже нет. Он был, и ему плохо стало… — Митя с надеждой посмотрел на Аню. — Я звоню, а он трубку не берет, может… может не хочет меня волновать? Дима знал, что Анетт была единственной посвященной в их с Матвеем отношения. — Давай отойдем, да хотя бы к мастерским, там нет никого, и ты ему позвонишь, а? — Слушай, Ромео, а ничего, что уже звонок прозвенел? Ты мне предлагаешь урок прогулять, — но взглянув на убитого Митьку, проворчала, — ладно, хрен с тобой, пошли, но… ты мне будешь так должен! И это я сделаю не ради тебя, понял? Завернув за угол пустого школьного коридора, Аня бросила вещи на подоконник. Достала телефон и набрала номер. Митя стоял рядом и не дышал, с одной стороны, он хотел, чтобы Матвей ответил, хотел убедиться, что с ним все в порядке, с другой… получится, что Матвей не берет трубку, когда ему звонит именно Митя, а это значит… Да фиг его знает, что это значит! — Да, алло! Матвей? Привет пупсик. Ты как? — Митя смотрел на Аню, из которой слова вылетали со скоростью пулеметной очереди. — *** — Да ты что? Так ты уже в больнице? Подъезжаешь? — *** — Ясно, тут понимаешь какое дело, Митя о тебе переживает. Говорит, что ты трубку не берешь… — договорить Анетт не успела, Митя выхватил у нее телефон. — Малыш, солнышко, что случилось? — Митя вжимал трубку в ухо, пытаясь стать ближе к своему чуду. Матвей не отвечал и с каждой секундой тишины в душе у Мити что-то обрывалось. — Эм… я еду в больницу, — холодный, ледяной голос подействовал как пощечина. — Я переживаю… — А не надо переживать, Мить. Со мной все в порядке! Ты знаешь что? — Что? — Ты лучше о девушке своей беспокойся! Да, о девушке… Катя ее зовут? Катя… да. Аня наблюдала за Митей, и когда от его лица просто отхлынула вся краска, она оторопела. Митя закрыл рукой рот, зажимая готовый сорваться крик и сполз по стене. — Кто тебе рассказал? Глеб? Чуд, чудо… я тебе все объясню, все не так. Все совсем-совсем, совершенно не так! Я объясню! — Митя его терял, он физически ощущал каждую рвущуюся между ними ниточку, и это было не больно, это было невыносимо! — И еще, не звони мне больше, не приходи и в школе делай вид, что мы не знакомы. Договорились? И-и-и, надеюсь, сцен ты мне устраивать не станешь. — Я не смогу без тебя! Я… прости, прости, дай мне шанс, я все тебе расскажу, объясню! — Спасибо, я и так уже знаю больше, чем хотелось. Просто, Мить, с такой мразью как ты, мне не по пути. Пока, — короткие гудки, а с ними невыносимая боль. «Что я наделал? Что? Почему вышло все так?», Митька завалился на бок и скрутился на грязном полу, подтянув ноги себе под грудь, не зная, что Матвея на заднем сидении авто, скрутило точно также. Аня присела рядом с этим красивым, высоким и таким несчастным парнем. Судя по тому, что один едет в больницу, а второй валяется безвольной тряпкой на полу, произошла конкретная жопа. — Так, давай, Мить, поднимайся. Пойдем умоемся и ты мне все расскажешь. А потом, я подумаю, как вам помочь. — Никак Ань, я урод! Я такой припизженый урод. Как ты с этим поможешь? — подниматься Митя не собирался. — Вставай, я сказала, и пошли. Анетт потребовалось немало усилий, чтобы оторвать этого страдальца от пола, умыть, привести в порядок и увезти из школы. Они сидели в ближайшем кафе, и когда Анетт выслушала этого идиота, то просто сказала: — Я всегда знала, что ты олигофрен, но что до такой степени! Димочка, ты меня не устаешь поражать! Как, как ты мог связаться с Катькой Свиридовой? Она же безмозглая курица! — Тоесть, в том, что я тебе сейчас рассказал в двух словах, тебя только это удивило? Больше меня ругать не за что? — Митя грустно улыбнулся. — Конечно есть, а сейчас мы с тобой сделаем заказ, и ты мне выложишь все-все, в мельчайших подробностях! — Я к Матвею хочу поехать! — Плохая идея! Я его сама наберу и узнаю как дела, а там мы с тобой решим, как действовать. Угу? Митя слушал Аню и пытался не скатиться в отчаянье, эта девушка просто силой заставляла быть если не оптимистом, то по крайней мере, не думать о фатальном. Замечательный человечек и подруга, почему раньше он этого не замечал? — Он простит? — и от того, с какой тоской Митя это сказал, Аня сама чуть не расплакалась, но что она могла ему ответить? Ответа на этот вопрос Анетт не знала…***
Ира выглядывала машину с сыном на стоянке пред поликлиникой, и нервно постукивала телефоном по подбородку. Когда Матвей позвонил со школы и сказал, что едет к врачу, она сорвалась и приехала на место первой. В голове прокрутилось миллион мыслей и предположений одно страшнее другого — когда дело касалось сына, она становилась не совсем адекватной. — Что случилось, сына? — Ира подбежала к подъехавшему авто и ураганом влетела на заднее сиденье. Видно было плохо, но рукам свет не нужен, и она ощупывала лоб, понимая, что Матвей горит. — У тебя жар, что болит? — Ничего мам, ничего не болит, — как он мог сказать маме, что болит и ноет все внутри? — Выходим, доктору я позвонила, нас ждут. Выбравшись на улицу Ира схватила сына за щеки и охнула: серый цвет лица, нездоровый румянец и глаза, совершенно стеклянные… — Господи, это может быть что-то экзотическое! Но мы же, вроде как, все прививки делали, не понимаю, и надо было летать к черту на кулички? — Матвей шел с мамой за руку, вернее она его тянула, а вокруг было все серое, ни одного светлого пятна, и маму он слышал сквозь тихий гул в голове. Ира сидела в кресле возле кровати сына, и держала его за руку. Тревога за него перестала быть острой, она перешла в тихую хроническую стадию. Что-то происходило с ее мальчиком, и дело было не только в болезни, а она не знала что именно. Матвей напичканый жаропонижающим спал. Анализы взяли, результаты будут только утром, и только утром станет ясно, сколько он еще пробудет в клинике. Телефон беззвучно засветился на тумбочке, и Ира не сразу поняла в чем дело, да и если бы тумба не стояла так близко к ней, она может и не заметила, что телефон звонит. — Алло, Анечка, здравствуй, — Ира встала и тихо вышла из палаты. — Ой, теть Ир, это Вы? Здрасте, а что с Матвеем? — голос у девушки был не на шутку взволнован. — Спит он, надеюсь не будет ругаться, что я ответила. — Думаю, не будет, я просто знаю, что он приболел. — Надеюсь, ничего страшного. Температура была высокая, мы сейчас в больнице. Сдали анализы, но пока ничего не знаю… Сама вся на нервах. — Не волнуйтесь, все будет тип-топ, мне можете поверить! А когда ему позвонить можно будет, ну или проведать? — Ой, Анют, я скажу ему, что ты звонила, но лучше, если сама его завтра наберешь… — Ага, ну ладно тогда. До свиданья и не переживайте! И поцелуйте за меня! — Хорошо, поцелую. Пока, Анечка. Родителям привет. Ира отключилась, присела на лавочку в коридоре. Покрутила в руках телефон, сын ведь все равно ничего не узнает? Вздохнула и нажала кнопку «Меню». Журнал звонков чистый, единственный контакт, звонившая Анетт, в сообщениях тоже — пусто, история в браузере была кристально нулевой. Так ничего и не раскопав, Ира вернулась к сыну. Только бы с ее мальчиком все было в порядке!