Туда и обратно (дилогия)

— У меня создается такое жуткое впечатление, что я женился, — Митя смотрел в зеркало на отражение Матвея и нервно теребил челку.       Матвей поймал Димкин взгляд, и показал всем известную фигуру из трёх пальцев. Не конкретно парню, а, вроде бы как, отражению, но Митя и так понял куда его, молча, послали, но это и по тяжелому взгляду Матвея было понятно.       Пальцы уверенно перебирали тюбики и баночки, которые Вика щедро выделила особо пострадавшему бойцу. Руки профессионально что-то выдавливали, втирали, а подушечки пальцев мягко вбивали, прямо на лице смешивая оттенки, но, когда это всё сверху еще и покрыли пудрой, а по коже запорхала огромная пушистая кисть — Мите окончательно стало не по себе. — Я сейчас еще и блеск для губ у Вики одолжу, — Матвейка манерно повёл плечом, поправил пальцами локоны и бросил очередной взгляд на Димку. — Фу блин, не надо! — Тогда молчи, это не ты у нас фиолэтовый в крапинку! — Ну и молчу! — Вот и молчи! — Однако, какая строптивая у меня женушка… — Дима! — Матвей нервно бросил кисточку на некое подобие туалетного стола, и развернулся к развалившемуся на кровати Митьке. — Выведешь! — А если я тебя поцеловать захочу, ты не будешь ворчать, что я тебе макияж испорчу? — среагировать Митя едва успел, перехватывая возле своего горла чужие руки, не жалея совершенно о том, что довёл Матвея, поддевать этого любимого метросексуала, оказалось на редкость, приятным. — Всё, всё, я же любя… — А если я тебя прибью любя, потом прикопаю на заднем дворе, мне зачтется? — Матвей уже расслаблялся в тёплых объятиях, чувствуя дыхание Димки на своих ключицах. — Ладно, надо одеваться, у тебя утюг есть? — Должен быть, но за ним, наверное, в цоколь спускаться надо, там точно есть. Может ещё в доме где-то можно посмотреть, лучше давай, что там гладить, я отдам — пусть или домработница займется, или мама. — Мне ещё Вика вещи не гладила, тащи утюг. — А ты реально гладить умеешь? — Не пойму Матвеев, чему ты удивляешься, я уже долго один живу, кто мне должен гладить? — Не знаю, я тоже один живу, но мне домработница и стирает, и гладит. — Ну ты и плантатор! — Матвей, наконец, поднялся и прошел в гардеробную, где стояли чемоданы. — Как думаешь, белые джинсы и васильковая футболка? — Угу! — Только смотри, если и этой сегодня придет конец, я тебя кастрирую! — Чуд, не ворчи, что с настроением? — Митя вздохнул и отправился на поиски утюга, и чего только нервничать, ведь утро так хорошо начиналось?       На самом деле, всё с настроением у Матвея было отлично, и ворчал он из какого-то абсурдного духа противоречия. Проснуться утром, крепко обнимая Митю, уткнувшись ему носом между лопаток, и крепким подтверждением горячего желания между ягодиц, это ли не прекрасное начало дня? Мог ли он представить ещё несколько недель назад, осмелиться и предположить такую возможность?       Было страшно, нереально страшно понять, что это сон, бред воспалённого тоской мозга… Ведь стоит признать, что тысячи, многие тысячи раз, ему снились такие сны, которые сразу после пробуждения прятались далеко в подсознании, иначе не пережить пронизывающего до костей холода пустоты и одиночества.       Ощутить по ответной дрожи, что проснулся, что так же как и ты, напрягся от желания, зарыться носом в его, теперь уже остриженный, затылок, добраться до уха и провести языком, нежно выдохнуть: «Возьми в рот…». И наблюдать между широко раскинутых, бесконечно длинных ног, своё сокровище. Затуманенный взгляд, то ли ото сна, то ли от наслаждения, яркие губы и единственная связная мысль: «Спрятать далеко, чтобы никто и никогда не видел, не смел прикоснуться, чтобы и Он никому и никогда не дарил своих улыбок и прикосновений… Да!».       Комкая пальцами нежную трикотажную ткань, Матвей присел на краешек кровати, от воспоминаний того, что они с Митей вытворяли сегодняшним утром, в паху отчётливо потяжелело. Представил, как Димка возвращается в спальню, и он, не давая тому возможности хоть как-то отреагировать, припечатает его к двери, с силой вдавит и лицо, и тело в отполированную поверхность. Но, увы, фантазия пока останется фантазией, расплющить Митьку конечно охота, но помятые бока — жалко. Причинять таким способом реальную, а не фигуральную боль, Матвей не хотел — это тебе не морды в запале бить… Мелькнула глупая мысль вспомнить акробатическое прошлое и встать стойкой если не на руках, то на голове возле ближайшей стеночки, но в эффекте Матвейка уверен не был. То, что кровь прильёт к лицу, было понятно, но вот отольётся ли из причинного места — не факт.       Митя влетел в спальню, окинул взглядом композицию — Матвей в печали на кровати, и задорно выдохнул: — В гардеробе есть паровая штука с вешалкой-плечиками, должна подойти, так что, быстренько одевайся, там с минуты на минуту, должен Олег приехать. Мама уже стол накрыла… Чуд, ну чего ты такой вялый? — Матвей поднялся и проплыл в гардеробную, сверкая следствием далеко не пуританских мыслей, которое Митя не мог не заметить. — Беру свои слова обратно, не вялый. Но Чу-у-уд, нас ведь ждут?! — Ждут, ждут, а я собираюсь. Мне одно не понятно, почему я в свой день рождения не могу пролежать с тобой в кровати? Знаешь, это было бы идеально: я, ты, может ванна с пенкой, шампанское, ну и жратва периодически. Замечательно ещё, что Анька не объявилась и не осчастливила фактом своего появления — её жизнерадостность я сегодня вряд ли смогу пережить… — Хоспадиж-тыж-божеж-мой, Матвей, я уже боюсь, если ты так ворчишь в двадцать, то, что будет спустя ещё столько же лет? — Димочка разглядывал себя в зеркало, пытаясь толком уложить челку, стрижка отрастала, и волосы не хотели слушаться ни расчёсок, ни пальцев. — А что, — из гардеробной голос доносился невнятно, и Матвею приходилось практически кричать, — я тебя достал и ты опасаешься, что к тому времени окончательно спилю? — Да пили на здоровье, может, я от этого кайф ловлю? Только не вздумай на кого-то другого переключиться, это моя привилегия.       Он обернулся на шуршание, и заметив в дверях гардеробной Матвея, застыл. Нет, ну не сволочь? Желание стянуть с него и эту футболочку ультрамариновую, и белоснежные джинсы, разодранные почти до самых яиц, не оставляющие места воображению, стало слишком острым, борясь за первенство с приступом необоснованной ревности. Димка закашлялся и спросил хрипло: — А сзади? — Целые, — Матвей улыбнулся и развернулся задом, — дырки тут выглядели бы слишком вульгарно! — А так ты прям эталон целомудрия? — Митюш, ну чего ты ворчишь? Что с настроением? И да, я там несколько вещей отобрал, будем ехать в город — переоденешься, — Матвейка подошёл к Димке, обнял его за шею. — Хочу тебя целый день хотеть… — Судя по тому, что упирается мне сейчас в бедро, можно и не переодеваться. Эта штука, кстати, не вывалится в вентиляционное отверстие? — Нет, я трусы одел! — В кои-то веки! — Стринги… — Бля! Похоже, я точно женился!

***

      Вика вытерла руки полотенцем и окинула взглядом стол. Этот обед, конечно, не праздник изобилия, как на день рождения Димы, но и сегодня она с помощницей расстаралась на славу. — Кукуся, чего ты так нервничаешь? Митя ведь предупредил, что Матвей не хочет всей этой суеты. Так что, бросай переживать, — Игорь неслышно появился позади, подошел и обнял Вику со спины. Жена в ответ только кивнула: — Я просто смотрю, ничего ли не забыла, чтобы не дёргаться лишний раз. — Ладно, — Игорь прислушался. Со двора доносился пока неясный шум, скорее всего, Олег приехал.       Он отстранился и пошёл открывать, не дожидаясь звонка — этот разносящийся по всему дому громкий «бэнг-бэнг», Игорь искренне не любил. Как и предполагалось, на пороге застыл Олежка, рассеяно вертел головой по сторонам. Было ясно, друг в смятении: — Проходи, кто ты там мне теперь, свекор, тесть, сват, брат? — Привет, — Олег вошёл, машинально повернулся в сторону зеркала, чтобы рассмотреть свою слегка пришибленную физиономию. — Ира? — аккуратно осведомился Игорь, Олег отрицательно покачал головой. — Нет, увы… — Ясно, ты проходи, мальчишки сейчас должны спуститься. Что дарить будешь? Олег посмотрел на Игоря как-то совсем уж беспомощно: — Не знаю, хорош папаша — припёрся на день рождения ребенка с пустыми руками. — Брось, по-моему, для Матвея сейчас важно, что ты у него есть. А с подарком для нашего Димки, мы с Викой тоже пока не определились, а праздник-то уже того — тю-тю, — Игорь замысловато покрутил в воздухе рукой. — Ничего, Митька обещал Матвея после обеда погулять вытащить, так что, посидим, подумаем вместе. Может и подарок, какой, общий организуем, для молодой семьи, так сказать… — Ну и чего встали на пороге? Марш в дом, — на голоса вышла Викуся, поигрывая в руках полотенцем. — Поняли, заткнулись, выполняем!       Салат из пекинской капусты, куриной грудки, разбавленный перепелиными яйцами, которые задорно скакали по тарелке, заправленный соусом из французской горчицы. Судя по тому, как его поглощал Матвей, это удивительно вкусно, но сам Митя предпочёл более существенный, на его взгляд салат — с языком, жаренными с луком грибами, обильно залитый майонезом. Английская недо-кухня ему порядком осточертела, и он пытался отъесться. Всё, что жирненькое, жаренное, с корочкой, казалось ему очень вкусным — чем вреднее для организма, тем лучше. Нет, ну, а что? Не баран же он траву жевать…       Матвей планировал насладиться обедом, и то, что сейчас он поглощал салат из капусты, говорило лишь о том, что ему хочется разогнать аппетит и пищеварение, и ни к диетам, а уж тем более к кулинарным пристрастиям это отношения не имело. Вика смотрела на искусно загримированного Матвея и любовалась, его не портило даже припухшее веко. Ну, нельзя не признать, что парень чертовски хорош, и в какой-то мере, Диму она понимала. Было ясно, что если бы их семью судьба наградила дочерью, результат был бы аналогичным. — Давайте выпьем, что ли за здоровье именинника? А то, сидим на сухую, как на комсомольской свадьбе! — оживился Игорь, а Митя с Матвеем после слов о свадьбе синхронно поперхнулись. — Па, мы как бы в город собирались. — Не вижу проблем, возьмёте водителя. Куда вы, вообще, хотите? — Я — никуда, но в одном месте у вашего сына играет совершенно нездоровый энтузиазм, — мрачно отозвался Матвей, кромсая ножом отбивную.       Обед прошёл спокойно и быстро, и Олег, чувствовал себя на удивление уютно: обычные посиделки в кругу близких людей, если бы ещё не жена, но, тогда совершенно всё было бы по-другому. Мысли о подарке отошли на второй план, идея подумать над этим вопросом с семьей Матвеевых, Олегу понравилась. Единственное, что действительно его сейчас волновало, это душевное состояние сына. Они, конечно, отдалились друг от друга за прошедшие несколько лет, но понять, что Матвея что-то серьезно волнует — отец смог. И это явно не отношения с матерью. — Десерт? — поинтересовалась хозяйка дома, когда мужчины по очереди начали откидываться на спинки своих стульев. — Ма, в меня не влезет. Чуд? — А что на десерт? — Матвей прислушался к себе, раздумывая, хочет он сладкого, или нет? — Захер-торт, правда, я джем использовала апельсиновый, но, на мой взгляд, так даже вкуснее. — Нет, я все-таки откажусь. А торт не пропадёт. — Так вы нас отпускаете? Тогда, я пойду, переоденусь, — Митя поднялся с надеждой, что Матвей последует за ним. — Спасибо мамуль, как всегда — шедеврально! — А мы посидим и выпьем ещё пару стаканчиков чая с тортиком. — Я выйду покурить, Матвей, составишь компанию? — Олег тоже поднялся, ощупывая карманы. — Угостишь?       Они расположились на заднем дворе, облюбовав пресловутые качели. Олег собирался с мыслями, не зная, с чего начать. Благо, ни Игорь, ни Вика за ними не последовали, прекрасно понимая, что «покурить», это всего лишь повод поговорить для отца и сына. — Не буду ходить вокруг да около, тебя что-то тревожит? — Хм, личная жизнь, что не удивительно для молодого человека моего возраста. — Митя? Но мне показалось, что… — Олег замолчал, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы предать свои ощущения. — Со стороны кажется, что у вас всё в порядке. — Пап, меня не сам Митя волнует, меня, как это ни банально, волнует будущее. Я его боюсь. — И в чём ты сомневаешься? Или в ком, в себе или в нём? Чего ты боишься? — Боли боюсь, боюсь, что всё может закончиться так же, как и в прошлый раз. Я не буду откровенничать, но мы не очень хорошо расстались. Митя сделал ошибку, нет, не так, мы вдвоём ошиблись: он совершил поступок, а я не дал возможности ему ни объясниться, ни исправить его. Не хотелось бы мне повторения… — Ты его любишь? — Да, — без обиняков ответил сын. — Очень сильно, и сильно боюсь потерять. Но этот страх не даёт мне возможности загадывать и планировать. — А сам Митя, что по этому поводу думает? — Не знаю, он сейчас меня не слышит, у него эйфория от того, что мы опять вместе. Олег, весь разговор смотревший куда-то в сторону, наконец, повернулся, чтобы взглянуть сыну в глаза: — Матвей, ты пока этого не понимаешь, но иногда, нужно намного больше сил, чтобы продолжить отношения, чем их разорвать. Не буду кого-то обвинять, может это характер, может, воспитали мы тебя так, но не пора бы уже перестать сопли растягивать? Ты ответь себе на вопрос, ты будешь счастлив без Димки? — Когда-нибудь в будущем, вполне возможно. Но, если учесть, что я не смог забыть его за два года, то это весьма далёкое будущее. — Вот тебе и ответ… — Спасибо, пап, — Матвейка порывисто обнял отца, когда услышал за спиной: — Чуд, ты скоро?

***

      Если бы Митя знал, какие мысли бродят в голове у Матвея, он бы сильно удивился. С лёгкостью отпустив прошлое, в котором остались не очень приятные моменты, период депрессий и мозгокопаний, принял настоящее и просто поплыл по течению. Ему было легко, будто и не человеком был вовсе, а шариком с гелием — отпусти верёвочку и взлетит. День был чудесным, парни забыли о пререканиях, и получали настоящее удовольствие от простого общения, не загнанного в рамки секса, ссор или разборок. Макфлури с карамелью оказывается намного вкуснее, если есть его, гуляя по парку, а торговом центре не так скучно, когда поход по магазинам сопровождается ехидными комментариями Матвея. — Нет, ты видел этого продавца-консультанта? Можно ли позиционировать как модный бутик, эту лавку, в которой у продавца на голове колорирование? А лицо, лицо! Сколько пафоса! — Чуд, ну с лицом согласен, а колорирование, это что за хрень? — Ты видел цвет её волос? — Да, что-то пёстренькое, я такого не понимаю, — равнодушно ответил Димка, заглядывая в очередную витрину. — Это пёстрое и есть колорирование, только его на просторы бывшего СССР в моду Сергей Зверев ввёл и делал его направо и налево. Когда парикмахером был, а он им был в конце двадцатого века, как ты знаешь. — Не знаю, кто такой этот перец, мне стоит ревновать? — вполне серьёзно спросил Димка, останавливаясь и придерживая Матвея за локоть. — Ты сейчас пошутил? — Матвей попытался понять по выражению его лица, но вполне серьёзная физиономия убеждала в обратном. — Не шутишь, ой не могу! — он заливисто рассмеялся, обращая на себя всё больше внимания, хотя куда уж больше? — Мить, я тебя обожаю, ты счастливчик, тебе неведом страшный сон натурала. — Ну, всё-всё, хорош подкалывать! Кафе?       Маленькая уютная кафе-кондитерская, скрытая от глаз в глубине торгового центра. Мягкий полумрак и столики, спрятанные между ширмами и зарослями из пальм в кадках. Посетителей почти нет, и можно спокойно выбрать столик, самый дальний от входа. Митя оглянулся, они почти не привлекали внимания… почти. Столик был миниатюрным, круглым, и высокие, длинноногие мальчишки постоянно соприкасались и путались коленками под столешницей, но неудобно не было, скорее наоборот. Митя хотел спокойно выпить кофе и съесть пирожное, предполагая, что в этом, не слишком людном месте их попросту некому будет беспокоить. Димка был счастлив, его сердце стучало быстро-быстро, а когда Матвейка невзначай прикасался под столом к его руке, нежно поглаживал то подушечки пальцев, то запястье, пропускало удар и падало, падало…       Такое хрупкое и счастливое мгновение, которое хотелось растянуть до бесконечности. Мысли у Мити потянулись за этим образом — знак бесконечности, сплетённый с именем Матвея, вспомнился разговор про татуировку, идея казалось замечательной. Додумать он не успел, прерванный громким и бесцеремонным криком: — Ага! — О Боги! — Матвей сделал жест рука-лицо. — Где я накосячил, или это моя карма? К ним приближалась Аннет, её удаче и острому зрению осталось только позавидовать. — Вот вы где, несносные мальчишки! — она сразу перешла в наступление на Матвея. — Если бы у тебя была совесть, то, эта эфемерная субстанция, никогда бы не позволила тебе отключить телефон. Иди сюда, я тебя сначала поздравлю, расцелую и сделаю самый щедрый подарок в день твоего рождения! — Какой? — и хотя Матвея бесила вся эта суета, возникшая с появлением Аньки, но он всё же поднялся навстречу подруге. — Оставлю тебе твою жизнь. — Ты как всегда в своём репертуаре, твой юмор просто разит наповал! Х-ха-ха…       Благо, столик был рассчитан на двоих, поэтому ребята и не думали приглашать Аннет составить им компанию, тем более, она была не одна. — Кстати, знакомьтесь — это Дина, — за спиной у девушки маячила ещё одна женская особь, и Митя недовольно сощурился, потому что особь глаз не сводила с Матвея. — Может, пересядем за другой столик? — предложила Анька. — Нет, у нас свидание. Если ты понимаешь мой намёк, — Матвей многозначительно поиграл бровями. — Понимаю, — фыркнула подруга. — Но попробовать стоило. Так уж и быть, оставим вас сегодня в покое, но на днях обещайте объявиться. Нам тут один клуб пляжный понравился, надо в него выбраться, а то скоро закрытие сезона. Так как? — Договорились, как только мой фейс придёт в норму — сходим. — Ой, — Аня внимательнее посмотрела на Матвея, — опять я что-то пропустила! Ладно, только будь на связи. И включи телефон, поговори с Сашкой — не будь свиньёй. — Хорошо, мамочка! — Мы убежали. Митя, — она перегнулась через стол и чмокнула Димку в щёку. — Кажется, циклон обошёл нас стороной. Митюш? — Матвей с беспокойством смотрел на бледного Митю, которого буквально трусило. — Что случилось? Матвей прижал руку к Димкиной щеке, а тот, вцепившись в неё ледяными пальцами, повернул голову, припал к ладони губами, а немного погодя, прошептал: — Еще минута, и я бы её убил, честно. — Аньку? Ты чего? Нет, ну она, конечно, не подарок, но пора бы уже привыкнуть. — Да не Аню, подругу её. Он же тебя оттрахала взглядом. — Что-то я раньше не замечал, что ты у меня такой, на ровном месте, ревнивый! — А я и не был, сам не понимаю, что нашло. — Ну, всё, всё хорошо, перестань нервничать, — Матвей обхватил шею, и наклонил к себе, целуя Митю в макушку, успокаивая. — Сейчас доедаем пироженки и сделаем ещё один забег по магазинам. Раз нам предстоит вылазка в клуб, то надо тебе пару вещичек прикупить, хватит мои майки таскать. — Нужно было тебя послушать, и остаться дома, — проворчал Димка, принимаясь за десерт.